Глава 11
Было раннее утро, когда Динара Курчатова вышла из машины и направилась к кафе. Плечо оттягивала сумка с ноутбуком. Динара не понимала, зачем везти компьютер с собой, но Илюшин настаивал, и пришлось подчиниться.
Кроме двух частных сыщиков, за столиком сидел невзрачный лысый человек с плоским личиком.
– Динара, можно компьютер?
Все трое были молчаливы и напряжены.
– А если не подтвердится? – спросил Сергей.
– Подтвердится. – Илюшин передал ноутбук третьему. – Сеня, проверь, пожалуйста.
– Эй, эй! – запротестовала Динара. – А если у меня там секретные материалы?
– Тогда ты влипла, – серьезно сказал Макар.
Тот, кого он назвал Сеней, открыл ноутбук и занес руки над клавиатурой, точно пианист. Пару секунд он хранил неподвижность, а потом ударил по клавишам.
Что за музыку он извлекал из ее старой машины? Динара недоверчиво наблюдала за ним.
– Ты мне ничего не объяснил, – зло сказала она Макару. – С диадемами, как я понимаю, можно распрощаться?
– Это будет ясно через пару минут.
Динара замолчала.
– Вот она, красавица! – Сеня потянул Илюшина за рукав, как мальчишка, делящийся находкой со взрослым. – Никто ее не прятал.
– О чем вы?
– Он нас сейчас видит? – спросил Макар.
– Нет, что ты.
Илюшин отодвинулся, давая место Динаре.
– Смотри: вот программа. Название тебе что-нибудь говорит?
Она покачала головой.
– Этих программ десятки…
– Такой на компьютере прежде не было. Она позволяет подключиться к твоей камере с чужого девайса. Это шпион, понимаешь?
Динара очень медленно дотронулась пальцем до глазка на верхней панели.
– Ты хочешь сказать…
– Все, что ты делаешь, транслировалось кому-то в вашем доме. У тебя часто открыт ноут?
– Почти постоянно. Я слушаю музыку.
– Гримировалась ты тоже перед ним?
Динара кивнула.
Она чувствовала себя так, словно посреди многолюдной площади с нее рывком сдернули всю одежду. Камера… Программа-шпион…
Борис следил за ней. Кого не любят, тому не доверяют.
– Давно эта программа… там стоит? – слабым голосом спросила она.
– Сень, можем выяснить?
– Можем. Только время займет.
– А это имеет значение? – спросил ее Илюшин.
Она пыталась понять, имеет или нет, но не могла. Ей показалось, во взгляде Макара промелькнула тень сочувствия.
– Сначала мы думали, что на ювелиров напал твой брат, – сказал он. – Все на это указывало. Он знал о твоих замыслах, ему не составило бы труда найти подельников для ограбления. Вчера достоверно выяснилось, что это не он, – Макар потер плечо и поморщился, – и вдруг до меня дошло. У одного из грабителей на руке была татуировка. «…and destroy». Я был так уверен, что это название сингла «Металлики», что не проверил другие варианты. А они есть. «Skate and destroy» – вот что было написано у этого парня.
– Что это значит? – без всякого интереса спросила Динара.
– Это лозунг скейтбордистов. И еще есть песня с таким названием. Тоже про скейтеров.
Она подняла голову. В застывшем лице что-то дрогнуло.
– Готов спорить, что в компании твоего пасынка найдутся ребята, которые носят светящиеся кроссовки. Это молодежная обувь. Твой брат и его друзья для нее староваты. А для скейтеров производитель делает кеды с очень широкими шнурками. Фишка у них такая, понимаешь?
Динара расширенными глазами смотрела на Илюшина.
– Василий! – выдохнула она.
Илюшин кивнул.
– Мы знаем, кто украл диадемы. Но мы не можем их тебе вернуть. Я думаю, они где-то в доме, вряд ли он отдал их приятелям.
Динара схватилась за виски. Василий! Господи, она слепая курица!
– Он за мной подглядывал!
– Расскажи ей все, – проворчал Серей Бабкин.
Все? Что значит все? Что еще они могут ей рассказать? Ее фотографии в нижнем белье выложены на порнографические сайты?
Динара не удержалась от сухого смешка. Такого рода внимание ее не пугало. Она только хотела бы, чтобы с нею поделились процентом от дохода.
Вот в чем беда со всеми Курчатовыми. Они играют нечестно.
– Так мне разбираться, когда установили программу, или нет? – недовольно спросил человечек.
– Не нужно, – ответила Динара за Илюшина. Она почти пришла в себя. – Будь добр…
Она забрала ноутбук и захлопнула крышку.
– Спасибо, Сень. Ты очень помог.
Парень без слов взял протянутый конверт, шутливо поклонился и исчез. Они остались втроем.
Смятение, парализовавшее Динару, едва она узнала о слежке, рассеялось. Ее острый изобретательный ум уже подыскивал способы вывернуться из ловушки, не оставляя противнику ни клочка шерсти. О Василии она думала без всякой ненависти, скорее с оттенком восхищения. Мальчику удалось ее удивить. Она недооценила его.
Рассказал ли он отцу о диадемах? Что за игру затеяли Курчатовы? Как бы там ни было, на ее стороне есть одно преимущество: они не знают, что ей известна их роль в этом деле. Для них она – несчастное, мечущееся в панике животное. Охотник не боится лису, не ждет, что она прыгнет на шею его лошади с оскаленной пастью.
«Тебе не до лошади, милая, – сказала себе Динара. – Ты в капкане всеми четырьмя лапами. Думай, думай, как выбраться!»
Она вспомнила про Илюшина, подняла на него взгляд и вздрогнула. Сыщик смотрел с насмешливой проницательностью.
– Хочешь, чтобы мы помогли тебе найти диадемы?
Динара кивнула.
– Забудь, – вмешался Бабкин. – Макар, ты же не собираешься в этом участвовать?
К облегчению Сергея и разочарованию Динары, Илюшин покачал головой.
– Мы сделали для тебя все, что могли. Не стану врать, что меня не развлекает твое положение. Вор у вора дубинку украл!
– Тебя это веселит? – прищурилась Динара.
Вместо ответа Илюшин расплылся в широкой ухмылке. Несколько секунд она смотрела на него – и вдруг рассмеялась.
Бабкин недоумевающе покачал головой. Во дает девка! То сидела пришибленная, то разозлилась, а теперь вон хохочет во все горло. Была бледненькая, несчастная – обнять и плакать. И ведь не обнял никто, не утешил. А все равно глаза сверкают, разрумянилась, словно они выложили перед ней на бархатной подушечке эти диадемы, из-за которых столько шума. И хороша же, чертовка! Только очень уж непредсказуемая. Сергей таких женщин побаивался: никогда не знаешь, что они сделают в следующую минуту – то ли в огонь за тебя пойдут, то ли по горлу полоснут. И сиди думай, чем заслужил.
Динара сунула ноутбук в сумку и поднялась, глядя на них сверху вниз. Черные глаза весело поблескивали.
– Спасибо. Я оплачу работу полностью.
– Половина, – сказал Макар. – Договоренность была о возвращении украшений.
Сергей под столом двинул его пяткой. Сбрендил? Кто по доброй воле лишает себя гонорара?
Девушка покачала головой.
– Мне виднее. – Лицо ее внезапно смягчилось. – Вы правда помогли. Очень.
– Сядь, пожалуйста, – попросил Макар. – Я тебе не все рассказал.
– В чем дело?
– Это уже не относится к диадемам. Но нам с Серегой кажется, что ты должна об этом знать.
Тимур не собирался ехать на тренировку. После вчерашнего ему вообще ничего не хотелось, только лечь под одеяло и спать, спать, чтобы не вспоминалось всякое. Но Надежда объявила, что планирует уборку, и выгнала его без всяких церемоний: чистота важнее спокойствия мужа.
Пришлось собрать сумку и плестись в зал.
Возле «Тойоты» стояла Динара. Тимур ей виновато улыбнулся и ускорил шаг, словно был рад встрече. Рассказали все-таки, уроды, беззлобно подумал он. Что за мужики пошли… Никакой солидарности со своими.
– Хорошая у тебя машина. – Динара сбросила с бокового зеркала прилипший березовый листочек. – Давно купил?
– Пару месяцев. Слушай, Динарка…
– А деньги ты у меня брал последние два года.
– Ну, брал! Но это все не так, как тебе кажется!
– Я все понимаю, – спокойно сказала сестра. Она вглядывалась в него, как будто за прошедшую ночь он сильно изменился. Хотя чему там меняться – ну, синяк на скуле, которой его приложили об стол, да и тот замаскировала Надежда какой-то своей женской косметикой. – Ты решил, что это несправедливо – у меня много денег, а у тебя нет. Я же замужем за олигархом… И рассказал мне сказку о несчастном больном мальчугане, которому требуются деньги на лечение.
– Мальчуган-то и правда больной, – криво усмехнулся Тимур.
– Да, только деньги ты ему не передавал.
– Кое-что передавал…
Динара еще раз взглянула на машину.
Тимуру испытывал не стыд, а лишь обиду на дурацкие обстоятельства, лишившие его надежного источника дохода.
– Ты забудь о том, что я тебя обманул, – попросил он. – Просто скажи: что я такого плохого сделал? Я же вижу, у тебя лицо такое, будто я тебе чужой.
– Что плохого? – изумленно переспросила Динара.
– Для тебя эти деньги – тьфу, мелочь. Они у тебя из рук летят, ты даже не замечаешь. Здесь туфли за сорок тысяч, там маникюр за четыре. Ваше семейство от этого не обеднело. А я… я жил!
Тимур выпрямился, поднял подбородок.
– Эта работа – она же в гроб меня вгоняла! – горячо сказал он. – На чужих людей батрачишь, света белого не видишь, получаешь гроши. А ты меня осчастливила, Динарка! Что ты смеешься? Я два года жил как хотел! Клуб дорогой – пожалуйста! Тачку – ради бога! Ты пойми, мне ведь не так много надо. Я парень скромный.
Не переставая смеяться, она дотронулась до отворота его спортивного костюма. Ее почему-то смешила мысль, что все, что на нем, куплено за деньги Курчатова. И кроссовки. И трусы. И носки.
– Хорошо ты устроился, Тимур! Сел на шею двум бабам, ножки свесил и сидишь довольный! Слушай! – лицо ее изменилось, словно ей пришла в голову внезапная идея. – А у Гули своей ты тоже брал? Ну признайся! Хоть немножко-то стрелял, а? Тут пару тысяч, там пятихатку. Она же все равно с инвалидом мучается. Жизнь ее пропащая. Зачем ей деньги?
Тимур оскорбился. До этих ее слов он старался щадить сестру. Все-таки ей неприятно было узнать о его небольшой лжи. Хотя он на ее месте радовался бы. Не чужого человека поддерживала – родного брата!
А она его, значит, беречь не собирается. Обижает и обвиняет в гадостях.
Тогда разговор с ней пойдет как со взрослой.
Он присел на заборчик, достал сигарету.
– Ты куришь? – удивилась сестра.
– Не на свои же! – он подмигнул. – Что ж не курить!
Пока брат чиркал зажигалкой, Динара думала, что он совершенно такой же, как был. Веселый, легкий… Красивый! Даже синяк, неумело замаскированный консилером, ему идет.
– А теперь я тебе кое-что объясню. – Он выпустил дым, хозяйски поставил ногу на сумку. – Ты мне эти деньги не просто так давала, милая моя. Ты меня покупала.
Брови Динары полезли вверх.
– Не кривись, – улыбнулся Тимур. – Я на тебя зла не держу. Ты мне покупала судьбу, которая бы тебя устроила. Я должен был с Надей развестись, а сам жениться на Гуле. И воспитывать ее мальчика. Правильно?
– Но ты же сам… – растерялась Динара. – Ты же ее обожал! Сбегал к ней постоянно от этой своей…
– Да не от Нади я сбегал, дурочка, – рассмеялся Тимур. – Ну нравится мне, когда меня бабы любят. Вот такой я, что ж поделать! А тут девочка, нищая, несчастная, смотрит на меня как на бога… Кто же от такого откажется? Да и в постели… старательная!
– Ты хотел к ней уйти! – шепотом закричала Динара.
– Это ты хотела, чтобы я к ней ушел. А я тебя не разубеждал.
Она собиралась возразить – и промолчала. Это была правда. Она надеялась, что в один прекрасный день Тимур придет к ней с известием о разводе. Молодая, нежная, ласковая Гуля будет любить ее брата как надо. И Динара сможет приезжать к ним в дом, а не прятаться по дешевым забегаловкам. Тимур будет растить чужого мальчика, а потом они родят своего, и у нее появится племянник, которого она станет баловать. Надежде уже за сорок, она не желает детей. А Гуля немногим старше самой Динары.
Она действительно распределила роли для всех и мягко, но неуклонно подталкивала брата туда, где ему было бы хорошо.
Где им всем было бы хорошо.
Если можно купить за деньги влюбленность, благодарность, счастье – почему бы этого не сделать?
– Я старалась ради тебя, – сказала она наконец. – Вы с Гулей… Вы были бы отличной парой! Надежда тебя обижает…
Тимур захохотал. Он так смеялся, что у него даже сигарета выпала. Две школьницы, бредущие мимо, засмотрелись на него, и Динара с трудом удержалась, чтобы не шугануть их: а ну брысь! Прочь, мелюзга! Нечего таращиться! Это мой брат, а не чужой красивый мужчина, не смейте поедать его глазами!
– Ты ж моя маленькая сестренка! – Отсмеявшись, он погладил ее по руке. – Наивная совсем, глупенькая… Надежда на меня орет, но она же меня обстирывает, обхаживает, носки мне гладит, на рынок с утра бежит, к обеду харчо уже в кастрюльке булькает, котлетки шкворчат. Может, конечно, и полотенцем огреть, – он подмигнул, как будто его это веселило («Так и есть», – подумала Динара). – Но я у нее как у Христа за пазухой? Если, не дай бог, заболею, Надька надо мной в лепешку расшибется. А у Гули что?
– Гуля добрая. Ты сам мне рассказывал!
– У нее сын-инвалид! Какое там харчо, какие котлетки. Никогда она за мной так ухаживать не станет, как Надежда. Ребенок из нее все силы вытягивает, все соки высасывает. А мне что останется? Нет, сестренка, я на такое не согласен. Роман покрутить пару лет, да хоть десять – это всегда с радостью. А семейная жизнь – дело такое, ответственное. Жену надо не по симпатиям подбирать, а с умом.
Он досадливо щелкнул языком. Все-таки с мужиками проще, они такие вещи сами с полуслова понимают. А женщины глуповаты. Даже сестра – хоть и хорошая девчонка, но видно, что ей не по нраву его объяснение. Взгляд пустой, лицо потемнело. Что-то кипит у нее в голове – детский супчик из грязи, песка, листьев и дождевой воды. Получается несъедобное варево, только куклам разливать в игрушечные тарелки. А здесь взрослая жизнь, не игра в песочнице.
До чего же жаль, что эти двое, устроившие вчера такую заварушку, все ей рассказали.
– Я вот думаю, – медленно сказал Тимур. – Кому нужна правда? Зачем ее в культ возводят? От правды только хуже. Не узнала бы ты моих секретов, все были бы счастливы. Ты бы считала, что твои деньги идут на благородное дело. Тебе от этого приятно: вроде не впустую небо коптишь, содержишь инвалида… Сразу появлялся смысл у твоего брака! Ты не отпирайся, я же понимаю! И Гульке было хорошо: я им лекарства привозил, баловал ее… Про себя я тебе уже рассказал. А теперь что? Ты ведь мне больше ни копеечки не дашь?
– Не дам.
Он с сожалением вздохнул.
– Вот видишь. Я об этом и говорю. У всех все рухнуло. Всем плохо, только твоим двоим правдорубам хорошо.
У него оставалась надежда, что она передумает. Во взгляде ее что-то мелькнуло… И лицо как будто ожило.
– Какая же ты сволочь, – почти спокойно сказала Динара. – Лживый, ленивый альфонс.
– Зачем обзываешься? – огорчился Тимур. – Грубостей не хочу слышать. Ты женщина, тебе нельзя!
Вместо того чтобы извиниться, Динара вполголоса произнесла несколько фраз. Тимур вскочил. Даже от мужчин на стройке он не слышал такой грязной брани и никогда не думал, что его маленькая сестра может произнести вслух подобные слова. Динара уже ушла, а он все топтал растерянно окурок, думая о том, что следующий месяц в клубе у него не оплачен.
Василий уже четыре часа рубился в старый добрый «Мортал комбат», изредка отвлекаясь на пиво. Хорошая вещь игра – забиваешь ей голову, как коробку пенопластом: вроде и легкая, и внутри не осталось свободного места. Ни одна дурацкая мысль не поместится.
В дверь постучали, и прежде чем он успел крикнуть «открыто», вошла Динара.
Сразу выяснилось, что пенопласту на то, чтобы сжаться в микроскопический шарик, хватает пары секунд.
Василий закрыл игру и поднялся.
Уезжала она в джинсах и короткой кожаной курточке – он следил за ней в окно, – а сейчас переоделась в платье. Легкое, тонкое, в мелкий цветочек. Оно ей и шло, и не шло. Она в нем была какая-то другая, непривычная… И босоногая!
Василий заставил себя не смотреть на ее маленькие ступни.
– Чего тебе?
Получилось грубо, но это даже хорошо. Чего с воровкой церемониться.
Он так радовался своей идее запустить ей на компьютере «шпиона»! Представлял, как она танцует, как раздевается… Может, даже ласкает себя! При одной мысли об этом пересыхало во рту. «Я же ничего плохого не делаю, – успокаивал себя Василий. – Пару дней понаблюдаю… Вдруг она отцу изменяет!»
Предположение отдавало бредом. К Динаре никто не приходил, да и не мог прийти: Альфия бдительно следила за моральным обликом невестки. «Она же хитрая. Мало ли что придумала!»
Он приник к экрану компьютера как раз в тот момент, когда Динара вернулась к себе с паспортом свекрови.
Следующий час Василий, онемев, наблюдал за ее перевоплощением. Он не сразу понял, что делает Динара, а поняв, долго не мог поверить. И лишь увидев, как она выкладывает на стол диадему, выругался. Офигеть! Динарка ее украла!
Проследить за ней оказалось несложно. Самоуверенность Динары поубавилась бы, узнай она о том, что попалась в ту же ловушку, что и Гройс. Василий видел, кому она отнесла украшение. Он не был дураком, и вспомнив, что у бабки приближается юбилей, сообразил, что затеяла мачеха.
Его разбирало бешенство пополам с восхищением. Хитрая стерва! Первой мыслью было рассказать все отцу, но внезапно Василий осознал, что теперь он полноправный участник игры.
И может выиграть кучу денег.
Отец контролирует его. Даже карманные приходится клянчить, унижаясь и ползая на брюхе. Бабка гоняет его, Динара вообще не дает ни рубля… И вот у него появился шанс разбогатеть!
Он продаст диадему, а виноватой останется Динара.
Никто никогда не узнает, что именно он ограбил ювелиров.
Позже Василий сам изумлялся той необычайной легкости, с которой им удалось провернуть все дело. Как будто они вновь стали мальчишками и играли в гангстеров.
Игрушечные автоматы купили в детском магазине и дома вынули оранжевые заглушки. Пластиковые, шершавые, с зазубринами на стволах, они смотрелись страшнее, чем настоящие. Только видно было, что очень легкие. Один из друзей придумал утяжелить их гречкой, и стало хорошо.
Голубей обработали зеленкой из пульверизатора. Хохотали так, что чуть не довели бедных птиц до сердечного приступа. Василий их сначала жалел, а потом подумал: зато красиво! Вернутся в свою голубятню, будут рассказывать, как в Африку летали. В провинцию Замбезия.
Машину взяли у Вадима, его же и обрядили в платье невесты, позаимствованное втихомолку у старшей сестры. Снова хохотали так, что чуть не описались, пока закрывали фатой его усатую морду.
Василий до самого конца не верил, что у них получится. Все это было… не всерьез. Понарошку. И только когда остался один с двумя узкими коронами, совершенно одинаково сверкающими под настольной лампой, понял, что ему удалось совершить.
«Продам их, – думал он, не отрывая взгляда от синих камней. – Елки, куча денег! С пацанами поделюсь. А потом уеду. Буду сам по себе жить, в Новую Зеландию смотаюсь, там «Властелина колец» снимали… На Кубу рвану. Там девки! С задницами, и все танцуют, и дают за копейки…»
Будущее пьянило.
В будущем он был свободен и богат.
А главное, никто не станет его подозревать.
Разве он украл диадему из банка?
Разве он принес ее мошенникам в ювелирном?
Оставалось решить серьезный вопрос – как сбыть драгоценности. Василий не раз слышал от бабки об Антуане Турне и догадывался, что не сможет продать диадемы в ближайшем ломбарде. Нужно разломать их, вытащить камни. Пусть в итоге выйдет дешевле, зато безопасно.
Он договорился с приятелем, нечистым на руку, что тот наведет справки насчет скупщика, не задающего лишних вопросов.
Сегодня тот должен был известить о результате. Вася ждал его звонка с минуты на минуту, а пока забивал голову «Мортал Комбатом».
И тут пришла Динара.
– Чего тебе?
Она молча шагнула вперед. На губах ее заиграла странная полуулыбка. Глаза эти… черные, в которых зрачок сливается с радужкой, и из-за этого возникает странный эффект – как будто она всматривается в тебя, но не видит.
Динара сделала еще шаг.
Маленькая, прелестная, грациозная как зверек. Платье ей чертовски шло. Отчего ему могло показаться, что это не так?
– Это моя комната, – слегка охрипшим голосом сказал Василий. – Ты дверью не ошиблась?
Молчит, смотрит, улыбается. Не высокомерно, как всегда, не усталой понимающей улыбкой взрослой женщины, вынужденной терпеть рядом такую вонючую тварь как он. А как девчонка – нежно, лукаво, призывно.
– Говорить-то будем? – сделал еще одну попытку Василий.
Шаг, другой, третий. Легко, словно она невесомая. И вот уже стоит совсем рядом, смотрит на него снизу вверх, и пахнет от нее горькой полынью, луговыми травами, звездами в черном небе и талой водой, пахнет сладким грехом и пьяным медом, диким зверем и нежным шиповником.
Василий застыл, не в силах шевельнуться.
Тонкие сильные руки обхватили его, горячие губы прижались к его губам, и его закружило, уволокло в темную глубину, на дно омута.
Он целовал ее так, как ни одну девчонку до нее. Кажется, исцарапал своей отросшей рыжей щетиной, а еще сдавил слишком сильно, так что косточки хрустнули, но она не отстранилась, а только рассмеялась, и он снова прижался к ее губам. Его охватило безумие, счастливое помешательство, в котором не было никакого отца, никакого его брака, а были только они вдвоем, не разделенные ни долгой ненавистью, ни презрением, ни кражей.
Когда он оторвался от нее, у него кружилась голова.
– Где диадемы? – мягко спросила Динара.
Он не понимал, о чем она спрашивает. Потянулся снова поцеловать ее, но она выставила ладонь.
– Ты взял диадемы. Верни.
Это была не просьба, не требование. Просто она сделала так, что слово «нет» больше ему не принадлежало. Он утратил способность отвечать отказом.
Василий безропотно выдвинул ящик стола и из-под конспектов достал непрозрачный пакет.
– Ты же только за этим пришла, да?
Слова давались ему тяжело.
– Отдай, – ласково сказала Динара.
Конечно, за этим. Василий понимал, что она дрянь, бесчувственная сука; она воспользовалась тем, что он хочет ее до безумия, и выманила у него свое сокровище. Ее надо прогнать и обо всем рассказать отцу… Черт с деньгами. Но так же нельзя… Он же живой, он человек!
– Так нельзя, – с тоской сказал Вася.
Она притянула его к себе, шепнула:
– А вот так можно?
Но когда, совсем потеряв голову, он сгреб ее в охапку и пытался донести до постели, она с поразительной ловкостью вывернулась и отскочила на шаг:
– Диадемы!
Василий точно под гипнозом протянул ей пакет.
Она даже не заглянула туда. Несколько секунд с насмешливой жалостью смотрела на него – красного, потного, измученного, растерянного – и вышла из комнаты.
Василий рухнул на кровать.
В себя он пришел, когда за окном стало темнеть. Поднялся, пошатываясь, глотнул теплого пива, не чувствуя его вкуса. Застонал: кретин, боже, какой кретин! Зачем отдал ей украшения? Она сунет подделку в банк, сама продаст оригинал и сбежит.
Надо предупредить отца. Сказать бабушке!
Но тогда и с нее станется выложить правду. Об ограблении и о том, что произошло сегодня…
Василий сел на кровать, прижал ладонь к потному лбу. Он бы отдал все за то, чтобы Динара пришла. А если бы она пришла, свернул бы ей шею. Сейчас ему было совершенно ясно, что его использовали, как втюрившегося мальчишку, как последнего простака. Никогда она его не хотела, все это ложь, чтобы выманить диадемы.
Динара этого даже не скрывала.
Вот что самое чудовищное. «Ты хочешь меня, – безмолвно сказала она, – я знаю об этом. Я твоя слабость, и тебе меня не обыграть». В вечной схватке между мужчиной и женщиной она использовала самое мощное оружие, и ему хватило одного несчастного поцелуя, чтобы сдаться и встать на колени.
Какой же он тупица!
Как он мог отдать ей диадемы?!
А она!.. Зачем она так с ним? Он бы все для нее сделал… То есть нет, он не сделал бы! Он не вернул бы ей диадемы! Но как же не вернул, когда они уже у нее, и он все сломал своими собственными руками?
Василий уткнулся лицом в подушку и глухо завыл.
