10. Бал Майской Розы
Хлопотнее предсвадебной подготовки только подготовка к королевскому балу.
С утра мне не дали поспать. Деятельная Марта и полусонная Жюли принесли легкий завтрак, а потом умывали меня, растирали тело, расчесывали волосы, словом, вертели, как фарфоровую куклу. Кудри зачесали вверх, украсили жемчужными нитями, а на спину спустили крупно завитые локоны. Глубоко декольтированное бальное платье ничуть не уступало свадебному, и было украшено кружевами и жемчугом. Досадовала я только об одном…
— И почему нельзя увидеть себя в зеркале? — пожаловалась я Жюли. — Вдруг я выгляжу как кикимора?
— Отнюдь, фрау, — лукаво улыбнулась та, уже не удивляясь на непонятные ей слова и, видимо считая это очередной блажью юной хозяйки. — Вы прекрасны!
— И как это проверить?
— Посмотритесь в очки Его Сиятельства, — все с той же улыбкой ответила хитрая служанка. — В них наверняка отразится любовь.
— Вот глупости! — покраснела я и, поднявшись со стульчика, прошлась по комнате. Шлейф веером ложился вокруг туфель, к корсету я почти привыкла, и, убедившись, что двигаюсь по-прежнему легко и свободно, я на память выполнила несколько танцевальных па.
— У вас хорошо получается, госпожа, — радостно прокомментировала Жюли.
— Есть еще порох в пороховницах, — не менее радостно ответила я и отвела руку Марты, которая подносила мне колье. — Не нужно, я останусь в этой подвеске. Память о родителях.
Мы переглянулись со служанкой, и девушка подмигнула мне.
С того случая в запретной комнате кулон никак не проявлял себя. Лишь иногда нагревался и покалывал жгучими иголочками, словно предупреждал об опасности. Например, вчера, когда я слишком долго смотрела в очки Дитера, но сразу же успокоился и остался приятно-теплым после того, как мы с генералом начали целоваться…
От приятных воспоминаний я покраснела и слегка прикусила нижнюю губу.
Чем ближе стрелки часов приближались к означенному часу, тем тревожнее мне становилось. Я, было, принялась повторять разученные движения, но слишком быстро поняла, что это все равно как повторять перед экзаменами весь пропущенный курс.
— Перед смертью не надышишься, — повторила я сама себе студенческую мудрость. Стрелки еле-еле ползли к трем пополудни, и я даже подпрыгнула, когда в покои постучал дворецкий Кристоф и попросил спуститься вниз.
Я взвилась с софы, подхватив пышные юбки. Жюли едва поспевала за мной, пытаясь помочь мне со шлейфом, но куда там! Я сбежала с лестницы с быстротой косули, спустилась в холл и тут в глубине дома часы пробили три пополудни.
— Вы чудесно выглядите, Мэрион, — генерал в два шага приблизился ко мне, взял расслабленную руку и поцеловал в ладонь. А я смотрела на него во все глаза и не могла оторваться.
Ничего общего с тем разбитым и уставшим человеком, который стрелял по бутылкам и два дня пил, не просыхая, отгородившись от целого мира. Подтянутый, стройный, с хорошо развитыми плечами, украшенными теперь золотыми эполетами, затянутый в белоснежный военный мундир, Дитер держался уверенно и прямо. Черные волосы поблескивали от бриолина, в очках мерцали спокойные золотые искры, и я никак не решалась убрать руку, а Дитер не отпускал. Так и стояли, жадно вглядываясь друг в друга, словно хотели запомнить до мельчайших деталей.
— Карета готова! — крикнули с улицы.
Я вздрогнула и вздохнула, шутливо хлопнул генерала по груди:
— Что за несносный человек! Вы опять используете свою магическую силу!
— Я ничего не делаю, пичужка, — Дитер слегка улыбнулся, все еще не отпуская мою руку.
— Значит, делали вчера! Когда…
— Когда что?
Я зарумянилась и опустила глаза. Тело сладко заныло, губы вспыхнули, вспоминая обжигающие поцелуи.
— Ничего, — ответила я и потянула генерала к выходу. — Идемте же! Держу пари, Его Величество не терпит опозданий!
Мы вместе вышли на парадную лестницу, за нами Ганс и Жюли с походным саквояжем.
— Это еще зачем? — удивленно спросила я.
— Королевский бал продолжается два дня, — ответил Дитер. — В мое отсутствие за главного остается Кристоф, а вы, моя маленькая пичужка, надеюсь, не откажете мне в удовольствии разделить приготовленные нам покои?
Открыв рот, я уставилась на генерала, а он усмехнулся и, наклонившись над ухом, прошептал:
— Клянусь, я не прикоснусь к вам, если вы не захотите сами.
— А я и не захочу! — фыркнула в ответ.
— Спорим? — вкрадчиво спросил Дитер, и следом за тем, как зажглись огоньки в его очках, во мне зажегся азарт.
— Спорим! — ответила я. — На что?
— На желание.
— Пойдет! — кивнула я и, гордо вскинув голову, спустилась с парадной лестницы.
Безоблачное небо было восхитительно голубым и акварельно глубоким, солнце драгоценной монетой катилось по его бесконечному полотну, щедро поливая золотом высокие шпили замка. Не знаю, почему сначала замок показался мне мрачным? Наверное, такое впечатление создавала крепостная стена, внизу поросшая мхом и потемневшая от влаги, когда с гор несется талый поток и омывает стены и подъемный мост. Сам замок оказался выложен из светлого камня, лишь кое-где темнели проплешины сажи. Я вспомнила пейзаж, найденный мною в запретной комнате, и вслух произнесла:
— Мейердорфский замок очень красив. Только нужно немного почистить от копоти.
— Черные камни, которые вы видите, дорогая пичужка, это память о покойном Мартине, — ответил Дитер. — Братец сделал все, чтобы ненавистный василиск так и остался нищим оборванцем. Когда я предъявил права на Мейердорфский замок, Мартин самолично поджег западное крыло. Не обращая внимания, что в это время там находились слуги. В результате пожара погибло пятеро человек.
— Какой ужас! — я округлила глаза. — Простите, Дитер…
— Пустое! — хмыкнул генерал. — В обмен на чужие жизни я забрал у братца его собственную. Мы квиты, пичужка, не стоит огорчаться из-за этого. Что до реставрационных работ, то они продолжаются, но мои возможности не безграничны, а доходы напрямую зависят от успеха военных кампаний. А вот и карета!
Я замерла на дороге, с силой сжав пальцы Дитера. Виверны, которых я уже видела раньше, гнули к земле змеиные головы и нервно облизывались раздвоенными языками.
— Не бойтесь, Мэрион, — успокаивающе произнес генерал. — Дорога по воздуху вдвое короче, чем по земле. Вам придется привыкать к такому путешествию.
Только теперь я заметила, что виверны крепко соединены парной упряжкой, а между ними на уровне груди прикручена черно-золотая, похожая на желудь, карета.
— Прошу вас, познакомьтесь, — генерал несильно, но настойчиво потянул меня к вивернам. Я подошла мелкими шажками и спряталась за его спину, наблюдая, как под вытянутую ладонь Дитера поднырнула треугольная голова и низко заурчала, раздувая круглые ноздри. На глазах виверны оказались закреплены шоры, и Дитер аккуратно отстранился, выводя меня из-за спины, в поле зрения чудовища.
— Это Грета, моя любимица, — сказал он, улыбаясь, будто перед ним был игривый щенок, а не монстр с бородавчатой мордой и острыми игольчатыми зубами. — Поздоровайтесь с ней, Мэрион.
— Как? — пискнула я, со страхом глядя, как подергивается складчатое веко.
— Словами, дорогая. Гладить пока не нужно, Грета может перекусить вашу нежную руку, как прутик.
Я тут же отдернула пальцы и снова испытала желание спрятаться за генерала. Сзади на безопасном расстоянии топталась Жюли и тоже не смела подойти.
— Она должна к вам привыкнуть, — спокойно продолжил он и снова потрепал чудовище по морде, отчего виверна закрыла глаза и выдохнула нежный скрипучий стон. — Хорошая девочка, умница. Поздоровайся с новой хозяйкой.
— Привет… Грета, — выдавила я.
Упрямое животное чуть скосило глаза, но голову из-под руки хозяина не убрало.
— Ничего, притретесь постепенно, — усмехнулся Дитер. — А это, — подошел ко второму чудовищу и тоже погладил по чешуйчатой шее, — детеныш Греты, его зовут Крошка Цахес.
— По прозвищу Циннобер? — я слегка выгнула бровь и с опаской глянула на Крошку. Внешне он мало отличался от Греты, разве чешуя была чуть светлее, а зубы чуть острее.
— Что? — не понял намека Дитер, и пощекотал монстра под мордой. — Нет, просто Цахес. Его вы можете погладить, он приручен с самого детства и хорошо ладит с людьми.
— Нет, спасибо, — я мотнула головой. — Пусть тоже привыкнет, не хочу, чтобы Его Величество спрашивал, куда делась моя вторая рука.
Дитер рассмеялся и распахнул дверцу кареты.
— Тогда прошу, пичужка. Присаживайтесь тут и пристегните ремни.
Изнутри стены кареты были мягкими, обитыми приятным бархатом. Четыре места, расположенные друг напротив друга, напоминали кресла самолета, разве что без откидных столиков, да и ремни застегивались на обычную пряжку. Дитер сам застегнул ее на моей талии, нежно, будто случайно провел по обнаженным плечам, я поймала его руку, но генерал только усмехнулся и сказал:
— Не прыгайте, пичужка. Лучше крепче держитесь за эти кожаные петли, — он указал на крепления. — Взлет и приземление могут показаться с непривычки довольно грубыми, но я буду рядом.
Погладил меня по щеке и, подождав, пока сядет Жюли, крепко запер дверь на щеколду и сел в кресло напротив.
— Ганс! — крикнул он. — Готовность к взлету?
— Готов, Ваше Сиятельство! — отозвался адъютант. Карета качнулась. Наверное, это Ганс вскарабкался на козлы. Дитер привычно защелкнул пряжку и, махнув рукой, скомандовал:
— Поехали!
Карета затряслась, я пискнула и вцепилась в ремни. Колеса, подпрыгивая, прошуршали по гравию, быстрее, еще быстрее! Я ахнула, когда сила притяжения вжала меня в кресло. Жюли рядом со мной вцепилась в саквояж и совершенно побелела. Зато Дитер сидел прямой и сосредоточенный, только искры скакали в очках вверх и вниз.
— Зажмурьте глаза, если хотите, — произнес он.
Пытаясь побороть тошноту, я последовала его совету. Ветер свистел в ушах, что-то хлопало совсем рядом, точно бурей рвало паруса, и я не сразу поняла, что это хлопают кожистые крылья.
— Вам страшно, пичужка? — услышала я голос Дитера. Он почти кричал, перекрывая ветер.
— Нет! — ответно выкрикнула я. — Ну разве… совсем немножко…
И открыла один глаз. Дитер наклонился над небольшим окном и отодвинул плотную шторку.
— Если не боитесь, взгляните вниз! — прокричал он. — Теперь это все ваше, Мэрион!
Я с опаской открыла второй глаз и глянула через окно. Сидящая рядом молчаливая Жюли тоже покосилась через мое плечо.
Под нами проплывали острые скалы и зеленые луга. Игрушечные домики и ступенчатые каскады виноградников лепились по склонам долин, вспаханная земля темнела насыщенной медью, река серебрилась и весело бежала по ущелью.
— А ведь эти земли могли раздать за долги! — продолжал Дитер. — Плодородные, богатые минералами и полезными ископаемыми! Братец был негодным хозяйственником! Но ни в какую не желал уступать титул незаконнорожденному монстру!
— Поэтому вы вызвали его на дуэль? — спросила я, старательно проигнорировав «незаконнорожденного» и «монстра».
— Именно, пичужка! Когда я вернулся на родину из Альтара, где проходил службу, герцогство представляло печальное зрелище!
— А ваш отец? — сначала спросила, и только потом подумала, что вопрос мог быть неприятным Дитеру, и прикусила язык. Как бы там ни было, на лице генерала не дрогнул и мускул.
— Его Сиятельство Готтлиб фон Мейердорф умер, едва мне исполнилось шестнадцать, — ответил он. — Замок перешел во владение Мартина.
— Вы… — я начала и задохнулась, виверны нырнули в воздушную яму, и я ощутила, как внутренности сворачиваются в узел. Жюли вскрикнула и едва не уронила с колен саквояж. Дитер усмехнулся, и в его очках закрутились золотые водовороты.
— Нет, его убил не я, — ответил он. — Герцог умер от несварения желудка. Собаке собачья смерть.
Я поежилась, уж слишком буднично Дитер говорил о смерти, и снова уставилась в окно, чтобы не видеть зловеще мерцающих огоньков в его очках.
— А что за встреча послов? — спросила я. — И почему она так важна для вас и Его Величества?
— Потому что Фессалия стоит на пороге новой войны, — ответил генерал. — Кентария предъявляет права на княжество, завоеванное еще прадедом нынешнего короля Максимилиана. А Империя Солнца, Альтар, просит о суверенитете нескольких колоний, который некогда были их собственными землями, а сейчас полностью контролируются Фессалией. Его Величество считает, что, приурочив встречу к Балу Роз, он предотвратит возможность вооруженного конфликта. Кроме того, есть вероятность покушения…
— Покушения?! — воскликнула я.
— Шш! — Дитер прижал палец к губам. — Это конфиденциальная информация, Мэрион. Кентарийский посол не играет по правилам, поэтому будьте начеку и… берегите себя.
Виверны снова заложили вираж. Я откинулась на спинку и задышала носом, пытаясь справиться с головокружением.
— Уже скоро! — выкрикнул Дитер. — Приготовьтесь!
Карета затряслась, меня замотало из стороны в сторону, и я изо всех сил вцепилась в кожаные петли, жалея, что не предусмотрены такие же для ног. Ниже. Еще ниже! С каждым разом я будто проваливалась в воздушную яму и не открывала глаза до тех пор, пока не почувствовала резкий толчок, который подбросил меня на сиденье, я не удержалась и вскрикнула, распахнув глаза.
— Все, уже все! — улыбаясь, проговорил Дитер, вынул руки из петель и, наклонившись, похлопал меня по щеке. — Приходите в себя, пичужка! Впереди вас ждет королевский дворец!
Он отщелкнул пряжку и помог расстегнуть ремень мне. Я с благодарностью оперлась о его руку, чувствуя, как подкашиваются ноги. Из парка доносилось благоухание тюльпанов, где-то играла приятная музыка, и я почти повалилась в руки Дитера, едва коснулась туфелькой земли.
— Ничего, ничего, это с непривычки, — ободряюще произнес он. — Ганс! Воды!
— Не нужно! — я выпрямилась и провела дрожащей рукой по лбу. — Все хорошо…
За мной вывалилась Жюли, она качалась, как пьяная, и тоже с благодарностью оперлась на вовремя подставленную калачиком руку Ганса. Моргнув, я скользнула изумленным взглядом по ухоженным дорожкам, расходящимся концентрическими кругами, по фонтанам, в которых плавали кувшинки и резвились золотые рыбки, к парадной лестнице из белого мрамора. Запрокинула голову вверх, любуясь стенами из белого камня, уходящими ввысь, стрельчатыми окнами с витражами, лепниной в стиле барокко, острыми башенками с флюгерами в виде драконов. И над главными дверями — королевский герб, изображающий золотого двухголового дракона на лазоревом фоне в окружении семи звезд. В одной лапе дракон держал скипетр, в другой меч, и одна голова дракона смотрела вправо, другая влево, над ними сияла красно-золотая корона.
— Прошу вас, Мэрион! — Дитер вложил в мою руку ажурный веер. — Пройдемте во дворец!
Оставив Ганса и Жюли распрягать виверн, мы взошли, рука об руку, по парадной лестнице. Сейчас же грянули трубы, им вторили скрипки, и дворецкий хорошо поставленным баритоном возвестил:
— Его Сиятельство герцог, верховный главнокомандующий Фессалии, генерал Дитер фон Мейердорф с супругой, герцогиней Мэрион фон Мейердорф прибыли!
Пожалуй, я не видела в жизни ничего подобного, и сравнить не с чем. Разве что с костюмированными фильмами, наполненными светом и великолепием, смехом и музыкой, праздничной сутолокой.
В огромных вазонах, установленных по периметру приемной залы, росли живые цветы, тюльпаны и гиацинты, розы и камелии, воздух полнился цветочным запахом вперемешку с ароматом духов. Слуги в темно-зеленых ливреях изящно лавировали между дамами в пышных нарядах и мужчинами во фраках. Торжественно пели скрипки, звенели бокалы, у столика с закусками пенился небольшой фонтанчик в виде золотого дракона, запрокинувшего голову назад. Из его раскрытой пасти била серебристая струя.
— Присядьте в реверансе, Мэрион, — шепнул мне на ухо Дитер. — Нас встречает королева…
В реверансе? Конечно! После такой-то поездочки, да кто бы меня учил! Реверансы я помнила опять же только по фильмам, но, возможно, этому училась настоящая Мэрион. Поэтому я выдохнула и послушно, но не очень изящно присела на трясущихся ногах, мысленно проклиная собственную неуклюжесть, но решив все списать на диковатость наследницы поместья Адлер-Кёне, ведь мачеха постоянно держала бедную девочку взаперти и не выводила в свет.
Сквозь расступающуюся толпу навстречу плыла высокая статная блондинка в богатейшем платье, украшенном золотым шитьем и драгоценными камнями.
— Ваше Величество! — произнес Дитер и, поклонившись, коснулся губами руки, затянутой в белую полупрозрачную перчатку.
— Дитер, мой мальчик! Я в восхищении! — хорошо поставленным грудным голосом ответила королева, улыбаясь, как мне показалось, немного надменно. Из-под полуприкрытых век с густыми черными ресницами посверкивали умные карие глаза. Редкое сочетание: светлые, почти скандинавской белизны волосы и темные глаза. — Давно вы не баловали нас своим присутствием! Все в делах государственных, все в заботах.
— Примите мои искренние извинения! — быстро и без тени смущения отозвался Дитер.
— Прощаю, — все с той же улыбкой продолжила королева, — но только ради нашей прелестной гостьи!
— Анна Луиза, королева Фессалийская, — тихонько представил ее стоявший рядом Дитер, а королева засмеялась:
— Вы настолько одичали в своих поместьях, что забываете имена собственных монархов?
— Простите, Ваше Величество, — вежливо ответила я. — Моя мачеха, фрау Кёне, не слишком занималась моим образованием.
— Вот как! — снисходительно ответила Анна Луиза. — Надеюсь, ваш муж займется пробелами в ваших знаниях. Напомните, как ваше имя, дитя?
— Мэрион, Ваше Величество. Мэрион фон…
— Обойдемся без титулов! — с улыбкой оборвала Анна Луиза и оглядела меня с головы до ног, словно окатила водой. — В нашей маленькой королевской семье мы ценим простоту и открытость. Не правда ли?
Она повернулась к Дитеру и приподняла подведенные брови.
— Вы совершенно правы, Ваше Величество, — сдержанно ответил генерал. — Но простота бывает хуже воровства.
— За это вас и люблю, мой мальчик, — продолжила королева, словно окончательно потеряла ко мне интерес. — Вы не боитесь говорить правду в глаза.
— Я вижу людей насквозь, Ваше Величество.
— Но сами прячетесь за очками.
— Это ради вашей же безопасности.
— Иная опасность притягивает, как магнит…
— И ранит, как ядовитые стрелы.
Теперь Анна Луиза встала почти между мной и Дитером. Ее фразы, колкие и полные неясного смысла, летели в открытую грудь генерала, но отчего-то ранили и меня. Остро кольнуло обидой, дыхание перехватило, и я раскрыла веер, обмахиваясь им и отчаянно шаря глазами по сторонам, в надежде переключить внимание королевы. Неподалеку щебетала стайка миловидных девиц, шушукаясь между собой и постреливая взглядами в нашу сторону. Мужчины у столика, потягивающие вино, тоже смотрели на меня и не отвели взглядов, а один из них даже прикрутил напомаженный ус и фривольно подмигнул, отчего по моей спине пробежали мурашки. Я тут же отвернулась и встретилась с глазами, уже знакомыми мне — водянистыми, немного на выкате, когда-то надменными, а теперь наполненными недоумением.
Выпрямив спинку, я опустила веер и громко поприветствовала мачеху:
— Доброго вам дня, фрау Кёне!
Водянистые глаза распахнулись и выкатились еще, так что я побоялась, что они сейчас же выпадут из орбит, как шарики для пинг-понга. Нижняя губа мачехи отвисла и затряслась, затряслась дряблая шея, забрякало безвкусное колье, и я краем глаза увидела, как в нашу сторону повернулись генерал и королева. Но тут же валторны грянули вновь, двери распахнулись и дворецкий возвестил о новом прибывшем:
— Посол княжества Кентарийского, Тураон Эл'Мирт!
Дитер снова учтиво склонился к руке королевы, и я сморщилась, но с облегчением увидела, как Анна Луиза плывет к высокому длинноволосому мужчины, разодетому в меха, поэтому я отвернулась и смело глянула в глаза мачехе.
— Ты! — выдохнула та, вытянув в трубочку густо напомаженные губы.
— Вы! — поправила я. — Герцогиня Мейердорфская к вашим услугам.
— Чертовка! — зашипела мачеха, постепенно наливаясь злобой. — Драконье отродье! Да как посмела явиться в королевский дворец…
— По личному приглашению Его Величества, — с натянутой улыбкой ответила я. — А вы почему одна, фрау Кёне? Где же герр Якоб? — тут я сощурила глаза, делая вид, что ищу в толпе сводного братца, потом пожала плечами: — Ах, да! Он же остался в Мейердорфском замке, чистить конюшни! — и легонько хлопнула себя веером по лбу. — Какая незадача!
— Но ты… ты… ты должна была стать камнем! — продолжала шипеть фрау Кёне, надвигаясь на меня и покачиваясь, как гадюка. Слюна пенилась в уголках ее рта, как настоящий яд, и я даже отступила на шаг, брезгливо сморщив нос.
— Если кому и должна, то не вам, — с достоинством ответила я и обернулась, с удовольствием отметив, что ко мне быстрым шагом приближается Дитер. — А вот и мой муж, герцог Мейердорфский!
Подождав, пока генерал приблизится, я поймала его под локоть, привстала на цыпочки и чмокнула в твердую скулу.
— Дорогой! — проворковала я, с наслаждением наблюдая, как багровеет лицо фрау Кене. — Поздоровайся с моей мачехой!
Дитер ответно сжал мою руку, и хотя я не видела его глаз, но впервые с удивлением почувствовала, что взгляд василиска может не только опалять огнем, но и обдавать холодом. Мои обнаженные плечи тут же покрылись гусиной кожей, а выпученные глаза мачехи посерели.
— По правилам придворного этикета, — выцеживая слова, словно бросая под ноги ледяные сосульки, произнес Дитер, — первым выказывает почтение тот, чей титул ниже. — Холодная волна загустела, обдала морозом, я выдохнула, с удивлением отметив, что из моего рта вылетело облачко пара. — Мэрион моя жена, — продолжил генерал. — Следовательно, герцогиня. — Тут Дитер выдержал короткую паузу, но лишь только фрау Кёне открыла рот, не дал ей ответить и резюмировал сам: — А вы, кажется, баронесса?
— Я… я… я, — зашлепала губами мачеха, краска отхлынула от лица, глаза закатились, и мне показалось, она вот-вот хлопнется в обморок. Наконец, она собралась и промямлила: — Я думала, брачное соглашение еще не вступило в законную силу.
— Вам, баронесса Кёне, не по титулу думать, — холодно ответил Дитер, поглаживая меня по плечу. От его прикосновения я немного согрелась и едва сдерживала улыбку, глядя на мачеху, которую бросало то в холод, то в жар, и ее щеки то наливались лихорадочным румянцем, то снова серели.
— Но я тоже приглашена на королевский бал! — проблеяла фрау Кёне. — И вами, и Его Величеством. Как наследница поместья…
— Вы наследуете поместье и право распоряжаться сопредельными землями лишь в случае смерти падчерицы, — возразил Дитер. — Как видите, моя дорогая жена в добром здравии.
Он поднес мою руку к губам и поцеловал. Лицо мачехи из серого стало зеленым, она огляделась туда-сюда, но увидела лишь флиртующую парочку, которым ни до кого не было дела, да небольшую группку пожилых фрау, которые делали вид, что тоже заняты разговором, но нет-нет, да и бросали в нашу сторону любопытные взгляды. Наверное, к вечеру о чудом ожившей наследнице рода Белого Дракона будут знать все.
— Дитер, дорогой! — проворковала я, не сводя взгляда с фрау Кене. — Но что остается моей дражайшей мачехе в случае, если я не умру?
— Титул баронессы, — ответил генерал, — и право распоряжаться одной третьей частью имущества с твоего согласия, дорогая.
— А если я не дам этого согласия? — продолжила представление я.
— Тогда фрау Кёне может выкупить свою долю либо…
— Что? — прошептала мачеха, уже близкая к обмороку.
— Либо отправится на паперть просить подаяние, — отчеканил Дитер.
— Ах! — фрау Кёне вскинула к лицу раскрытый веер и медленно осела в руки вовремя подоспевшего пожилого господина с седыми бакенбардами.
— Что такое? Что случилось? — скрипучим голосом встревоженно вопрошал он, обмахивая бледный лоб фрау Кёне и растерянно глядя то на меня, то на Дитера.
— Разволновалась, — быстро ответила я, вытянув шею и убедившись, что с мачехой все в порядке. — Виданое ли дело? Королевский бал!
— Ах, несчастье! — зацокал языком господин. — Надеюсь, фрау придет в себя хотя бы к вальсу?
Я хотела ответить, но тут музыка грянула громче, двери в бальную залу распахнулись и дворецкий громким голосом возвестил:
— Его Величество Максимилиан Сарториус Четвертый приглашает гостей пройти в бальную залу! Да начнутся танцы!
Кавалеры подхватили дам под руки, пожилые господа — своих жен, почтенные матроны — юных дочерей, и вся толпа хлынула в распахнутые двери. Мое сердце затрепетало, дыхание перехватило от детской радости. Я впорхнула в бальную залу, светясь от счастья. Искры света веером разлетелись по натертому паркету, отразились в тысячах зеркал — в них повторялись и множились колонны, обрамляющие залу, и приглашенные, так что казалось, здесь собрались все жители Фессалии! Но вместе с восторгом царапнул страх.
— Дитер, — прошептала я, уцепившись за руку мужа. — Вдруг я не справлюсь?
— Успокойтесь, дорогая, — тихим, но хорошо выдержанным спокойным тоном ответил генерал. — Вспомните, чему вас учили.
— Все вылетело из головы! — пожаловалась я. — Как перед экзаменом!
— Это и есть ваш экзамен на право носить герцогский титул, — усмехнулся Дитер.
— Нечего сказать, успокоили! — укоризненно покосилась я.
— Если голова отказывает, — произнес генерал, — положитесь на память тела. К тому же, я рядом…
— Спасибо! — искренне поблагодарила я и сжала его пальцы.
Полностью погрузившись в свои переживания, я не сразу заметила, как напряжен Дитер. Он все еще держал горделивую осанку, голос нигде не дрожал, но движения стали более скованными.
«Почему?» — хотела спросить я, но не успела.
Вперед вышел Его Величество, облаченный в приталенный алый френч военного кроя, с синей перевязью через плечо и золотыми эполетами, еще более богатыми, чем у Дитера. Теперь Максимилиан четвертый вовсе не походил на того охотника, который прибыл в замок генерала, прежде растрепанные волосы были уложены красивыми волнами и свободно спадали на плечи, корона поблескивала, отражая свет хрустальной люстры, выполненной в виде фантастического цветка. Король приветственно поднял руки, и музыканты остановились, едва коснувшись смычками струн, а гомон толпы мгновенно умолк.
— Высокочтимые гости! — заговорил Максимилиан. — Я и моя прекрасная супруга, — тут он взял за руку вставшую рядом королеву, — счастливы видеть вас в этой бальной зале! Сегодня в весенний праздник Майской Розы мы пригласили весь цвет благословенной Фессалии! Сей праздник корнями уходит в обычаи нашей страны. Вы все помните, как была создана наша страна! — король завел глаза к потолку и вздохнул полной грудью. — Господь, создавший земную твердь и океан, повелел своему слуге, Небесному Дракону, засеять твердь семенами. И там, где упали семена камелии, образовалась страна Ниэль. Там, где упали семена лотоса, выросло государство Афада. Там, где упали семена пиона, раскинулась империя Альтар. Там, где упали семена чертополоха, выросли пустынные земли Канто. Там, где упали семена ромашки, теперь суровая Тарья. Там, где упали семена багульника, всем известная Кентария. И там, где упали семена розы, расцвела Фессалия!
Максимилиан сделал паузу, и зал разразился аплодисментами. Признаться, меня тоже очаровал эта волшебная легенда, и я восторженно похлопала, жадно вглядываясь в лепнину на стенах, в позолоту и перламутр, в одухотворенные лица девушек и подтянутые фигуры мужчин. Хотя в осанке никто не сравнился бы с Дитером, даже сам король!
— Сегодня, — продолжил Максимилиан Четвертый, — мы собрались в этой зале, чтобы забыть про горе и обиды, про распри и непонимания. Мы говорим здесь на едином языке, и этот язык — музыка! Ведь недаром в нашей памяти живет наставление прадедов-основателей: «Как встретишь рождение Майской Розы, таким и будет год». Так сделаем все, чтобы этот год принес нам только радость и процветание! Сим объявляю бал Майской Розы открытым!
Грянула музыка. Гости засуетились, выстраиваясь в танцевальные фигуры. Я поискала в толпе мачеху, не нашла, и вздохнула с облегчением, а Дитер подхватил меня под локоть и шепнул:
— Помните? Первый — полонез.
— Я буду стараться, — шепнула я и поймала на себе заинтересованный взгляд стоявшего рядом господина.
Мы двинулись по кругу под торжественную музыку, возглавляли шествие король с королевой. Я пыталась попадать в такт, в руке ощущала горячую ладонь Дитера, и первый круг дался почти легко.
— У вас получается, Мэрион, — шепнул на уход генерал. — Вы уверены, что провели детство в чулане?
— В каком еще чулане? — вспыхнула я, сердито поглядывая на Дитера, но уже понимая, что он шутит. — Я жила на чердаке, питалась солнечной пылью и играла с голубями, пока вы, Ваше Сиятельство, не ворвались в мою жизнь и не спасли меня, как Рапунцель из башни.
— Не знаю, кто такая Рапунцель, но можете считать, что я вас действительно спас, — усмехнулся Дитер, придерживая меня теперь за талию, хотя этого и не требовалось по правилам танца. — Мачеха бы сгноила вас заживо.
— А вы бы спились, даже несмотря на попытки вашего адъютанта, — вернула я шпильку и, отступив, поклонилась.
— Значит, мы в какой-то степени квиты…
Дитер тоже поклонился, и мы двинулись навстречу друг другу, попеременно меняясь партнерами. Меня подхватил сначала моложавый господин с гладко зачесанными волосами и сальной улыбочкой, потом ему на смену пришел пожилой майор, поцеловавший мне руку и явно не желающий передавать меня следующему танцующему. Краем глаза я видела, как вышагивает Дитер, высокий и статный, как и положено военному. Я уловила, с каким обожанием девицы глядят в его лицо, краснеют и быстро отводят глаза, словно накалываются на острый, как шпага, взгляд, и тоже ощутила укол в груди. Ревную?
— Вот еще! — вслух фыркнула я и с радостной улыбкой вложила ладонь в руку следующего кавалера.
— Что вы изволили сказать? — растерянно переспросил совсем молоденький юноша.
— Пустое! — засмеялась я. — Зачем слова, когда лучше слов расскажет танец?
Потом мы окончательно рассеялись по зале, и я потеряла генерала из виду.
Голова немного плыла, оркестр гремел, юбки кружились, как лепестки цветов, и тело наполнялось легкостью, да такой, что я сразу забывала о том, что нужно считать размер и о том, как выполнять следующее движение. Я просто танцевала, легко и свободно, как, наверное, не танцевала никогда! И взгляды, которые бросали на меня мужчины, горели на коже, как ожоги, а из объятий я выскальзывала, как юркая птичка, и смеялась над неуклюжестью кавалеров.
— Вы прекрасны! — выдохнул господин с живой хризантемой в петлице. — Скажите, вы ведь та самая наследница Белого Дракона?
— Та самая, герр…
— Фейгенбаум, — представился господин. — Но вы зовите меня Клаус.
— А меня Мэрион! — шуточно раскланялась я и тут же поменялась местами с дородной фрау в платье, похожем на кремовый торт. Мы протанцевали все немудреные фигуры и вернулись на исходные позиции. Раскрасневшаяся и радостная, я со смехом упала в объятия Дитера, а тот качнул головой и сквозь зубы процедил:
— Жена моя! Вы танцуете, с кем только хотите, но не со мной!
— Так и вы, Ваше Сиятельство, пользуетесь успехом у дам, — ответила я, сверкая глазами и вглядываясь в лицо генерала, почему-то ничуть не раскрасневшееся от танца, а еще более бледное, чем было раньше.
— Это ничего не значит! — процедил он. — Вальс вы будете танцевать со мной.
— Ревнуете? — лукаво спросила я, но Дитер не успел ответить.
Оркестранты смолкли, и вперед снова вышел король.
— Прежде, чем начнется вальс, — проговорил он, — позвольте по традиции выбрать почетных гостей нашего празднества!
Гомон прекратился. Девушки замерли, раскрыв веера, особенно юные тянули шеи, сверкая широко распахнутыми глазами, почтенные дамы поджимали губы и горделиво поглядывали свысока на соперниц.
— Эта весна оказалась щедра на подарки, — продолжил Максимилиан Четвертый, — как король и хозяин бала хочу представить вашему вниманию почетную гостью. Это прелестная роза, едва распустившаяся в наших садах! Богиня утренней зари, сошедшая на землю! Звезда, скромно скрывающая лик за горизонтом, и только теперь взошедшая на небосклон во всем блеске своей красоты!
Я услышала, как рядом ахнула и побледнела молоденькая барышня. Дитер, на лице которого по-прежнему плотно сидела непроницательная маска надменности, а из-за очков было совершенно неясно, куда он смотрит и о чем думает, несильно сжал мою руку, и я вздрогнула.
— Мне приятно и радостно приветствовать в этой бальной зале, — все говорил король, — очаровательную герцогиню Мэрион фон Мейердорф!
Оркестр ударил в литавры, скрипки подхватили и запели приятную мелодию. А я стояла, как пораженная громом, и только видела, как король, протягивая ко мне руки, улыбается и повторяет:
— Мэрион? Что же вы! Подойдите, прошу!
— Я?! — наконец, голос вернулся ко мне, и я завертела головой в разные стороны, точно рядом могла стоять какая-то другая герцогиня Мэрион фон Мейердорф. Моргнула, подняв лицо и ища у генерала поддержки, но лишь увидела, как привычно вспыхнули в очках золотистые огоньки. Дитер стоял, словно статуя, будто увидел собственное отражение в зеркале и окаменел…
Ну конечно!
Я едва не хлопнула себя по лбу. Как я не догадалась раньше? Стала понятна и напряженность генерала, и его пустой взгляд в никуда, и скованный танец. Как только он выдержал это?! В Мейердорфском замке не было ни одного зеркала, потому что василиск, посмотрев в него, мог сам обратиться в камень! А в бальной зале королевского дворца их были тысячи!
— Дитер! — холодея, прошептала я.
Он шевельнулся и выдохнул, погладил мою ладонь пальцем.
— Летите, пичужка, — произнес он. — Я буду рядом…
И отпустил мою руку. Я тут же почувствовала себя маленькой и беззащитной под тысячами вонзившихся в меня взглядов, завистливых и восхищенных. Мужчины почтительно расступались, освобождая мне дорогу, пожирали меня недвусмысленными взглядами, словно я была экспонатом на выставке искусства, а они коллекционерами. Женщины кусали губы, наверное, в этот самый миг, когда я шла по паркету, пытаясь не споткнуться на дрожащих ногах, каждая из них прощалась с несбывшейся мечтой. Но Его Величество выбрал меня. Меня! От этого приятно кружилась голова, и таяло что-то в груди, как пломбир на солнце, от этого стало тепло и хорошо.
— Ваше Величество, — смущенно проговорила я. — Это большая честь…
— Для меня, герцогиня, — ответил король и поцеловал мою руку.
— В таком случае, — донесся до меня приятный голос королевы, — мне, как хозяйке бала, тоже полагается выбрать почетного гостя.
Я моргнула и снова очутилась в реальности. Королева сверлила меня взглядом и улыбалась, но ее улыбка была холодной, как лед.
— Я тоже выбираю гостя, — повторила Анна Луиза. — Пусть это будет тот, на чьих плечах держится безопасность нашей страны. Герцог фон Мейердорф! Вы составите мне пару?
Теперь я почти подпрыгнула и обернулась, локоны рассыпались по моим плечам. Дитер, прямой и бледный, почтительно поклонился, прижимая ладонь к груди, и быстрым четким шагом как по плацу прошелся по паркету.
— Вы играете не по правилам, Ваше Величество! — тихонько проговорил король. — Вы танцевали с кузеном на позапрошлом балу.
— Придворный этикет запрещает выбирать почетного гостя в течение двух идущих друг за другом балов, Ваше Величество! — на одном дыхании ответила королева. — В прошлый раз я танцевала с графом Краузе.
Максимилиан Четвертый полоснул по жене недобрым взглядом, Анна Луиза ответила таким же, и мне почудилось, будто я слышу звон скрещенных шпаг. Потом Дитер приблизился и взял королеву за руку, произнеся дежурное:
— Для меня это большая честь…
— Конечно, мой мальчик, — снисходительно заулыбалась Ее Величество и махнула музыкантам рукой: — А теперь вальс, вальс!
Оркестр заиграл снова. Король подхватил меня за талию, и мы заскользили по паркету. Максимилиан не сводил с меня взгляда, а я не сводила взгляда с Дитера, который кружил в объятиях королеву.
— Вы неплохо танцуете для девушки, которая на балу впервые, — заметил король.
— Меня учили танцевать в детстве, — рассеянно ответила я, подмечая, как изящно рука Анны Луизы обвивает шею генерала. О чем они говорят? Я видела, как шевелятся губы королевы, как всегда чуть растянутые в улыбке, и как Дитер цедит сквозь зубы и хмурит брови. Кажется, он не рад этому танцу? Или это я ревную?
Ревную? К генералу? Я вздохнула и попыталась выровнять дыхание, считая шаги.
— А в юности прятали от посторонних глаз, — прицокнул языком Максимилиан. — Я сделаю выговор вашей опекунше, с ее стороны это преступление!
Я вспомнила выпученные глаза фрау Кёне, посеревшее лицо, и в какой-то момент стало ее жаль.
— Не нужно, Ваше Величество. Она достаточно наказана одиночеством. Может быть, однажды и ее черствое сердце растопит какой-нибудь вдовец, и оно смягчится…
— Вы благородны, герцогиня! — с нескрываемым восхищением проговорил король и крепче прижал к себе. — Меня недаром называют знатоком душ, я сразу распознал в вас доброе сердце, которое столь же велико, сколь ярка ваша красота! Но куда вы все время смотрите?
Вздрогнув, я отвела взгляд от танцующей пары и скользнула по улыбчивому лицу короля.
— Простите, Ваше Величество… Мой муж…
— Что с ним?
— Вы знаете о его силе, не так ли?
— Конечно, именно потому я и взял его на государственную службу.
Я вздохнула и облизала губы.
— Мне неспокойно, что Дитер находится здесь, в бальной зале, в окружении стольких зеркал…
— Но, герцогиня! — возразил король. — Ведь это и наша безопасность тоже! Не думаете ли вы, моя утренняя звезда, что я позволил бы чудовищу беспрепятственно разгуливать по королевскому дворцу?
Чудовище? Так называть собственного кузена? Меня это покоробило, я попыталась отстраниться и немного сбилась с шага.
— Простите, Ваше Величество…
Король замедлил движение и сжал мою руку.
— Не извиняйтесь, прелестная фея! Я готов пожертвовать отдавленной ногой за возможность танцевать с вами!
Он тихо засмеялся, но я лишь растянула губы в вежливой улыбке и снова обернулась, но в разноцветье фраков и бальных платьев не заметила ни белого кителя Дитера, ни короны Анны Луизы.
— А как же Ее Величество, Анна Луиза? — беспокойно спросила я.
Король сразу сдвинул густые русые брови и сухо осведомился:
— Что вы имеете в виду?
— Она вальсирует с моим мужем.
— На балу Майской Розы короли всегда танцуют с почетными гостями, моя прелесть, — так же сухо ответил Максимилиан. — Дитер друг нашей семьи. Я не могу отказать супруге, хотя и удивлен ее выбором.
Замешкавшись, я не заметила, как король из центра залы оттеснил меня к колоннам.
— Признаться, я всегда немного завидовал кузену, — тихо продолжил король, ненавязчиво лаская пальцами мою талию. — Бастард, чудовище, опиумщик, а ведь как разбирается в женщинах! А ведь я сам предложил ему «бледную моль баронессу Адлер-Кёне»… — хмыкнув в ответ на мое изменившееся лицо, Максимилиан быстро добавил: — Нет-нет, не обижайтесь, моя лесная волшебница! Кто же знал, что вы такой свежий бутон! Ваше появление освежило этот бал как дуновение океанского бриза!
Он остановился окончательно, все еще сжимая мою ладонь и с легкой улыбкой глядя сверху вниз своими ясными голубыми глазами. Мое сердце заколотилось от смятения, я обернулась, но танцующим не было дела до двух людей, скрывшихся за колонной.
— С того момента, как я впервые увидел вас на охоте, я не могу думать ни о ком, кроме вас, — пониженным тоном заговорил король, пожирая меня недвусмысленным раздевающим взглядом. — О, мой бог! Эти ночи прошли для меня в душных терзаниях, я думал о вас и о кузене, проливая слезы в подушку, едва лишь думал о том, как он, а не я, целует вас. И скулил от бессилия, представляя, что вы уже стали каменной статуей, бессловесной и холодной к объятиям…
— Зачем же вы отдали меня генералу? — задыхаясь, спросила я. Голова гудела, ноги подкашивались, и я напряглась, готовая вырваться из объятий короля в любой момент, но Максимилиан держал крепко.
— О, сколько я кусал локти за свою ошибку! — наигранно воскликнул он. — Прошу вас, прекраснейшая из женщин, хоть королю и не пристало просить! Простите меня! И позвольте быть вашим другом…
— Другом? — нахмурилась я.
— Покровителем, моя дорогая. Покровителем и любовником.
Он склонился надо мной и коснулся полными губами моих губ. Я дернулась, уперлась ладонями в его грудь.
— Нет! — и замотала головой, повторяя: — Нет, нет, нет! А как же королева?!
Король отстранился, глядя на меня с болью и непониманием.
— Монархи женятся по расчету, а не по любви! — брюзгливо возразил он. — Согласитесь стать моей фавориткой, Мэрион! Будьте моей если не душой, то телом, и я осыплю вас почетом и драгоценностями!
Он снова прикрыл глаза и потянулся губами. Мой кулон нагрелся и кольнул жаром, я изо всей силы оттолкнула короля. Максимилиан охнул от неожиданности, а я, выскользнув из его объятий, тут же отскочила на пару шагов.
— Простите! — пробормотала я. — Ваше Величество, простите, но… я замужняя женщина… я не могу… и вообще! Куда подевался Дитер?!
Подхватив юбки, я развернулась и бросилась вон.
Мне казалось, сзади раздаются торопливые шаги. Что делают разгневанные монархи с теми, кто поступает против их воли? Мое сердце колотилось, по вискам катился пот. Кулон горел и пульсировал, сверкая, как путеводная звезда, словно тянул за собой. Я выбежала из залы, хлопнув дверями, но как оказалось, совсем не с той стороны, откуда вошла. Здесь не было ни накрытых столов, ни фонтанчика, зато по стенам тускло горели канделябры, и анфилада уходила в густой полумрак, куда не долетала ни музыка, ни смех гостей.
Нырнув в нишу, я прижалась к стене спиной и тяжело задышала, пытаясь усмирить пустившееся в галоп сердце. Меня охватило чувство тревожного ожидания. Позовет ли король стражу? Пойдет ли искать меня? И куда, в конце концов, запропастился Дитер с королевой? Я вспомнила, как Анна Луиза флиртовал с генералом, как улыбалась, называя его снисходительно и нежно «мой мальчик», и в груди у меня жгло, кровь приливала к лицу, и пальцы сами собой сжимались в кулаки.
— Дрянь! — прошептала я себе. — Коронованная дрянь, вот кто она!
В этот самый момент в коридоре послышались шаги, и грудной женский голос произнес:
— Нет, нет, Тураон! Здесь никто не увидит, разве что ваши собеседники хватятся вас.
— Ни один не хватит, мой госпожа! — с сильным акцентом произнес другой голос, принадлежащий мужчине. — Только ваш генерайль.
— Мой генерал накачивается вином со своим узкоглазым другом, ему не до вас, — ответила женщина и в тусклом свете блеснула корона. Анна Луиза! Я затаила дыхание и вжалась в нишу, зажимая ладонью рот. Кулон на моей шее тихонько пульсировал, словно говоря: «Так и надо, Мэрион. Жди и слушай…»
— О, альтарский петух и фессалийский волк хорош друга для друга! — ответно усмехнулся мужчина, пробренчали по камню кованые сапоги, мазнула по воздуху меховая накидка. Кентарийский посол?
— Оставим их, — продолжила Анна Луиза. — Что передает ясноглазый ярл, мой светлый Элдор?
— Он передать, госпожа, что очшен скучать. Очшен любить! — посол поймал руку королевы и прижался губами, вдвоем они выглядели как медведь и рысь, оба опасные хищники, оба хитры и коварны. Неужели за спиной короля плетутся какие- то интриги? И не об этом ли предупреждал меня Дитер?
Я навострила уши.
— Ярл Элдор передать, — продолжил Тураон, — если не стать договора отдать нам земли Саадва, наш вождь идти войной.
— Ах! — выдохнула королева.
— Не бояться, госпожа! — быстро утешил ее посол. — Ярл увозить вас в Кентарию! О да! Фессалия быть земля Кентарии, а вы — вождь два страны! Очшен много! Очшен богато!
— Жду не дождусь, когда это случится, — взволнованно проговорила Анна Луиза. — Мой муж дурак, а Дитер… Дитер сам упустил свой шанс. Он крайне опасен, он чудовище, но и чудовище можно приручить. Вот этим… — в руках королевы блеснул пузырек. — Две капли в вино, и завтра мы не узнаем нашего врага. Вы поняли, друг мой?
— О да! Я понимай! — Тураон перехватил пузырек и спрятал в многочисленных складках меховой накидки. — Я сделать, госпожа. Вы быть довольна!
Теперь я закрыла рот обеими руками, но все равно казалось, что стук сердца выдает меня. Бальное королевское платье и накидка прошуршали мимо, двери распахнулись, выпустив полоску света, и захлопнулись вновь. И лишь тогда я вышагнула из ниши и согнулась пополам, насколько позволял корсет, упираясь ладонями в колени и тяжело дыша.
Дитер говорил о покушении. Вот только был ли достаточно информирован? Что, если покушение планируется не на короля, а на Его Сиятельство?! Между ним и королевой в прошлом явно было что-то, о чем генерал не рассказывал мне, и о чем, возможно, не подозревает король. А теперь к тому же открывается, что королева связана с правителем другой страны…
Боже мой!
Я должна найти Дитера!
Всхлипнув, я откинула волосы со лба и бросилась обратно в бальную залу.
