Список

1

Скорый поезд Ростов-Баку прибывал на первый путь Махачкалинского вокзала точно по расписанию, в 20 часов 55 минут по московскому времени. На сегодня это был последний подсад тех ширмачей, которые не смогли хорошо «откупиться» в течение дня, но для гастролеров он был только началом длинного пути в неизвестность. Тот ростовский поезд был действительно понтовым для пассажиров, которые отправлялись в путь по коммерческим или воровским делам, что для правоохранительных органов в те времена было одно и то же. Оба этих вида деятельности считались криминальными и преследовались законом.

Спекулянты, как тогда называли нынешних коммерсантов, отправлялись в Баку почти всегда только в пятницу. В основном это были многодетные работающие женщины. Вечером они выезжали из Махачкалы на ростовском поезде, чтобы в субботу, в шесть утра быть уже в Баку. Два полных выходных дня они проводили в хождении по магазинам, базарам и лоткам, где закупали товар, а вечером в воскресенье, уставшие и измотанные в постоянной сутолоке, со сбитыми ногами, эти бедолаги располагались, занимая целые купе целиком, в скором поезде Баку-Киев, который отправлялся из столицы Азербайджана в шесть часов вечера, и мгновенно засыпали прямо на вещах. Ночь с субботы на воскресенье они проводили на вокзале, чтобы не тратить деньги на гостиницу. В три часа ночи киевский поезд прибывал в Махачкалу, а в семь или в восемь эти труженицы были уже на своих рабочих местах. Что касается крадунов, то они следовали тому же дорожному сценарию, но лишь только до того момента, пока поезд не прибывал в Баку. На вокзале их дороги расходились. Куда держали путь «коммерсанты», я уже рассказал, босота же разбредалась по хазам и малинам, чтобы, отдохнув с дороги, узнать последние воровские новости от местной шпаны, пообщаться с коллегами по ремеслу, заручиться поддержкой ментов – держателей хлебных мест, чтобы свести к минимуму риск запала.

Был вечер пятницы душного и знойного лета начала шестидесятых годов прошлого века. Хотя с моря и дул легкий бриз, неся нежную прохладу седого Каспия, здесь, на перроне вокзала, его дуновение почти не ощущалось. Подошедший поезд вызвал среди отъезжающих обычную суету и ажиотаж, да и встречающие тоже не дремали.

Человеку искушенному было интересно наблюдать эту картину. Всех находившихся на бану людей в тот момент можно было условно разделить на четыре категории: отъезжающие, встречающие, карманники и тихушники. Как только небольшой состав, скрипя тормозами и выбрасывая из-под колес снопы искр, стал тормозить, к тамбурам вагонов с баулами, сумками и узлами тут же бросились отъезжающие. За ними неотступно следовали «втыкалы»; плотно упав карманникам на хвост, шла свора легавых.

В тот день я с бригадой махачкалинских ширмачей отъезжал на гастроли на юг нашей необъятной. Первой остановкой на нашем пути должна была стать столица солнечного Азербайджана, и подошедший майдан нас устраивал больше, чем какой бы то ни было другой. Со мной вместе покидали родные пенаты мои старые кореша: Шурик Заика, Джуст, Черныш, Шамиль Расписной и Витек Боксер. Бригаду нашу знали далеко за пределами Дагестана. Все представители этого дружного сообщества были настоящими кошелечниками, кроме Боксера. Витек не был вором, но исполнял не менее важную часть работы – был на пропуле и на отмазке одновременно.

Разбившись на пары, но не теряя друг друга из виду, мы не в кипеш нырнули в состав, не обращая внимания на работу своих коллег-щипачей, и разбрелись по нему в разные стороны. Мусора не должны были знать, что мы уезжаем на гастроли, иначе нам не дали бы это сделать.

У козырных кошелечников, а бригада наша принадлежала именно к этой категории карманников, на бану почти все было схвачено, так же как, впрочем, и в других хлебных местах города. За наш счет жили сотни легавых, их семьи, любовницы и престарелые родители. Кто же захочет отпустить курицу, несущую золотые яйца?

Из-под надзора легавых мы ушли в тот раз без лишнего шухера. Мусора прекрасно изучили наши повадки. Они, например, хорошо знали, что, если нам вдруг сразу не повезло, мы садились в уходящий поезд и, уже по ходу пьесы переквалифицировавшись в майданщиков, брали реванш по дороге – кто «уголком», а кто и «гарной дуркой». В таких случаях мы, как правило, не удалялись далеко от города, впрочем, иногда доезжали и до Дербента, но только в том случае, если еще на вокзале выпасали жирного бобра.

Отработав, мы возвращались в Махачкалу и на следующий же день отдавали долю мусорам, даже не помышляя утаить от них что-то. В воровских понятиях это означало – скрысятничать. Так же бродяге всегда было западло сдать мента.

Что касается дорожных служб, то почти все проводники поезда Баку – Ростов были куплены крадунами Северного Кавказа с того самого дня, когда он стал курсировать на этом участке дороги.

Мы расположились в разных купе, согласно купленным билетам, отложив на потом воровство. Глуп тот вор, который крадет там, где живет. А этот поезд, хоть и всего на девять часов, становился все же в какой-то степени нашим домом.

2

Столица Азербайджана встретила нас приятной утренней прохладой и суетой расторопных носильщиков, сосущих горький насвай и с диким скрежетом тащащих за собой по перрону железные тачки. Местные мусора тоже были тут как тут. Стоя на перронах с обеих сторон состава, они на всякий случай не сводили глаз с приезжих. На гастролеров-крадунов шнифт у них был наметан, как у профессионалов-сыскарей. Нюх вокзальных легавых был особый, даже острее, чем у хорошей борзой на дичь во время охоты.

Из поезда мы выходили строго по одному и из разных вагонов и сразу же старались просочиться в город по многочисленным переходам в здании вокзала. Конечно, зная весь расклад, можно было сойти с поезда и раньше, но ближайшей к Баку остановкой был Сумгаит, а это не просто лишние несколько десятков километров на такси или автобусе, но и потеря времени и, самое главное, во много раз большая вероятность запала. Тем более что среди нас не было людей, находящихся в бегах.

Построенный еще в позапрошлом веке, Сабунчинский вокзал Баку был в то время чем-то вроде штаба быстрого реагирования. Трамплином на пути гастролеров из России на Кавказ была Махачкала, ну а «пересылочным пунктом» по праву считался Баку. Эти города были до такой степени связаны между собой тесными узами сотрудничества, что об этом даже пели: «От Махачкалы до Баку волны катятся на боку и, вздымаясь, бегут валы от Баку до Махачкалы…» Что касается правоохранительных органов, то они песен по этому поводу не слагали, им было не до этого.

На запасных путях вокзала стояли несколько вагонов электричек. Один из них был оборудован под детский приемник, другие оперативники использовали в своих целях. Здесь круглые сутки кипела работа. Людей без документов, не успевших еще совершить преступление, водворяли на месяц в вагон-спецприемник и посылали на них запросы по месту жительства. В соседнем вагоне воров-гастролеров, катал и аферистов обрабатывали уже опера. Тех, кто спалился с поличным, они за определенную мзду отпускали на свободу, а тех, кто не мог заплатить, увозили в КПЗ, предварительно дав оторваться по полной программе.

Но больше всего возни у легавых было с малолетками. Послевоенное поколение подростков, выросшее на улице, было дерзким и не поддавалось никакому воздействию, а уж тем более мусорскому. Они знали, что пока неподсудны, а потому и выкидывали подчас такие кренделя, что даже опытные преступники диву давались от их выдумок и изобретательности. Потерявшие отцов, а порой не имея и матерей, злые на весь мир за свое голодное и ущербное детство, они мстили обществу.

За сутки через Баку проезжало огромное количество пассажиров, среди которых были преступники всех мастей. Попробуй определи, кто есть кто. Но вокзальные менты умудрялись это делать, и, смею заметить, весьма успешно.

Как обычно, наша стрелка состоялась под огромными круглыми часами на площади, возле входа в привокзальное кафе. Заведующим в этом кафе был старый еврей, но все почему-то называли его Рафик-Джан. При любом запале все сделки с мусорами велись через него, и не было случая, чтобы хоть одна из них сорвалась.

Я помог молодой женщине с ребенком выйти из вагона, а затем под строгим оком блюстителей порядка понес ее вещи к выходу, мило беседуя с ней – так, как если бы она была моей женой или сестрой. Обойдя огромный котлован тогда еще только строившегося бакинского метро, гостиницу «Баку» и примыкавшее к ней небольшое здание и сделав, таким образом, внушительный круг на случай возможного хвоста, я через несколько минут уже был на нужном месте.