Мирина Ир закрыла тетрадь, и Таура разочарованно вздохнула. Когда она захлопала в ладоши, женщина улыбнулась, но не стала ждать, пока шпринг похвалит стихи. Просто сказала:

– Легенда о странствующем рыцаре Акáнно и его рогатом дельфине Ó'мме – моя любимая. И для меня было странно, что не сохранилось ни одного ее поэтического переложения. Я не могла не сделать свое.

– Вы пишете очень красивые стихи, – искренне сказал Ласкез и добавил: – Совсем как… Поэтесса из книжки Хо' Аллисса.

Роним неожиданно рассмеялся, а вот Мирина Ир с гордостью вздернула подбородок:

– Может, это она пишет такие же красивые стихи, как я? Я ведь старше этой книжонки!

– И обычно скрываешь свой возраст, – напомнил Роним.

– Ну уж с вами-то я могу быть откровенной.

Женщина с удовольствием потянулась, потом требовательно щелкнула пальцами. Роним поднес ей портсигар, из которого она тут же выудила сигарету. Пробормотала что-то о «дешевой марке», презрительно поморщилась, но вставила сигарету в рот. Детектив – уже без щелчка – подал ей спички.

Вечер был спокойный. В квартире работала местная диковина – передвижной каминчик-жаровня, стенки которого поглощали дым. Ла Ир установила его посреди гостиной, чтобы все сели вокруг. Поначалу Ласкез был уверен, что идея поболтать «уютной компанией» крайне неудачная: у них с Ронимом свои дела, в которые они даже не вмешивают Тауру, а уж хозяйка квартиры… она точно жила в собственном мире. Но все оказалось совсем неплохо, а то, что Мирина угостила их ширшѝнами – пряными булочками с сыром и мясом, которые нужно было поджаривать на длинных металлических вилках – и целым чайником горячего черножара, заставило окончательно почувствовать себя… как дома. Если комнату с шумящим за окном аджавелльским дождем вообще можно было так назвать.

Ла Ир прочла довольно большой кусок своей «Дельфиньей баллады» – поэтического варианта истории, которую жители Большого и Малого миров знали с детства. Ласкез отлично помнил толстую книгу с картинками, помнил, что под Кровом они играли в Аканно, О'мме и прочих героев этих мифов – Лѝду Вещую, Дóрна Хромого Зодчего, пирата Файлáй Окаянного. Ласкезу чаще всего выпадало быть именно этим ловким пиратом, хотя пару раз – уже онемев, – он побыл и дельфином. Сейчас, когда он повзрослел, история воспринималась как-то иначе.

– Я плакала, когда О'мме спас Аканно, вытащил его на берег и умер, – пробормотала Таура, глядя в пол. – В него ведь выпустили…

– Восемь стрел, – тихо ответила Мирина Ир. – Некоторые считают, что это аллегория. Восемь стрел на гербе, восемь регионов Син-Ан. О'мме воплощал образ прежнего мира…

– Для меня он воплощает образ верного друга.

Роним произнес это сдержанно и невыразительно, но фраза явно уколола ла Ир. Затянувшись, она произнесла:

– Для меня тоже, злюка. Я просто излагаю ребятам теории.

Роним не ответил. Он смотрел на огонь.

– Если теория такова… то что воплощает Аканно? – с невольным любопытством уточнил Ласкез.

– Не забывай, что эти двое жили – если, конечно, они жили, – между Войнами за Мир. Когда Единство срасталось из нескольких городов и союзов, уничтожая кое-что из прежних порядков. Аканно воплощает собой все лучшее, что было в старом мире. – Мирина Ир покосилась на Ронима с притворным опасением. – И эту теорию наш ло детектив явно не оценил.

– Если так, то нас всех остается только пожалеть.

Ласкез тоже посмотрел на сыщика. Тот по-прежнему хмурился. Ла Ир вскинула брови:

– Поясни.

– Ты написала об этом в своих же собственных стихах.

– И все же я тебя не понимаю.

Детектив пожал плечами. Затем наколол на одну из вилок сразу два ширшина и поднес ее к угольям. Таура открыла рот, видимо, чтобы тоже попросить пояснений, но Роним уже заговорил сам:

– Спасенный Аканно победил врагов и вернулся к Лиду Вещей. Зачал и вырастил с ней детей, старший из которых стал тобином Четвертого региона. Много юнтанов, пока дети росли, Аканно закладывал с другими основы нашей… благостной матери Син-Ан.

– Это мы помним.

– Но потом… – Роним крутанул вилку, поворачивая булочки неподрумяненной стороной, – едва дети встали на ноги и войны прекратились, едва приблизилась старость, он просто надел свое старое рыцарское облачение и вошел в море – в той самой бухте, где убили О'мме. «Все лучшее, что было в старом мире», Мирина, утопилось. Это ждет Син-Ан?

Ласкез заметил, как ла Ир передернула плечами. Да и ему самому стало не по себе. Интонация Ронима была все такой же бесцветной, но глаза… в них отражалось что-то тоскливое. Ласкез коснулся его плеча и хотел что-нибудь сказать, но детектив неожиданно протянул ему вилку.

– Я…

– Никогда не задумывалась об этом вот так, – перебила ла Ир. – И более того, – наконец она улыбнулась, – не встречала подобной трактовки у литературоведов и фольклористов. Видимо, потому что никто из них не был ни сыщиком, ни занудой. Но в твоих словах определенно есть…

– Все будет хорошо! – выпалила Таура. Она обвела всех взглядом, ее глаза были испуганными. – Перестаньте. С нашим миром все будет…

– Конечно.

Ласкез протянул ей одну из булочек, стараясь улыбаться пошире. Шпринг долго и задумчиво смотрела на него, но наконец взяла ширшин.

– Благодарю…

Мирина Ир с интересом взглянула на Ласкеза.

– А вас на каникулах не возили туда, где погиб Аканно? В его город?

– Нет, – покачал головой Ласкез. – Нас возили, в основном, на Дикий Гребень. Я даже не знаю, где…

– Этот город носит его имя. Аканар.

– Маленькая захолустная дыра, так что неудивительно, что они не знают, – снова мрачно подал голос Роним. Ла Ир отмахнулась от него:

– Не такая дыра, как ты говоришь. Знаешь… столица и сердце Син-Ан – Галат-Дор; ее торговые и рабочие артерии – Такатан; ее рассудок – Аджавелл. Но вот если искать пуповину…

Она быстро встала, отошла к столу и вернулась – с чем-то свернутым в трубку. Оказалось, что ла Ир взяла карту, а затем расстелила ее на полу. Ткнула пальцем в почти незаметную точку, приютившуюся на веспианском краю перешейка. Там действительно виднелась надпись: «Аканар», а рядом, по воде, другая – «бухта Мертвых Крыльев».

– Мертвых Крыльев… – повторила Таура и поежилась. – Это там, где все дрались в самый последний раз?

– Да, милая ле, – грустно кивнула ла Ир. – Там пали те, кто не хотел в Единство. Там пал О'мме, если он, конечно, существовал. Там Аканно – если он был в действительности, – возвел после битвы родовой замок и оттуда позже ушел в море. Его дети уже не жили в этих местах, перебрались в Такатан, а кто-то и в Галат-Дор. Людей в большинстве своем ведь манит движение жизни. Аканар был весь пропитан горем. Таким и остался.

Ласкез разглядывал точку под ее пальцем. Название – «Аканар» – смутно напоминало ему что-то еще, что-то, о чем он то ли где-то читал, то ли слышал. И он уже собирался спросить, чем еще известен захолустный город, но Мирина Ир будто догадалась сама:

– Может, поэтому здесь все словно застыло. Но Аканар остался особым местом для Большого Синедриона. Его члены, восемь тобинов, съезжаются сюда каждый раз, когда им нужно что-то обсудить. И проводят Большие Советы, собирая приближенных товуров и глав Дланей, где-то каждые пятнадцать юнтанов. Кстати, на Перевеяние как раз будет очередной. Очень скоро.

Ласкез слушал и смотрел на нее, но боковым зрением заметил: Роним закусил губу и еще больше помрачнел, пробормотав:

– Неужели.

– Да, мой друг. Ты совершенно не следишь за новостями, тебе следует… чуть больше интересоваться тем, что происходит в мире.

Она задорно рассмеялась и тоже принялась поджаривать булочку. Ласкез вопросительно посмотрел на Ронима. Сыщик не обратил на взгляд внимания и явно был рад, что тема исчерпана. Вдруг Таура, подавшись чуть ближе, спросила у него:

– А вам не случалось там бывать? Ну… например, охранять тобинов? Вы их когда-нибудь видели? Они… люди?

Роним с явным усилием усмехнулся. Он прямо посмотрел на шпринг и объяснил:

– Для такой охраны не годятся солдаты в серых мундирах.

– А ведь когда-то так не… – тихо начала Мирина Ир, но он оборвал:

– Давно уже не годятся. Там всегда полно алопогонных, ну а с тем, чтобы отгонять любопытный народ, справляются местные подразделения.

– Жаль… – пробормотала Таура. – Наверное, это интересно, хотя и опасно, и…

– Опасно! – воодушевленно подхватила ла Ир, отправив остатки ширшина в рот. – Еще как! Например, ходят слухи, будто в прошлый раз туда чуть не ворвались преступники… – Она сделала паузу и посмотрела прямо на Ласкеза. – С Веспы!

– Ничего себе, – удивился он. – Их поймали?

– Алая Сотня… – процедил сквозь зубы Роним. – Она всегда и всех побеждала.

– Но ее больше нет, – добавила Мирина Ир беззаботно. – И если что…

– Там ничего не случится. Они найдут, кого послать.

– Какой ты вредный, Роним. Народу ведь надо о чем-то болтать.

Сыщик пожал плечами. Начал подниматься со словами:

– Пойду покурю.

– Кури здесь, как я!

Глаза ла Ир блестели. Похоже, она истосковалась без компании и категорически не желала делать даже маленьких перерывов в столь занятной беседе. А вот Роним утомился. Он еще раз пожал плечами, но сел, налил себе черножара и сделал быстрый большой глоток. После этого действительно закурил, и ненадолго опять стало тихо. Таура нарушила молчание:

– Зачем веспианцы туда поехали?… Они хотели все разрушить? Как… раньше?

Ла Ир, складывавшая карту, вскинула голову:

– Что ты сказала, моя дорогая девочка?

– Ну, когда материк закрыли…

Женщина кивнула и снова сосредоточилась на карте.

– Веспианцы… – что-то колючее прозвучало в ее тоне, – полагаю, просто хотели вернуть свободу.

Ласкез вгляделся в нее с удивлением. Пальцы двигались все так же аккуратно, в светлых волосах играли блики тлеющих углей, но… кажется, она напряглась и огорчилась. Если бы Ласкез был барсуком, он сказал бы, что от ла Ир пахнет тревогой, раздражением… досадой?

– Их прошения о повторном расследовании Резни, – продолжила женщина, – равно как и об амнистировании региона не удовлетворялись. Возможно, они… лучшие из них… решили действовать. В конце концов, глупо держать в изоляции целый континент из-за ошибок, совершенных теми, кто уже умер и пророс. Не находишь?

Вопрос она адресовала Ласкезу. Тот задумался, потом вздохнул и признался:

– Не знаю. Там были массовые беспорядки. Они убили три четверти своего населения. Почти всех не киримо. Посмели называть их… – он запнулся – животными.

– Есть теория, что все было сложнее.

– Сложнее?

– Мирина, не пудри ему мозги… теориями, – вмешался Роним. – Достаточно литературных.

Ла Ир взглянула на него исподлобья, затем хмыкнула и тихо произнесла:

– Ты же умный, Ласкез. Различаешь цвета. Впрочем… – она перевела взгляд на Тауру, – неважно. Важно то, что веспианцы как никто умеют учиться на ошибках. Научились, в отличие от остальных. Даже… – она постучала ногтем по одной из стенок жаровни, напоминавшей черную ноздреватую губку, – первыми изобрели дóржу, материал, поглощающий дым. После того как целая пещера однажды очень сильно пострадала из-за неправильно устроенного очага. Все пользуются этой технологией до сих пор.

– Здорово… – произнес Ласкез.

– Вам их жалко, ла? – тихо спросила Таура. – Людей с Веспы?

Мирина Ир встала.

– А ты хотела бы жить как преступник, ничего не сделав? Я нет.

Таура вздохнула. Убирая карту, ла Ир пожала плечами.

– Оба мира, Большой и Малый, забирают с Веспы ресурсы. Испытывают там оружие. Наслаждаются властью, строя огромные Стенные районы и вербуя Зодчих. Им… выгодна ее покорность. Представь, Таура. Большая, богатая, красивая и абсолютно податливая земля. С которой можешь сделать что угодно. И…

– Тебя занесло не туда, Мирина.

Роним больше не хмурился, а только грустно, едва заметно улыбался. Ла Ир улыбнулась в ответ:

– Ты прав. Это дела прошлого. Но может…

Ласкез не удержался и зевнул.

– Ладно. Что, почитать вам еще немного стихов?…

– Хватит лгать ему.

– Я не сказал ему ни слова лжи.

– Думаешь, то, что ты делаешь, лучше?

Голоса, поначалу едва пробивавшиеся сквозь сон, теперь окончательно разбудили Ласкеза. Он открыл глаза и уставился на тонкую полоску света из-под ведущей в коридор двери.

В комнате было темно. На грудь давила тяжелая голова Бино, решившего сегодня поспать вместе с ним. Может, именно слабое мерцание его иллиция и стало изначальной причиной того, что Ласкез начал просыпаться, но это было уже неважно.

– У него должно быть право выбора. Не забывай, кто он!

В голосе ла Ир слышалась нешуточная злость. Голос Ронима тоже был раздраженным, хотя и звучал намного спокойнее. Ответ он отчеканил, делая ударение на каждом слове:

– Он. Хочет. Жить. Он молод.

– Мы тоже были молоды.

– Даже не думай впутывать его…

В полоске света дернулась тень. Кажется, ла Ир топнула ногой.

– Трус. Ты никогда не думал о деле. Только о том, чтобы сбежать оттуда!

– Давай не будем забывать, чем вы мне обязаны, Мина. Но я не отрицал, что делаю это все, прежде всего, ради себя. А также… – вот теперь Ласкезу послышалась в тоне сыщика злость, – ради тех, кого угробили! Думаешь, ради тебя, или маленькой вертихвостки с ее отцом, или Шѝру? Да я бы никогда…

Ласкез различил резкий звук пощечины.

– Не смей оскорблять их, Самáн! Или я тебя…

– Выдашь? Утащу за собой. Поверь, у меня получится.

– А если я утащу за нами его?

– И кто тогда оскорбит память Чары?

Ласкез вздрогнул. Он помнил это имя. Он слышал его еще на борту Странника. И…

– Мина. Если хочешь повторять прошлое, не вмешивай сюда будущее. Он не будет участвовать.

– А ты…

– Нет. Да мне и нечем в этот раз помочь. Как видишь, я одиночка.

Ла Ир сдавленно усмехнулась.

– Для одиночки ты позволил себе слишком сильно привязаться.

Роним не ответил. Тени были недвижны.

– Мина, – снова прозвучал голос Ронима, – это безумие. В тот раз…

Тень качнулась. Видимо, ла Ир отступила.

– У нас есть сюрприз для красных крыс. Не пропадем.

– О чем ты?

Ла Ир смеялась долго и желчно:

– Ты не вмешиваешься. Значит, и для тебя – сюрприз. Говорят… мир нескоро сможет его забыть. Я сама ничего не знаю, но у меня нет причин сомневаться.

– Мина!

В интонации сыщика послышалась паника. Кажется, Роним шагнул вперед.

– Тебе же плевать. Плюй и дальше. Не буду мешать.

– Что ты знаешь? Что вы задумали? Неужели кто-то из них…

Тень слабо качнулась и отступила окончательно.

– Ты умер, Саман. Можешь продолжать жить здесь, только не забывай платить за квартиру. Ходи в гости. Оставь девочку-кошку, она мне нравится. Но все, что касается дела… не смей задавать вопросов. Тебя нет.

Молчание длилось несколько мгновений, показавшихся Ласкезу очень долгими. Наконец Роним заговорил: тише, спокойнее, но с угрозой.

– Если ты не будешь болтать, как сегодня. Я видел. Ты пыталась его проверить. Ты…

– И убедилась, что ты прав. Ему тоже плевать. Знаешь, это больно. Он похож на отца только лицом. Что ж… доброй вахты, Страж.

– Не лезь снова. Все, кто жил этим, мертвы, если план провалился раз, провалится и второй. Те, кто остался…

– Поверь, мертвы не все. Но это будет второй сюрприз.

Хлопнула дверь. Стало тихо. Сквозь полосу света Ласкез смотрел на единственную видимую тень, потом она тоже пропала: Роним пошел по коридору дальше. И ходил он еще долго, скрипя половицами. Не было слышно, чтобы он вздыхал или кому-то звонил. Ласкез ждал, а когда сыщик вошел в комнату, сразу зажмурил глаза.

Мирина Ир говорила о нем. Роним понимал, о чем речь. А еще она назвала Ронима другим именем, но даже это не было главным. Некоторые ведь меняют имена по прихоти. Главным являлось то, как ла Ир обратилась к Серому детективу всего один раз.

– Есть ли у тебя старые снимки? Интересно, каким ты был в детстве.

Ласкез начал осторожно, издалека. Он надеялся, что вопрос прозвучит естественно и непринужденно. Роним, кажется, не заметил ничего подозрительного и пожал плечами:

– Мой отец служил в разных частях. Мы часто переезжали и не возили с собой фото. Как и многое другое. У меня… нет памятных вещей. Прошлое есть, вещей нет.

Он усмехнулся. Ласкез посмотрел ему в глаза и быстро уставился в тарелку. Глупость… у него уже не было вопроса, доверять или не доверять, но мучительное желание – отыскать подтверждение или опровергнуть возникшую после подслушанного разговора догадку – грызло изнутри.

– Совсем нет?

– Если честно, вообще не вижу смысла хранить снимки. Все, что ценно, удержит память.

– Это у тебя она хорошая. У некоторых дырявая.

Сыщик хмыкнул. Ласкез задумался, подбирая другой наводящий вопрос. На ум ничего не приходило, и он просто сказал:

– Мне бы хотелось знать, кто я. Иметь хотя бы одну фотографию родителей. Знать, почему они бросили нас с Тэсси и…

– С чего ты решил, что они вас бросили?

Глаза Ронима сверкнули. Все правильно… Надо идти дальше.

– Они же не могли все умереть или одновременно попасть в тюрьму, разве не так? Кто-нибудь бы остался. Бабушки, дедушки, дяди…

– Иногда семьи погибают в один день, – тихо сказал Роним. – Или разбиваются на осколки, которые разносит слишком далеко.

– Значит, мои близкие погибли?

Но это, конечно, было слишком простым ходом и не могло сработать. Вопрос в лоб. Роним налил черножар и, помешивая его, грустно улыбнулся:

– Думаешь, я знаю все, раз я сыщик?

Ласкез решил попробовать другой путь, в последний раз, уже засомневавшись в успехе.

– Тогда, может, они были какими-нибудь героями… вроде тебя.

Они снова посмотрели друг другу в глаза. Видимо, Ронима что-то встревожило. Он коснулся рукой плеча Ласкеза. Подумал, а затем ответил:

– Может, и были. А вот я им сроду не был.

– Ты ничего не понимаешь в героях.

– А ты понимаешь?

Они засмеялись. Поколебавшись, Ласкез сказал:

– Знаешь, у меня… есть воспоминание о матери. Довольно странное.

Он поймал момент: Роним вздрогнул, отстранился. Но тут же взял себя в руки и непринужденно спросил:

– Какое?

– Большой красивый зал. Белый потолок, стены цвета моря. И я лежу в колыбели, кажется, с Тэсси вместе, и над нами тау-тѝу – такая крутящаяся детская игрушка, когда на каркасе нити, а на нитях… у нас были такары, такары в полете. Такары звенят, а вокруг шумно. Вроде много людей в комнате. А потом…

Роним слушал. Он не сводил с Ласкеза глаз, руки, до того лежавшие расслабленно, сцепились в слабый замок.

– Потом?…

– Над нами склонилась темноволосая женщина и поцеловала нас, сказала, что будет скучать. Я не запомнил ее лица, не запомнил запаха, но… зеленая подвеска. У нее на шее был кулон-капля с большим зеленым камнем, и когда она наклонилась, он болтался прямо перед нашими глазами. Я вспомнил… – Ласкез глубоко вздохнул, – когда увидел такое украшение на сестре. Она нашла его в благотворительных посылках крестных. И…

– Об этом ты говорил, – тихо прервал сыщик. – Одновременно с подвеской на острове появился ваш корабль. И сам пошел по маршруту, который Миаль прочертил кровью.

– Как думаешь… – Ласкез слегка подался вперед, чтобы не упустить перемены в лице Ронима. – Может, это… корабль мамы и папы? И они как-то связаны с управителем?

– Я…

Лицо детектива было бледным. Он замолчал, залпом осушил чашку и с усилием поднялся.

– Я не знаю. Но думаю, – голос смягчился, – если обратиться напрямую к вашим крестным и спросить, кто передал украшение…

– А ты уверен, что тот, кто сделал это, хочет, чтобы мы его нашли?

Вопрос не сбил Ронима с толку. Наоборот, его лицо прояснилось:

– Может, этот человек наоборот хотел дать знак?

Ласкез промолчал. Почему-то эта мысль не приходила ему в голову. А ведь… зачем отдавать что-то вроде семейной реликвии, не желая находить семью? Может, неизвестный крестный догадывался, что именно Тэсси схватит зеленую подвеску и по ней он сможет когда-нибудь ее узнать? Или…

– Мы не можем заниматься поисками сейчас. Ты ведь понимаешь?

Голос Ронима заставил Ласкеза очнуться.

– Да.

– Но когда все утрясется…

– Я… благодарю, – произнес Ласкез.

Роним продолжал стоять над ним, тяжело упираясь ладонями в стол, спутанные волосы падали на лоб. Точно спохватившись, он схватил сигареты, сунул одну из них в зубы и чиркнул спичкой.

– А сейчас почему бы нам не…

Раздался дребезжащий звон. Ласкез вздрогнул, повернул голову и увидел, что телефонный аппарат на стене мелко трясется. Сыщик подошел и снял трубку:

– Да. Пагсли?…

Ласкез вышел в коридор. Ему не хотелось опять подслушивать чужие разговоры, тем более, скорее всего, беседа была рабочей. Пока можно было немного подумать. Он вернулся в комнату и стал смотреть в окно, на серые дома-клетки. Он чувствовал себя отвратительно, несмотря на полученное обнадеживающее обещание. Потому что прекрасно понимал простую вещь.

Самые важные ответы надо искать не в Первосветлейшей.

Они находятся здесь.

И самый важный для него человек всеми силами пытается их скрыть.

Ласкез сжал край подоконника. Он думал о том, как ему не хватает умной Тэсси. Или хотя бы Джера, который посоветовал бы послать все и расслабиться или унюхал бы ложь и задал правильные вопросы в лоб, вопросы, от которых Роним не смог бы увернуться. У него самого не было сил. Роним и так сделал слишком многое. Еще больше – собирался. И если он пока молчал, если молчал все время, значит…

На то были причины. Возможно, опасные. Не поэтому ли он когда-то отказался от старого имени? Саман… Страж.

Зато одна вещь не вызывала никаких сомнений. И радовала, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Ронима и его что-то связывает. Более давнее, чем дружба под Кровом. Более важное и… крепкое, судя по тому, как злилась Мирина Ир.

– Можно было и не уходить.

Он обернулся. Роним пересек комнату и встал рядом. Подняв руку, он открыл форточку, и сигаретный дым потянулся туда. Наблюдая за этим, Ласкез ответил:

– Я и так отнимаю слишком много времени. Хотя на это нет причин.

– Есть, – возразил сыщик.

– Мы даже не родня.

– Перестань говорить глупости.

Этот вопрос – последний из тех, которые могли хоть что-то прояснить, – жег язык. И все же Ласкез удержался. Хватит, достаточно. Не сейчас…

– Вообще-то Пагсли звонил по поводу тебя.

Он ощутил озноб. В голову полезли самые скверные догадки. Сохранить хотя бы видимость спокойствия оказалось трудно, но Ласкез попытался: вымученно улыбнулся и уточнил преувеличенно бодрым голосом:

– Он узнал, что я на самом деле прячущийся преступник, и велел тебе меня арестовать?

Роним даже подавился дымом. Хмыкнув сквозь кашель, он погасил окурок и бросил его в блюдце.

– Нет. У него для тебя послание от… кого-то из Такатана. Кто пользуется той самой не частотой, не поддающейся дешифровке.

Ласкез негромко выдохнул. Роним, не дожидаясь вопросов, пояснил:

– Этот кто-то… кто бы он ни был… зовет тебя на прогулку. Сегодня на смотровую площадку. Ту, куда я тебя возил. Ты пойдешь? За кем-то из вас могут следить.

Роним смотрел на него серьезно. Ласкез не сомневался: скажи он «нет», детектив бы его не осудил. Но он не мог отказать. Джер, или Тэсси, или доктор, или все сразу… кто бы это ни был, у него не оставалось вариантов. Согласившись, он мог наконец удостовериться, что хотя бы с теми, кого он так глупо потерял, все в порядке. Или… что у него куда больше проблем, чем он думает. Он кивнул, глянув Рониму в лицо.

– Да. Я иду.

Он хорошо провел день: Роним повез его посмотреть на Éрри Монтáра – учебные корпуса Серой стражи, раскинувшиеся у океана. Башни выглядели еще древнее такатанских построек алопогонных: менее высокие и стройные, они напоминали самые настоящие бастионы и казались невероятно подходящим для подобных целей местом. Ласкез долго всматривался в ряды окон-бойниц, переходы, спускающиеся к воде ступени, заросшие курчавым зеленым мхом. Оказаться здесь – можно ли на такое надеяться? Неизвестно, но пока хорошо и просто об этом помечтать.

Затем они направились в ярд, и на этот раз Роним показал все, что там находилось. Псарню и арсенал, изоляторы и даже трупную залу, где было так холодно, что изо рта шел пар, а местные медики ходили в подбитых мехом серых плащах и носатых масках, из-за чего напоминали огромных птиц.

– Если будешь работать на Второе подразделение… лучше тебе уже сейчас его рассмотреть, – сказал сыщик, прежде чем явился Пагсли. С ним они отправились обедать в трактир «Причал», где под потолком плавал цветной дым множества курительных трубок и подавали огромные порции – настолько огромные, что еда чуть ли не вываливалась из тарелок.

– Мы оба напишем ему по рекомендации в Корпус. Я потренирую его в стрельбе и обучу кулачному бою. Если он не провалится, они плюнут на то, что он проскочил первые юнтаны. Кто откажется от таких свежих сил?

Но Ласкез не сказал этого вслух. Сейчас, после всех неприятных открытий, после появления новых терзающих подозрений, ему необходима была опора. Хотя бы возможность думать об отдаленном будущем. Которое наступит после того, как ближайшее – полное тайн, страхов и неопределенности – станет прошлым.

– Я не провалюсь, – пообещал он, и ками одобрительно стукнул его по плечу. Кулак, твердый, как копыто, наверняка оставил синяк.

Потом заговорили о вечере. Роним и Пагсли не хотели, чтобы Ласкез шел один. Они опасались либо засады, либо слежки, хотя ни для одного, ни для другого вроде и не было причин.

– Джер – сын товура, – попытался успокоить их Ласкез.

– Товура из Алой Сотни, – уточнил Роним.

– Да и вообще, твой ли приятель тебе написал? – прибавил Пагсли.

В конце концов они договорились: машина Ронима приедет на площадку, и Ласкез останется один – ждать. Двое детективов все время будут осматриваться вокруг. «Своя засада» – так назвал это Капрам Пагсли. Ласкез после недолгого колебания согласился.

Третья вахта наступила незаметно. С собой она принесла темные сгустки облаков, ливень и особенно сильные порывы ветра. Заволновался и помрачнел океан, машины словно заспешили домой. Те из них, что были живыми, действительно торопились: как и людям, им хотелось скорее укрыться в своих теплых закрытых жилищах. Людей тянуло в клетки, машины – в гаражи.

Поэтому серый старенький автомобиль Ронима добрался до побережья, не простаивая в пробках. Шумный желтоглазый поток двигался навстречу, а на своем направлении машина оказалась почти одна. Пустовала и парковочная площадка, по которой лупили дождевые капли. Роним остановился там, где они были и в прошлый раз. Точно на том же размеченном квадрате.

– Давай оставим тебе его. – Серый детектив указал на Бино. – В случае чего…

– Не надо. Я справлюсь.

– Тогда возьми.

Роним вложил ему в руку свой пистолет. На секунду сжал пальцы, потом поспешил успокоить:

– У старших детективов их по два. Не волнуйся.

– Роним, это слишком…

– Эй, два мешка, пошли! – гаркнул Пагсли, распахивая заднюю дверь. Бино жизнерадостно выскочил прямо в огромную лужу. Несколько брызг осели на белом шарфе ками.

– Ах ты паршивец!

– Не ори на него. – Роним открыл переднюю дверцу. – Он сделал это, чтобы тебя взбодрить.

– Да я и так в порядке! Пусть бодрит тебя! Удачи, пацан!

Пагсли накинул на голову капюшон. Роним встревоженно посмотрел на Ласкеза в последний раз. Три фигуры медленно двинулись через площадку назад, Ласкез наблюдал за ними в зеркало заднего вида. Наконец они скрылись, и он остался один.

Океан впереди волновался все сильнее. Обстановка совсем не напоминала день, когда они с Ронимом смотрели на воду, обсуждая планы и поедая дешевую уличную еду. Океан снова отражал настроение Ласкеза – всю его тревогу и неопределенную пустоту внутри.

Он посмотрел на подсвеченные часы. Кто и откуда появится? Может быть, Джер прибудет прямо на Страннике? Ведь корабль с ним; вряд ли теперь, когда все пошло по-другому, Джер бы отпустил его по маршруту крови. Или…

Мысли оборвала появившаяся далеко впереди точка. Она была едва различима на фоне темного неба, но вскоре приблизилась достаточно, чтобы стало ясно: самолет. Черный самолет с белой «грудкой», летящий слишком быстро для гражданского. Машина алопогонных? Вряд ли, они выкрашены иначе.

Ласкез наблюдал, пока самолет внезапно не нырнул вниз, потом влево, и не пропал. Пошел на посадку где-то в нижних бухтах: там, по словам Ронима, было несколько гостевых аэродромов. Снова стало пусто и тихо. Все оставшееся время до назначенного часа Ласкез провел в смутных размышлениях. Когда он снова глянул в зеркало, на площадке появилась темная фигура.

Недостаточно высокая для доктора Довэ. Слишком плечистая для Ву, Тэсс или Евы. Значит…

– Джер! – Он решился пренебречь осторожностью и высунулся в окно. Фигура прибавила шагу.

Вскоре Джер ввалился в салон. Он сдернул с себя капюшон, но волосы все равно оказались мокрыми, по лицу текла дождевая вода. Полукровка лавиби осклабился:

– Ну привет, приятель.

У Ласкеза было ощущение, будто с тех пор, как они в последний раз виделись, прошло не меньше юнтана или хотя бы ветряной смены. Поэтому он вглядывался в лицо друга пристально, ища перемены. Но Джер остался прежним, только снова успел сильно обрасти, да и подбородок покрывала щетина. Одна деталь прибавилась: на шее болтались летные очки.

– Меня подкинул брат на своем самолете. У меня, оказывается, отличный брат, пусть и скачет, как гребаная ящерица.

Они крепко пожали друг другу руки, потом Джер неуклюже сгреб Ласкеза за плечи и обнял, правда, тут же выпустил и пробормотал:

– Просто хотел убедиться, что ты стал еще более тощим. Живешь вроде не на помойке, а все-таки…

– Как дела? – тихо спросил Ласкез. – Ты надолго? Все… в силе?

Карие глаза Джера слабо блеснули в свете мутных фонарей. Он потер подбородок, быстро посмотрел на воду и покачал головой. Так энергично, будто этим качанием хотел ответить на все вопросы разом.

– Джин меня ждет. Один разговор – и назад. Ну и… вот.

Он вынул что-то из-под куртки и сунул Ласкезу в руки. Это оказалась обернутая несколькими слоями непромокаемой бумаги тонкая книжечка. Кожаную обложку украшал яркий посеребренный герб.

– Это…

– Твоя свобода, приятель. – Джер широко и самодовольно улыбнулся.

Ласкез быстро пролистал страницы. Нашел там собственный снимок, дату рождения, свой «след запаха» – особый лист, бумага на котором на ощупь напоминала короткую шерстку. Обязательный элемент син-карта, чтобы лавиби, часто работающие в пограничных и таможенных службах, имели дополнительную возможность устанавливать личность приезжих. Спохватившись, Ласкез вернулся на первую страницу. Прочел имя, фамилию и удивленно поднял глаза.

– «Лирисс»…

В Син-Ан многие не пользовались фамилиями. Они были обязательными лишь до шестнадцати юнтанов, чтобы показывать принадлежность ребенка к семье или приюту. После можно было идти своим путем и отречься от любых кровных уз. Ло Лирисс, видимо, был из таких: его фамилия никогда не звучала под сводами Вайлент о'Анатри. Но теперь…

– Я попросил. У меня указана та же. Это значит, что ты записан моим братом. С пометкой, что по «крестной системе», но все же.

Это многое значило. Даже слишком. Но Джер вряд ли оценил бы пространные речи о признательности, скорее сразу посоветовал бы заткнуться и говорить по делу. Поэтому Ласкез лишь кивнул:

– Благодарю. А…

Джер легко угадал, о чем еще его хотели спросить:

– С Тэсс и Таурой поделился фамилией один из охранных отца. У него выводок из двенадцати детей, так что они ему не помешают. – Лавиби помедлил и, не опуская взгляда, добавил: – Прости, но у меня рука не поднялась сделать твою сестру нашей родней.

Он быстро сунул Ласкезу второй син-карт, на Тауру, и скрестил руки у груди. Вид у него был хмурый. Возможно, Джер готовился к тому, что друг будет недоволен подобным поступком.

– Вот как, – только и смог сказать Ласкез. Он не был удивлен. Затрагивать тему не хотелось, и он спросил: – Как она там?

– Жива. Здорова. И даже не одна, – туманно ответил Джер.

– А остальные?…

– Нет больше остальных.

И Джер стал рассказывать. Быстро и горячо, то и дело сбиваясь и резко переходя с темы на тему, разражаясь привычной руганью. Ласкез слушал. Чем больше – тем хуже ему становилось. Перед глазами он снова видел невзрачную башню местных алопогонных. Затемненные стекла-глаза. Не мухи. Паука, ждущего добычу.

– Я ничего ей не сказал. Если бы я ее взял, она могла бы захотеть остаться с тобой.

– Но я бы…

– А ты еще не устроился как следует, – резко возразил Джер. – Тебе и твоему приятелю только ее тут не хватает. Чтобы она вляпалась и арестовали еще и вас.

Джер сжал кулаки, но тут же справился с собой и просто запустил пятерню в волосы. Нещадно взъерошил шевелюру и глянул на Ласкеза исподлобья:

– Прости. Перегнул, наверное. Знаешь, она становится умнее. Как ты встанешь на ноги, поступишь в Корпус, я ее обязательно тебе сплавлю. Если, конечно, мой братец не вцепится в нее. Она ему приглянулась, и…

– Джер, стой.

Ласкез решился перебить друга: слова, целый ливень слов, совсем не укладывались в голове. Что-то было не так. Что-то Джер упускал. Или обходил. Скорее так.

– Что мы будем делать с управителем? С доктором?

Джер поджал губы.

– Ты – ничего.

Ласкез нахмурился:

– Не понимаю. Разве мы…

– Нет, – резко отозвался Джер. – Мы, знаешь, облетели сейчас эту башню. Рискнули, но облетели. Туда не пробраться. И там явно кого-то караулят.

– Знаю. Но ты же не мог…

Сдаться? Нет, Джер не мог. Он покачал головой, слабо усмехаясь:

– Доктор будет на свободе. Я найду способ, тем более, скоро я вступаю в права неприкасаемого наследника. У меня будет больше возможностей. И… прежде всего, я расквитаюсь с маленькой гадиной.

– Евой?

Джер кивнул и слабо улыбнулся, не показывая зубов. Затем подался ближе и с расстановкой произнес:

– А ты не вмешивайся. Скажи сыщику, чтобы забыл всю твою болтовню и сидел тихо. И сам сиди. Готовься в Корпус. Делай то, о чем мечтал, и…

Он запнулся. Быстро посмотрел на грязный пол, себе под ноги. Наконец добавил:

– Живи. Твоя сестра тоже будет жить. Я позабочусь, ты не думай, я не издеваюсь там над ней… почти.

– Вот это утешение, – попытался улыбнуться Ласкез, но у него не получилось. – Джер, ты не понимаешь. Во-первых, Роним хочет им помочь. А во-вторых, это дело… оно…

Ласкез осекся. Он вдруг понял, что не хочет говорить о Рониме так. Признаваться, что сыщик что-то скрывает, тем более, – имеет какое-то отношение к произошедшему. Мог ведь и не иметь. Судя по всему, вышел из «игры», в чем бы игра ни состояла, и…

– Ты что-то недоговариваешь, – Джер дернул носом. – И… боишься?

Ласкез вздрогнул. Решил, что проще кивнуть. Но обходной путь, которым можно было пойти без вранья, уже нашелся:

– Джер, а что будет со Странником? Он все еще повторяет имена тех людей? Капитана Чéпмэна? Чары?…

– Реже. Он… сильно привязался ко мне. Я бываю с ним каждый день, ночью иногда вывожу в открытый океан. – Джер улыбнулся. – Я найду следы этих людей. Рано или поздно. Странник простит меня, если это будет «поздно». Я чувствую.

– Я тоже хочу их найти. Странник ведь называл именем «Чара»…

– Доктора. Да. Чара Деллависсо, Чепмэн Деллависсо. Пара или брат и сестра, они как-то связаны с кораблем…

«…И со мной». Но Ласкез не произнес и этого.

– Я выясню.

Лавиби тяжело выдохнул, затем вдохнул воздух, не сводя с Ласкеза глаз, и покачал головой:

– Упрямишься. Не надо, дружище. Я действительно прошу посидеть тихо и побыть осторожным. Хотя бы пока я не найду способ…

– Да кто сделал тебя главным? – в конце концов возмутился Ласкез.

– А кто-то еще рвался? – оскалился Джер, но тут же смягчился: – Будь внимательным. Если этот серый сыщик знал Паолино… где гарантия, что среди тех, с кем он тут общается, нет кого-то с нехорошими планами на ваш счет?

Он сделал все, чтобы не выдать себя, но вдруг вспомнил знакомое женское лицо в обрамлении светлых волос.

Джер понял как-то по-своему:

– Правильно боишься. Никому не верь просто так, – он быстро глянул на часы. – Мне пора. Я буду вам писать. В Такатане у меня пока есть дела, но…

– Подожди. Может…

– Пока, приятель.

Джер стукнул его кулаком по плечу и выбрался из машины. Затем он исчез среди дождя, а на противоположном конце площадки показались три другие фигуры. Немного подождав, они приблизились.

– Как все прошло? – тихо спросил Роним.

Ласкез не знал, что ответить. Но под тяжелым взглядом Капрама Пагсли сказал:

– Хорошо.

Пока прогревался двигатель, они успели заметить, как черный самолет улетает из города прочь.