Во многих странах бытует эта шутка: «В среднем каждый по отдельности (англичанин, немец, еврей, русский, ирландец, американец) умнее (подставляется любой второй из перечня). Но они из ста миллионов своих дураков умеют выбрать триста умных в парламент и правительство. А мы из ста миллионов своих умных умеем выбрать в парламент и правительство триста дураков».

Мы сейчас не о том, что толпа глупее человека.

Мы о том, что вот бывает умный, энергичный, предприимчивый и при этом приличный человек. Но. В гробу он видал политику, судьбы родины, крах государства и терзания душевные по этому поводу. Нет, он это все понимает. Но – считает, что он-то лично все равно ничего не может изменить. Так чего дергаться? И зачем об этом постоянно думать? Есть политики, есть журналисты, есть промышленники и финансисты, пусть думают. Уж как выйдет… Ну – народ такой… время такое… страна такая… Нет, он согласен со всем, что говорят насчет политики и трудностей. Но что ж теперь – и не жить своей жизнью?

Собственно, девяносто процентов населения везде политически инертно. Но есть же варианты!

Вот малая социальная активность, малая социальная заинтересованность, малая социальная преданность человека – это первейший признак человека второсортного.

В древние времена его группа быстро была бы уничтожена и съедена более дружными ребятами. В новейшие времена его страна опускается в хаос и развал, презираемая более дружными и порядочными народами. Да-да, Россия в этом списке, не сомневайтесь.

Социальная состоятельность, социальная ценность человека определяется тем, насколько он ставит благо группы выше блага личного, насколько он озабочен благом группы и способен работать на него.

Социальный человек психологически отождествляет свое благо с группой: через ее благо он получит и себе. У менее социального, ущербного человека, – наоборот: раз хорошо мне – следовательно, хорошо и группе.

Следует отчетливо сформулировать:

Человек, предпочитающий свой карман народному, свое удобство комфорту страны, свои интересы – интересам общим, – это унтерменш. Туземец. Второй сорт. Из страны третьего мира.

И здесь вот какая ужасная вещь:

Все беды России – от чиновников; это старый тезис. Но поскольку чиновников не завозят с Марса – чиновники мы сами, вынужденные выполнять эти функции. Функции винтиков государственной машины.

Чиновник – это не человек. Чиновник – это функция.

И вот хорошую бабу, или хорошего мужика, посадили в кресло чиновника. Через три года – святых выноси: хамство и наплевательство, и равнодушие деревянное. Что же значит эта картинка?

Страшно вымолвить:

Мы, русские, не способны к эффективному государственному самоуправлению. О-па!.. (Здесь татарин, еврей, грузин, – все мы здесь русские в России…)

Исконное воровство, кумовство, коррупция, продажа страны на вынос за бугор, поразительное по циничности воровство власти в астрономических, неправдоподобных размерах.

Унтерменши из любой страны – сделают страну третьего мира.

Унтерменш – это человек с недоразвитым социальным инстинктом. Он не считает своей кровной задачей создавать могущество своей группы. Гм. А точнее – своего народа, страны, нации, этноса, культуры.

В кланы объединяются по совпадению личных интересов. Но ради клана богатством и жизнью не жертвуют. На хрен такой клан? Наш клан – это только бизнес, это олигархический синдикализм.

У клановиков надличностных ценностей нет. В этом отношении статусные воры выше олигархов: у статусного вора есть воровские понятия, воровская честь, воровские надличностные ценности, ради которых он готов умереть. Олигарх готов на смерть чью угодно, только не свою.

Человек первого сорта, человек групповой, человек социальный – это человек, у которого ценность его социума автоматически, инстинктивно, стоит выше ценности его собственной. Это мы сделали цивилизацию, культуру, государственность, науку с техникой, – это все сделали мы, человеки социальные.

И наша социальная сущность заставляла нас устраивать свой социум так, что работая вроде на себя – мы работали на него.

Унтерменши устраивают свой социум так, что работая на себя – они разъедают свой социум.

Но. Миллиардер и министр, с гаражом «майбахов» и виллами по лазурным берегам, – это унтерменш. Он паразитирует на инерции социума, созданного не им, но людьми совсем другими. Он крыса, живущая в головке сыра, жрущая этот сыр и гадящая внутри этого сыра. Такие люди ни хрена не создавали.

И добрый мещанин-потребитель – тоже унтерменш. Стадное жвачное. Рабочая скотинка.

Угасание социального инстинкта – это конец цивилизации. До прихода следующей, иной.

Человек первого сорта, человек социальный, сколок героя и строителя держав, – это тот, кто обладает надличностными социальными ценностями. Иногда их называют идеалами, но это расплывчатая метафора.

Сегодня, в начале XXI века, мы видим, как слаборазвитый социальный инстинкт не позволяет африканцам создать ни одно нормальное государство в Африке, несмотря на помощь развитых стран. И более того: после изгнания белых колонизаторов черные страны приходили в еще большее запустение.

Блага и комфорт цивилизации развращают. Уже нет нужды бороться за жизнь. Нет нужды стоять к плечу плечом против ударов стихий и врагов. И – что? И социальный инстинкт утихает, пригасает, и уже не хотят класть живот за други своя.

Так проходит мирская слава.

Сытость цивилизации делает людей социально второсортными. Увы и ах. Это как бывшие ездовые лайки на сытом юге: обросли жирком, пуховой подшерсток вылез, резвость и сила просели. Дегенерация называется.

А международная олигархия, магнаты транснациональных корпораций, сознательно воспитывают из народов унтерменшей.

Знай себе цену. Цена человека не равна цене его кошелька. Ведь правда, да, ведь так, да?..