НОЯБРЬ 1628 ГОДА

Паромщик перевез их через Темзу у Ламбета. Джейн, сильно располневшая на восьмом месяце беременности, сидела на носу лодки. Джон, Элизабет и Джей — посередине. Элизабет сжимала ключи от их нового дома, купленного на бриллианты Бекингема. Когда она снова и снова поворачивала в руках тяжелый ключ, холодный металл поблескивал на солнце.

На южной стороне стояла гостиница «Лебедь», там Джей заказал повозку, которая теперь встретила их. Он помог Джейн забраться в нее, а потом вскочил сам. Традескант улыбнулся, увидев, как его сын поддерживает свою жену на ухабах и рытвинах Саут-Ламбет-роуд.

Поездка была недолгой, ехали в тишине. Все ждали, что Джон прервет молчание, но он ничего не говорил. Он отдал бриллианты, а вместе с ними снял с себя всю ответственность. Он сидел в повозке, как будто совсем ослаб после тяжелой болезни и теперь выздоравливал. Отныне все решения за него принимали жена и сын.

— Вот и дом! — Джей показал вперед и пробормотал так тихо, что его слышала только Джейн: — Очень надеюсь, что отцу понравится. Он разрешил купить этот дом, но вдруг сейчас он откажется от него?

Традескант посмотрел на свое новое жилище. Это был старый, развернутый задом к дороге, наполовину деревянный фермерский дом с перекрещивающимися балками, которые под влиянием погоды стали серебристо-серыми. Когда-то штукатурка между балками была выкрашена в белый, но с годами приобрела цвет бледной грязи. Между дорогой и домом бежал небольшой ручеек, через него был перекинут низенький мостик, достаточно широкий, чтобы могла проехать телега. Джон слез с повозки и перешел мостик в одиночестве. Остальные ждали, пока он хоть что-то скажет.

Сад между дорогой и домом был узкой полоской, заросшей вереском и крапивой. Традескант обогнул дом и оказался у фасада, который смотрел на юго-восток, ловя утреннее и полуденное солнце. Перед фасадом лежал обширный луг в добрый акр. Традескант воткнул каблук сапога в землю, потом нагнулся и внимательно посмотрел. Почва была темная, плодородная, легкая в работе. Джон поднял горсть земли, растер на ладони и подумал, что здесь можно вырастить кое-что интересное. За лугом находился фруктовый сад. Традескант спустился туда, где деревья были отделены от луга маленьким деревянным заборчиком, и окинул сад взглядом. Около двух акров, и уже есть яблони, сливы и груши. Вдоль ограды, выходящей на юг, росла растрепанная айва, рядом пара персиковых деревьев, кое-как сформованных в шпалеру.

На мгновение Джона пронзило острое чувство ностальгии по саду и огороду в Нью-Холле, с высокой подогреваемой стеной, построенной по его новаторскому проекту, где к его услугам были десятки мальчишек, таскавших навоз и воду для деревьев. Он тряхнул головой. Не было смысла горевать. Ему уже приходилось покидать прекрасные сады и начинать все заново. Самым трудным было оставить дворец Теобальдс и перебраться в Хэтфилд. Но в конце концов Хэтфилд превратился в предмет его большой гордости. И этот сад можно сделать прекрасным. Конечно, не в таких масштабах, как в Теобальдсе, Хэтфилде или в Нью-Холле. Но это будет его собственный сад. Фрукты с деревьев будут на его столе. Его внук будет играть в тени деревьев. И никто никогда не прикажет ему уехать.

Джон обернулся на дом и увидел покатую крышу из красной глиняной черепицы и красивые высокие гроздья колпаков на дымовых трубах. Перед домом была выложена из камня площадка, обнесенная перилами, как борт корабля, над ней нависала черепичная крыша. Площадка возвышалась над фруктовым садом и лугом. Джон направился по некошеной траве к дому и поднялся по трем скрипучим ступенькам на террасу. Там он оперся на перила и посмотрел сверху на свою собственность, первый сад достойного размера, который принадлежал ему.

Лицо его сморщилось в улыбке удовлетворения. Наконец он нашел место, где может пустить корни и обеспечить будущее сына и внука.

Джей, Элизабет и Джейн вышли из-за угла дома и застали Джона, прислонившегося к столбику террасы и обозревающего свои владения.

— Напоминает палубу корабля, — проницательно заметила Джейн. — Неудивительно, что вы сразу почувствовали себя как дома.

— Я назову этот дом «Ковчег», — сообщил Традескант. — Потому что мы, две пары, явились сюда спастись от потопа, угрожающего стране. И еще потому, что это будет ковчег с редкими и диковинными вещами, которые мы сохраним в эти трудные времена.

Они не стали тянуть с переездом. Джон нарисовал планы сада и послал в Ламберт за парой помощников, чтобы те вскопали и пропололи землю. На соседней ферме он одолжил лошадь и плуг вспахать землю перед домом. Традесканты собирались выращивать в саду фрукты и травы для продажи в Лондоне, где продукты хорошего качества уходили за высокую цену. Кроме того, они знали, что каждый садовник в королевстве мечтает о каштане, махровой сливе или о русской лиственнице. Собственно, их дело еще только зарождалось. У любого хорошего садовника имелся запас обычных растений. Благодаря невыразимой щедрости Бога там, где росло одно растение, осенью вызревали сотни семян. Все успешные садовники или обменивались растениями из своих запасов, или продавали другим садовникам с прибылью для себя. Но больше всего они жаждали приобрести что-нибудь экзотическое, необычное и редкое. Когда Джон работал на хозяина, в его задачи как раз входило культивирование редких растений. Он охранял свои семена и саженцы. Если и делился с кем-то, то только с самыми близкими друзьями, например с ботаником Джоном Джерардом или садовником Джоном Паркинсоном. А теперь он мог продавать тем, кто еще пару лет назад тщетно умолял его поделиться ну хоть одним черенком. Сейчас он мог продавать любому, кто ему напишет. И у него уже были письма со всей Англии, даже из Европы, с заказами на семена, саженцы и годовалые побеги.

Джон также затеял переделку дома. Он нанял строителя создать новое крыло, которое должно было вдвое увеличить размер дома.

Пока рабочие разгружали телегу с мебелью, а Джейн и Элизабет ходили туда-сюда, контролируя разгрузку сундуков, Джей отвел отца в сторону для срочного разговора.

— Я, конечно, понимаю, что это будет семейный дом, но ведь не все сразу, — сказала он. — Для комнаты внизу ты хочешь окна от пола до потолка. Разве мы можем позволить себе такие? Что, если они разобьются?

— Ты везешь сюда молодую семью, — ответил Джон. — Пора вам иметь достаточно места. И нам нужно большое, красивое помещение для наших редкостей.

— Но венецианские окна… — запротестовал Джей.

Джон прижал палец к его носу и сообщил:

— Здесь будет моя кунсткамера. Мы будем хранить разные диковины в красивой комнате и показывать людям, которые будут приезжать посмотреть на них. За вход мы будем брать по шесть пенсов с человека. Посетители смогут оставаться сколь угодно долго и изучать наши экспонаты.

— Какие экспонаты? — не понял Джей.

— Два воза с редкостями для Бекингема, — пояснил Джон. — Что ты думал с ними делать?

— Я думал, что мы их продадим, — смущенно признался Джей. — А деньги оставим себе.

Традескант покачал головой.

— Нет, мы оставим себе вещи. Они сделают нам имя. Редкие растения в саду и редкости в доме. Это будет наш ковчег прекрасных и редких вещей. Корабли каждый день привозят заказы для милорда герцога. Мы выкупим их и выставим в нашем зале.

— И будем брать с посетителей деньги?

— Почему нет?

— Как-то странно. Никогда раньше ни о чем подобном не слышал.

— И у милорда герцога, и у графа Сесила были свои кунсткамеры, где хранились диковины для друзей.

— Так они не брали по шесть пенсов за вход!

— Нет, но мы откроем двери для обычных людей. Для каждого, кто захочет приехать сюда и посмотреть. Не только для друзей или тех, кто предъявит рекомендательное письмо, а для всех, кому любопытно увидеть чудесные, особенные вещи. Мы будем пускать всех!

— А как они узнают об этом?

— Мы будем везде рассказывать. Сделаем каталог, где можно будет прочитать обо всех наших ценностях.

— Ты полагаешь, народ пойдет?

— Университеты в Лейдене и Париже демонстрируют свои великолепные коллекции студентам и всем, кто пожелает. Почему бы нам так не сделать?

— Потому что мы не университет!

Традескант пожал плечами.

— У нас коллекция ничуть не хуже, чем у милорда Сесила. А его собранием многие восхищались. Мы сделаем роскошный зал, на потолке и на стенах развесим крупные экспонаты. Предметы поменьше будут храниться в больших шкафах в маленьких ящиках. Семена и раковины, одежда, безделушки, игрушки и всякие другие неординарные мелочи. Я уверен, у нас получится, сынок. Мы сможем зарабатывать деньги и осенью, и зимой, когда работы в саду не так много.

Джей кивнул, но тут снова вспомнил о том, сколько стоит стекло для окон.

— Но венецианские окна не так уж необходимы…

— Если мы собираемся выставлять всякие диковины, нам нужен хороший свет, — твердо произнес Джон. — Это же не какая-то мелкотравчатая старомодная комнатенка. Это выставочный зал, одно из первых мест, которые нужно будет посетить в Лондоне. Шикарная комната, где мы красиво разместим экспонаты. Народ не пойдет смотреть, если выставка не будет сделана самым достойным образом. Венецианские окна и вощеные полы! И шесть пенсов с человека!

Джей уступил отцу и только за обедом бормотал себе под нос что-то о грандиозных планах и герцогских вкусах. Но отец и сын снова схлестнулись, когда Джей, перекатывая бочонок с саженцем вдоль стены нового крыла, посмотрел вверх и увидел каменщика, который прилаживал к стене красивый гербовый щит.

— Ты что там делаешь? — заорал Джей вверх.

Каменщик посмотрел вниз и приветственно стащил шляпу.

— Красиво, правда?

Бухнув бочонок с саженцем на землю, Джей помчался во фруктовый сад, где его отец, стоя на верхней перекладине лестницы для сбора фруктов, срезал со старого персикового дерева засохшие ветки.

— Как ты думаешь, это может быть испанский персик? — обратился Традескант к сыну. — Помню, я привез из Нидерландов одно деревце для сэра Роберта. Может, они как-то заполучили его и посадили здесь?

— Сейчас не об этом речь, — отрезал Джей. — Каменщик устанавливает на нашем доме герб!

Повесив пилу на выступающую ветку, Джон уставился на сына. Глядя вверх на отца, удобно прислонившегося к стволу, Джей подумал, что они поменялись ролями. Его отец напоминал сейчас веснушчатого мальчишку, ворующего фрукты с дерева, а он сам смахивал на паникующего старика.

— Знаю, — весело улыбнулся Джон. — Мы можем гордиться собой.

— Ты знал? — уточнил Джей. — Знал, что для нас изготовили какой-то смехотворный герб?

— Не думаю, что смехотворный, — без запинки возразил Джон. — Я сам его нарисовал. Мне он даже нравится. На заднем плане листья, потом поперечный щит с тремя лилиями и наверху шлем с маленькой короной и на ней лилия.

— Но что скажет Коллегия геральдики?

Традескант пожал плечами.

— Да кому какое дело, что она скажет?

— У нас будут неприятности, если нас оштрафуют и заставят снять его! Опозорят перед новыми соседями.

— Обойдется, — заверил Джон.

— Но мы же не дворяне! Мы садовники.

Джон с трудом спустился с лестницы и, взяв сына за плечи, развернул его к дому.

— Это что?

— Наш дом.

— Хороший, большой дом, новое крыло, венецианские стекла, верно?

— Да.

Затем Традескант развернул сына к югу.

— А это что?

— Фруктовый сад.

— Большой?

— Только два акра.

— А дальше?

— Ну ладно, еще двадцать акров… но, отец…

— Мы землевладельцы, — отрезал Джон. — Мы больше не садовники. Мы землевладельцы, мы платим налоги и выполняем все свои обязательства, и у нас большое семейное дело… и герб.

— Нас заставят снять его, — предупредил Джей.

Традескант сделал небрежный жест рукой и стал медленно взбираться на лестницу.

— Не заставят. Когда они увидят, кто приходит к нам в «Ковчег».

— И кто? — осведомился Джей. — Кто к нам придет?

— Все, кто хоть что-то из себя представляет, — величественно заявил Джон. — И все их деревенские родственники. Когда родится и вырастет твой ребенок, его возведут в рыцари. Не сомневаюсь. Сэр Джон Традескант… неплохо звучит, по-моему. Сэр Джон.

— Я могу назвать его Иосия, в честь другого деда, уважаемого в городе купца, который знает свое дело и гордится им, — выпалил Джей и с удовлетворением отметил проблеск озадаченности на лице отца.

— Чепуха, — отмахнулся тот. — Сэр Джон Традескант из Ламбета.