Шпион, который спешно воротился из страны ави, был темнокож и весел, словно пьян. В ухе его бренчал малюсенький золотой колокольчик, под губой синел выбитый на коже узор. Он развалился в мягком кресле и потребовал у прислужницы виски с закуской для себя и «друзей». Та вначале бросила на Трауша вопросительный взгляд (а вдруг лорд против?), но, когда тот кивнул, ринулась исполнять заказ.

– Рад видеть тебя, Трио, в добром здравии, – поприветствовал лорд.

– Рад служить вам, правитель, – церемониально, но с дикой скукой в голосе ответил шпион. Очевидно, вольготный образ жизни, присущий мужчинам-ави, въелся ему в кровь вместе с чернилами татуировки.

Под мягким светом свечи, единственной на всю уединенную кабинку, его черты плавились. Он был весь текуч и гибок, словно водяная струя; казался несерьезным, даже туповатым. Но внешность обманчива. Осведомитель, похожий на осведомителя, будет убит; осведомитель, похожий на наивного дурня, подарит родине самое ценное: информацию.

Пока стороны обменивались любезностями, прислужница внесла графин и поднос, наполненный мясной нарезкой, фруктами и сырами. Расставила перед гостями стаканы. Трио ласково тронул ее запястье и подмигнул так сладострастно, что девица покраснела и расплескала напиток. Капли попали аккурат между его ног.

– Ой, – пискнула, но Трио уже промокнул пятно салфеткой.

– Все хорошо, – промурлыкал он.

Взгляд прислужницы затуманился.

– Свободна! – приказал Трауш, пока парочка не устроила любовные игрища прямо в ресторане.

Спустя короткую секунду девицы и след простыл.

– Вы слишком напряжены, лорд. – Шпион помотал нечесаными патлами, в которые были вплетены цветастые нитки. – Ну зачем вы с ней так? Милая девочка изведет себя за то, что разозлила правителя.

– Думаю, она простит мою грубость. – Трауш сцепил руки в замок. – Рассказывай, Трио.

– Честно говоря, задачку вы подкинули не из простых, – завел он, явно набивая себе цену. Трио неспроста считался самым одаренным в шпионском корпусе, потому невыполнимых поручений для него не было. – Одно дело: внедриться в их жреческий культ, но совать свой и без того переломанный нос в секретные книги… Я ходил по лезвию меча, лорд. Пришлось за полгода умаслить всех господ и лечь под всех верховных ведьм. Не скажу, что мне не понравилось! Какие же темпераментные женщины, поучиться бы у них нашим ледышкам. – Шпион побарабанил длинными пальцами по столу.

У Трауша возникло нестерпимое желание впечатать его лоб в этот самый стол. Дарго, до сих пор молча прихлебывающий виски, видимо, думал примерно о том же, потому как цыкнул:

– Про баб опосля расскажешь. Про магию давай!

Трио притворно закатил глаза, но тотчас подобрался.

– Пожирателей в тех краях опасаются. Детей бедняков, у которых проявляется склонность к краже магии, сжигают, но если такой рождается в знатной семье – его лечат.

– Как? – не вытерпел Трауш.

– Ну, говорят, что молитвами, а по факту – заклинаниями. Среди ведьм есть особая каста обученных и тьме, и свету. Они зачитывают заклинание и стирают с чела младенца знак пожирателя.

– Ничего не понимаю. – Дарго скривился. – Что за чело, что за каста. Конкретнее, а?

Зато Траушу было все предельно ясно. Но что за заклинание? Могут ли прочесть его жрецы Пограничья, или придется обращаться к ави?

Трио допил янтарный напиток, закусил нарезкой и облизал мокрые губы.

– Лорд, мне объяснить детали?

– Не стоит.

Дарго выругался и потребовал подробностей, но Трио не проявил к наемнику никакого интереса.

– Ты знаешь текст заклятия? – спросил Трауш, переждав вспышку гнева.

– Не в заклятии дело, а в том, кем оно прочтено, – довольный проделанной работой, протянул Трио. – Магия такого рода подвластна не всякому. В существе, которое прочтет заклинание, должна течь и тьма, и свет. Он должен вобрать в себя две стихии и быть могуч в них обеих. Я не знаю ни одной тени, ни одного человека, кто мог бы нам подойти. Вам нужно пообщаться с ведьмами, только им под силу помочь вашему горю.

Иными словами, раскрыть свою личную беду и понадеяться, что ведьмы согласятся помочь, а не воспользуются слабостью и не размажут Пограничье по стенке, уничтожив высокого лорда и его леди.

– Все текстовки я предоставил в письменном отчете, как и контакты тех, с кем разговаривал по этому делу. – Трио пододвинул к Траушу увесистую папку с бумагами. – Прикажете возвратиться за дополнительной информацией?

– Нет. Отсидись в Пограничье, пока ави не заподозрили тебя в шпионаже. Ты мне еще пригодишься.

– Как вам будет угодно, лорд, – с облегчением улыбнулся Трио. – Я свободен?

– Да. Благодарю тебя за помощь.

Шпион вновь потряс волосами. Колокольчик в ухе радостно позвякивал.

– Здоровья вашему сыну, – склонился Трио в долгом поклоне.

– Спасибо.

Трауш с Дарго рассматривали удаляющегося кошачьей походкой парня. На выходе он вскрикнул, обращаясь к девице-прислужнице:

– Да не плачь ты, дурочка! Я замолвил за тебя словечко!

Вскоре к голосу добавился робкий девичий смех, а чуть позже Трио покинул ресторан.

– Зачем ты позвал этого шута? – Наемник проворно схватил папку и вчитался в первый лист. – Здесь же есть все, что нужно.

Самое смешное, что Дарго вел себя точно так же: паясничал и лез ко всем девушкам, какие попадались ему под руку. Неужто усмотрел в Трио конкурента?

– Потому что его могли завербовать службы ави. – Трауш пальцем обвел ободок стакана. – Я должен был прощупать эмоции нашего шпиона.

– И?

– Может, он и дурачится, но не лжет. Но отправляться к ави я не хочу. Те слишком опасны. Для начала нужно прочесать Пограничье и Валонию. Вдруг маг достаточной силы есть среди теней или людей?

Видимо, первая страница Дарго не удовлетворила, потому как он пролистал до середины.

– Допустим, тень ты заставишь колдовать, а с людьми чего делать?

– Их легче одурманить, чем ведьм-ави, – пожал плечами Трауш.

– Логично. Сам поедешь?

– Есть иная кандидатура?

– Я, – ухмыльнулся наемник.

Да уж, лучше претендента не сыскать. Самоуверенный, любвеобильный и не умеющий держать язык за зубами – кого еще направить на разведку?

– Не говори глупостей.

– Чего же ты страшишься, лорд? – Дарго причмокнул и встал с кресла. С подноса выхватил кружочек сыра и, скатав его в трубочку, отправил в рот. – Что я завоюю твою женщину? Вернусь к ней спасителем, а ты останешься в дураках?

Трауш рассмеялся.

– Нет.

– Тогда я поеду в составе делегации к людским магам и буду вести диалог от твоего имени. Красочным словам обучен, а где запнусь – помогут всезнающие тени. Ну а с Пограничьем ты сам разберешься.

– Только через мой труп. Если я не отправлюсь лично, то пошлю дипломатов. Точно не тебя.

Брови наемника сошлись на переносице. Рука потянулась к кинжалу, свисающему с ремня, но тут же отдернулась. Дарго сделал глубокий вдох и выдохнул сквозь зубы.

– А кому ты можешь довериться, если не мне? – Внезапно в дурашливом облике появилась суровость. – Кто искренне желает счастья Сольд? Накрахмаленные дипломаты, которые продадутся при первом же удобном случае? Им важен вкус звонкой монеты. Мне – нет. Я люблю эту женщину как сестру, я хочу, чтобы она улыбалась, пусть даже такому черствому сухарю, как ты. – Дарго все-таки достал кинжал и сжал рукоять, будто ища в ней успокоения. – Поедешь сам? Отлично! Но когда тебя убьют, Пограничье погрязнет в распрях. Давние враги напомнят о себе и тут же предъявят права на трон. А Сольд выбросят на помойку, если не усадят в темницу. Этого ты добиваешься, лорд? Ради этого ты вытаскивал ее из рабства? Чтобы она сдохла в клетке? – Он воткнул кинжал в столешницу. – А даже если ты выживешь – Сольд останется здесь совсем одна. С опасным ребенком. С изменниками и предателями. Я защищу ее от воинов, но не от политических интриганов.

Трауш не ответил. Бесов наемник был прав. Опять! Когда этот деревенский дурачок, который раньше умел только соблазнять служанок и напиваться вдрызг, набрался ума?

А может, глупел лорд, ибо неспроста говорят: правитель должен быть хладнокровен, иначе его правлению цена – гнутая медянка.

Они долго сверлили друг друга взглядами. А после, так и не дождавшись разрешения, Дарго отодвинул шторку и бросил на прощание:

– Я уеду после благословения вашего сына.

Вечером Трауш прокрался в покои к любимой супруге. Он обдумал слова Дарго и даже вызвал наемника к себе. Обговорил с ним детали. Вслушался в сердцебиение. И относительно успокоился.

Пошлет вместе с ним десяток лучших дипломатов и одного замаскировавшегося воина. Если что – Дарго устранят быстро и незаметно, а обставят все как несчастный случай.

На столе в вазе лежали налитые краснотой персики, и невозможно пахло югом и сладостью, но Сольд не тронула экзотических фруктов. В пальцах ее плясали спицы. Правительница Пограничья вязала детский носочек. У нее не получалось, она сбивалась со счета, вздыхала обреченно, будто и не носочек вязала вовсе, а что-то бесценное; и вновь принималась считать.

Шаг, второй. Легкий поцелуй в макушку. Еле удержался, чтобы не зарыться в мягкую копну волос.

– Возможно, мы вылечим сына, – прошептал Трауш.

Сольд вздрогнула, и моточек ниток покатился с ее коленей на пол, обвился вокруг ножки стола.

Трауш рассказывал подробно. За день он изучил отчет Трио, а потому запросто сыпал важными мелочами, но не открывал главного: колдуна для начала необходимо найти и завербовать. А Сольд, обычно проницательная, так хотела поверить в чудо, что верила и ни о чем не спрашивала. Кроме одного:

– Неужели все наладится? Дарго справится?

– Разумеется, дорогая. Я верю твоему наемнику.

Покривил душой, но Сольд не заметила и этого.

Он взял ее холодные ручки в свои, размял каждый пальчик. Ненасытными поцелуями покрыл ключицы и прочертил губами путь ниже, к груди. Сольд впервые за долгое время не отказалась от близости, а поддалась на ласку.

Завязки на ее рубашке долго не поддавались, и леди хихикала, повторяя:

– Щекотно!

И сама целовала, и гладила кожу, вызывая мурашки и неистовое желание. Помогала избавляться от ненужных вещей, которые царапали разгоряченные тела, скидывала с себя юбку.

Их страсти помешала кормилица. Она ворвалась в опочивальню с заходящимся в крике младенцем. Окинула лорда и леди смущенным взглядом, но не удалилась, а протянула ребенка.

– Ничего не желает: уж и грудь подставляла, и по спинке гладила, а он все в рыданиях заходится. По вас соскучился, не иначе.

Сольд как была, в одной рубашке, подхватила младенца, и тот замолк, будто специально. Кормилица исчезла в дверях. Но момент был окончательно испорчен. Вскоре леди сидела, укачивая ребенка и напевая колыбельную, а тот дул губки и куксился, если она замолкала.

– Скоро у нашего сына благословение, к тому дню ему нужно дать имя, – словно в продолжение песенки пропела она.

– Я помню, ты хотела назвать его в честь отца. Так пусть Тео, – вздохнул Трауш.

Пусть так. Он ожидал согласия и улыбки, но вдруг с Сольд случилось то, что бывает с капризными женщинами. Не с ней. Щеки вспыхнули. В глазах засверкали молнии. Она топнула ногой.

Ребенок не проснулся.

– Не его, а сына! Твоего сына! И что значит: «пусть Тео»? Пусть?! – Она разъярилась, и туманы ее хлестали по полу змеями. – Ты называешь первенца абы как, только бы я от тебя отстала?

– Сольд?.. – Смена настроения потрясла Трауша.

Леди зашлась в слезах, но мужа к себе не подпустила. Младенец начал хныкать, ручонками цепляться за материнские волосы.

– Сольд, да послушай ты!

– Пожалуйста, выйдите, лорд. – Она отпихнула его и, прижав ребенка к груди, добавила: – Я не желаю вас видеть.

На издыхании лета, когда переспелые яблоки усыпали чернозем садов, благословили первенца правящей семьи.

В храме у Круглого озера столпились самые приближенные к лорду и леди – судя по беглому осмотру, теней сорок-пятьдесят, и это при том, что у Трауша в принципе не было друзей. Вся обслуга поместья, мимолетные знакомые Сольд – за короткое время эта поразительная женщина умудрилась сдружиться с половиной Пограничья.

Трауш горестно вздохнул.

Жрец в белых одеяниях принял нагого младенца из рук матери – Сольд погладила кончиками пальцев лобик малыша, – поднес к круглой чаше, до краев наполненной душистой водой. Забубнил нудно и долго о таинстве зарождения и о богах, которые взирают на первенца высокого лорда и леди.

– Что вы за изверги такие, – вздохнул белобрысый наемник Дарго, крутящийся поблизости с Траушем. – Топить неповинного ребенка!

– Не топить, а дарить жизнь водой, – скучающе поправил Трауш.

Ребенка погрузили в чашу с головой и долгих пять секунд не вынимали. Сольд напряглась всем телом, готовая выхватить сына из рук жреца. Но не двинулась с места. Лишь комкала одеяльце, в которое малыш был завернут.

– Одно и то же. – Наемник отвернулся, не в силах терпеть измывательства над ребенком. – Вы помирились?

Оглушительный крик разорвал звенящую тишину храма. Присутствующие одобрительно зашептались: будущий лорд будет могуч, раз уж орет в полные легкие.

– Мы и не ссорились.

– То есть вы просто так не разговариваете вторые сутки? – понимающе уточнил белобрысый, и на губах его заиграла довольная улыбка.

– Твое какое дело? – с ленцой поинтересовался Трауш, прекрасно зная ответ.

Наемник и не скрывал своих намерений:

– Сольд слишком хороша для тебя, и когда-нибудь она это поймет. В тот же день я увезу их с сыном подальше от вашего вонючего Пограничья.

Ребенок визжал, сучил ручками и ножками под причитания кормилицы и бормотание жреца. Когда ему на волосы капнули розовым соком, он вывернулся. Сольд вся побледнела. Пошатнулась. Трауш едва удержался, чтобы не броситься к ней. Этот обряд принадлежит лишь матери и ребенку, потому даже сам высокий лорд безвластен над его течением и может лишь созерцать издали.

– Ты вроде собирался уезжать к людям, – напомнил он.

– Но я вернусь, – пообещал Дарго.

Надменный щенок возомнил себя бойцовым псом. Трауш усмехнулся.

Красного от рыданий малыша вернули матери, и Сольд, укутав мокрое тельце в одеяльце, бережно прижала к груди. Трауш подошел к жене, обнял ее за плечи.

Вереница теней протянулась до самых врат храма – все жаждали поскорее поздравить лорда и леди с тем, что их сын принят богами. Осыпали комплиментами и пожеланиями, трясли ладони, предрекали ребенку жизнь, полную свершений. Сольд тихо благодарила, Трауш и вовсе молча кивал.

Последним подошел наемник, мазнул Сольд поцелуем в щеку.

– Здоровья тебе и Тео, – шепнул ласково. – Я скоро приеду.

– Спасибо, – прошелестела леди, баюкая хнычущего малыша.

Дарго растворился в толпе, спеша исполнить обещанное. Что ж, если у него получится – Трауш простит его самоуверенность.

– Как ты, родная? – Трауш коснулся губами впадинки за ухом Сольд.

– С Тео все будет хорошо? – спросила она, и в синих глазах застыли хрустальные слезинки.

– Будет. – Он перехватил измотанного криком сына. – Обещаю.

Сольд уткнулась ему в плечо – горячая, душистая, родная – и горько разрыдалась.