Глава 17

– Хорошо, – согласилась Анастасия, – но все же отмечу, что сначала я удивилась, почему о деле Черновой не раструбили газеты. Журналистов же пивом не пои, а дай написать про кровавое преступление… Но потом посмотрела на сводку новостей того времени, и все стало понятно. В день ареста Черновой случилась масштабная авиакатастрофа, и все СМИ три дня занимались только этой трагедией. А затем уже в автокатастрофе погиб один политик – он влетел в бетонное ограждение на шоссе. С ним в машине оказались молодая женщина и двое детей, они выжили. Пассажирка сообщила шокирующую новость: она – вторая жена народного избранника, мальчики – признанные им сыновья, которые имеют права на наследство отца. Оцениваешь, что началось? Неделю все газеты и интернет-порталы вопили о незаконной супруге и малышах. Про женщину-риелтора, убившую своих клиенток, и не вспоминали. А может, и вовсе ее историю не заметили. Все в один пазл сложилось, что позволило Владимиру скрыть от людей свою семейную трагедию. К самому господину Чернову у следователя никаких вопросов не было, Владимир Николаевич сразу объяснил: главной в фирме являлась жена. Муж работал пристяжной лошадью, потому что ему трудно общаться с людьми. Показывать жилье, убеждать человека, что угловая однокомнатная конура на первом этаже хрущевки-развалюхи стоит пятнадцать миллионов и является лучшим вложением денег, юрист не мог. Всем этим занималась Вера. Что делал Владимир? Лазил в Интернете по базам недвижимости, отслеживал частные объявления. Работали они так: приходит клиент, рассказывает о своей мечте, с ним общается Вера. Потом муж подыскивает нужного покупателя на жилье или находит варианты апартаментов для приобретения. Жена бегает, показывает квадратные метры, поет ласковые песни. Нашелся подходящий вариант? Владимир проверяет «чистоту» квартиры, оформляет документы. Бабки падают в ячейку – ура, мы это сделали! Чернов прекрасно управляется с бумагами и компьютером, но бесед с людьми он чурается, с клиентами никогда сам не сталкивается: они для Владимира лишь имена в бланках.

– Редкий мужик признается, что не сам у руля фирмы стоит. Даже если он на самом деле только кофе подает, все равно непременно щеки раздует: «Я глава фирмы», – заметил Алексей.

– Может, Владимир так в жизни и поступал, – хмыкнула девушка. – Но поскольку разговор шел в кабинете следователя, а его супругу обвиняли в убийствах клиенток фирмы, муж предпочел как можно дальше от нее дистанцироваться. Но вот что интересно. Если дело обстояло именно так, как представил Чернов, то после ареста Веры Михайловны фирма должна была захиреть и скончаться. Ан нет! Она работала на прежних оборотах, исправно платила налоги. Похоже, Владимир уверенно крутил штурвал, но это уже никого не удивляло, потому что жена сидела в психушке, а следователь дело сдал и забыл о нем. Но! Вот тебе штришок. После того как Веру признали невменяемой, ее муж начал брать кредиты. Буквально весь оброс ими. Хватал сумму в одном банке, отдавал в другой, просил ссуду в третьем и возвращал долг второму хранилищу. Этакое чертово колесо, многим знакомое. Но бесконечно вертеться оно не может, рано или поздно остановится – и тогда случается беда. Через год такого марафона Владимир женился. У его второй супруги, Елизаветы Федоровны Кулагиной, оказалось богатое приданое: четыре квартиры в Москве, одна в Питере, дача. Мать новой госпожи Черновой была известной актрисой, отец – знаменитым режиссером. Они оставили доченьке нехилое наследство. Вскоре после свадебного пира супруга продала недвижимость в городе на Неве, и после этого Владимир быстро погасил все кредиты. Интересное совпадение, да? Почему Чернов постоянно оказывался в долгах?

– Наркотики, азартные игры, бабы… – предположил Алексей. – Свои забавы он успешно скрывал и скрывает от матери, а вот новой женушке признался и попросил помочь.

– Сомневаюсь в употреблении наркотиков, – возразила Анастасия. – Ангелина Сергеевна поняла бы, что сын сидит на игле. А вот покер и женщины вполне вероятны. Или какая-то еще страстишка.

– Елизавета Федоровна не стала бы продавать недвижимость, узнай она о беготне мужа за юбками, – вставила я свое слово.

– О! Здрассти, вы кто? – спросила Настя.

– Степанида Козлова, – представилась я.

– Анастасия Барбосина, – в тон мне сказала девушка, – палочка-выручалочка Алексея Кудрина.

– Лучше сказать: фея с волшебной палочкой, – поправила я.

– Обожаю фимиам, – можете продолжать, – засмеялась Настя. – Нет, тут не соглашусь. Многим теткам нравятся плохие парни. Чем больше те им изменяют, пьют, дерутся, тем сильнее идиотки своих мучителей обожают. Однако Кулагина оказалась не из этой стаи. И через год с небольшим после свадьбы она оформила развод. Сейчас она живет в Греции, жилье в России сдает, получает неплохую сумму и проедает ее. Что-то у Кулагиной и Чернова не срослось.

– И как нам узнать, где Вера Чернова-Мамаева живет? – посетовала я. – Настя, у вас есть какие-то идеи на этот счет?

– Вы разве не в курсе? – удивилась Барбосина. – Когда я стала говорить про бывшую больную, Алексей сказал: «Не надо, я все знаю».

– Я имел в виду историю убийства Каретниковой и Голубевой, – пояснил Кудрин, – адрес Мамаевой, наоборот, мне очень нужен.

Раздался характерный звук.

– Отправила его тебе на Ватсапп и даже услышала, что сообщение пришло, – отметила Барбосина.

– Улица Воронская, дом шесть, квартира двадцать четыре, – прочитал Кудрин. – Барбося, где ты его нарыла?

– Эка сложность… – хихикнули из трубки. – Да так, слегка извилины напрягла. Собственно, все очень просто: Чернову-Мамаеву обязали после освобождения сообщить свой адрес в психоневрологический диспансер. Кстати, ее недавно сняли с учета по рекомендации доктора наук профессора Драпкина. Очень врач постарался ради пациентки: Вера теперь не сумасшедшая, может спокойно ездить за границу и получить права на вождение машины. Но адресок ее в базе регистратуры остался. Всего-то делов было туда влезть, мне минуты хватило. У них защита никакая. Вот вам и медицинская тайна, элементарно все там отыскать можно.

– Это тебе легко, а простому пользователю нет, – возразил Алексей и поинтересовался: – Сейчас Владимир тоже в долгах?

– Нет, – ответила Настя. – По банкам он более не скачет, но ведь есть ростовщики, а про их клиентов я ничего разузнать не могу.

– Что по поводу сокамерниц Веры? – продолжал Кудрин. – Лена и Катя. Выяснила их фамилии-адреса?

– Пока в работе, – отрапортовала Настя, – результат доложу. Досвидос вам, мой падишах.

Трубка замолчала.

Кудрин посмотрел на меня.

– Как поступишь?

– Поеду в гимназию, – ответила я. – От Леры пока правду утаю. Работы мне там на полтора часа, затем покачу к Вере Михайловне, и вот ей-то сообщу, что дочка ее в магазине видела. Пусть мать совет даст, что мне делать: лучше ее никто девочку не знает. Ни отец, ни бабушка, ни тем более школьный психолог. Потом тебе расскажу, что мне Чернова, то есть Мамаева, про себя объяснила. А ты мне непременно сообщи, нашла ли Настя Лену с Катей, ее сокамерниц.

– Барбося их точно отроет, живых или мертвых, – кивнул Алексей. – У меня тоже кое-какие мысли в голове вертятся. Если предположить, что женщин подговорили напугать до шока Веру, то в акции замешан кто-то из сотрудников СИЗО. Да, да, ну никак тут без него не обошлось! Надо глянуть, кто дежурил по коридору в ту ночь, когда Вера очнулась вся в крови после своей «встречи с привидением». Кстати, была ли это на самом деле кровь? Обо всех происшествиях сотрудники обязаны писать рапорт, так вот хорошо бы сей документ найти и почитать.

– Отличная идея, – обрадовалась я, – мне она в голову не пришла. Не подумала о том, кто в тюрьме работает.

– В следственном изоляторе, – поправил Кудрин.

– Да какая разница! – отмахнулась я.

– Большая, – возразил Алексей. – Но не стану тебя ненужными знаниями грузить. Мы работаем в команде?

– Да, – кивнула я.

– Кто главный? – осведомился следователь.

– Оба, – заявила я, – решение принимаем сообща.

Алексей улыбнулся.

– За мой первый опыт работы частным детективом. Удачно получилось, что я в отпуске. На две недели.

– И почему тогда в Москве сидишь? – удивилась я. – Хоть бы на дачу поехал.

Кудрин отвел взгляд в сторону.

– С деньгами негусто, а фазенды нет. Но основная причина в другом. Кристину наконец-то на работу взяли, одному не хотелось никуда отправляться. Нехорошо получится: я на пляж, а Криська в душном городе парится. Кстати, хочу уточнить еще раз: если мне удастся доказать, что Веру Чернову подставили, то Кристина остается у тебя в помощницах?

– Да, – подтвердила я.

– И ты познакомишь меня со Старкиным? – не унимался мой собеседник.

– Верно, – снова согласилась я. – Но…

– Так… – протянул Алексей. – Уже появилось «но»?

– Ничего нового, – успокоила я парня. – Сразу сказала тебе: устрою встречу с Семеном Николаевичем, и только. Сможешь ему понравиться? Отлично. Не произведешь хорошего впечатления? Я за это ответственности не несу. И насчет Кристины: давай договоримся о сроке, в течение которого она со мной будет работать. Вечно я твою невесту не выдержу.

– Год, – быстро решил Алексей, – за двенадцать месяцев я смогу примирить маму с ней, и Мария Алексеевна согласится на свадьбу. Могу и без одобрения матери расписаться, но не хочу ее обижать. И планирую через год родить ребенка.

– Ладно, двенадцать месяцев я как-нибудь потерплю, – согласилась я, – очень уж мне Валерию жалко. А почему твоя мать против Кристины?

Кудрин опять пригладил волосы.

– Ну, там так получилось. Я позвал Криську в гости знакомиться. Сначала все хорошо шло, она ужин похвалила – мама и правда шикарно готовит. Потом мать сказала: «Сыночек, причешись, ты на ежика похож». И тут Крися добавила: «Прическа по-идиотски выглядит, надо тебе иначе постричься. Давай другую стрижку прямо сейчас сделаю? Ножницы у меня с собой». И все, мать теперь о Светкиной даже слышать не желает. Мне от бабушки, она недавно умерла, двушка осталась. Хорошая, но убитая. Старушка не позволяла там даже обои переклеить, говорила: «Мы с дедушкой недавно ремонт сделали, в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом году».

– Ну прямо вчера, – засмеялась я.

– Через два месяца я официально наследником стану, – делился планами Алексей, – за восемь-девять месяцев приведу жилье в порядок, а там и о малыше думать можно. Мама узнает, что Кристина беременна, и смягчится.

– Надеюсь, у тебя все получится, – улыбнулась я, – что же касается волос… Здесь я соглашусь с Кристиной, причесон тебя никак не украшает. Смени мастера. Похоже, у твоего стилиста обе ноги левые.

– При чем здесь ноги? – удивился Кудрин.

– Руками даже самый бездарный ученик такую стрижку не соорудит, настоящий апофигей, – еще сильнее развеселилась я, – выглядишь как Иванушка-дурачок, который вылез из бетономешалки. В какой салон ходишь? Забудь туда дорогу.

– Меня мама стрижет, – после небольшой паузы признался Алексей. – Она парикмахером работала.

– Вот почему она на потенциальную невестку разозлилась, – догадалась я. – А Кристина умеет стричь? Она где-то училась?

– Да нет, – пожал плечами Леша, – сама как-то освоила. Насте очень красивую голову сделала.