ГЛАВА 6. ГОЛОС СМЕРТИ

Тарзан стоял, скрестив руки на груди и не обращая никакого внимания на воинов Букены, окруживших его. Он отлично сознавал, что при малейшей попытке сопротивления десятки копий немедленно пронзят его тело. Стараясь сохранять полную невозмутимость, он думал лишь о том, как бы выиграть время. В этом заключался его единственный шанс на спасение.

– Убейте кавуду! – завопила одна из женщин в толпе, стоявшей позади воинов. – Он похитил мою дочь!

– И мою! – вторила ей другая.

– Убить его! Убить! – раздались требовательные возгласы.

Сидевший возле Букены дряхлый старик проворно вскочил на ноги.

– Нет! – вмешался он. – Если это действительно кавуду, то его люди отомстят нам. Они всех нас убьют, а наших девушек заберут к себе.

Разгорелся спор. Воины, окружавшие Тарзана, понемногу ослабили бдительность. Некоторые, активно присоединившись к спорящим, повернулись назад. Более подходящего момента для побега не могло и быть.

Со скоростью Ары-молнии и с силой Горго-буйвола Тарзан схватил ближайшего к нему воина и, держа его перед собой, как щит, предохраняющий от ударов копий, рванулся сквозь заслон из человеческих тел.

Он действовал так стремительно, что негры не успели прийти в себя от неожиданности. Когда Тарзану удалось почти совсем выбраться из толпы и оставался последний рывок к воротам, он почувствовал, как что-то тяжелое ударило его по затылку.

Очнувшись, он обнаружил, что находится в вонючей хижине со связанными руками и ногами.

Придя в сознание, Тарзан снова проанализировал случившееся и невольно улыбнулся. Он понял, что боявшихся убить его оказалось больше, чем тех, кто настаивал на его смерти. Ему в очередной раз повезло.

И, ощутив себя в относительной безопасности, он тут же принялся строить планы побега. Так уж был устроен Тарзан, что до тех пор, пока в нем теплилась хоть искра жизни, он не мог смириться с неволей или со своей зависимостью от чьей бы то ни было прихоти.

Ведь он был Тарзаном из племени обезьян, повелителем джунглей!

Он проверил узлы на руках и ногах. Веревки оказались прочны, и узлов навязано множество – без посторонней помощи не освободиться. Стало быть, оставалось одно – ждать.

Тарзан не привык тратить время на бесплодные размышления о будущем. Воспользовавшись вынужденным отдыхом, он устроился поудобнее и заснул.

А в то время, пока он спал, в хижине вождя заседал совет воинов во главе с вождем Букеной. Там-то и решалась судьба Тарзана.

Самым ярым его защитником по-прежнему выступал дряхлый старик, который первым предостерег воинов от расправы. Это был Гупингу – колдун. Он продолжал утверждать, что если этому человеку, который, по его заверениям, действительно был кавуду, причинят зло, то на всех обрушится ужасная беда. Но слова колдуна убедили не всех. Нашлись такие, кто настойчиво требовал смерти Тарзана.

– Раз он кавуду, – утверждал один из них, – то люди его племени все равно придут и убьют нас, когда узнают, что мы напали на него и взяли в плен. А если мы убьем его, он никогда не сможет вернуться и рассказать, что с ним произошло. Может, кавуду ни о чем тогда и не узнают.

– Это правильно, – одобрил его другой воин. – Мертвый кавуду лучше, чем живой. Слово взял Букена.

– Один человек не может ничего решить, – начал он издалека. – Слова многих людей мудрее слов одного человека.

Рядом с ним на земле стояли два мешочка: в одном находились зерна пшеницы, в другом – круглый гравий. Вождь передал один мешочек воинам, расположившимся по правую руку от него, а другой – тем, кто находился слева.

– Пускай каждый воин возьмет по зернышку пшеницы и по камушку, – велел он.

Исполняя приказание вождя, воины передавали мешочки по кругу. Когда оба мешочка опять оказались у вождя, он поставил их подле себя и взял в руки горшок с узким отверстием.

– Пустим этот горшок по кругу, – сказал он. – Каждый воин с помощью камешка или зерна может высказать свое мнение о судьбе пришельца. Кто настаивает на его смерти – пусть бросит в горшок камешек, кто готов даровать ему жизнь – пусть опустит зерно пшеницы.

В напряженной тишине под пристальными взорами присутствующих горшок передавался из рук в руки. Проделав полный круг, он вновь возвратился к вождю.

Совет состоял из ста воинов, но, хотя Букена не умел считать до ста, у него был свой способ подсчета голосов. Высыпав содержимое горшка на пол, он одной рукой взял зернышко пшеницы и опустил его в мешочек, затем то же самое проделал с камешком. Это продолжалось до тех пор, пока на земле не остались одни камешки, штук семьдесят-восемьдесят. Это означало, что большая часть воинов настаивала на смерти пленника.

– Незнакомец умрет! – провозгласил Букена, оглядев присутствующих.

Хижина огласилась диким, ужасающим ревом.

– Разреши, я пойду и убью его, пока не пришли кавуду и не нашли его, – обратился к вождю один из воинов.

– Подожди, – остановил его Букена. – Пленник умрет завтра ночью, чтобы женщины успели подготовиться к празднику. Завтра во время пыток кавуду мы будем пить, есть и плясать. А он пусть испытывает те же мучения, которые переживаем мы, когда он похищает наших детей.

На это предложение воины отреагировали криками одобрения и удовольствия.

Совет завершился, воины расходились по своим хижинам. Потухли костры. Тишина и мрак опустились на деревню Букены. Ни звука не раздавалось в округе.

Только из хижины, расположенной неподалеку от жилища вождя, бесшумно отделилась чья-то тень. Она замерла, на мгновенье и боязливо огляделась вокруг. Убедившись, что вокруг царит полная тишина, она, подобно привидению, стала пробираться по улицам деревни.

Тарзан проснулся от диких воплей радости, которыми воины встретили решение своего вождя. Какое-то время он не мог заснуть, поскольку веревки все больнее впивались в тело. Затем ему удалось задремать.

Но заснуть Тарзану так и не пришлось. Сквозь дремоту его чуткий слух различил почти бесшумную поступь босых ног, подкрадывавшихся к его тюрьме.

Устроившись так, чтобы был виден вход в хижину, Тарзан напрягся в ожидании. Наконец показалась чья-то тень. Кто-то входил к нему. Но кто? Может, это был палач, который собирался убить его?