Глава 2
Кофе был горячим, а главное, вкусным. С карамелью, мятой и ноткой корицы, которая приятно щекотала язык.
Нечасто мне доводилось посещать подобные заведения. Да и не очень-то я их и любил, если честно. В основном, если хотелось кофе, я варил его у себя дома, в студии. В старой турке, неторопливо, как положено. С наслаждением вдыхая медленно разливавшийся по комнате густой аромат. Ну или на крайний случай брал уже сваренный из магазина домой. Было у меня несколько облюбованных мест.
Выбранное Дарией место мне понравилось. Высокие арочные потолки, удобные посадочные места, уютная обстановка. Не «Коньяк», конечно, но нормальное заведение для центра, куда могут заглянуть туристы, чтобы перекусить.
Мы устроились у окна с видом на Невский и некоторое время молчали. Дария рассматривала меня, ложечкой размешивая в чашке сахар, а я не знал, с чего начать разговор. То ли давно вот так не сидел в кафе с девушкой, то ли смущал факт, что я в компании Темной. Когда между мной и моделью был объектив, я был художником, творцом, а она моей глиной, из которой я мог лепить все, что захочу.
Дурак ты, Балабанов, одернул я себя. Тебе тридцать лет, ты постоянно находишься в цветнике, как частенько с иронией говаривал Миша, выбирай не хочу. Однако постоянной девушки у меня не было уже давно. По крайней мере на долгие отношения меня редко хватало. Да и, признаться, я сам не знал, хочу я этого или нет. Привык к одинокой жизни.
Но сидя напротив Дарии, я чувствовал совершенно другие эмоции. Теперь я был точно уверен, что девушку для «Музы» я точно нашел. Может, изюминка как раз в том, что она должна быть Темной.
– Давно снимаешь? – Видя, что я все не начинаю разговор, Дария перестала мешать кофе и сделала осторожный глоток. – М-м-м, вкуснятина.
– Да сравнительно, – ответил я и, прикинув, пожал плечами. – Лет пятнадцать уже.
– Немало. А что? В основном моделей?
– Да по-разному. – Я внутренне обрадовался, что разговор наконец завязался. – Моделей, разные портфолио, частенько на показы зовут, но в основном люблю снимать город, природу.
– Пейзажист?
– Можно сказать и так. – Я поймал себя на том, что откровенно любуюсь ею. – А ты? Я слышал о тебе кое-что.
– И что же? – Она снова отпила, и над фарфоровым краем кружки с любопытством сверкнули ее большие глаза.
– Только хорошее. – Я попытался сделать комплимент.
– Неужели? А ни разу не встречались.
– Бывает, – улыбнулся я. – Дария. Необычное имя.
– Грузинское. Ну, что про меня. – Слизнув с верхней губы пенку, она поставила кружку на звякнувшее блюдце. – Путешествую, снимаюсь. В общем, и платят неплохо. Зарабатываю. Кастинги, просмотры, несколько наших и заграничных глянцев, иногда ню, по подиуму хожу. Может, видел?
– Нет, – честно признался я. – Но верю. Ты красивая.
Наивно вышло, но ничего лучше я к месту придумать не смог.
– Спасибо. – Она усмехнулась. – А я-то думала, что у всех фотографов глаз профессионально замылен.
Ну конечно, Темная. Без колкостей никак.
– Не обижайся. Так иногда кажется. Но с тобой мне понравилось. Ты какой-то… – Она помолчала, подбирая слова. – Не черствый, что ли. А то только и слышишь «встань сюда», «сделай то», «макияж не тот», «разжирела». Отношение как к обезьяне, бесит. Поэтому и парня нет.
Вот это откровенность. При ее данных даже не верилось, что такая девушка может быть одна. Хотя я знал много таких примеров. Красивая модель – это всегда ревность, деньги, интриги, а уж Темная с внешностью Дарии могла запросто вертеть мужиками, как ей вздумается. Длительные отношения ни к чему, когда вокруг столько заманчивых приключений.
– Хорошо, что я теперь сама фотографов могу выбирать.
Я решился.
– Слушай, у меня давно зреет одна идея. Называется «Муза Петербурга», не хотела бы попозировать?
На эту работу меня однажды вдохновила проходившая в «Рахманиновом Дворике» выставка удивительно талантливого фотохудожника Ильи Рашапа. В какой-то мере я испытывал к нему профессиональную зависть, поскольку он был человеком и при этом умел так тонко чувствовать ткань и пространство снимка.
Вдохновленный, я долго вынашивал свою идею, перебирал всевозможные варианты, и вот наконец что-то могло реально случиться.
– В чем суть?
– Если кратко, есть некая девушка, – начал рассказывать я. – В пейзажах города разных лет и эпох. Она словно путешествует сквозь пространство и время.
– Сложно. И дорого. – Дария оценивающе посмотрела на меня. – Костюмы, декорации. А как ты собираешься это сделать? Есть спонсор?
Конечно, я прекрасно видел, что она понимает, как я хочу это сделать, но виду не подал.
– Бюджет есть, – уклончиво ответил я. – Долго готовлюсь уже. Просто подходящей фактуры все никак не мог подыскать.
– И тут вдруг нашел.
– Да, – уверенно сказал я. – Это должна быть ты. Я это вижу.
– Хорошо, я подумаю, – ответила она, собирая ложечкой со дна чашки остатки пенки. – Но после того как с этим проектом разберемся. Нам еще несколько дней снимать, помнишь?
– Конечно, – согласился я. – Все доделаем, а там видно будет. Если надо, я подожду.
– А ты со всеми девушками такой быстрый?
Я смутился.
– В смысле?
– Только познакомились, а уже в музы записываешь.
– Ты мне подходишь, вот и все, – прямо ответил я. – У тебя очень редкий типаж.
– Ну, раз подхожу, значит, не зря встретились! – улыбнулась Дария.
Мы еще немного посидели, болтая о ерунде, а потом, расплатившись (это сделал я, как и обещал), вернулись к моей машине.
– Тебя подвезти? – предложил я.
– Спасибо, но мне тут недалеко, прогуляюсь, – ответила Дария.
– Ну, тогда до завтра, – попрощался я, открывая дверь «Форда».
– Пока.
Сев за руль, я некоторое время смотрел, как она удалялась по улице. Вот тебе и познакомились, Балабанов. Темная модель. Хотя какая разница, снова повторил я себе. В кармане пальто лежал конверт с приличной суммой, и это было еще начало. Завтра мы увидимся вновь.
Интересно, что бы сказал на это Миша, улыбнулся я, заводя мотор.
* * *
– Хороша, – с видом знатока цокнул языком Гранкин, устроившись перед монитором.
Мы с Дарией за несколько дней все отсняли, я получил от Петра полный гонорар со спортивным костюмом в подарок и наконец решился поговорить с другом о такой необычной ситуации.
Я и Миша сидели у меня в студии, потягивали минералку и рассматривали отснятый материал. Мише внешние данные моей новой модели определенно нравились.
– Хороша, – отпив из бутылки, снова повторил он, неторопливо листая снимки. – Очень. Везет тебе, дурень. И где ты только таких находишь?
– Работа, – ответил я. – Рад, что нравится. Вот эта особенно получилась, скажи? Только подретушировать чуть-чуть.
– Но Темная, – нахмурился друг. – Какого черта?
– Да какая разница. – Я пожал плечами и повернулся ко второму монитору, на котором была выведена раскладка виртуальной палитры. – Темная и Темная.
– Смотри, – покачал головой друг. – Не обожгись.
– Не волнуйся. Все будет нормально. Да и слабенькая она.
– Нет. То, что она для твоей «Музы» подходит, я и так вижу, лучше не придумаешь… Но все-таки, может, она тебя приворожила? – вдруг предположил он.
– Я ничего не чувствовал. Да и зачем?
Я прекрасно понимал Мишу. Где-то глубоко внутри меня что-то отчаянно противилось, шептало, что нужно быть осторожнее. Но стоило мне посмотреть в глаза Дарии, как все страхи и сомнения улетучивались. В конце концов, я же художник.
А морок? На седьмом уровне? Вряд ли. И действительно, зачем?
Мне было непросто разобраться в своих чувствах.
– Уложи ее, и дело с концом, – в своей типичной беспринципной манере посоветовал Миша.
– Ну что ты говоришь.
Я никогда не спал с моделями. Знаю, что многие мои коллеги частенько поддавались чарам или просто практиковали подобные отношения, но я себе этого никогда не позволял. Иногда появлялось желание, конечно. Я ведь тоже отчасти человек. Но меня всегда останавливал тот факт, что это все на один раз, дальше отношений не будет. Для молоденьких девушек это было не больше чем захватывающее, пикантное приключение, а меня это не устраивало. Хотелось чего-то особенного. Но я к своим тридцати пока так и не усвоил, чего именно.
– Ты еще влюбиться вздумай, поэт, – фыркнул Миша.
– Да какая любовь, – щелкая «мышкой», вздохнул я. – Просто есть в ней что-то такое. Особенное.
– Внешность у нее особенная, это да. Но, Степа, как друг тебе говорю, нечисто это. Завязывай. Отфоткал, деньги забрал – и отчаливай.
На это предостережение я ничего не ответил. Не сказал Мише и о том, что после окончания работы мы с Дарией встречались у меня несколько раз и сделали пару набросков. Сразу же после того, как мне удалось раздобыть подходящие платья в одном знакомом ателье. Образы девятнадцатого века – мы начали с них – ей очень шли. Кринолины, корсеты, накладные букли и широкие веера… Дария великолепно смотрелась в любых нарядах.
– Что на работе? – ковыряя «мышкой» палитру на экране монитора, решил сменить тему.
– Да так… – Миша покрутил недопитую бутылку в руках. – Зарегистрировали несколько смертей Темных и Светлых, все в центре. Мы с Батькой и ребятами выезжали пару раз. Что характерно, жертвы – девушки, все седьмого уровня. И у них, и у нас. Диагноз – полная потеря Силы. Все нападения совершены в Сумраке.
– Маньяк?
– Да черт его знает. Улик пока никаких. Но какой силищей нужно обладать, чтобы так расправляться с Иными. Пусть и слабыми.
– А Драгомыслов?
– А что он? Рвет и мечет, – усмехнулся Миша. – Ты же знаешь. Как обычно.
– Почему меня не позвали?
– Дурака валяй, пока разрешают. Тебя Батурин подменяет.
Я вспомнил Кирилла Батурина – мага пятого уровня, который тоже весьма сносно умел обращаться с камерой. Один из старейших оперативников нашего Дозора. Хороший парень, только поломал себе карьеру три года назад, когда, сам того не зная, помог команде Лайка – Темным Иным из Украины. На случай если Дозору срочно требовались фотографии, он всегда мог сделать их за меня. Пусть работает. Ему такой опыт на пользу.
– Оба Дозора начали расследования. Больше информации у меня нет. – Миша встал с кресла, поставил бутылку на стол. – Ладно, погнал я. А ты с этой Темной все-таки поосторожнее будь.
– Хорошо.
На этом мы и разошлись.
После разговора с Мишей увидеться с Дарией мне довелось только раз. Ее срочно вызывали в Москву для каких-то съемок, которые были запланированы еще до знакомства со мной. Мне было очень жаль, но она обещала поскорее вернуться.
Дария попросила помочь ей с сумкой, и я отвез ее на Московский вокзал.
– Мы доделаем твой проект, обещаю, – уверенно сказала она, пока мы стояли на перроне возле ее вагона. Вокруг пахло креозотом, шавермой и сигаретами. – Думаю, меня задержат максимум на несколько дней.
– Буду ждать.
– Я позвоню.
Раздался свисток. Под сводами вокзала, испугав голубей, в очередной раз ожили громкоговорители:
– Уважаемые пассажиры, заканчивается посадка на скорый поезд номер пятьдесят шесть Санкт-Петербург – Москва…
– Спасибо, что проводил. Не скучай. – Забрав у меня сумку и чуть привстав, Дария легонько чмокнула меня в щеку и исчезла в вагоне. Я прошел к окну ее купе. Дария уже заняла свою полку. Напротив нее дородный бородатый дядька читал газету. Заметив меня, она помахала. Я помахал в ответ.
Через минуту состав тронулся, но в воздухе призрачным следом еще несколько мгновений висел легкий привкус ее духов.
Я на какое-то время задержался на перроне. Сунув руки в карманы пальто, смотрел вслед удаляющемуся поезду и ощущал обжигающее прикосновение губ на щеке. Меня поцеловала Темная.
И почему-то мне это нравилось.
Но теперь ко мне на несколько дней вновь подкрадется одиночество. Выйдя из здания вокзала, я постоял у машины, задумчиво докуривая сигарету. Мимо спешили по своим делам люди. Обычные, загруженные своими проблемами, усталые, но упрямо суетливые, словно муравьи.
И я был частью этого муравейника.
Питер, боль моя.
Две недели, отпущенные мне Драгомысловым, истекали, была пятница, и в понедельник я уже должен был выходить на работу.
Миша и остальные, как оказалось, трудились, расследуя загадочные убийства. А я… Я словно оставался за гранью жизни, выпав из нее по пути. Ну, раз не звали, значит, не особо нужен.
Вернувшись в студию, я позвонил Свете и сказал, что на выходные поеду на дачу. Отвлекусь от съемок, подготовлю дом и участок к зиме. После смерти мамы мы там не были, и я решил не тревожить сестру, взяв обязанности на себя.
– Поезжай, хоть воздухом нормальным подышишь, – ответила она.
Уже стемнело, когда я наскоро собрался, закрыл подвал, по пути зарулил в супермаркет купить чего-нибудь пожевать и выехал на загородную трассу, где почти не было машин. Дачный сезон давно закрыли.
В лучах фар навстречу неторопливо неслась дорога. Слева ритмично мелькала свеженанесенная разделительная полоса. Шоссе, вконец разбитое идущими в Финляндию фурами, наконец-то отремонтировали. Радио чуть слышно играло, периодически умолкая, когда радиосигнал терялся среди полей и глухих лесов.
Я всю ночь без сна проворочалась. Вот и все.
Ветер шепчет мне: лето кончилось. Вот и все.
Доставай перчатки и зонты.
Лето не вернуть, но тебя прошу – подожди.
Оставайся здесь, что нам осени и дожди.
Но лишь головой качаешь ты.
А над нами небо, полное звезд,
Небо, полное звезд,
Небо, полное звезд,
И все чужие, не мои…
Глядя на россыпи звезд за лобовым стеклом автомобиля, я слушал нежный женский голос и снова, как когда-то давно, поразился тому, какие точные были стихи. Не знаю, был ли это своеобразный побочный эффект от периодического общения с Сумраком, но, слушая радио, я как-то слишком часто для простого совпадения случайно натыкался на песни или соответствовавшие текущему моменту, или предсказывавшие грядущие события.
«Нет, это точно не может быть простым совпадением, – думал я. – За окном звездное небо во весь горизонт. «Небо, полное звезд» – в радиоприемнике. Все взаимосвязано, все события сплетены в единую тугую нить, отделяющую то, что было, от того, что будет. И только лишь Иным удается разглядеть этот горизонт событий.
И все мы силились рассмотреть его, мятущиеся, одинокие, в надежде на что-то лучшее и светлое. На что? В результате беспомощно запутываясь в его паутине подобно мухам, налетевшим на клейкую ленту».
Что ж, не смотри вокруг, просто вычеркни. Вот и все.
Ты до дна мое море вычерпал. Все твое.
Положи на память камушек в карман.
Что же, я теперь просто выживу. Вот и все.
Дождь пройдет, я волосы выжму. Все мое.
И новый разольется океан,
И будет небо, полное звезд…
Но на какое-то время город и череда запутанных событий все-таки отпустили меня. По крайней мере мне так казалось или хотелось думать. Я вырвался из окутавших меня сетей. Пусть и ненадолго.
Небо, полное звезд.
Небо, полное звезд.
И все мои, но лишь мои.
Откинувшись на спинку кресла, я чуть расслабился. Я уже проехал КАД, и впереди, где-то высоко, меня ждали звезды.
За городом они были.
