Витя, по обыкновению, опаздывал, и я успел выпить чашку чая. Я ждал его в небольшой кафешке, расположенной с обратной стороны Гостинки. Это было излюбленное место всех питерских студентов – из-за дешевизны и неприхотливости.

Время обеда еще не наступило, и посетителей было немного.

Выбор был не случайным. На более приличное заведение у Вити не хватило бы средств, а здесь ему все было по карману. Угощать его мне не хотелось.

Наконец в дверях появился он. Просто одетый, в недорогой финской крутке с накинутым капюшоном. Витя снял его и вытянул голову, ища меня в зале, а заметив – я сидел лицом ко входу, – помахал.

Я чуть не улыбнулся. С последней нашей встречи обычный будущий журналист Виктор со смешной фамилией Гарсиков нисколько не изменился. Правда, и времени прошло всего ничего. Невысокий, худощавый, с копной вечно взъерошенных соломенных волос и в больших очках с роговой оправой, державшихся на курносом носу, он всегда мне напоминал Шурика. Может, у них со Светой и могла бы получиться семья. Правда, какое у нее было бы будущее…

Ну как такой человек мог быть пособником серийного убийцы, думал я, пока Витя, на ходу разматывая шарф, шел к моему столику. Да и не знал он про наш мир ничего.

Я легонько коснулся его сознанием. Нет. Ни следов внушений, ни воздействий. Ничего. Обычный человек с обычной аурой.

И тем не менее сообщение в Светином телефоне было уликой.

Дело запутывалось.

– Извини, опоздал. – Отодвинув стул, Витя сел напротив и пожал мне руку. – Так что за разговор?

– Сначала закажи что-нибудь. – Я подсунул ему картонку меню, не зная, с чего начать. Ситуация напоминала мне момент, когда Бизон нашел меня у Вельдикяна, чтобы сообщить ужасную новость. Теперь эта роль выпала мне. Я не представлял, какой будет реакция, а Витя к тому же не пил, так что в моем случае вариант с алкоголем отпадал.

– Чай и вареники, – изучив меню, сказал Витя.

Чай и вареники. Не хипстер и не мажор. Аккуратный, усидчивый и в то же время какой-то неказистый, будущий рядовой питерский интеллигент. А может, выдающийся журналист. Акула пера. Но было в нем что-то из прошлого. Что-то советское.

Я смотрел на него.

Знал ли ты, что у тебя мог быть ребенок? Что напротив сидит человек, который у тебя его отнял и тем самым разрушил будущую семью.

И вот сейчас я тебе должен сказать…

Заказ принесли быстро, а мне больше ничего не хотелось. Мне стало его жалко.

Он отпил из кружки, но есть пока не начинал. Завернутые в салфетку вилка и нож лежали возле тарелки. Почему-то у меня появилась уверенность, что вареники так и остынут не тронутые.

– Так что случилось? Что со Светой? – спросил Витя, сосредоточенно глядя на меня.

Тянуть не имело смысла.

– Витя… – Я прочистил горло. – Виктор…

Он внимательно слушал.

– Понимаешь… – Я сделал глубокий вдох. – Свету убили.

Витя тряхнул головой, попытался улыбнуться, видимо, думая, что это плохая шутка, а потом растерянно посмотрел на меня.

– В смысле… убили?

– Вчера вечером или ночью.

Позабыв про еду, Витя глядел на меня немигающим взглядом.

– Как? – наконец наивно спросил он.

– Жестоко. – Я выходил на щекотливую тему и теперь старался аккуратнее подбирать слова. – Есть подозрения, что серийный маньяк. У следствия пока нет вариантов. Но тут такое дело… Ты не посылал Свете вчера никаких сообщений? О том, что хочешь с ней встретиться?

Он вышел из ступора, снова тряхнул головой и, нахмурившись, полез за телефоном.

– Сообщений? Да нет. Зачем… Мы же с ней расстались. А что?

Я заодно проверил и мобильник. Трубка была новой. И тоже ничего.

– Есть улика. Последнее сообщение, полученное Светой вчера, было от тебя. Ты предлагал ей встретиться в центре в девять часов. Спустя несколько часов ее убили.

Витя испугался.

– Я… Да нет же, – забормотал он, судорожно копаясь в своем телефоне. – Как же так… Бред какой-то. Номер, конечно, остался. Но я и не думал… Ведь у нас с ней все. К тому же я вчера трубку в салоне менял…

– Но симка-то старая. В каком салоне?

– МТС у «Владимирской». – Витя жалобно посмотрел на меня. – Я ничего не писал, клянусь!

Я прекрасно видел, что он не врет, и от этого мне становилось еще тяжелее. Но зато у нас появилась новая зацепка, которую необходимо срочно проверить.

В голове всплыли слова Драгомыслова.

– Никто тебя не обвиняет, – постарался как можно мягче сказать я, уже зная, как поступить дальше.

Он убрал телефон и понуро смотрел в тарелку. Вареники остыли.

– А похороны когда? – наконец тихо спросил он, и у меня защемило сердце.

Хоронить было нечего.

– Я приду.

Нет, Витя. Не придешь.

На этом надо было заканчивать. Я узнал все, что хотел. Точнее, не узнал ничего. Но Витя был действительно не виноват.

Собравшись, я снова легонько коснулся его сознания и стер из памяти воспоминания о только что произошедшем разговоре, начиная с момента, как он увидел меня и помахал рукой.

Витя поднял голову, поправил очки и с удивлением посмотрел на меня.

– Извини, задумался.

– Ничего, – вставая, ответил я. – Хоть встретились поболтать. Рад был повидаться, но мне уже пора. А ты кушай давай, а то остыли, наверное.

– Ага. – Он пододвинул к себе тарелку с варениками. – Я тоже был рад. Свете привет.

Я вышел из кафе и набрал Драгомыслова.

– Слушаю, – почти сразу откликнулся шеф.

– Витя чист, – доложил я. – Ни воздействий, ни внушений. Вообще ничего. С мобильником та же история. Правда, он вчера его менял.

– Где? – насторожился Драгомыслов.

– В офисе МТС, у «Владимирской».

– Добро. Пошлю кого-нибудь проверить.

– Геннадий Петрович…

– У?

– Я ему память почистил. Только про разговор.

– Да и правильно, – согласился шеф. – Пусть спокойно живет.

– И я так думаю. А что теперь?

– Что теперь, – проворчал Драгомыслов. – Я бы срифмовал, да грубо получится. Оперативники руками разводят. До Миши не дозвониться. С твоим Витей вообще чертовщина какая-то…

С этим я был согласен. И меня это беспокоило.

– Ладно, продолжаем работать, – устало подытожил шеф. – А ты догуливай сегодня и завтра выходи на работу.

– Спасибо, Геннадий Петрович. До свидания.

– Угу.

Убрав телефон в карман, я обернулся и посмотрел на кафе, внутри которого теперь ни о чем не знавший Витя Гарсиков спокойно ел свои остывшие вареники.

Мы мучаемся над мелкими, никому не нужными проблемами, мы тратим наши мысли и чувства впустую, мы от рождения смотрим себе под ноги, только под ноги. Помните, как с детства нас учат: «Смотри себе под ноги… Смотри не упади…» Мы умираем, так ничего и не поняв: кто мы и зачем мы здесь. А между тем где-то глубоко в нас живет одно стремление: туда, ввысь, домой! В тот далекий мир, откуда мы пришли.

Вдруг вспомнился монолог Миронова из «Фантазии Фарятьева». Да, нас тоже этому учат. Только как раз учат падать, а не идти в мир, откуда мы якобы пришли. Падать в свою тень. И каждый раз мы не знаем, что ждет нас за этой чертой. Пустота, ветер, холод или… Или все-таки что-то еще.

Туда, ввысь, домой!

Иные. Кто же мы такие, в конце концов?

Нужно было о многом подумать.

Сунув руки в карманы пальто, я пошел по улице. Последний день отпущенного мне отпуска медленно подходил к концу.

Снова начало накрапывать, и я ускорил шаг. Питер словно все знал и не переставал оплакивать проливавшимся с неба дождем горькие судьбы своих обитателей.

Я шел, и улицы двигались мне навстречу.

А где-то в этот же момент по Сумраку наверняка бродил наш загадочный и неуловимый убийца.

Вернувшись к себе в студию, я сел за компьютер. Прогулка по городу не помогла, мне так и не удалось подыскать более-менее логичное объяснение произошедшему со Светиным телефоном. Витя оказался ни при чем. Никаким воздействиям не подвергался до сегодняшнего дня, когда я поправил ему память. Да и не верил я в такую возможность. Хотя сильный Темный запросто мог использовать обычного человека в своих целях. Но тут ниточка обрывалась.

Ясно выходило только то, что сестру специально заманили в ловушку. Но кто? И главное – как?

Позвонил раздосадованный Драгомыслов. Салон у «Владимирской» проверили, но и там тоже ничего не нашли.

Размышляя, я подпер щеку кулаком и бездумно водил «мышкой» по иконкам папок, выложенных на рабочем столе. Сплошные цифровые редакторы, программы кодировки, несметное количество папок с фотографиями… В этой набитой микросхемами пластмассе была вся моя работа. И жизнь.

Теперь это все, что у меня осталось. Застывшие лица, выхваченные из реальности в вечность.

Курсор на экране сам собой остановился напротив папки «Семья». Я щелкнул «мышкой», открывая ее.

Мама, Света и я. Вместе и по отдельности. На даче и в редких заграничных поездках. Были и старые фотографии нас со Светой, которые я когда-то бережно отсканировал из семейного альбома, переводя их в электронное бессмертие. Некоторые аккуратно восстановил.

Вот Света совсем кроха, в пуховичке и шапке с помпоном, по самый нос замотанная связанным мамой шарфом. Стоит рядом со снеговиком, которого слепила в детском садике. Это мамин снимок. А вот я на велосипеде, на даче. Это уже Светка. Снова она, с цветами и рюкзаком за спиной, идет в первый класс.

Света…

Я встал из-за стола, сходил на кухню, взял бутылку виски с бокалом и вернулся к монитору, продолжив разглядывать уцелевшие осколки моей разбитой семьи. И, погружаясь в моменты прошлого, я все сильнее себя корил за то, как мало я фотографировал их. Тратил время на расфуфыренных фиф и пейзажи, вместо того чтобы нет-нет да и заставить попозировать маму и сестру. Теперь эти снимки были бесценны.

Как было написано на рекламном плакате каких-то сигарет еще в середине девяностых – понимание приходит с опытом.

Меня в мой опыт жестоко ткнули. Просто поставили перед фактом.

Отпив из бокала, в который налил на полпальца, я только собирался перейти в папку с видеофайлами, которых тоже было всего ничего, как раздался звонок в дверь.

Откинувшись на спинку кресла, я с удивлением посмотрел на часы. Было одиннадцать часов одиннадцать минут вечера.

Кого принесло? Может, Миша решил наведаться?

Я прошел в прихожую и открыл дверь.

На пороге стояла Дария.

– Привет, извини, что поздно, – сказала она. – Я все знаю. Приехала как смогла.

– Вернулась? – Визит был действительно неожиданным.

– Вернулась. Можно войти?

– Да, конечно. – Стряхивая оцепенение, вызванное ее появлением, я посторонился, пропуская Дарию в квартиру, и закрыл за ней дверь. Воздух сразу наполнился тонким ароматом ее духов.

– Откуда ты узнала?

– У меня подруга, Земфира, в Дозоре работает.

– А, знаю такую. – В голове у меня мелькнула какая-то мысль, но тут же пропала.

– Ну, как ты тут? – спросила Дария, пока я помогал ей снять черное пальто, под которым оказался такой же черный обтягивающий комбинезон с поясом на железной пряжке. Волосы убраны в конский хвост. – Спасибо.

– Да как… – Я повесил ее одежду на вешалку, не зная, как описать свое состояние. Все и так было понятно.

– Вижу. – Не снимая сапог, она прошла в комнату и посмотрела на монитор, где застыл снимок улыбающейся Светы. – Убийцу так и не нашли?

– Пока нет. Слушай, давай не будем об этом, хорошо?

– Извини. Я не помешала?

На самом деле я был рад, что она пришла. Хоть появление это было неожиданным. Но после выпитого виски и просмотренных фотографий мне было приятно, что со мной рядом кто-то есть. Пусть и Темная.

– Присаживайся. – Я указал ей на второе кресло и сходил на кухню за еще одним бокалом. – Будешь?

Дария посмотрела на стоявшую рядом с клавиатурой бутыль, на четверть наполненную янтарной жидкостью.

– Давай.

– Лед?

– Не нужно.

Я разлил виски и подал ей бокал.

– Красивая. Как ее звали?

– Света.

– Светлана, – повторила Дария, и мне показалось, что по ее лицу скользнула тень улыбки. – Светлая.

– Да.

– За Свету, – понюхав напиток, предложила моя ночная гостья.

– За сестру, – согласился я.

Мы выпили.

– А много у тебя еще? – поставив бокал на стол, спросила Дария, кивнув на монитор.

– Не очень.

– Покажешь?

А почему бы и нет, подумал я. Алкоголь потихоньку делал свое дело, поэтому я не испугался открывать чужому человеку интимную сторону своей жизни. В конце концов, Дария проявила участие, пришла разделить со мной горе. Хоть это и было внезапно.

Так почему бы и нет.

Была глубокая ночь, а мы все сидели перед компьютером, заново перелистывая снимки. Пили виски. Дария иногда комментировала, особенно ей понравились мы со Светой в детстве.

– Трогательные, – сказала она.

Отпивая из бокала, я подумал, а какая в принципе разница была между нами. Свет и Тьма – это всего лишь путь, который мы выбрали, внутри, по сути, все равно частично оставаясь людьми.

Бутылка постепенно подходила к концу. Я сильно захмелел, Дария, судя по ее виду, тоже.

Мы посмотрели несколько видеофайлов из семейного архива. Однажды улыбнулись, увидев фрагмент, как маленькая Света на каком-то моем дне рождения неуклюже, но с чувством читает поздравительные стихи собственного сочинения.

Наконец файлы кончились, и я разлил по бокалам остатки виски.

– Все? – спросила Дария.

– Все. – Залпом осушив свой бокал, я почувствовал, как шумит в голове, и признался: – Мне так одиноко.

– Ты не одинок. – Только сейчас я заметил, что кресло Дарии было придвинуто к моему впритык. Мы практически касались друг друга плечами. – Я же здесь.

Почувствовав неловкость, я украдкой посмотрел на часы. Была половина второго. Как долго она хотела еще здесь оставаться?

– Спасибо, что зашла. За поддержку. Но уже поздно. Может, тебя проводить? – на всякий случай предложил я.

– Гонишь? – Постучав накрашенными ноготками по бокалу, который держала в руках, Дария, не выпив, поставила его на стол и посмотрела на меня. – А я не хочу уходить.

Мы смотрели друг на друга. На самом деле и я не хотел ее отпускать. Не хотел закрывать за ней дверь. Не хотел прогонять свою музу, которую так внезапно нашел.

В следующий миг она подалась вперед и прильнула к моим губам долгим горячим поцелуем. В первое мгновение растерявшись, я все-таки ответил, чувствуя, как внутри закипает кровь.

– Что ты делаешь? – хрипло спросил я, когда она отстранилась, развернула кресло и стала расстегивать свой ремень.

– Что хочу. – Покончив с пряжкой и не сводя с меня взгляда, она потянула «собачку» молнии от воротника вниз, расстегивая комбинезон до пупка, в котором сверкнул серебряный шарик пирсинга.

– Дария…

– Не бойся.

Взяв мою руку, она плавно завела ее под расстегнутый комбинезон, и я ладонью ощутил упругую теплую грудь с набухшим соском.

– Нравится? – тихо спросила она.

Теряя над собой контроль, глядя в ее глаза, я начал проваливаться в какой-то бездонный, рокочущий водоворот. Да, я хотел ее. Мне вдруг стало плевать на цвет и масть. Плевать на все на свете. Здесь и сейчас.

– Да, – прошептала Дария.

Мы оказались на диване. Лежа на спине, она что-то неразборчиво бормотала, запустив руки в волосы, пока я раздевал ее. Потом билась на смятой простыне, царапала мне спину и ритмично стонала, обжигая мое лицо жарким дыханием с ароматом выпитого спиртного.

У меня давно не было женщины, а Дария была искушенной любовницей, и я совсем потерял голову.

Наконец она выгнулась, влажная, напряженная как струна, и, крепко сжав меня ногами, негромко вскрикнула, откинув голову на подушку.

Безумный танец Света и Тьмы закончился.

Мы лежали рядом – мужчина и женщина, – обмякшие, утоленные. Слыша рядом ее постепенно восстанавливающееся дыхание, чувствуя запах ее тела, обессиленный ее ненасытностью, я закрыл глаза и не заметил, как провалился во тьму.