ГЛАВА 15
Эти беспокойные видения держали меня в напряжении всю ночь, мне казалось, что я бодрствую даже во время сна. Однажды Роберт, искоса взглянув на меня поверх трубки, спросил, не больна ли я. Я ответила «нет», но чувствовала я себя страшно уставшей.
К тому же в это время мы плохо питались, поскольку в Западном Суссексе очень строго относились к браконьерам, и в нашем меню постоянно присутствовали только хлеб, сыр и бекон, и никакого жаркого из дичи. Работать мне приходилось намного больше, чем когда-либо с отцом. Отец уж во всяком случае устраивал себе время от времени выходные и нам давал отдохнуть, когда отправлялся играть в карты или пропустить стаканчик. С Робертом же я работала в постоянном, ровном ритме, и, кроме выступлений и переездов, в моей жизни ничего не было.
Все остальные тоже много трудились. Кэти не пропускала ни одной тренировки и ни одного выступления и к вечеру готова была просто свалиться в койку, едва сняв костюм. Я часто видела, как она и Данди спят мертвым сном, не успев даже сложить и убрать в сундук свои вещи. Данди тоже была совершенно вымотана. Ей приходилось контролировать их номер не только как артистке, но и как тренеру, она следила за добросовестностью их репетиций. К тому же она отрабатывала свой номер. Когда Кэти и Джек уходили на отдых, она снова и снова взбиралась на свою платформу и, совершив сальто на пустой трапеции, падала в сетку.
Очень часто, накормив и напоив лошадей, я, возвращаясь домой, слышала звяканье сетки и заходила, чтобы уговорить Данди отправиться отдохнуть. Иногда я приносила ей кружку теплого эля, и она спрыгивала с сетки и усаживалась на скамью рядом со мной.
— В этом помещении нельзя ни пить, ни есть, так нам говорил Дэвид, — как-то напомнила она мне, вытирая мокрое от пота лицо.
— Здесь также нельзя потеть, а мы все это делаем, — возразила я. — Пора спать, Данди. Завтра мы даем опять три представления, и тебе надо отдохнуть.
Она зевнула и потянулась.
— Хорошо. А ты пойдешь?
— Мне еще надо почистить упряжь, — покачала я головой, хотя безумно хотела спать. — Она очень грязная. Я ненадолго.
Когда я вернулась через пару часов в наш фургон, они с Кэти уже спали как убитые. Я забралась на свою койку и поплотнее закуталась в одеяло. Но едва я закрыла глаза, как мои сны опять явились ко мне. Мне приснилось, что я та рыжеволосая девушка, против которой ополчилась земля. Я смотрела на урожай, зреющий в полях, и страх лишиться всего этого холодом сжимал мое сердце. Потом мне приснилось, будто бы я женщина, бегущая в грозу с ребенком, имя которого Сара. Разбуженная собственным криком, я уселась в постели, ударившись лбом о потолок.
Утром я едва смогла открыть глаза, но работа уже ждала каждого из нас, и на мне лежали хлопоты о двенадцати лошадях, которых надо было кормить и холить.
Конечно, мне помогал Ри. Но Роберт тренировал его для скачек на неоседланной лошади, и к вечеру у парня болело все тело. Помогал мне и Джек. Однако он работал на трапеции и занимался с Ри, так что большая часть работы все равно лежала на мне. Я не могла обратиться за помощью к Кэти, так как она боялась Кея и Сноу и могла ухаживать только за маленькими пони. А просить Данди мне не хотелось. Наоборот, я всегда старалась, чтобы она немного отдохнула.
Самым спокойным временем для нас был полдень. Готовили еду почти всегда Кэти и Данди, а Ри и Джек мыли посуду. Иногда после обеда мы заваливались немного вздремнуть, а как только потеплело, мы стали отправляться на берег ближайшей реки или озера, чтобы часок поплавать. Так случилось и одним солнечным днем, когда мы выступали в окрестностях небольшой рыбачьей деревушки Селси в Западном Суссексе. После обеда все отправились на берег моря. Мы проскакали на лошадях по гальке, затем по глубокому песку и стали заставлять лошадей войти в воду. Кей отчаянно сопротивлялся и фыркал, и испуганная Кэти предпочла слезть с него. Когда вода дошла ему до колен, Кей вздрогнул и поплыл, тогда и мы с Данди поплыли рядом с ним, держась за гриву. Ри и Джек закричали от восторга, въехав на Сноу и пытаясь удержаться на нем, а Кэти, забыв свой страх, плескалась в прибрежных волнах. Мы, будто опять став детьми, играли так, как могли играть в детстве, если бы нам это позволялось. Спустя некоторое время Джек посмотрел на солнце и кивнул мне.
— Время возвращаться, — громко объявил он.
Остальная троица просила остаться еще у теплого чистого моря, но мы с Джеком были непреклонны.
— Мне надо вымыть лошадей. — Я указала на Кея и Сноу, шкура которых побелела от соли.
— Я помогу тебе, — тут же пообещала Данди. — Только давайте еще побудем тут.
— Нельзя, — коротко ответила я, и Джек согласно кивнул.
На обратном пути Кэти уселась между Джеком и Ри, а мы с Данди скакали на Кее позади них.
Стояла еще середина апреля, но солнышко пригревало совсем по-майски.
— Ты хорошо назвала его, Кей, — сонно произнесла, обернувшись ко мне, Данди. — Как ты придумала такое имя, Мери?
Она сидела впереди меня, и мне было так хорошо и спокойно чувствовать, что она в безопасности рядом со мной.
— Из-за Вайда, — сказала я. — Я почувствовала, что прежде знала его и что у него было короткое имя. Я не помнила, какое именно, но что-то похожее на Кей. Поэтому я так его и назвала.
— А, Вайд, — лениво ответила она. — Ты все еще думаешь об этом, Мери?
— Думаю, — отозвалась я. Прежняя тоска вдруг поднялась во мне. — И наверное, буду думать всегда.
Данди прислонилась ко мне и задремала. Поцеловав ее волосы, я ощутила на губах соль.
Она почувствовала поцелуй и, оглянувшись через плечо, улыбнулась мне.
— Я наконец заполучила его, — сообщила она.
— Кого? — не поняла я.
Из-за своей постоянной усталости я даже плохо соображала, а тут еще яркое солнце светило прямо в глаза, и моя голова совсем отказывалась работать.
Данди мотнула головой, указывая на Джека.
— Его, — сказала она удовлетворенно. — Теперь он никуда не денется от меня, и шоу будет наполовину принадлежать нам, как я тебе и обещала.
— Что ты сделала, Данди? — воскликнула я, мгновенно очнувшись от дремоты.
Но мы уже приблизились к фургонам, где нас поджидал разгневанный Роберт Гауэр.
— Где, черт побери, вас всех носило? Мери Кокс, тебе придется работать как негру на плантации, чтобы привести лошадей в порядок к сегодняшнему выступлению. Тем более что нас должен посетить человек, специально приехавший из Лондона.
— Какой человек? — живо заинтересовалась Данди.
— Неважно, любопытная сорока, — сверкнул на нее глазами Роберт. — Скажу только, что придет он сегодня либо на первое, либо на второе выступление. И если ему понравится то, что он увидит, то будущее всех нас обеспечено. — И он со значением продолжил: — Сезон в Лондоне! В специально построенном цирке. Знатная публика. Никаких переездов. Только два спектакля в день.
Тут он замолчал и оглядел всех нас по очереди.
— Боже правый, да вы выглядите как цыганский табор! Мери, принимайся немедленно за лошадей! Ты, Ри, помоги ей! Джек, проверь снаряжение и потом ступай к ним, делай, что скажет Мери. — Затем он обратился к Кэти и Данди: — И это летающие ангелы! Да вы смотритесь как пара бродяжек! Немедленно причешитесь и умойтесь. Проверьте костюмы. Вы должны выглядеть наилучшим образом.
Он взял Данди под руку и отвел ее в сторону, что-то шепча. Я знала, что он просит ее причесать меня как следует, после того как я закончу работу. Роберт, как всегда, хотел всего сразу. И ухоженных лошадей, и очаровательную маленькую мисс, выступающую с ними.
Девушки бросились выполнять его приказание. Я же притащила два тяжелых ведра с водой и принялась мыть Кея, в то время как Ри занялся Сноу. На очереди были Морис и Блубелли. Морис успел днем поваляться на лужайке, и теперь мне стоило огромного труда смыть с него пятна от зеленой травы.
Пришел Джек, закатал рукава и стал возиться с маленькими пони. Следовало почистить их шкурку крест-накрест, чтобы она переливалась в свете фонарей. Потом предстояло их накормить, напоить, запрячь и приготовить маленькие медные бубенчики, чтобы надеть их на упряжь за минуту до выхода.
Данди подошла, когда я уже заканчивала работу.
— Вам с Джеком пора идти, — велела она. — Ри доделает все остальное.
Я выпрямилась и взглянула на нее. Данди была очаровательна. Мне не верилось, что мы сестры. На висках она заплела четыре маленькие летящие косички, в которые вплела зеленые и золотые ленты. Остальные волосы она оставила распущенными, и они каскадом падали на ее плечи и спину. Она чуть подрумянила губы и щеки и чем-то темным обвела глаза. Данди была чудо как хороша!
— О Данди! — сказала я. — Ты такая красивая!
Она улыбнулась в ответ. Сладкой, обманчивой улыбкой своего детства.
— Правда? — с невинным тщеславием переспросила она. — Я правда красива, Джек?
Он выронил из рук бубенчик и протянул к ней руки.
— Правда. — Его голос был нежен, как никогда. — Ты просто прекрасна!
Данди со вздохом скользнула к нему, но, увидев грязь на его руках, отпрянула назад.
— Не трогай меня, ты грязный, — громко объявила она. — И вообще, сейчас не время. Роберт сказал, чтобы я помогла тебе одеться, Меридон, и вымыла тебе волосы. Пойдем к насосу, я захвачу расческу и полотенце. Тебе тоже надо вымыться, Джек. И поспеши, пожалуйста, твой отец уже у ворот.
Краем взгляда я заметила тень досады, мелькнувшую на лице Джека. Он не любил, когда Данди им командовала, ни на трапеции, ни тем более на земле. А сейчас, когда он впервые показал свои чувства при других, его это просто обидело. Он надулся, как избалованный ребенок, и пошел к своему фургону. Думаю, что Данди даже не заметила этого.
Из насоса бежала ледяная струя воды, и когда Данди стала причесывать меня, я дрожала от холода.
— Если бы ты расчесывала их каждый день, — сердито говорила Данди, — они не были бы такими запутанными. Погоди, не вертись, я должна привести тебя в порядок.
— Оставь, Данди, — попросила я. — Это займет у тебя целую вечность, а я терпеть не могу опаздывать.
— Роберт велел, чтобы все девушки были причесаны одинаково, — сообщила она. — У Кэти в косах синие и золотые ленты, у меня — зеленые и золотые, а у тебя — красные. Опустись на колени, пожалуйста, — нетерпеливо сказала она. — Если ты будешь крутиться, получится еще дольше.
Я так и сделала. Трава подо мной была мокрая и холодная, и я задрожала сильнее.
— Что ты хотела рассказать мне, когда мы возвращались с моря? — спросила я ее. — Мы еще говорили насчет Джека.
Незнакомая тайная улыбка скользнула по ее лицу.
— Не сейчас, — ответила она. — Я расскажу тебе после шоу, когда мы не будем никуда спешить.
— Ладно, — неохотно согласилась я. — Но в этом нет ничего плохого, Данди?
Она опять улыбнулась мне самодовольной улыбкой женщины, у которой есть наконец все, чего она желала.
— Конечно, ничего плохого, — ответила она.
Я собиралась продолжить расспросы, но тут появился Ри и сказал, что ворота уже открыты и публики набился полный зал. Кэти и Данди пора было отправляться продавать сласти.
— И тот человек из Лондона тоже здесь, — сообщил он нам по дороге.
— Откуда ты знаешь? — Данди даже остановилась. — Как он выглядит?
— Красивый сюртук с огромными пуговицами, — с почтительным восторгом рассказал Ри. — Длинная накидка, высокая шляпа. И очень блестящие ботинки.
— Я пошла, — кивнула Данди в ответ на сообщенные сведения и, подхватив свою короткую юбку, понеслась к фургону.
— Ты сегодня очень хорошо выглядишь, — неловко заметил Ри.
Но я знала, что это не так. Кэти и Данди выбрали ленты, которые шли им, и не подумали о том, как буду выглядеть я с красными лентами в рыжих волосах. Эти цвета никак не сочетались. К тому же Данди слишком туго натянула волосы у висков, и теперь кожа на голове у меня ужасно зудела. Я даже морщилась от этого.
— Ничего подобного, — спокойно ответила я. — Но это не важно.
— Хочешь, я расплету твои косички? — предложил Ри.
— Что ты, Роберт будет ругаться, — замотала я головой. — Как бы то ни было, главное, что я уже готова.
С этими словами я побежала к своему фургону, а Ри направился к воротам собирать пенни с опоздавших.
Надев голубую амазонку, я тут же накинула поверх нее рабочий халат и бросилась к лошадям.
Сейчас мы путешествовали по обширной плодородной земле, дававшей огромные урожаи, и, соответственно, амбары здесь тоже были огромными или, во всяком случае, достаточно большими, чтобы на арене могли разместиться все лошади. Поэтому открытие представления Роберт решил провести так: следом за Сноу, верхом на котором сидел Джек, на арену парами выходили пони. За ними на Кее выезжала я, а потом Кэти и Данди, одетые в развевающиеся накидки, появлялись на сцене, сидя по-дамски на Морисе. Блубелли выходил на задних ногах, украшенный разноцветными флажками. Начало было впечатляющим, но это означало, что все лошади должны быть готовы одновременно.
Джек уже стоял позади задних дверей амбара, подвязывая пони бубенчики. Ри пытался приладить к голове Кея плюмаж, но тот фыркал и отмахивался от ярких перьев, которые он видел уже сотни раз.
— Я сделаю это, оставь, — велела я Ри. — Лучше надень попоны на Мориса и Блубелли.
Перед номером вольтижировки на лошадях мы с Джеком набрасывали накидки такого же розового цвета, что и у девушек, и обычно они хранились в ящике вместе с конской сбруей, но сейчас, к испугу Ри, их там не оказалось.
Последовала отчаянная перебранка шепотом. Джек обвинял меня, но я отчетливо помнила, что, аккуратно свернув, положила их на место вчера вечером. Ри клялся, что они были там минуту назад, Джек нагрубил цыгану и заявил, что это он забрал их оттуда и неизвестно куда девал. Ри отрицал это, и я попросила Джека успокоиться и получше поискать в ящике. В самый напряженный момент вплыла Данди, прекрасная, как ангел, и протянула нам накидки, которые она, оказывается, взяла почистить. Джек тут же выругал ее, но она, не поведя бровью, невозмутимо ему улыбнулась. А я почувствовала, как меня опять неизвестно почему обдало холодом.
В эту минуту Роберт распахнул обе створки дверей амбара и заглянул к нам, позади него слышался громкий гомон толпы.
— Все готовы? — спросил он. Роберт был весь красный от волнения, но старался говорить спокойно. — Сегодня отличная публика. Полный сбор. И человек из Лондона уже здесь. — Он прекрасно держался, но я видела, как дрожат его руки. — Ребята, я не могу даже передать вам, как важно, чтобы вы сегодня выступали хорошо. Это может изменить вашу и мою жизнь. — Его голос был почти умоляющим. — Лошади готовы, Меридон?
— Да, Роберт, — отозвалась я и ободряюще улыбнулась ему.
Он заставлял меня работать до полного изнеможения, но у него была в жизни высокая цель, и я не могла не радоваться, видя, как успешно он добивается ее.
— Тогда начинаем! — решительно сказал он и скрылся за дверями.
Провожая его глазами, я представила, как он выходит в самый центр арены, которую мы сегодня засыпали свежими опилками. Мы огородили ее мешками с сеном, и все маленькие дети устроились непосредственно позади них, блестя глазенками в предвкушении удовольствия. За детьми располагалось два ряда стульев, предназначенных для знати и для тех, кто не пожалел три пенса за вход. Ряд мешков с сеном отгораживал двухпенсовые места, а сзади теснились люди, платившие за вход по одному пенсу, но хлопавшие нашему выступлению громче всего — ибо кто, как не они, знали, чего стоит научить лошадь слушаться твоего шепота.
— Милорды, леди, джентльмены и наш почетный гость! — громко провозгласил Роберт. И шум в зале немедленно прекратился. Стало так тихо, что я услышала, как Джек ковыряет ногтем в зубах.
— Перестань, Джек, это раздражает, — тихо сказала Данди.
— Мы счастливы представить вам сегодня — и еще следующих три дня — Великолепное Конное и Воздушное шоу Роберта Гауэра!
После этого наступила наша очередь. Ри налег своим худеньким телом на двери и распахнул их. Джек мгновенно стер с лица угрюмое выражение и выехал на сцену, высоко подняв голову и улыбаясь. Сноу гордо гарцевал на арене, а зрители даже ахнули оттого, какой он большой и красивый.
Я кивнула Ри, придерживавшему упряжку пони, он отпустил их, и они поскакали следом за Сноу, громко звеня бубенчиками. Тут последовало продолжительное «а-а-а-ах!» детворы, которое подхватили и взрослые, им было в новинку видеть этих маленьких лошадок. Пальцем я проверила подпругу на Кее и затем оглянулась назад — посмотреть, в порядке ли Данди. Она уже сидела на Морисе и улыбалась мне своей таинственной довольной улыбкой.
— Давай, Мери! — нетерпеливо сказал Ри.
И я, оторвав взгляд от Данди, поскакала на арену, где меня встретили аплодисменты. Я не настолько тщеславна, чтобы отнести их на свой счет. Аплодировали красоте лошади и отчасти — моей хрупкости, которая выглядела очень привлекательно на арене. Как говорил Роберт, зрители платят деньги за то, чтобы видеть породистых лошадей и прекрасных женщин, и им просто не надо ничего другого. Я улыбнулась публике, и последовал новый шквал аплодисментов.
Появление Данди и Кэти вызвало еще большую бурю оваций, зрители даже вскочили на ноги, приветствуя их, а они грациозно кивали и улыбались, как две королевы. Мы совершили два почетных круга по арене, и Роберт дал знак покинуть ее.
За кулисами Ри быстро распряг пони и передал их мне. Джек забрал у меня Кея и отвел их со Сноу в сторону передохнуть. Данди должна была проследить за Морисом и Блубелли, но они и сами были достаточно опытны, чтобы сразу отправиться на место. Роберт оставался это время на арене, раскланиваясь. Затем он подождал, давая мне минутку, чтобы управиться с пони, и когда толпа вновь притихла, он щелкнул кнутом и торжественно представил публике мамзель Меридон и танцующих пони.
Номер прошел хорошо. Пони выступали с каждым днем все лучше, и выглядели они на сцене необыкновенно мило. Они были очень сообразительными, да и я постаралась сделать мои знаки доступными их пониманию. Шаг вперед с поднятым кнутом означал остановку. Мой поворот с опущенным кнутом — круг на арене. Вращение кнута — пируэт. Закончив номер, они попятились к двери, приседая на передние ноги и раскланиваясь.
Я стояла впереди, улыбаясь и глядя на человека из Лондона.
Узнать его было нетрудно. Он сидел в переднем ряду, куря огромную сигару в опасной близости от мешка с сеном. Человек улыбнулся мне и, зажав сигару между зубами, хлопнул громко и отчетливо три раза. Я присела в неловком поклоне — я до сих пор не умела раскланиваться так грациозно, как Данди, — и мы покинули арену.
Ри тут же перехватил пони и отвел их на место, а я, накинув халат поверх амазонки, побежала к Джеку помочь ему вывести лошадей для следующего номера.
— Данди нужна тебе? — спросил Ри. — Я могу сбегать и позвать ее.
— Нет, — отказалась я. — Все в порядке.
— На Данди сегодня какая-то тень, — вдруг произнес он.
Вздрогнув, я быстро взглянула на него. Его цыганские глаза, подернутые дымкой, были устремлены куда-то вдаль, но он почувствовал мой вопрошающий взгляд, посмотрел на меня и улыбнулся.
— Не смотри так испуганно, Меридон! Так говаривала когда-то моя бабушка, когда гадала на картах. Я только хотел сказать, что Данди сегодня выглядит как-то странно.
— Ты предчувствуешь какое-то несчастье? — требовательно спросила я. — Может быть, ей сегодня не надо выступать на трапеции?
— По-моему, несчастье случится с тем, кто попытается остановить ее, — справедливо заметил Ри. — Не бойся, Меридон, у меня нет дара предвидения. Не знаю, почему я так сказал.
— Тогда не болтай лишнего, — резко заметила я. — И приготовь-ка лошадей, Джек уже заканчивает.
До нас донесся шум аплодисментов, и в дверях появился улыбающийся Джек с Блубелли и Морисом. Лицо Джека было покрыто потом, а глаза сияли.
— Я понравился ему! Он мне хлопал! — радостно сообщил он. — Отец очень рад.
— Очень хорошо, — сухо произнесла я, думая о трех хлопках, доставшихся мне.
— Он хлопнул мне целых три раза. — Джек говорил так, будто его забросали букетами цветов.
— Целых три? Подумать только! — саркастически заметила я и повернулась к Сноу, услышав голос Роберта, объявляющего следующее выступление: «Несравненная Читающая и Считающая в Уме Лошадь!»
Сноу пошел на арену, а я, стянув с себя рабочий халат, отправилась в фургон переодеваться. Данди разносила зрителям сласти, и некому было помочь мне управиться с пуговицами на спине. Я стала надевать красную юбку и жакет к ней. Он мне очень нравился, миссис Гривс отделала его по краю тонким золотым шнуром, который подошел к красным и золотым лентам в моих волосах. Пока я переодевалась, номер Роберта со Сноу был закончен, и я поспешила к амбару.
Блубелли уже поджидал меня, укрытый от холода теплыми одеялами. Я скинула свои неуклюжие башмаки, и Ри помог мне взобраться в седло. Уже выпрямляясь, я услышала голос Роберта: «Очаровательная, Брильянтовая Мамзель Меридон!»
Я кивнула Ри, и он распахнул перед нами двери. Утвердившись на крупе лошади, я выехала на сцену, и тут же раздалось долгое «о-о-ох!». Блубелли ровно поскакал по кругу, и я, не дрогнув, держала баланс, но из-за усталости чувствовала, что не могу выступать наилучшим образом. Даже ради человека из Лондона.
После того как мы три раза объехали вокруг арены, на ней появился Ри и, вытянув руку с золоченым жезлом, подал мне знак. Когда мы поравнялись с ним, я легко подпрыгнула и снова оказалась на спине лошади.
Щелкнув кнутом, Роберт заставил Блубелли ускорить галоп, и Ри протянул мне позолоченную скакалку. Этот номер я ненавидела всей душой, поскольку мои руки в нем были заняты и это мешало мне держать баланс. Стоя в середине арены, Роберт выкрикивал «браво!», но его суровый взгляд показал мне, что он недоволен моими низкими прыжками. Я вспомнила про почетного гостя и в третий раз подпрыгнула чуть повыше.
Очередной щелчок кнута заставил лошадь еще больше ускорить шаг, и хотя на моем лице по-прежнему играла сияющая актерская улыбка, взгляд, который я послала Роберту, говорил о моей растерянности яснее всяких слов. Роберт знал, как трудно мне удерживаться на лошади при таком быстром темпе, но он также знал, какое это производит впечатление на зрителей. Тут Ри исчез с арены, и Роберт объявил мой финальный трюк:
— А сейчас, уважаемые гости, леди и джентльмены, мамзель Меридон представит вам свой наиболее опасный и сногсшибательный трюк — Прыжок Через Обруч! — прежде представлявшийся исключительно перед коронованными особами Европы и всего мира!
Все дружно сказали «о-о-о!», а я, сделав несколько шажков по крупу Блубелли, помолилась, чтобы Роберт не послал его слишком быстрым галопом.
Ри вспрыгнул на один из мешков, окружавших арену, и поднял обруч высоко над головой. Закрыв глаза, я прыгнула прямо в его бумажную середину и после секундной темноты опять утвердилась обеими ногами на спине лошади, а зал взорвался аплодисментами.
Люди повскакивали с мест и стали бросать мне цветы и даже монеты, а я, выполнив сальто в прыжке с лошади, очутилась в самой середине арены, рядом с Робертом. Мы оба раскланялись. Затем он отпустил мою руку, и я опять вспрыгнула на лошадь для прощального поклона. Едва восторженные крики публики стали стихать, как раздался пьяный возглас: «Ура! Зам-м-мечательно!» — и из толпы вывалился Джек.
Я наблюдала за человеком из Лондона и увидела, как он с недоумением глянул на Роберта. «Отстань, садись обратно!» — закричали остальные. Несколько рук пытались схватить Джека, но он увернулся и бросился на арену прямо к нам. Я видела, как почетный гость тревожно смотрит на меня, и про себя подумала, что не так уж он умен, если мы провели его на трюке, предназначенном для детей. Те, конечно, сидели разинув рты и затаив дыхание, да и их родители взволнованно ожидали, что случится с человеком, который осмелился прервать самое прекрасное представление, которое они, живя в деревне, когда-либо видели.
Джек сделал четыре неверных шага по арене и, неожиданно вспрыгнув на лошадь, уселся лицом к ее хвосту. Затем он испуганно уставился на мои ноги, а потом, задрав голову, стал смотреть на мое лицо. Тут публика принялась хихикать, поняв, в чем дело. И одно за другим осветились радостью лица малышей, когда он начал свои кульбиты на лошади, то оказываясь под ее брюхом, то лежа поперек спины, то хватаясь за шею. Все, что от меня требовалось, это, сохраняя на лице спокойную улыбку, стоять на лошади. Джек делал остальное, и теперь взрывы хохота сопровождали каждую его проделку. Когда мы заканчивали номер, я глянула в сторону нашего почетного гостя. От его светской сдержанности не осталось и следа. Выронив сигару, он буквально катался от смеха и утирал выступившие слезы. Мы с Робертом обменялись триумфальным взглядом, и Блубелли оставил арену под гром нестихающих оваций и звяканье медяков, бросаемых ему под ноги. Зрители вызывали нас с Джеком, пока не охрипли.
