Глава 7

– Не город, а помойка какая-то! – высказался в сердцах сэр Густав, пытаясь стряхнуть с подошвы сапога налипший навоз.

Рыцарь был недалек от истины. Покосившиеся серые дома с их узкими, затянутыми мутным бычьим пузырем оконцами навевали тоску. Узкая, причудливо извивающаяся улица была покрыта толстым слоем тошнотворной смеси, состоящей из грязи, конского – и не только! – дерьма, мусора и гниющих пищевых отходов. Запах был соответствующий, так что молодой Густав Брэй то и дело морщил свой тонкий, аристократический нос и с тоской вспоминал родное герцогство, где подобное непотребство не могло и в страшном сне присниться.

– Скоро до центра доберемся, там будет намного чище, – произнес более привычный ко всему Раон.

– Надеюсь, – вздохнул рыцарь, стараясь наступать туда, где почище.

Остальные члены небольшого отряда, хоть и во многом разделяли негодование молодого дворянина, предпочли отмолчаться. Не дело – вмешиваться подчиненным в разговор старших по званию. Только Кранг, на правах сержанта – званию, характеризуемому некоторой приближенностью к офицерскому составу – буркнул что-то согласное и поудобнее пристроил на плече туго набитую, тяжелую заплечную торбу.

Где-то наверху распахнулось окно, и на дорогу перед фароссцами обрушился мутный поток жижи. Густаву пришлось проявить чудеса ловкости, чтоб не оказаться залитым этой мерзостью.

– Смотри куда льешь, дура!

– Сам дурак! Все ходят и ходят, а я их пережидать должна, – сварливым тоном завзятой скандалистки ответила дородная бабища в розовом чепчике и, гордая тем, что оставила за собой последнее слово, с шумом захлопнула окно. Последнее, что донеслось до сэра Брэя, было: – Небось не сахарный – не растаешь.

Обескураженный резкой отповедью рыцарь замер посреди дороги. Как правильно поступить в подобной ситуации, молодой дворянин не знал, просто никогда раньше не оказывался в такой ситуации. Конечно, подобная наглость должна быть наказана, но поднять на женщину, пускай и подлого сословия, руку он не мог. Вот будь на ее месте мужик, то Густав Брэй вбил бы ему поносные слова обратно в глотку… Вместе с зубами!

Раон дернул за рукав остановившегося рыцаря, и тот вынужден был последовать за соратником. Но вот ругаться-то Густаву никто не мог запретить!

– Дерьмовый городишко, дерьмовые жители – неудивительно, что и вокруг одно дерьмо, – бурчал себе под нос рыцарь.

Его слова пришлись не по нраву одному из прохожих. Отделившись от своих приятелей, он пьяной, покачивающейся походкой шагнул в сторону фароссцев, загородив им проход.

– Это хто тут дерьмо?! – возмутился он, дыхнув перегаром в лицо Раону.

Раон поморщился.

– Уйди с дороги.

– Не-е-ет! – помотал головой пьяница и глумливо усмехнулся. Оживились и его дружки, чуя возможность поживиться. Подтянулись поближе к месту назревающего конфликта. – Пущай твой приятель ответствует за то, что щ-щас наговорил, простыми извинениями не отделается.

– Что?! – возмутился рыцарь. – Я?!. Извиняться?!.

Радостно осклабившись, дружки местного заводилы двинулись к фароссцам, расходясь в стороны и полукругом охватывая небольшой отряд.

Стражу в таких трущобах звать бесполезно. Но ее никто и не собирался звать!

Сэр Густав двинулся к наглецу, посмевшему предъявлять претензии дворянину, но его опередил Кранг. Перебросив тяжелый мешок своим соратникам, он хрустнул шеей, разминаясь, набычился и шагнул вперед. Никто и моргнуть не успел, не то что вмешаться, как орк схватил загораживающего дорогу пьяницу за грудки и отшвырнул в сторону. Окружающие только и смогли, что растерянно проводить глазами пролетевшее мимо них тело.

– Ой, что делается, люди добрые! – заголосил пьяница, приземлившись с громким плюханьем в грязь на обочине. – Ой, убили!

Его приятели уже готовились наброситься на отряд, но, столкнувшись взглядом с холодным прищуром нескольких пар глаз суровых воинов, остановились, словно внезапно уткнулись в невидимую стену.

– Брысь отсюда! – бросил им Раон и уверенно двинулся вперед, даже не коснувшись выглянувшей из-под плаща рукояти меча.

Глухо ворча, окружающие расступились, дав возможность бойцам беспрепятственно продолжить свой путь. Связываться с вооруженным отрядом наемников – а кем еще могли быть эти фароссцы? – дураков не было. Это не мирных путников потрошить!

Жители Триса и предположить не могли, что эти будто бы наемники – часть регулярной фаросской армии. А узнав, были бы очень удивлены. Что могло понадобиться фаросскому отряду на территории Ортского королевства?

Объяснялось все просто – провизия.

После уничтожения каравана работорговцев отряд под командованием Глеба, присоединив к себе всех освобожденных пленников, был вынужден уходить дальше на север, чтоб избежать встречи с туронскими вой сками, и, переправившись через Нияз, затерялся в Ничейных землях – слабозаселенных, суровых, продуваемых холодными ветрами пустошах, на которые не претендовали ни Фаросское герцогство, ни граничащее с ним Ортское королевство. Расчет был верным – если кто из туронцев и вышел на их след, то последовать за отрядом вглубь Ничейных земель не решились. Там, находясь в относительной – абсолютной на войне не бывает – безопасности, предводители, во главе с наследником престола, развернули лагерь и принялись за подготовку солдат по уже опробованной методике Волкова.

С удивлением и, следует отметить, немалой радостью узнали, что такая умная мысль, как укрыться на ничейной территории, пришла в голову не им одним, повстречавшись с конным разъездом из сводного отряда остатков четырнадцатого и пятнадцатого гарнизонов.

Как выяснилось, командир пятнадцатого гарнизона – человек здравомыслящий – рассудил, что укрываясь в лесах, победы не добиться – рано или поздно их все равно переловят, – и отдал приказ двигаться на соединение с основными силами герцогства, но, так же как и Волков, столкнулся с невозможностью скрытно форсировать Каору. Губить своих солдат в бесплодных попытках прорвать оборону неплохо укрепившихся у мостов туронцев предводитель отряда не захотел и решил выйти к своим через Орт, но был вынужден задержаться – уставшим, частью израненным людям требовался отдых. Потом встретил остатки четырнадцатого гарнизона, которым пришлось намного тяжелее, остался, чтобы по мере возможности оказать им помощь, а тут и подоспел отряд Волкова.

Естественно, что командиры гарнизонов, узнав в Глебе наследника престола, тотчас выказали желание перейти под его командование. Волков был не против. Не стали возражать и его помощники. Особенно Нант и Дых, повстречавшие немало своих друзей-приятелей.

Но… Назначив выказавшего преданность, исполнительность, живой ум и недюжинную смекалку Раона своим заместителем и одновременно исполняющим обязанности начальника штаба, разделив всех солдат на три когорты, возглавляемые Оноре, Трампом и Каем – командирами пятнадцатого и четырнадцатого гарнизонов соответственно, выделив кавалерийский отряд под командованием Густава Брэя и загрузив всех подчиненных ежедневными тренировками, – а вести малообученных и плохо знакомых солдат Глеб не хотел, хватило ему и одного разгрома, – Волков столкнулся с проблемой снабжения. Легко ли, в отрыве от остальной армии, содержать около полутора тысяч крепких, здоровых мужиков? Чем их кормить-то? Это же не маленький отряд, который способен сам обеспечить себя пропитанием. И на местных жителей нельзя рассчитывать. Малочисленное население Ничейных земель просто физически не способно прокормить такую ораву. Это если не принимать во внимание то, что жители вовсе не считают себя подданными Фаросского престола и не считают себя чем-либо ему обязанным.

Проблем было много. Не хватало всего: обмундирования, вооружения, палаток, каких-то разных походных мелочей, хорошей медицинской помощи… Но основной проблемой была нехватка провианта. Нет, конечно, кое-какие запасы имелись. Волков, например, неплохо поживился в замке мятежного барона Кайла, да и Трамп вывез немаленький обоз. Но как же этого всего было мало!

И Глеб принял решение попытаться добыть необходимые продукты в не столь далеком Ортском королевстве. Нет, речь не шла о налетах на городки и села, грабежах и мародерстве, он ведь был не настолько глуп, чтоб настраивать против себя соседнее государство – он решил закупить необходимое. Пустив в ход все имеющиеся под рукой финансовые ресурсы – личные средства, захваченные трофеи, вывезенную из гарнизонов отрядную казну, деньги своих офицеров, пожертвовавших их на благое дело, – Волков собрал приличную сумму. Резонно подозревая, что этих денег может оказаться недостаточно, он передал отправляющемуся в Орт Раону – а кому еще он мог доверить такое ответственное задание? – перстень наследника престола с наказом попытаться получить у купцов как можно более крупный займ, пустив его на закупку военного снаряжения и, если получится, нанять дополнительных солдат.

Была еще мыслишка подать о себе весточку в герцогство. Как-то же поддерживает Орт сообщение с Фароссом? На худой конец можно гонца отправить… Но после долгих размышлений решил никаких сообщений не посылать. Тревожный звоночек в голове вовремя сработал! Вспомнился и разговор с Нантом по поводу «крота». Нет уж! Лучше перестраховаться сейчас, чем потом локти кусать. Не хватало еще посадить себе на хвост все туронское войско. Ну и что, что они в пустоши вслед за отрядом не полезли?! Это еще ни о чем не говорит. За отрядом не полезли, а вот за наследником престола – запросто. И бегай потом от них, вместо того чтоб солдат тренировать…

Короче, Глеб не стал рисковать с посылкой вестника – ограничился чисто торговыми задачами. А поскольку эти задачи в финансовом эквиваленте выливались в совсем не маленькую сумму, то вместе со своим помощником Волков отправил сводный пехотно-кавалерийский отряд численностью почти в сотню человек.

Вот так фароссцы и оказались в Трисе – крупном торговом городе, ближайшем к Ничейным землям.

Как люди осторожные и не желающие привлекать к себе излишнего внимания, они оставили часть отряда неподалеку от города в одном из пригородных сел, а сами поселились в дешевом трактире на южной окраине Триса. Так что теперь, направляясь в торговый район, были вынуждены изрядно поплутать по закоулкам.

Еще некоторое время покружив по грязным улочкам, фароссцы выбрались в центральную часть города, составляющую разительный контраст с окраинами. Дома здесь были опрятные и красивые, выстроенные в несколько этажей, покрытые черепицей или свинцовыми пластинами. Высокие стрельчатые окна с ажурными, свинцовыми или бронзовыми, переплетами украшены витражами из разноцветных стекол или, на худой конец, тонкими пластинками слюды. Широкая, чистая мостовая выложена брусчаткой, по которой приятно шагать, не боясь во что-нибудь вляпаться. Даже сэр Густав приободрился, перестав излишне демонстративно высказывать свое недовольство.

– Пришли, – сообщил Раон своим спутникам, останавливаясь возле большого трехэтажного особняка, выделяющегося даже среди прочих, отнюдь не бедных зданий. Над широким входом висела большая вывеска в ярко начищенной бронзовой оправе, гласившая: «Торговый дом Никса. Трисское отделение».

– Так мы к этому Никсу шли? – спросил Густав, прочитав написанное.

– Нет, – улыбнулся Раон, – к его прапра… – не помню сколько раз – внуку.

– Ого! – протянул Енг.

– А ты откуда знаешь? – одновременно с сородичем произнес Кранг.

– Работал я на них одно время, – пояснил причину своей осведомленности Раон.

Именно знакомство Раона с этим торговым домом и послужило причиной того, что он оказался здесь с небольшим военным отрядом. Отправляя сюда своего помощника, Волков руководствовался тем, что тому, как человеку, имевшему в прошлом контакты с этой торговой семьей, будет намного проще договориться с купцами, чем кому-либо другому.

Фароссцы поднялись на крыльцо.

Шестеро громил в кожаных панцирях, вооруженные кинжалами и дубинками с шипованными набалдашниками, перегородили им дорогу, бросая подозрительные взгляды на гостей.

– Что надо? – не слишком-то почтительно спросил один из них.

Понять беспокойство охраны было можно – присутствие полутора десятка вооруженных незнакомцев насторожит кого угодно.

Раон понял. Не обиделся. Сказал миролюбиво:

– По делам пришли.

– По каким делам? – проявил настойчивость охранник.

– По торговым.

Оглядев возглавляющих отряд Раона и Густава, охранник нахмурился, сказал недоверчиво:

– На купцов вы не похожи.

– А это, боец, не тебе решать. Доложи хозяевам, что пришли фароссцы, желающие заключить сделку. Взаимовыгодную, – выделил интонацией Раон последнее слово.

– Хорошо. Ждите, сейчас доложим, – сказал старший охраны, кивнув одному из своих подчиненных. Тот скрылся за дверью.

Вернулся охранник на удивление быстро, махнул своему начальнику.

– Проходите, – сказал старший охраны, освобождая дорогу, но предупредил: – За оружие не хвататься.

Тот охранник, что ходил с докладом, распахнул перед гостями дверь.

Когда фароссцы вошли внутрь, там их уже ждал слуга средних лет. Вежливо поклонившись посетителям, он попросил проследовать за ним. Охранники остались за дверью. Видимо, в их обязанности входила только охрана внешнего периметра. Впрочем, внутри дома и без них было кому проследить за гостями. В этом фароссцы убедились, когда, пройдя по короткому коридору, вошли следом за провожатым в помещение, в котором их ждал десяток бойцов в полном воинском облачении: тела укрыты длинными, до колен, кольчугами, на ногах – поножи, стальные наручи прикрывают руки от локтя до запястья, головы защищены полукруглыми шлемами с подвижными забралами и кольчужной бармицей, в руках – мечи. Дорогое снаряжение!

И Раон, знакомый с порядками торгового дома, не сомневался, что это еще не вся охрана. Скорее всего, где-то неподалеку находится в полной боевой готовности еще не меньше полного десятка бойцов, не считая отслеживающих каждое движение гостей через потайные бойницы стрелков. Дом Никсов богат и может себе позволить содержать такое большое количество бойцов. К тому же недоброжелателей у них тоже хватает, так, что большое количество подготовленной охраны не роскошь, а суровая необходимость.

Из рядов бойцов торгового дома вышел командир, откинул забрало.

– Охрана может подождать в том помещении, – он указал на полукруглую арку в левой стене. – Те, кто собирается договариваться с хозяином, должны сдать мне свое оружие. Ну, или могут оставить его у своих бойцов.

Оглянувшись на своих спутников, Раон сказал:

– Сэр Густав и Енг идут со мной. Енг, не забудь мешок. Среди остающихся: за старшего – Кранг. Здесь нам ничего не грозит, так, что ведите себя спокойно. – Пояснил: – Торговый дом Никсов дорожит своей репутацией.

Подавая пример своим товарищам, Раон первым расстегнул перевязь, вручил свое оружие Крангу и подошел к торговой охране. Следом за ним рыцарь и орк также избавились от оружия.

Командир бойцов торгового дома хмуро оглядел стоящую перед ним троицу, перевел взгляд на приличных размеров мешок на плече Енга и спросил:

– Что там?

– Деньги.

– Развяжите.

Енг бросил вопросительный взгляд на Раона. Тот кивнул. Скинув с плеча мешок, орк распустил завязки на горловине, показав главе охраны кучку поблескивающих монет самого разного достоинства, а также перстни, цепочки, браслеты и другие украшения – все из золота и серебра.

Присев на корточки, командир бойцов торгового дома поворошил рукой драгоценности, проверяя, нет ли там под ними оружия. Ничего подобного не обнаружив, он вытащил из мешка цепочку и пару колец, внимательно их осмотрел, после чего бросил обратно. Встал. Прикинул размеры мешка, чуть слышно хмыкнул и спросил:

– Откуда такое богатство?

– А тебе какое дело? – бросил в ответ Густав Брэй.

Потомок древнего дворянского рода побледнел от пережитого унижения. Виданное ли дело, его – представителя благородного фаросского семейства Брэй – держат у дверей, словно какого-то безвестного просителя!

Раон успокаивающе положил руку на плечо молодого рыцаря, наклонился к Густаву и шепнул:

– Уймись! У нас приказ маркиза.

Этого короткого напоминания хватило. Рыцарь, вспыхнув как маков цвет, стыдливо потупил глаза. Преданный все душой своему сюзерену, сейчас сэр Густав был полон раскаяния, ведь своими опрометчивыми действиями он мог невольно разрушить планы наследника Фаросского престола. Какой позор мог пасть на его род!

– Имущество отряда и боевые трофеи, – коротко сказал Раон главе торговой охраны, невозмутимо ожидающему ответа на свой вопрос.

– Ладно, проведи их к хозяину, – сказал командир стражи дома Никсов слуге.

Больше никаких задержек не было. Слуга проводил их на второй этаж дома и подвел к дверям, возле которых сидел на стуле воин в такой же справе, как и другие бойцы. Охранник удостоил гостей мимолетным взглядом, поправил лежащий на коленях меч, но останавливать посетителей не стал. Видимо, было достаточно, что их пропустили внизу. Провожатый завел Раона и его спутников в обширную приемную с массивными, запертыми на замки сундуками, удобным кожаным диванчиком у двери и длинными стеллажами вдоль стен, сплошь заставленными толстыми конторскими книгами, и передал фароссцев на попечение седого, сухонького старичка за конторкой. Старик бодро просеменил к внутренним дверям, ведущим в кабинет главы трисского торгового отделения, приоткрыл их и, скорее всего, получив молчаливое одобрение хозяина, обернувшись к посетителям сказал:

– Проходите.

К удивлению фароссцев – Раон только посмеивался беззвучно, глядя на ошарашенные лица своих спутников, – кабинет богатейшего трисского купца выглядел бедно. Всю обстановку этой скромной каморки составлял простенький деревянный стол, несколько стульев и притулившийся у стены шкаф.

– Удивлены? – весело спросил сидящий за столом пожилой мужчина.

Густав и Енг синхронно кивнули, а их товарищ ответил купцу столь же веселым тоном:

– Ничуть.

Цепкий взгляд купца замер на несколько мгновений на лице Раона.

– Рад, что ты жив, Раон, – сказал ему купец и добавил, обращаясь на этот раз ко всем: – Присаживайтесь, гости дорогие, – дождавшись, когда посетители рассядутся, он произнес: – Если кто не знает, то меня зовут Черкан из рода Никса, я глава этого торгового отделения нашего дома.

Раон в свою очередь представил своих спутников:

– Сэр Густав Брэй и десятник Енг. Как и я, они находятся на службе у маркиза Фаросс.

– Приятно познакомиться, господа, – ответил дежурной фразой Черкан. – С началом безумного вторжения туронского маркграфа в земли герцогства фароссцы – редкие гости не только в нашем захолустье, но и в других, более крупных городах нашего королевства. Спрос на ваши товары сейчас взлетел, а вот предложение, увы… – купец развел руками и с надеждой взглянул на посетителей.

Густав и Енг промолчали, отдав все переговоры с купцом в руки Раона, как человека более искушенного в подобных делах.

– Вынужден разочаровать вас, господин Черкан, но товара у нас нет. Мы рассчитывали совершить у вас кое-какие покупки за наличный расчет.

По знаку Раона Енг водрузил на стол перед купцом плотно набитую заплечную торбу.

– Хм, изрядно. Неудивительно, что вы заявились ко мне с таким сопровождением, – произнес Черкан, опытным взглядом оценив содержимое мешка. – И что же вы хотели приобрести за такое богатство?

– Провиант. Муку, зерно, крупы, сухари, сушеную рыбу, солонину, – перечислил Раон. – В общем, то, что может храниться с походных условиях длительный срок. Также нам понадобятся повозки, чтоб все это увезти.

– И сколько провизии вам нужно?

– Приблизительно месячная норма на две тысячи человек. На остатки мы хотели бы закупить пехотные глебы и наконечники для копий.

Купец покачал головой:

– Вряд ли вы сможете приобрести много оружия. С началом войны между вашим герцогством и Туронским маркграфством продукты резко подскочили в цене. Еще я заметил, что у вас много ювелирных изделий, которые реализовать за полную цену никак не удастся. В лучшем случае вы можете рассчитывать на две трети их стоимости. Кроме того, как вы понимаете, я должен соблюсти и интересы своего дома, получив свой процент от сделки.

Раон стянул с правой руки перчатку и показал торговцу перстень с гербом Фаросского правящего дома.

– Может быть, это как-то поможет? – вежливо осведомился он у купца.

Внимательно осмотрев кольцо, Черкан кивнул и, дождавшись, когда Раон вновь упрячет перстень от посторонних глаз, постучал небольшим молоточком в гонг. Когда в дверях появилась фигура секретаря, торговец сказал:

– Принеси вина моим гостям и позови Алана.

Несмотря на свой преклонный возраст, старичок быстро вернулся с подносом в руках, разлил вино по бокалам и так же стремительно удалился.

– Хорошее вино, – оценил Густав Брэй, пригубив из кубка.

Черкан вежливо улыбнулся. Поданное гостям плохое вино – урон репутации торгового дома.

Не успели гости наполовину опустошить свои кубки, как в кабинете купца появился мужчина лет тридцати, почтительно обратившийся к торговцу:

– Вызывали, отец?

– Да, Алан. Нужно составить список всех ювелирных изделий, – Черкан указал на приоткрытый мешок на своем столе, – и провести честную их оценку.

– Как скажете, отец.

Сын купца был крепким мужчиной, но, чтобы унести набитую драгоценностями торбу, Алану пришлось призвать на помощь охранника. Дождавшись, когда дверь за ними закроется, купец обратился к гостям:

– Точная оценка всех изделий может затянуться надолго, но с определением приблизительной стоимости мой сын управится быстро, так что я смогу вам выдать расписку на эту сумму, приложив к ней подробный перечень всех украшений.

– Давайте так и поступим, – согласился Раон.

Но если Черкан думал, что деловая часть беседы на этом закончится, то он крупно ошибался. Раон ответственно подходил к выполнению распоряжений своего командира, и отделаться от него так просто никому бы не удалось. Он был полон решимости добиться максимально возможного результата, а, попросту говоря, получить согласие купца на самый крупный займ, какой только возможен.

– Уважаемый Черкан, – мягким, вкрадчивым голосом начал Раон, и у купца от его тона засосало под ложечкой в предчувствии грядущих неприятностей, – у меня есть для вас еще одно предложение от моего господина. Уверен, вам оно понравится.

Вопреки его уверениям, купцу отчаянно не нравилось его предложение, хотя Раон и не успел еще его озвучить, опытным чутьем торговца Черкан интуитивно чувствовал какой-то подвох, так что спросил не слишком-то приветливым тоном:

– Да, и в чем же оно заключается?

Раон озвучил.

Купец удивленно выкатил глаза – излишней скромностью его собеседник не страдал, попросив, ни много ни мало, займ в размере тысячи-двух золотых монет, пообещав в качестве гарантии выдать расписку наследника Фаросского престола.

– Кхм, молодой человек, – справился с кратковременным замешательством Черкан, – я ведь и так, в качестве жеста доброй воли, пошел вам навстречу. А вы что делаете? Вы буквально выворачиваете мне руки!

В ответ Раон с жаром – главное ведь, что купец напрямую не отверг его предложение! – принялся уверять торговца, что руки ему никто и не думал выворачивать, что он – Раон то бишь – хорошо помнит то время, когда находился на службе у торгового дома Никсов, и полон о нем только прекрасными воспоминаниями, что он глубоко уважает самого Черкана, думает только о взаимной выгоде, и прочее-прочее, в том же духе.

В свою очередь купец, задумчиво прикрыв глаза и пропустив мимо ушей восторженные дифирамбы, напряженно размышлял, прикидывая все преимущества и недостатки долговременного сотрудничества с наследником Фаросского престола. Преимуществ было немало – насчет выворачивания рук Черкан, по присущей всем торговцам привычке прибедняться, лукавил, – в то время как основным недостатком был риск, так как он не мог быть твердо уверен, что сможет вернуть свои деньги. Победит в противостоянии туронский маркграф, и с кого прикажете спрашивать свои кровные? Риск! Но уж больно привлекательно выглядит возможность наладить торговые связи напрямую с правящим Фаросским домом. В будущем, конечно, в будущем! Но ведь умный человек всегда должен думать на перспективу, не так ли? А еще можно будет попытаться договориться об уменьшении торговой пошлины. Пойдут ли ему навстречу правители в этом вопросе? Почему бы и нет – в качестве ответного жеста доброй воли. Да и любители незаконных поборов поостерегутся связываться с торговцем, ведущим дела с престолом – зачем им понапрасну рисковать? – найдут себе добычу попроще.

Взвесив все за и против, Черкан склонялся к тому, чтобы принять поступившее предложение, но, как и всякий купец, не стал открыто демонстрировать свою заинтересованность и еще не менее получаса отчаянно торговался, обговаривая каждую мелочь.

Когда они, после долгих препирательств, пришли к соглашению, и Раон, смахнув честный трудовой пот со лба, выудил из-за пазухи упрятанную с кожаный тубус расписку Волкова, чтобы вписать туда договорную сумм, Черкан остановил его:

– Не стоит торопиться.

– Что еще? – удивленно приподнял брови Раон. – Кажется, мы уже все обговорили.

– А мои проценты?

Напрасных иллюзий Раон не питал – сейчас их будут обдирать как липку! – вздохнул обреченно:

– Сколько?

К его удивлению, Черкан не стал чрезмерно наживаться на их бедственном положении:

– Десятая часть от общей суммы.

– В месяц? В год?

– Вообще, – улыбнулся купец.

Столь малые проценты по займу объяснялись тем, что Черкан рассчитывал с лихвой покрыть все свои затраты в будущем, а для этого требовалось выстроить хорошие отношения с Данхельтом Фаросс.

Раон вновь потянулся, чтобы вписать общую сумму в документ, и вновь купец его остановил.

– ???

– Раон, вы снова торопитесь. Послушайтесь совета знающего человека – финансовые дела не любят спешки. Насколько я понял, вы намереваетесь пустить полученные от меня деньги на закупку снаряжения и найм вольных отрядов. Так? – Раон утвердительно кивнул. – Позвольте полюбопытствовать, какое именно снаряжение вас интересует?

Если привезенные с собой ценности Раон почти полностью намеревался пустить на закупку провианта, а оружие приобретать по принципу «на сколько хватит», то получив внушительный займ – развернулся по полной:

– Пехотные глебы – четыреста-пятьсот штук, наконечники для копий – шестьсот-семьсот штук, луки – двести штук, шлемы – четыреста штук, кольчуги – штук двести, можно больше, но это как получится, кожаные панцири…

Терпеливо выслушав весь перечень, Черкан предложил:

– Как вы смотрите на то, чтобы доверить закупку всего необходимого нашему торговому дому? Мои сотрудники лучше вас ориентируются в наших ценах и хорошо знакомы со всеми местными поставщиками и производителями, думаю, что им удастся сэкономить намного больше, чем если бы вы сами стали заключать сделки.

– Хорошее предложение, – одобрил Раон. – Значит, так и сделаем.

– А как же оплата наемников? – спросил Густав Брэй.

Черкан не видел в том проблемы.

– Завтра я пришлю вам одного из своих доверенных людей, который будет заниматься выдачей платы нанятым вами отрядам.

И вновь Раон признал предложение купца разумным.

Дождавшись расписки за оставляемые в торговом доме ценности, фароссцы тепло попрощались с купцом и отправились в обратный путь.

В расположенный на южной окраине Триса трактир «Пьяная радость», где они откупили комнаты на неделю, отряд добрался намного быстрее, чем оттуда до торгового района. Ввалившись шумной толпой в трактир, они с порога потребовали еды и выпивки.

Как сказал Кранг:

– Все просто замечательно, и это нужно отметить.

Даже Раон, обычно следящий, чтоб бойцы не слишком налегали на выпивку – и без того уже вчера с местными поцапались, – не нашел, что возразить. Или не стал искать. Он ведь тоже человек и тоже хочет иногда расслабиться. А что? Все хорошо, распоряжение маркиза он выполнил – может немного отдохнуть.

Привлеченные радостными голосами прибывших, подтянулись остальные члены отряда. Пропускать веселье они не желали, быстро оккупировав несколько столов. Отдельный – для командиров.

– Трактирщик! Долго нам еще ждать? Пива! – рыкнул из-за стола Кранг.

Отдых отдыхом, но перегибать не стоит!

– По паре кружек, не больше, – предупредил орка Раон.

– Ты – командир, тебе – виднее, – сказал Миклос, остававшийся в трактире за старшего.

Одновременно с ним звучит голос младшего вождя:

– Только горло промочить.

Расхватав принесенные трактирщиком кружки, сделали по доброму глотку. Оценили. Послышались слова одобрения:

– А неплохо!

Даже сэр Густав поддержал товарищей.

Конечно, для благородного рыцаря скорее подошел бы кубок подогретого вина со специями, чем этот плебейский напиток, но оценив качество подаваемого в трактире вина – любой мало-мальски разбирающийся в нем человек, даже самый непритязательный, с отвращением выплюнул бы эту кислую, отдающую плесенью, изрядно разбавленную водой бурду, – сэр Брэй проявил несвойственную молодости осмотрительность и предпочел не столь престижное, но зато намного благосклоннее принимаемое организмом далеко не худшее местное пиво.

Откинувшись на спинку стула, неторопливо прикладываясь к кружке, Раон смаковал каждый глоток, когда идиллия была грубо нарушена ворвавшейся в трактир кричащей толпой. В голове еще беспорядочно сталкивались мысли: «Кто это?», «Что им нужно?», «Отдохнуть спокойно не дадут, гады!», а тело уже само отреагировало на угрозу. Выметнувшись из-за стола, он крикнул:

– К обороне!

В незваных гостей, почему-то выбравших фароссцев в качестве объекта атаки, полетел стол, сметая самых шустрых обратно к двери.

Краткого замешательства нападавших хватило Раону, чтоб узнать среди ворвавшихся в трактир рож нескольких местных жителей, оценить ситуацию и отдать приказ:

– Держать строй! Оружие не применять!

Рубка дров – занятие монотонное.

Крак! – жалобно простонала массивная, покрытая золотистыми, ярко блестящими на солнце капельками смолы чурка, раскалываясь на две части. Щерн смахнул тыльной стороной ладони пот со лба, угрюмо оглядел наваленную возле забора кучу дров, казалось, ничуть не уменьшившуюся за все время его работы, установил на колоду отлетевшую половинку чурбака и вновь взмахнул топором. Крак! Крак! Уложил плоды своего труда в аккуратно сложенную поленницу и потянулся за следующей чуркой… Крак! Крак, крак! Поставил, ударил. Поставил, ударил, положил. Работа настолько привычная, что все движения выполняются автоматически, руки действуют без какого-либо участия мозга. Может быть поэтому, Щерн не сразу обратил внимание на приближающийся топот десятков ног и громкие крики, сливающиеся в один громкий и бессвязный вопль.

– Бей! Бей! – с этими криками пронеслись мимо его двора самые быстроногие.

Щерн выглянул за забор. Размахивая выдранными из заборов кольями, черенками от лопат, сучковатыми палками – как еще друг друга-то не поубивали в такой толчее?! – распялив в безумном вопле рты, с выпученными глазами толпа, среди которой преобладали молодые и не очень парни, многие из которых приходились Щерну приятелями-соседями, летела по улице, готовая в дурном угаре снести любого осмелившегося встать на своем пути. Впрочем, таких безумцев не находилось – как по волшебству дорога опустела.

– Что происходит?! – громко, чтоб его услышали, выкрикнул Щерн.

Никто из бегущих не обратил внимания на его возглас. Толпа продолжала рваться к какой-то только ей одной видимой цели с упрямством разъяренного кабана… стада кабанов. Щерну пришлось повторить свой вопрос. На этот раз парню повезло. Один из бегущих замедлил на миг свой шаг – видать, до затуманенного яростью рассудка дошел смысл вопроса, – покрутил головой, увидел повисшего на заборе и размахивающего руками Щерна, и ответил:

– Фароссцев бить будем. Совсем обнаглели. Будут еще свои…

Тут ему в спину врезался бегущий следом, от мощного толчка говоривший прикусил язык, зашипев от боли, пробежал несколько шагов вперед, чтоб не упасть – повезло, могли свои же затоптать! – раздраженно отмахнулся от следующего вопроса и поспешил вперед, увлекаемый общим потоком.

– Фароссцев бить, – задумчиво хмыкнул Щерн и, словно для стимуляции мыслительного процесса, потрогал роскошный, переливающийся всеми оттенками синего фингал под глазом. Фароссцы не дурни, не будут безропотно свои лица под кулаки подставлять, так что еще неизвестно, кто кого бить будет. Хотя… Щерн прикинул количество собравшихся и был вынужден признать, что шансов у фароссцев не много. Будь они хоть какие распрекрасные бойцы, но против такой толпы им не сдюжить.

Не успел Щерн додумать, как с удивлением обнаружил, что уже успел перемахнуть через забор и теперь несется вместе с остальными, вливая свой голос с общий грозный клич:

– Бей! Бей!

Рядом оказался Хвель, широкоплечий, в короткой кожаной безрукавке, выставляющей на всеобщее обозрение литые шары мышц, перекатывающихся под продубленной солнцем, ветром и огнем кожей. Здоровый парниша, и не скажешь, что младше Щерна на полгода, недаром подрабатывает то грузчиком, то молотобойцем в кузне. С ним даже взрослые мужики боятся в драке сходиться. Рядом с приятелем Щерн, как уже бывало, почувствовал себя маленьким и незаметным, хоть и никогда не считал себя слабаком, да и девчонки на него заглядывались…

– Посчитаться рвешься? – подначил Хвель Щерна, намекая на синяк под глазом и покрасневшее, распухшее ухо.

Тот промолчал. Не объяснять же приятелю, что половину работы над физиономией Щерна провел папаша, пытаясь наглядно, так сказать, вбить в голову отпрыска мысль о том, что есть множество более важных и полезных дел, чем шляться вечерами по улицам в поисках немудрящих развлечений, дуть с приятелями пиво или кислое дешевое вино в трактире, да задираться с незнакомцами.

Хвель бросил косой взгляд на угрюмо насупившегося друга, хотел еще что-то сказать, но тут толпа вылетела к «Пьяной радости», и приятелям стало не до разговоров.

Радостно взвыв, отталкивая друг друга в яростном стремлении первыми добраться до приезжих наглецов, все ломанулись в распахнутые двери трактира. Увы, дверной проем не был рассчитан на такое количество одновременно рвущихся внутрь «посетителей». Из массы человеческих тел раздалось несколько болезненных воплей, почти сразу же оборвавшихся – сложно издавать хоть какие-либо звуки, когда твоя грудная клетка плотно сдавлена притиснутыми к тебе сотоварищами, так что каждый вздох дается неимоверным трудом.

Пробка из человеческих тел плотно закупорила проход. Ненадолго. Задние ряды разом навалились, дверной косяк жалобно затрещал, но совокупная мощь распаленной толпы была столь сильна, что застрявший в дверях передовой отряд со свистом влетел внутрь трактира.

– Это еще что такое?! Сдурели?! – взревел трактирщик, выбираясь из-за стойки, когда первые столы, оказавшиеся на пути ворвавшейся оравы, перевернулись под аккомпанемент бьющихся плошек и мисок. Впрочем, Элер был умный человек, одного брошенного трактирщиком взгляда на обезумевшие лица горожан хватило, чтоб изменить его намерения, и он рыбкой, несмотря на свои немалые годы и внушительную телесную массу, нырнул под стойку, выкрикнув напоследок: – Ну, сволочи, я вам это еще припомню!

Угрозы трактирщика ушли впустую. Под хруст посудных черепков под ногами ворвавшиеся в трактир местные бросились к углу, облюбованному группой людей в военной справе.

Если фароссцы и были удивлены таким неожиданным оборотом, то виду они не показали. Самые шустрые горожане были сметены обратно к дверям врезавшимся в их ряды тяжелым дубовым столом. Пока они с кряхтением, стонами и ругательствами приходили в себя, пока разбирались в образовавшейся куче-мале, где чьи конечности, пока снаружи протискивалось горящее желанием намять пришлым бока, подкрепление – воинам хватило этого времени, чтоб организовать оборону.

Резкий, отрывистый выкрик, похожий на хриплое воронье карканье, раздавшийся со стороны сидевшей за отдельным столом четверки командиров, и бойцы сдвинулись плечом к плечу, перегородив дорогу на второй этаж заведения. Не все. Часть солдат – не меньше полного десятка – отделилась от своих товарищей и, подчиняясь приказу, вихрем унеслась наверх. То ли за подмогой, то ли за оружием, или еще по какой надобности – бросившиеся на фароссцев местные жители не задавались подобным вопросом. Воины слитно шагнули им на встречу и… Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука! Понеслась лихая кабацкая драка!

Немногочисленные в этот час посетители, лишенные возможности покинуть место драки, споро расползлись по углам, стараясь не привлекать к себе внимания, забились под столы. Некоторые, воспользовавшись примером трактирщика, спрятались за стойкой. Ворвавшиеся в трактир местные парни не обращали на них внимания. Не путаются под ногами – и то хорошо!

– Бей гадов! – подскочил к фароссцам Ростин, бывший всегда непременным участником подобных забав. Подскочил и тут же отлетел назад, сбитый кулаком кряжистого солдата в полной боевой справе: на могучих плечах блестящая начищенными кольцами кольчуга, слева на поясе свисают ножны длинного меча, справа – кинжал. Недостает только щита и шлема, но так и кабак – не поле битвы, и того хватит.

– Да чтоб вас! – выругался Щерн, когда Ростин, прихватив в полете парочку следовавших за ним приятелей, едва не размазал его по стене.

В своих высказываниях он был не одинок, не ему одному пришлось изворачиваться, чтоб избежать столкновения со своими же сотоварищами, так как фаросские бойцы, не вступая в долгие единоборства, попросту расшвыряли как кутят первую волну нападавших в разные стороны. К чести воинов следует отметить, что ни один из них не схватился за оружие.

Первая неудача не смутила местных забияк, слишком уж горели они желанием посчитаться с приезжими за прошлую неудачу, да и – чего таить! – подавляющее численное превосходство придавало уверенности даже самым робким. Какими бы распрекрасными бойцами фароссцы ни были, но когда на каждого приходится с полдесятка противников, являющихся к тому же неплохими кулачными бойцами… Нет, сегодня победа им не светит!

…Огромный зеленокожий громила, скалясь торчащими из-под нижней губы клыками, успешно отбивался сразу от четырех противников, весело порыкивая, когда его удар достигал цели. Его оппоненты, уже с изрядно помятыми физиономиями, не сдавались, вновь и вновь наскакивая на орка. Бросив взгляд в ту сторону, Щерн не смог сдержать ехидной усмешки. Орку он не завидовал. Тот просто еще не знал, как ему не повезло с противниками – сыновья Гелеба-кожевника славились редкостным упорством в драке и хорошо наловчились действовать сообща.

Одного из фароссцев сбили с ног и, не давая ему подняться, принялись исступленно, с надсадным кхеканьем и азартными выкриками обрабатывать тяжеленными сапожищами, стараясь попасть по голове. Солдат, попав в столь затруднительное положение, крутился под ногами, как уж, и отбрыкивался в ответ. Молча. Тем не менее его товарищи не замедлили прийти ему на помощь. Тяжелый табурет с размаху обрушился на голову ближайшему горожанину, заставив его свести глаза в кучу и безжизненной массой сползти под ноги дерущихся.

– Убили! – завопил его товарищ, но крик тотчас оборвался. Мозолистый кулак врезался ему в лицо, разбрызгивая кровь во все стороны, и вколотил слова обратно в глотку.

Выдернув своего измочаленного соратника из-под груды тел, фароссцы оттащили его внутрь строя.

– Не разделяться, держаться вместе! – слышится распоряжение одного из командиров. Они не лезут в драку, держась за спинами своих подчиненных, но кое-кто из них, понятно, был бы не прочь поразмяться. Особенно нетерпеливым выглядит невесть как затесавшийся в ряды командиров орк. Он злобно бурчит что-то себе под нос, сжимая и разжимая огромные кулаки, то и дело фыркает в ответ на увещевания товарищей. Его не устраивает роль зрителя, и если бы не приказ старшего командира… Ну да ладно! Недолго им осталось прятаться за спинами своих солдат – придет и их черед.

Молодой, но уже располневший парень попытался достать дрыном фаросских предводителей через головы своих сцепившихся с солдатами товарищей, но его орудие было тотчас вырвано из рук, после чего доставшийся фароссцам трофей прошелся по ребрам нападавших. Кто-то вскрикнул от боли, кто-то застонал сквозь плотно стиснутые зубы, борясь со скрутившей внутренности болью…

Вооружившийся дрыном солдат использовал его на манер копья, наглядно показав, что с подобным оружием он знаком не понаслышке.

– Ах ты тварь! – взъярившись, прыгнул вперед огромный, как медведь, и столь же волосатый Трост. Как и Хвель, он тоже был молотобойцем. Толстые, бугрящиеся мускулами ручищи кузнечного подмастерья взлетели вверх, готовясь обрушить на солдата пудовые кулаки, смять его… размазать…

Боец не дрогнул. К лицу ли ему – ветерану, пережившему не один кровопролитный бой – бояться какого-то горожанина? Пускай тот и выглядит довольно устрашающе… Палка в руках солдата прянула вперед со скоростью атакующей змеи и воткнулась в живот Троста. Поддела, приподняв в воздух его здоровенную тушу. Оторвавшись от пола, молотобоец безвольной тряпкой повис на торце шеста. Еще миг, и не менее стремительно дрын, повинуясь умелым рукам, скользнул назад, заставив Троста рухнуть под ноги своим ринувшимся на выручку товарищам. Те не успели вовремя отреагировать и, споткнувшись, обрушились на него сверху, выдавив из несчастного молотобойца остатки воздуха. Подлый фароссец не преминул воспользоваться подвернувшейся возможностью, мстительно потыкав концом своей палки в самые болезненные точки беспомощно барахтавшихся противников. Дико заорали попавшие под его удары триссцы, вроде бы солдат и не прикладывал особых усилий, но боль была ошеломляющей.

Щерн попытался прорваться сквозь толпу своих товарищей, но заполучил сбоку тычок под ребра и, тихонько охнув, перекосился на бок, прижал ладонь к пострадавшему месту. Пока он топтался на месте, приходя в себя, его опередили более удачливые товарищи…

Более удачливые?! Ну, это как сказать! Фароссцы продолжали успешно сдерживать натиск горожан, противопоставив молодецкой удали городских любителей почесать кулаки солдатскую стойкость и взаимовыручку.

Оказавшийся в первых рядах нападавших Хвель широко размахнулся и послал кулак, вкладывая в этот удар всю накопившуюся злость, в середину груди противника. Раздался гулкий звук, словно огрели дубинкой по пустой бочке, но, к немалому удивлению собравшихся, его противник – еще один орк – сумел устоять на ногах. Более того, он даже попытался ударить в ответ!

С легкостью избежав встречи с кулаком противника, Хвель поднырнул под бьющую руку, обхватил орка поперек туловища и попытался опрокинуть навзничь. Тот в ответ взревел, как тридцать три медведя разом, и цепко ухватился за приятеля Щерна. Хвель не поддался, устоял. Только вздулись толстенными веревками жилы под кожей. Но и его соперник уступать не собирался. Стиснул так, что чуть ребра не затрещали.

Сцепившись, два могучих противника грузно переваливались с ноги на ногу, силясь превозмочь один другого.

Вот из толпы горожан выскочила стремительная фигура и прыгнула на спину орка, вцепившись пальцами ему в шею. Орк взрыкнул, мотнул головой, силясь стряхнуть повисший на спине груз…

Трах! Глиняный кувшин врезался в голову душителя.

– У-у-у, гады! – выкрикнул парень рядом с Щерном, воинственно взмахивая кулаками над головой.

Не стоило ему привлекать внимание…

Тресь! Следующий метательный снаряд попал ему в лицо, отбросив назад. Полетели во все стороны красные капли. То ли вино, то ли кровь…

Щерн резко пригнулся, повинуясь внутреннему голосу. Над головой его просвистел еще один кувшин. Щерн распрямился. За спиной слышались болезненные стоны и хриплые ругательства. Судя по всему, кто-то оказался не столь расторопен. Впредь не зевай!

Бросив взгляд за спины стеной стоящих фароссцев, Щерн увидел, как один из четверки командиров, по-прежнему державшихся за спинами своих бойцов, подхватил с ближайшего уцелевшего стола новый кувшин, скрутился спиралью и, распрямляясь, одним слитным движением, силой всего тела отправил его в полет…

Наклонив голову, Щерн ринулся вперед – он не собирался покорно изображать из себя мишень. Рядом с ним, в едином порыве, бежали и его товарищи, тоже не горящие желанием проверять своими головами крепость бросаемых кувшинов. Дорвавшись наконец-то до рядов противника, они дружно заработали кулаками. Солдаты продолжали умело отмахиваться, выводя нападавших из строя одного за другим, но численный перевес последних заставил фароссцев податься назад. Ненамного. На шажок. Но где один – там и второй, а где второй – там и третий. Навались, славные жители Триса! Еще немного и фароссцы ответят за все сполна.

Навалились.

Хвель и сцепившийся с ним орк с грохотом опрокинулись на пол и, продолжая сжимать друг друга в далеко не дружеских обьятиях, принялись кататься под ногами дерущихся. Другой орк отшвырнул от себя шипящего, словно рассерженный кот, старшего сына Гелеба и попытался прийти на помощь сородичу, но от семейки горшечника было не так легко отделаться. Один из братцев, незадолго до этого сбитый с ног кулаком зеленокожего воителя, не успев подняться с пола, мертвой хваткой вцепился орку в ноги, повиснув на них всем весом. Пока противник с руганью пытался высвободить свои нижние конечности из плена, второй братец повис у орка на спине, а третий, колобком подкатившись сзади, ударил плечом под коленки. Взмахнув руками, клыкастый боец завалился на спину, придавив своей тушей сразу троих противников.

Увернувшись от удара, Щерн ткнул кулаком в живот своего противника, отскочил назад, пропуская мимо лица кулак его соседа, и краем глаза заметил бросившуюся вперед группку прилично, можно даже сказать, дорого одетых парней, ранее державшихся позади остальной толпы. Углядев среди них несколько относительно знакомых – дружбы он с ними никогда не водил, как, впрочем, и большинство собравшихся – физиономий, Щерн удивленно выкатил глаза. Уж кого-кого, а их-то он точно не ожидал здесь увидеть. Нет, довольно часто эти парни – все как один сыновья, племянники, младшие братья и прочие родственники зажиточных горожан из центра – в поисках развлечений заваливались в местные кабаки, но всегда держались наособицу, не желая иметь ничего общего с быдлом. Странно, что сейчас они изменили своим принципам.

Бегущий во главе этой группы рослый парень в темном камзоле, пускай неброских тонов, зато пошитом из дорогого сукна по индивидуальному заказу, оказался рядом с Щерном, ударив его противника в бок. От этого несильного с виду удара крепкий солдат всхлипнул и упал под ноги дерущимся. Сосед упавшего среагировал мгновенно, в отличие от Щерна, опытный боец успел заметить блеск короткого клинка в руке нападавшего и церемониться с ним не стал, плевать ему было, что тот является младшим сыном купца средней руки. Носок солдатского сапога мощно впечатался в самое оберегаемое каждым мужчиной место. Купеческий сынок согнулся и пронзительно завизжал, прижав руки к пострадавшему органу. Размахнувшись, фароссец обрушил сцепленные в замок руки на подставленный затылок, после чего мстительно наступил ногой на руку упавшего противника, круша кости, но, расправляясь с одним врагом, солдат опрометчиво выпустил из виду остальных нападавших, за что и поплатился, получив по голове увесистой дубинкой. Крепкий шлем уберег бойца от увечья, но удар был настолько силен, что совершенно дезориентировал солдата. Пока он бестолково топтался на месте, в образовавшуюся в рядах фароссцев брешь ринулась толпа горожан. Им навстречу дружно шагнули предводители отряда.

В руках зажиточных горожан сверкнули извлеченные из-под одежды кинжалы и короткие мечи. С яростным рыком в их ряды ворвался орк из числа фаросских командиров, грудью принял несколько клинков, бессильно проскрежетавших по крепким доспехам, и принялся лупить по головам нападавших ножнами меча…

– Сдурел, что ли?! – выкрикнул Щерн, вцепившись в руку одного из богатых молодчиков и не давая тому нанести смертельный удар.

– Не твое дело! – огрызнулся тот, сверкая бешеными глазами. Тряхнул рукой в попытке высвободить меч, но Щерн держал крепко, – Отпусти, гад!

Со стороны фароссцев донеслось:

– Раон, берегись!

Развернувшись, невысокий, щуплый боец одним ударом выбил дух из вооруженного мечом горожанина и набросился на Щерна. Не успел парень и глазом моргнуть, как почувствовал, что отрывается от пола и куда-то летит… летит… Пока не встретил головой что-то очень крепкое.

– Ох! – выдохнул Щерн, проваливаясь во тьму.

Довольно долгое время фароссцы успешно сдерживали натиск горожан – чего, спрашивается, они сбесились, не из-за вчерашней же потасовки? – даже без применения оружия, одними только кулаками, и Раон уже думал, что все обойдется малой кровью, как все резко изменилось. В считанные секунды тонкий строй солдат был прорван, и в брешь ворвалась спаянная единой целью группка молодых парней. Останавливать их пришлось командирам. Больше было просто некому, у солдат и без того забот хватало – нападавшие как обезумели, яростно бросаясь на бойцов.

Следом за Крангом, вломившемся на полном ходу в толпу горожан, кинулся и Раон, только сейчас заметивший оружие в руках нападавших. Бешено работая кулаками, прорываясь на помощь окруженному врагами со всех сторон орку, он с холодеющим сердцем заметил несколько одновременных выпадов, отбить которые было не под силу даже самому искусному бойцу, но, по счастью, оружие лишь бессильно соскользнуло по обтянутому кольчугой мощному торсу младшего вождя, а тот, в свою очередь, принялся хлестать ножнами меча по головам парней.

Пробиваясь на помощь соратнику, Раон перестал контролировать окружающее пространство, зациклившись на одной цели, что недопустимо в боевой обстановке, за что едва не поплатился, лишь отчаянный выкрик Густава: «Раон, берегись!», позволил ему вывернуться из-под удара. А может быть, его спасло то, что один из горожан почему-то повис на руке своего товарища, не давая ему возможности орудовать мечом. Как бы то ни было, Раон не стал разбираться, что за блажь пришла триссцу в голову, и, подскочив к сцепившимся горожанам, парой ударов вырубил обоих. Правда, со вторым – ну тем, который ему помог! – кажется, немного перестарался, слишком уж далеко отлетел парнишка. Надо было поаккуратней как-то, что ли? Впрочем, на долгие моральные терзания времени не было совсем… откровенно говоря, его и на краткие-то терзания не хватило бы – слишком уж много было нападавших.

Сорвав, по примеру Кранга, с пояса меч, Раон вогнал резким тычком тупой конец ножен в солнечное сплетение ближайшего противника, после чего боковой поверхностью врезал по шее второму. Ударь он самим мечом, и только бы голова покатилась! А так – только синяк останется.

– Делай, как я! – скомандовал Раон и, подавая подчиненным личный пример, ударил следующего противника по запястью. Тот завопил, выронил меч, принялся баюкать пострадавшую конечность. Уже не боец!

Дрогнувшие было бойцы выправили строй, воодушевленные примером командира, и дружно навалились на противника, умело работая ножнами, отобранными у триссцев палками и ножками от столов, лавок или стульев на манер мечей и копий. Подобная тактика принесла плоды: первыми пострадали вооруженные горожане – противостоять фаросским солдатам, большинство из которых были опытными ветеранами, они не могли, – попятились, заполошно отмахиваясь оружием, следом за ними пришел черед местных завсегдатаев. Кто-то бросился к выходу, энергично работая локтями, отталкивая, отпихивая своих товарищей и… Недаром говорят, что один трус в своих рядах может принести больше вреда, чем сотня врагов! Здесь, конечно, было не сражение, а так – обычная кабацкая драка, – но что-то общее, безусловно, просматривалось. Еще минуту назад трисские горожане, вновь и вновь набрасывающиеся на фаросских солдат, разом отхлынули назад, словно все они одновременно утратили бойцовый дух, беспорядочно заметались из стороны в сторону, словно овцы в загоне, почуявшие близость серых хищников, и широким потоком ринулись к дверям, пытаясь как можно скорее вырваться наружу.

– Стоять! – рявкнул Раон, останавливая вошедших в раж бойцов.

– Стоять! – эхом отозвались Густав и Миклос, а чуть погодя еще и Кранг.

Следом за ними команду подхватили десятники, а к тем, кому было мало одних слов, не брезговали применить и физическое воздействие, щедро раздавая тычки и оплеухи. Не хватало еще грех на душу брать! Чай, не враги смертные, чтоб в спины бить да поверженных топтать. Они, дурни, и сами с этим прекрасно справляются. Вон, давка возле дверей какая стоит!.. А люди – лежат!.. Вповалку… Кажется, даже не шевелятся… Или шевелятся?.. Ага, живы еще…

Поглядывая на груду еле шевелящихся, ползающих, хрипящих, сопящих, стонущих и сквернословящих тел, солдаты принялись растаскивать валяющихся на полу людей, бережно извлекая своих пострадавших товарищей. Их тотчас оттаскивали к трактирной стойке, где устроили некое подобие лазарета. Приводили в чувство, перевязывали…

Сверху спустились бойцы, отправленные с началом драки на охрану личных вещей отряда, быстро включились в работу по оказанию помощи пострадавшим.

Нашлось несколько ветеранов, довольно хорошо разбирающихся во всевозможных ранениях, сами при этом обошедшиеся довольно легкими повреждениями: синяки, ссадины, царапины, ушибы и растяжения. Им пришлось заниматься более сложной работой: зашивать рваные раны, вправлять суставы, фиксировать сломанные кости. Пострадавших было слишком много – и это без учета противников! – намного больше, чем умеющих оказать помощь. Этим умельцам пришлось метаться от одного раненого к другому, норовя успеть одновременно в нескольких местах. Пришлось припахать на помощь всех, кто отделался сравнительно легко. Рыкнули на горестно завывающего трактирщика, отправив его на кухню греть воду. Пригодится!

– Енг, держи его крепче! И ты, – Раон толкнул плечом бестолково суетящегося рядом молодого солдата. – Давай тоже помогай. На ноги… На ноги навались. Сильнее! Всем весом… Да чтоб тебя! Енг, крепче!

Только успел выковырять обломленный кончик кинжала и наложить плотную повязку, как пришлось спешить на помощь Крангу, пытавшемуся унять хлещущую из располосованного бока кровь.

– Позвольте, я помогу? – слышится мягкий, вежливый басок, и тонкие, чуткие пальцы лекаря ложатся на рану. Это пришел на помощь пострадавшим один из посетителей.

Раон несколько недоуменно смотрит ему в лицо – мозги после драки работают заторможенно, – автоматически подмечает большие, немного печальные глаза, высокий чистый лоб, благородную седину на висках, спохватывается и переводит взгляд на рану, видит заляпанные кровью пальцы, с кончиков которых в рану сбегают огоньки. Раненый хрипит, пытается вырваться. Кранг один не справляется, и Раон приходит ему на помощь, грудью наваливается на ноги. Открытая рана оказывается у него перед лицом, и он видит, как она затягивается чистой розовой кожей.

– Вы – маг? – слышится удивленный голос Кранга.

Я лекарь, – отвечает незнакомец. – Есть еще кто с тяжелыми ранениями?

– Ключица разрублена, – доносится справа, и лекарь спешит на помощь.

– Мастер! – из-за стойки выскакивает парнишка лет пятнадцати и бросается вслед за незнакомцем.

– Ксан, помогай, – говорит ему лекарь, потом вертит головой, наталкивается взглядом на Раона и призывно машет ему. – Сюда идите. Держите раненого, у вас неплохо получается.

Раон подзывает Кранга и вместе с ним идет помогать. А что еще делать, не начинать же спорить и пререкаться? Радоваться надо, что такой лекарь вовремя подвернулся.