Глава 4
- Патриархи -
Город X.
Театр ? 0.
Сцена неспешно заполнялась декорациями. Люди на сцене суетились, занятые перетаскиванием предметов, заучиванием ролей по уголкам. Кричал режиссер, молодые артисты выстроились вокруг него кучкой, уточняя каждую деталь. Звукорежиссер кричал свое в разных углах сцены, проверяя аппаратуру.
Зал пустовал. Спектакли будут завтра, послезавтра, как и всю неделю. Сегодня зрителей нет... Не было, пока на третьем ряду не появился широкоплечий богатырь с длинными светлыми локонами и пронзительно синими глазами. Но на сцене его появления то ли не заметили, то ли не ощутили. Суета продолжалась, как и была и когда рядом с белобрысым появился рыжеволосый богатырь через сиденье. Не поворачиваясь друг к другу, никак не приветствуя, оба молча смотрели на сцену. Там бородатый дядька с кипой листов вышел ближе к залу и, стараясь перекричать всех, прочитал с листика:
Веками люди борются с собой,
Своей судьбой,
Меняют рок на слабость,
Но в каждом есть и своя радость.
Однажды, где-то под землей,
В горниле самой лютой мести,
Отец Преисподнии выслушивал доклады-лести,
Как вдруг вернулся сын.
От режиссера неспешно отошел артист в летах. Осмотревшись в поисках трона, такового не нашел и прочистив горло, басом загудел, изображая из всех сил грозного Сатану:
- Ты опечален, адский сын?
Запинаясь, из-за кулис выбежал молодой парень. Споткнувшись на втором препятствии, растянулся на сцене. С пола, тем не менее, произнес без листов.
- Устал от вида крови.
- Ты в ней рожден. Такого быть не может. Дело в другом. Скажи же в чем? - басовито прогудел старый артист.
- Отец, вчера я видел бездну, - подскочил молодой.
- Любая бездна - хаос. Твоя стихия. Так в чем же дело?
- Я видел бездну ее глаз, - растягивая слова, вдохновенно, на эмоциях, заговорил молодой.
Бровь "Сатаны" приподнялась.
- Тебя коснулась смерть?
- Не смерть, а жизнь. Но не могу понять, что было бы страшней. Старуха мне подвластна. А это дева...
Сатана отвернулся, громко бормоча.
- Проклятый купидон! Нашел-таки лазейку. - И повернувшись к сыну, вновь заговорил громко, уверенно. - Это излечимо! Ты должен принести мне ее сердце.
Тогда затменье пропадет. И вновь зальешь небесной кровью свет.
- Отец, я болен? Я не могу понять, кто враг?
- Врагов здесь нет. Но надо в лазарете отсидеться. Не делать глупостей. Распить кровей младенцев. Потом казнить священника, опять распять Христа, лишить Пророка сердца... И ты здоров.
Сын Сатаны отвернулся от отца и обронил сам себе, понизив голос.
- Как странно. Мне не хочется вредить. Мне хочется л...
Резко закричал Сатана, услышав последнее слово:
- Да как ты смеешь?! Не помнишь дней изгнания Денницы? Я был мудрей их всех. Я был сильней. Я понял суть Творца! А этот Бог седой, что пред Самим лишь пешка в этом мире, одной небрежною рукой меня под землю заточил, призвав отряды подхалимов.
Юноша приблизился на шаг, прерывая:
- Отец! Я знаю времена, когда на свет еще из темноты не появился Я... Но тут другое... - Растерянно, подбирая слова, он продолжил. - Это... Это...
- Страсть! - Крикнул Сатана. - Конечно страсть! Другого быть не может! Только зачем тебе бессильные тела людей? - Повел рукой в сторону. - Вон в ряд стоят вампирши, ведьмы, леди смерти. Они всегда готовы за тебя сломать ворота рая.
- Что мне до них? На то они и девы ада. Она же...
Вновь в ярости закричал Сатана:
- Да кто она?!
Спокойно ответил сын:
- Дева весны.
- Весна сожжется знойным летом, рассыплется потом листвой... Чтоб умереть!
Легко воскликнул сын отца:
- Потом родится снова! Как будто не была мертва! И раз за разом! Снова! Вновь!
- Очнись! Она же смертна! Ты знаешь правила Игры. И смертным станешь ты. Все это ради суеты? Ты поменяешь хаос ада на пару лет... - Брезгливо продолжил. - ...твоей любви?
Сын преклонил колено, голову склонил.
- Отец прости. Ошибся я...
- Прощаю... - Поспешил отец с ответом.
- Прости, я... ухожу. Меня не понял ты.
- Тебя, мой сын, тогда простить я не сумею. - И Сатана опустил голову.
Сын поднялся с колен и ушел за кулисы. Вновь выбежал на край зала артист с кипой листов, заканчивая повесть:
Нет больше слов у Сатаны.
Отец стоит в недоуменье.
Творенье темных дел покинуло приют.
И как бы ни старался адский босс
Свое составить мнение -
Творец важней,
На то его Веленье.
И Дар Творца свое составит мненье,
Меняя нашу суть.
Родослав зааплодировал. Миромир вяло похлопал в ладоши, ехидно подмечая:
- Ну, отличная же тема. Зачем только кровь младенцев приписывать, казни, прочий людской атрибут? Как будто Деннице делать больше нечего. Эта суета - суета бесов и чертей, влекомых людскими помыслами под их же влиянием.
- Да, больших выдумщиков, чем людей, нет. Но какой спрос, если никто не объясняет, что душа их...гм... их же мысли воплощает? Если сопоставить по времени, сколько минут в день люди думают о дружбе и войне, то не удивляйся, почему весь мир периодически в огне без всяких Эмиссаров.
- Если бы не подушки безопасности как этот дар Творца - любовь и прочие, то...
- Рыжий недоговорил. Другой актер подошел к краю сцены и напыщенно зачитал с бумажки.
Когда весь мир стоит на грани,
Когда горят огнем поступки прошлых лет,
Когда от человека проку нет,
И вдаль миров летит Творца послание,
То понимаешь - выбора здесь нет.
Опять конец или начало
Другого странного пути.
От Люцифера сути нам не уйти.
Мешает свет, мешает тьма,
Свободы нет и слезы Мирозданья
Текут рекою, там, где жизни не было, и нет.
Сказал один:
Вселенная бесконечна!
Но где-то есть ее конец.
Второй сказал:
Мы люди, мы венец Создания.
Но лучше б тихо промолчал.
Кричит другой:
Проснитесь, боги!
Мы жаждем души вам отдать!
Но боги спят, крикун не рад.
Последний говорит:
Я много понял, но вам того не объяснить.
Свою вы жизнь должны прожить,
На то в Сказании Завет,
Что тянется на тысячи лет.
На то Покон, на то Исход,
На то Совет и Наказанья,
Но все равно лишь нам одним
Гадать секреты Мирозданья.
Захлопал и Миромир, о чем-то задумавшись. Лишь спустя минуты обронил:
- Все-таки пелена спадает. Кто ищет, тот находит. На поток бы свои знания еще не ставили. Я понимаю, что за время, потраченное в поисках золотников океане мусора, хочется большей отдачи, но позже творцы растворяются, переставая различать мусор и явь.
Родослав обозначил улыбку:
- Деньги - зло на день. Не стоит давать голодающим рыбы, дай удочку. Это ты сказал или сын?
- Сын. Он умней меня. Был бы еще мудрей...
- ... Не брал бы третьего ученика?
- И не стыдно тебе мои мысли читать?
- У тебя на лице все написано. Открывает тебя творчество.
- Да просто раньше мы за эти знания не то, что войны развязать, и свои жизни ложили...
- Клали.
- Тем более. А сейчас на людей сыплется как из рога изобилия и ничего.
- Да на них много чего сыплется. А ни фильтра, ни другого сравнительного аппарата нет. Растворился в веках. Осталось одно критическое мышление. Включают от случая к случаю.
- Ну, переборщил, знаю. Как иначе-то было?
- Да никак уже. Что сделано, то сделано.
Диалог прервал женский голос. Молодая девушка под частыми укорами режиссера, тем не менее, не сбивалась и говорила, выучив наизусть:
Да, Первый был и был Второй,
Миры творили, создавали,
Но как случается порой -
Одолевать сомненья стали.
Кто Первый?
Кто Второй?
Рассудит кто?
И кто подскажет?
Проблема номер ноль -
Тебе об этом не расскажут.
Конечно, могут намекнуть,
Но как-то тихо, незаметно.
Тут проще самому смекнуть,
Но не заглянешь дальше предков.
Или возможно?
Как же быть?
Теченье времени
Известно лишь Природе,
Но вновь судьба не по погоде -
Прогноз не тот,
Ошибся кто-то вроде...
И так из века в век,
Навстречу круговой свободе.
Родослав кивнул и поймал взгляд девчушки. Та смущенно улыбнулась и обреченно повернулась к режиссеру. Тот продолжал пылкий монолог, разъясняя одному ему ведомые ошибки.
Миромир выкрикнул:
- Отлично! Видели бы еще, что эти "намекающие" хотя бы на расстоянии вытянутой руки. Ну, вот как мы с тобой. Сколько ее от нас отделяет? Метра три? А блоков сколько понаставила, что не докричаться даже отсюда?
- Да брось, уши есть. Подсознание запомнит, потом озарением всплывет.
На сцену вышли трое парней в костюмах серого, ангела и демона. Все трое с листиками. Встали в ряд. Средний, в сером костюме, начал:
Бог повелел двоим созданиям
Создать священный манускрипт.
Такой, чтоб понял каждый человек.
Всяк человек, от мала до велика
Смог бы узреть одну лишь суть,
Никак его не смог переиначить, перевернуть.
Парень в костюме ангела присел на корточки и изобразил, что пишет. "Демон" же встал за его плечом, внося поправки.
- Любовь спасает мир от разрушений. Запомни это каждый человек... - Начал ангел.
- ...Не долог на земле твой скорбный век. Стенания, печали, скверна, подлость. В пыли у ног лежит святая доблесть, - дописал демон.
Ангел отмахнулся и продолжил:
- Любовь идет от глаз твоих, от век. От мыслей, чувств, желаний и творений.
От светлых дум...
- ...Которых не хватает вам на век. Ты глупый, человек. Тебе до дум, как птице до дна моря. В своей любви утопишься в момент. Потом еще хлебнешь не раз ты горя. Такой ты человек. Безумный человек.
Ангел пихнул локтем демона и продолжил:
- Любовь спасает мир от суеты, великое даруя от Вселенной...
Демон подошел с другой стороны.
- И ты ползешь вперед по жизни бренной, не ведая...
- ...великой красоты!!! - Быстро написал ангел.
Демон почесал рога, выдернул перо из крыла ангела и дописал:
- Которой так хватает во Вселенной. Но слеп ты, недоношенный судьбой. Спи в жизни. Твоя жизнь пойдет со мной.
Ангел сурово посмотрел на демона, тот чуть отошел. Ангел продолжил:
- Любовь - начало всех начал на свете. Она рождает все, что в мире есть. Лишь человеку выпадает честь...
Быстро подбежал демон, вписывая в манускрипт:
- Подлить, язвить и быть самим собою. Не ведая о том, что пред тобою.
Ангел зачеркнул последнюю строчку, надписал:
- ...Хранить живое, быть за все в ответе. Его предназначенье - жизнь беречь...
Демон согласно кивнул и дописал.
- Но он не понимает о чем речь. Пренебрегая Разума советом, он сбрасывает ношу эту с плеч. Так легче жить, духовность презирая. О Высшем не заботясь никогда. У человека есть одна беда. Живет он, о Великом мало зная. И в этом мировая суета.
Ангел кивнул и дописал от себя:
- Горят огнем поступки прошлых лет.
- А человека не было, и нет! - Дописал демон.
Оба вздыхают и ставят троеточие...
Богатыри рассмеялись. Аплодировали стоя.
- А вот это в яблочко.
- Десять баллов.
Трое не ушли.
Серый вновь зачитал начало нового творения:
На временном пути
Разговорись, ну, как я и ты,
Добро и Зло.
Их диалог был содержателен,
И очень строг.
Демон с ангелом выступили уже в роли "зла" и "добра". С ходу стали репетировать новую сценку:
- А... ты опять...
- Да, я... Привет.
- Ну, как работа?
- Сущее проклятье.
- Ой, кто бы говорил. Ломай себе и рушь. В итоге все равно срываешь куш.
- А ты, значит, живешь? Все строишь и возводишь? И ни о чем другом и думать не моги?
- Ну, каждому свое. Людей вот только жалко. Метаются меж двух дорог,
Но спотыкаются и катятся в канаву...
- ... своих страстей канаву! Кто им виноват?
- Пусть так. Не нам судить. Мы можем лишь об этом говорить.
- Да ладно, пусть живут. Грызут меня сомненья, что недолго им осталось... Недаром я им повстречалась.
- Да как бы с носом ты подруга не осталась. У них не все как у... людей.
Серый закончил:
Зло призадумалось,
Добро поникло,
А человек продолжил путь -
Дорогу жизни
К себе лицом бы повернуть,
А зло с добром пускай себе гадают.
Едва ли испокон веков чего-то больше знают.
- Давно в театре не был, - вздохнул Родослав.
- Мы так другим театром заняты, что забываем, что есть еще какие-то... Искусственные.
- Сотворенное не может быть искусственным.
- Но оно же не рожденное!
- А, ну если так...
На сцену снова вышли еще трое в костюмах волхва и рыцаря. Третий был без костюма, он и начал:
Монах и старец в чистом поле повстречались.
В вопросах веры в мненьях не сошлись.
За это долго бились
И молодость в кресте одерживает верх.
Волхв упал на колени, раненый мечом. Паладин занес оружие над головой, гордо выкрикнув:
- Умрешь ты, жалкий раб! Ты продал свою душу! Гореть же будешь в пламени Геенны тысячи лет!
Волхв гулко ответил:
- Да что ты знаешь о душе? Ты, ослепленный верой?! Ты светом ослеплен! А сам идешь во тьме.
- Моя душа принадлежит лишь Богу. Он создал нас, свободой страстной наделив.
Хрипло кашлянул волхв:
- И где узрел свою ты скорбную свободу? Твой бог сказал тебе рубить. И рубишь ты, презрев другие мысли. Ты пешка лишь в его игре.
Покачал головой паладин, останавливая меч:
- Я бьюсь за царство света, жизни. Повержен будет враг!
Снова приподнял голову волхв:
- А кто есть враг? Ты сам себе лишь враг!
- Молчи, презренный! Мое дело свято! Я заработал уголок в раю.
Шепотом ответил волхв сам себе:
- Беги, беги. От жизни и от ада. Раба лишь ждет тебя награда. И проклял душу ты свою.
Рыцарь прислушался, воскликнул:
- Чего молчишь? Не уж-то бесов вызываешь? Вот я мечом тебя! И крест мой при себе!
- Вся нечисть жизни - ваша лишь дилемма. Вы боритесь с чертями. Но черти в вас самих. А мы дружны с природой и собою. И наши души - наши навсегда. И никакие боги
не заберут доныне и всегда. Врагов ты ищешь, славы и почета, но меч несешь по всей земле. Горит она в тоске.
Призадумался паладин, чуть позже ответил:
- Наш меч и крест пройдут по всей святой земле. Невежество умрет в веках.
- Ты прав. Останется лишь страх. Свобода, честь и совесть - умрут в веках...И кандалы... Гремят засовы... Всех в клетку поселите вы.
- Клеть лишь для плоти!
Рассмеялся волхв.
Поправился паладин.
- Для плоти духа!
Вновь рассмеялся волхв.
Взбешенно продолжает паладин:
- Хотел сказать я - для души!
- Руби, руби. Ты глуп, невежда. Узрят мои потомки распятый свет креста,
И рухнет он. И отоспавшись, проснется мир весь ото сна.
Печально вздохнув, паладин рубит голову волхву, бормоча:
- Опасен, старец ты. В словах твоих... Есть нечто.
Падает на колени, хватаясь за голову.
- И Нечто есть, но... это...не слова.
Пусть молодость одерживает верх,
Но опыт слишком тяжек.
Вздыхает Палладин -
На сердце тяжкий грех.
Но миру что?
Едва ли слово скажет.
- Брат, ты зациклился на смене формаций. - Обронил без улыбки Миромир.
- А ты снова переборщил на новых основах. Дом не стоит без фундамента и техногенный мир долго не проживет без постоянных вливаний, доработок. А тебе некогда следить за своим детищем, в виртуальной реальности поселился. Либо следи за скоростями, либо я новое что-нибудь построю. Мне надоело, что кто-то постоянно вырывает целые куски себе на потеху. Ни стабильности, ни разумения. Одно развитие. В разные стороны. Чаще к развитию атакующих средств. Ответка не заставит себя долго ждать. Тебе нужны новые странники, вмешивающиеся во все дела? "Наши" дела!
- В наши дела кто только за все время не вмешивался. Помогло это им?
- Им нет, но у людей каша в голове. Каждый вмешивающийся попытался частичку себя оставить. Чисто в доме, где каждый ходит обутый? А здесь еще жить.
- Ну, так объясни жильцам!
- А их принципы? Почему-то разный уровень слуха у каждого. Не желают слушать идущего рядом. А вот если на гору за советом взобраться, то да, тамошний житель за всю пройденную, переоцененную дорогу покажется мудрее любого мудреца, живущего рядом, под боком.
- Нет пророка в своем отечестве. Едем за мудростью в Индию, Японию, Китай и прочий Непал, лишь бы подальше. Чем дальше, тем кажется мудрее.
- Дорога, конечно, не мешает. Пока о чем-то долго думаешь, мысли концентрируются, ищешь разные подходы. В итоге за это время сам получаешь озарение. Без посредников. Только оно тебе уже ни к чему. Время упущено.
- И со временем у них проблемы, брат. Потому рождаются мертвыми. Существовать - существуют, а жить не успевают.
А со сцены уже неслось:
Вот точка откровенья.
Все до нее зовется - жизнь.
Все после - смертию зовется.
И где начало жизни?
Где смертная черта?
Не ведает, как водится,
Не та, не та...
А кто-то свыше все смеется.
- Вот я начало! - Начала "жизнь".
- Значит я - конец! - продолжила "смерть".
- Даю я первый отблеск предрассветный...
- ... который догорит под вечер незаметным.
- Да ты не спорь, ведь ты в конце пути. Какая твоя суть? Ты слезы и потери!
- А я не спорю. Я седая дань, что заберет вовеки все живое. Всем быть со мною.
- Лишение и боль! Ты когти ночи, что скребут на сердце.
- Да, я изгой и зло в судьбе, но правда вся во мне, а не в тебе.
- К чему ты клонишь, о, проклятье, всего живого?
- Другому что б живому быть, все старое должно погибнуть, освободить дорогу.
- Перерождение не твой конек. Погибнет все живое. И смысл смерти будет позабыт.
- И смысл жизни тоже. Последний день - для всех последний день.
- Но может им подольше стоит жить? Ты забираешь лучших. Так всегда.
А худшие, как водятся, живут. И здравствуют на белом свете.
- Пусть пострадают больший срок. Я подожду. А лучшие пусть возродятся
на нелепом белом свете.
Сценка закончилась и без послесловия артисты ушли. Готовые декорации позволили покинуть сцену декораторам, ушел в окружении молодых артистов режиссер, давно проверил звук звукооператор, настроен стал свет, все готово к завтрашнему выступлению. Только одинокий молодой голос как молитву заучивал последние куплеты. И двое незамеченных зрителей слышали эти слова.
Грохочут величайшие столетья -
Венец бессмертию настал.
Но кто-то снова не ушел в финал,
Остался, огляделся и новую Вселенную создал.
Живет всегда лишь мысль,
Она бессмертна,
Она - Творец.
Какой войною не был бы конец -
Она живет и здравствует вовеки,
Давая дань судьбе,
Да шансы человеку...
Но как бы тот не прогадал.
Деянья прошлых дней, великие победы
И горечь поражений в прошлом.
Все споры, ложь и правда -
Забыты навсегда.
Пусть в небе догорает
Последняя звезда,
И мир на грани -
Как всегда...
Жизнь улыбнется и растает.
Навсегда.
Не прозябай же в сумраке тысячелетий.
Она твоя.
Так проживи ее не зря!!!
Театр опустел. И словно никогда не было двух странных зрителей в зале. Только воздух застыл в тревожном ожидании завтрашней премьеры.
Завтра будет новый день.
