Ласты ритмично разрезали морские глубины. Пузырьки воздуха поднимались в свете преломленных лучей искаженного солнца и реактивно мчались к поверхности. Шесть метров глубины давили на легкие и уши. Сердце работало учащенно, чуть стягивало холодом ноги, пресс. Температура воды плюс двадцать два, но даже сквозь костюм диверсанта-подводника глубина забирала тепло. С каждым километром все больше и больше.

Любопытные дельфины провожали нечастых гостей моря - людей. В последние годы двуногие слишком редко ныряли к ним на глубину в этих акваториях. Все больше суетились у поверхности, гремя взрывами, стрельбой, поджигая воду. Странные, странные люди.

Утро. Солнце только выползает из-за моря. Перед маской плывущих мелькают стайки цветастых рыбок. Куча живности ползает по дну, прячется в водорослях, шныряет меж камней. Более крупные рыбы жрут более мелких. Природный баланс. И даже если травоядный, все равно рано или поздно достанешься хищнику. А тот, тому, что покрупнее.

На периферии зрения мелькнул силуэт акулы. Небольшой, не опасный. Любопытная просто без меры. И черно-синие костюмы плывущих друг за другом российских морских пехотинцев вполне могут показаться если не косяком рыб, то стайкой дельфинов точно. Впрочем, акулы предпочитают с последними не связываться.

"Даня натаскал своих хлопцев так, что акулам с ними не справиться. Если только касаткам"? - Подумал Сема и вывернул голову, пытаясь разглядеть группу. Не вышло. Вода после прошедшей намедни бури мутная, с песком. Всю группу не видно. Пришлось бы останавливаться и разворачиваться. А так только поднимающиеся к поверхности пузырьки видно.

Леопард сверился с компасом и дважды стукнул пальцем по подводному наушнику. Под водой особо не поговоришь, но звуки никто не отменял.

"Жаль, что опоздали ударить в шторм в ночи, проще бы было". - Вновь прикинул глава диверсантов.

Девять двойных щелчков пришли в ответ сразу. Корабль близко, группа получила команду и рассредоточилась. Ничего страшного, если на борту захваченного судна увидят пузыри. Шесть-семь метров после небольшой бури в замутненном море это не та глубина, с которой что-то видно с поверхности. Но интерес возрастет, если пузыри будут рядом. Пока песок после волнений погоды полностью не улегся на дно, вновь делая дно прозрачным, работа по перезахвату корабля в самом разгаре.

"Мало ли что у юсы авианосцев на все моря не хватает, а нашим субмаринам не с руки ждать, пока десяток-другой пиратов с автоматами не захватят какой-нибудь проплывающий в их окрестностях торговый кораблик. Это не повод требовать за полусгнившие борта заоблачные суммы и продлять морякам и без того длительные командировки. Вооружать эти шхуны, что ли? Или показательно сжечь пару-тройку пиратов с трансляцией на всемирном канале? Снова правами человека заглумят. Как будто человек и пират это одно и то же". - Продолжал развивать мысль Сема, в глубине воды погруженный в мыслительный процесс надводного мира.

Белое днище с облупленной краской показалось над головой. Ласты пошли работать охотней. Видеть цель - еще один пунктик в ее достижении. Глава группы коснулся дна и стал дожидаться, пока по круговой к кораблю на позиции не подтянутся все люди.

"Это европейцам проще откупиться. По сумме ведь собрать группу спецназа, найти подходящие корабли, заправить и доплыть до Африки, чтобы возможно начать штурм, а возможно и нет, это же то же самое по цене, что выплатить требуемый выкуп. А нас всегда задевает, тянет сдачи дать, оправдаться", - не терял нить мыслей Семен.

Мысли под водой странные, тягучие. Свернули с логического русла. То ли слишком много кислорода для мозга после подводного марш-броска на тринадцать километров, то ли просто наболело.

"М-да, забрал у Дани резерв и решил резко восстановить справедливость? Обидно? Или с аквалангом давно не плавал? Мелочью последнее время какой-то занимаемся. Пора брата возвращать. Пусть нормальную работу Совету дает".

Пираты, захватившие торговый корабль, поставляющий заводское оборудование ЮАР, торопили с выкупом. Два десятка российских граждан и пять украинцев, как члены экипажа, так и ремонтные рабочие, направляющиеся в самую южную страну Африки для установки оборудования, были весомым козырем. Но весомей он стал, когда на борт захваченного корабля попросился иностранный репортер с оператором. Весь мир вдруг на миг забыл про кризисы и суету вокруг доллара. Только измученные лица избиваемых заложников в прямом эфире и вялые обещания правительства уладить конфликт посредством переговоров заняли весь прайм-тайм. Престиж страны об половичок, а пиратам скандал на руку. Оказалось, что после выкупа есть немало стран, где готовы их принять. И даже гарантировать полную защиту.

Пламя разгорелось еще больше, когда корреспондент с оператором засняли, и с жаром прокомментировали убийство первого заложника с целью немедленного выкупа. Как считал сам Леопард, провокации корреспондентов с целью заснять сенсацию удавались на славу. Пиратам невыгодно было убивать своих гарантов, а вот охочим до сенсаций существам, по странной логике названной людьми, подговорить убить одного-двух заложников - без проблем. Часто люди разных государств не считают людьми граждан других государств. Дело даже не в расовой ненависти или религиозной нетерпимости, а в том, что по сути человек легко относится к чужим жизням.

В Совет Антисистемы поступали сведения из верхней номенклатуры, что правительство склонялось к выплате. Давление народного мнения, громкий шепот Европейского Союза, частые звонки из всех политических институтов, правовых организаций по защитам прав человека и прочие обещания в помощи посредничества при переговорах нагнетали над страной орды мух. Жужжанием своим докучали, затмевая катастрофы падающих самолетов, наводнения, пожары и даже проблемы ЖКХ. Но Сема прекрасно понимал, что значит сделать первый уступок террористам-пиратам. За ним обязательно последует второй, третий, а в итоге многое сойдет захватчикам с рук и еще не один корабль будет захвачен.

Пришлось действовать быстро.

Группу выбросили с двух вертолетов в воду перед самой зарей. Оборудование класса "дельфин", ускоряющее доставку пловца под водой пришлось не брать - грузоподъемность взятых в аренду зарубежных вертолетов заставляла желать лучшего. О "Камове" и "Микояне" можно было только мечтать в секторе, где господствовали американские винтокрылые. И операция антисистемы, всегда обгоняющей голема структур, началась.

Все десять членов группы показались в поле видимости, разгоняя лишние мысли командира. Блондинистый глава группы каждому жестами обозначил место проникновения. Группа вновь рассредоточилась, осторожно всплывая вдоль бортов. Руки подцепили на поясе небольшие магнитные прорезиненные липучки под руки. Во включенном положении кнопки под большим пальцем, те намертво цеплялись к железу, при выключенном - отцеплялись, давая возможность передвинуть повыше, чтобы снова зацепить и включить. Иначе незаметно взобраться на высокие борта не получалось.

Сема первым перепроверил штурмовой пистолет на поясе, свободно стреляющий и под водой, отцепил акваланг. После еще будет возможность поднять со дна. Не то, чтобы собственная структура жалела средств на экипировку физической линейки сотрудников, но засорять аквалангами дно морское - последнее дело. Дельфины негодуют. А раз по заверениям современных ученых они умнее человека, то с ними лучше не ссориться. Вдруг после Апокалипсиса обратно в воду возвращаться придется. Ре-эволюционировать.

Поправив выползшую из-под маски прядь белых волос, блондин освободил от воды ушко передатчика, отогнул передающий динамик, поплотнее вдел руки в липучки и прислушался.

Плеск воды о борт, отдаленные крики чаек. Ничего постороннего. Не став обувать на ноги простые липучки для подстраховки - никто из группы не стал, натренированные подтягиваться на одной руке - покарабкался вверх.

Перед самым верхом усилил слух. Тишина. Поодаль на борту висят на руках бойцы группы, в темных костюмах похожие на пиявок, обсыхают. Вернув слух в привычный человеку диапазон, Сема выждал десять секунд, взял с пояса в зубы нож и трижды стукнул по динамику. Сам первым подтянулся, перевалился через борт.

Начался штурм.

Зрачок пожелтел. Тело налилось смертоносной мощью. Тотем, разбуженный адреналином, встрепенулся, заворочался, пытаясь хоть на мгновение взять контроль над разумом. Сема привычно в последние годы обхватил его в крепкие узды, используя скорость тотема, но не ярость.

Понеслось.

Пистолеты с глухими щелчками сработали только у пятерых из группы. Пятеро пиратов беззастенчиво спали на постах, "калаши" висят на шее, через плечо или валяются рядом. Сонные постовые получили аккуратные дырочки на лбах и висках, и отошли в мир иной, не просыпаясь. Двое бродили вдоль бортов с разных краев. Первые пули пробили легкие, прервав возможные вскрики, тут же еще три-четыре прошили тело. Возможный шум так и не поднялся. Убаюканные скорой капитуляцией, террористы тихо умирали.

Группа диверсантов-спасателей, с момента своего основания не обремененная обязательством брать пленных, без шума зачищала палубу, быстро пробираясь к каютам и рубке. Сонные, как мухи пираты, зевая, выходили навстречу и не понимали, почему в один миг перед ними вырастало нечто в костюме и нажимало на курки.

Крики начались ближе к машинному отделению. Сема, пока так и не встретив заложников, перехватил обратным хватом нож и, сменив обойму пистолета, ускорился.

От одной из дверей послышалась бурная речь. Без переводчика было понятно, что кто-то ругается. А переводчик в мозгу, этот странный, до конца непонятный подарок Отшельницы, донес обрывок речи:

- ...так что Салем, на палубе снова молчат.

- Спят, дети обезьяны! Иди, проверь!

Воткнув в сердце проверяющего нож, Сема метнулся к Салему, перехватил АКМ и помог полу со всей гравитационной поспешностью встретить лицо пирата.

- Где они? - Бросил Леопард на английском.

В ответ какие-то слова, ставшие понятными, едва сработал переводчик. Редкое африканское наречие. С непривычки кольнуло в виски.

- Где они? - повторил Сема на языке аборигена близлежащих земель.

- Откуда ты знаешь...

Сема поднял его голову и вновь впечатал в пол.

- Дальше по коридору, - послышалось булькающее признание из разбитых губ.

Пуля в висок. Снова бег. Что-то заставило резко замедлиться. В голову ударило, резко заломило виски.

Сема, не понимая, что случилось, остановился. Голова стремительно превращалась в ком боли, заломило шею. Перед глазами поплыли круги. Да такие, что всерьез испугался потерять сознание.

- Проблема! Продолжать штурм без меня. - Шепнул в микрофон Леопард и сполз по стене, держась за виски. Нож и пистолет упали рядом. Черное нахлынуло и поглотило, окончательно отключая от забот внешнего мира.

- Сема, тебе совсем заняться нечем? - Брат Скорпиона по матери с лицом, забывающимся тот час, едва отведешь взгляд, смотрел осуждающе, возникнув из тумана надсознания.

Только темные глаза не забывались никогда. Но к ним Леопард уже привык, как привык и к тому, что он один из немногих, кто сумел запомнить, как выглядят эти провалы.

- Меч?! А что случилось? - Сема попытался повернуться, быстро привыкая к ощущениям вне тела. Вертеться было нечем, и чернявый сын полубога никуда с глаз не делся. Волей-неволей, приходилось смотреть именно на него.

- Ты убил последнего жителя говорящего на Тахепо.

- Чего?!

- Понимаешь, кто-то должен был говорить на Тахепо. - Спокойно добавил Меченый. - Чувствуешь боль в голове?

Сема кивнул. Сам не понял, чем кивнул, но Меченый сделал вид, что понял его действие.

- Эта боль и есть наследие Тахепо.

- Слушай, если ты про того негра, извини. Я не расист и не мне все равно, какого цвета кожа террориста или на каком он языке говорит. Так что не выбираю. Ты знаешь принципы Антисистемы. И еще у меня нет комплекса рабовладельческой вины называть негра негром. Негроидная раса есть, а негров нет? Ты к этому меня Тахепо назвал?

Меченый вздохнул, начиная разговор по новой:

- Я не о том вовсе. Слова и обозначения меня не интересуют, они кардинально меняют смысл каждое столетие. Что сегодня радуга - то завтра символ геев, а послезавтра и вовсе у каждого второго пацифиста татуировкой на мягком месте. И принципы вашей структуры я тоже знаю хорошо - нет диалога с террористами. Вы не первые, кто вырезает всех плохих на корню в попытке сделать мир лучше. Детский период становления, проходил, знаю. Дело не в этом. Понимаешь, многие тысячи лет назад я пообещал, что падет страшное проклятие на убившего кого-нибудь из племени, говорящего на Тахепо.

- А, ну если так... Это конечно меняет дело... Слушай, а аспирина нет?

- Нет. Ты дослушай. Понимаешь, со временем это племя само все извелось. Болезни там разные, да и в долгожителях у них никто не числился: гигиена не на уровне, питание скверное, среда окружающая агрессивная. То да се. И за тысячи лет заклятье порядком ослабело, как слабело с естественной смертью каждого говорившего на этом чертовом Тохепо. Но ты, Сема, настырный. Ты докопался до последнего и все-таки убил его.

- Полный корабль африканцев с автоматами возомнивших себя королями мира, а ты мне говоришь про какого-то почившего Салема. У меня там заложники, в конце концов. Надо выручать. Извини, Меч, но ты порядком отвлекаешь от дел.

- Да брось, каждый день кто-то умирает. Но если вскоре ты хочешь оказаться в их числе, продолжай нести чушь про свой жалкий кораблик и попранную гордость великой и могучей страны. Тебе не кажется, что великая и могучая могла и сама флот прислать?

Сема немного посуровел, отмечая накатывающую головную боль и за пределами тела. Значит в самом теле уже такая волна боли, что впору вскрывать черепную коробку в бесплодной попытке добраться до ее источника.

- И что за проклятие? - Осторожно спросил блондин. - Это хуже красных мокасин и кепок с надписью F.B.I.?

- Думаешь, я помню все, что накладывал? Тысячи лет скитаний. - Меч ненадолго замолчал, погружаясь в мысли, буркнул. - Симптомы появятся, может, и вспомню чего. При вскрытии точно вспомню. Ты секиру свою забери - пригодится.

- Секиру Живы? Она уничтожена огнем возрождения Скорпиона. Феникс оставил от нее только капли металла.

- Ты действительно думаешь, что артефакт так легко уничтожить? Держи. - И Меченый материализовал из воздуха структуру уничтоженного физически объекта.

- Куда я ее сейчас дену? Потом отдать не мог?

- В Пустоты положи. Вообще это твои проблемы. Я и по части проклятия-то мог не говорить. Мучился бы сам. Но ты близок моему брату. Так что предупредить будет не лишним. А по части моды - есть только два правила: сандалии носятся на босу ногу, туфли носят с носками. Вся прочая индустрия придури меня не заботит.

- Спасибо, благородный, ты открыл мне глаза. Когда я знаю, что проклят, мне гораздо проще жить. Снял бы лучше проклятие. Тебе делов-то, а мне приятно будет. А я обещаю следовать твоим заветам в моде.

- Не бубни. Я не помню свойств проклятия. И это... Меч этот тоже возьми. Пригодится. Меч Родослава. Он когда-то тоже мне дал подержать, а чтобы обратно забрать - просить надо. А он просить не любит, а мне напоминать случая не было. Такая у нас семья.

- У тебя попробуй чего попроси. Неделю не отмоешься. А что у тебя делает меч Родослава? Дал бы он тебе подержать просто так, как же.

- Слушай, Сема, мы не всегда воевали. Дядя все-таки. Родню не выбирают. И от нее иногда бывает польза. Были времена, когда дрались плечом к плечу. Дядя с отцом не только при моем рождении плечом к плечу стояли.

Образы секиры и меча легли в нематериальные руки. Меченый растаял в воздухе. Сема, горестно вздохнув, буркнул:

- Где же ты, уважаемый, раньше был, когда я оружие любил? С возрастом от него все больше воротит. Зачем теперь само в руки идет?

Приложил странно легкую сталь к груди. Туда, где она должна была быть в тонком мире. На фоне пробуждения ощутил обжигающую боль.

Блондин, щурясь, открыл глаза. В них било солнце. Восемь лиц в масках смотрели пристально, обступив полукругом. Разве что у головы не стояли. Вроде как не принято при живом.

- Шеф, что с тобой? - Бросил один.

- Вроде не ранен. - Добавил второй.

- Точно не ранен, - подтвердил третий.

Леопард прислушался к ощущениям в голове. Черный туман пропал. Остались лишь неприятные отголоски. А вот грудь жгло. Словно оружие не на полки Пустот сложил, растворив в себе, а облил себя расплавленным, если не железом, то воском точно. Но боль быстро стихала. Мозг, не найдя на теле ожогов, успокаивался. Вечный рационализатор постепенно приходил в себя.

- Да в порядке я. Что с кораблем? - Спросил Леопард, поднимаясь с кряхением.

- Возвращен владельцам. - Ответил один из группы.

- Пираты?

- Убиты.

- Все?

- Шеф, пятый год пленных не берем... И это... Тут репортер с оператором. С ними что делать?

Сема поскреб подбородок и рывком поднялся. На палубе помимо группы и иностранцев, стояли десятки заложников. Один со злостью пинал тело террориста, ругался. Видимо террорист убил очень близкого ему человека или нервишки сдали.

Леопард, потирая виски сквозь маску, подошел к очкарику-журналисту. Между желанием выбросить того за борт за корм рыбам или сломать хотя бы руку, бросил на английском:

- Трупы снял?

- Да, сэр. Конечно, сэр. Крови, как можно больше крови. Это самые высокие рейтинги. Вас покажут по всему миру. Кричащий скандал. Непременно в прайм-тайм после мультиков и перед кассовым блокбастером.

"Кто сказал, что человек эволюционирует? Со времен Рима ни шагу", - подумал Сема, вслух обронив:

- Прямой эфир?

- У нас свой канал, сэр.

- Меня снимай.

Журналист кивнул оператору. Камера выхватила в объектив лицо в маске. Леопард подошел к одному из убитых пиратов, схватил за длинные волосы, приподнимая так, чтобы мертвый взгляд незакрытых глаз смотрел прямо в камеру. Оператор услужливо приблизил.

- Так будет с каждым, кто вздумает играть в пиратов, террористов и бандитов с гражданами Российской Федерации и всех союзных ей стран, - снова бросил Сема на английском. - Антисистема заставляет за собой право на устранение таких персон без всяких переговоров. В интересах будущего общего союзного государства и в интересах здравой логики.

Сема кивнул оператору, давая понять, что репортаж окончен. Под словом "союзное" понимал намечающееся объединение России, Белоруссии, Южной Осетии, Абхазии, Приднестровья, Украины и Казахстана в одно государство с новой столицей - городом, который только намечен к строительству где-то между Москвой, Минском и Киевом.

Оператор с журналистом отошли. Медийщик что-то горячо забормотал в камеру о терроризме и роли России по борьбе с ним в мире. Сема прекрасно понимал, что отсебятины, интерпретаций новостей и вариантов деталей под разными углами точек зрений потом добавит столько, что и Монголия бы с легкостью поверила бы в нападение Лихтенштейна на Китай.

Тупая боль в голове снова накатила, мешая думать. В конце концов, все-таки можно было переиграть ситуацию так, что террористы убили и оператора и журналиста. Или что журналист спровоцировал убийство заложника. Или что их вообще не было, когда освобождали, а снимал один их террористов. Заложники бы потом подтвердили. Первыми заснятые кадры делают чьи-то мнения, свидетели происшествий находятся потом. Все делается так, как нужно, а не так, как было. Кому какая разница, как было? Вот нужно - это совсем другое дело. Но эта грязная игра больше по нраву западному стилю мышления. Пусть лучше мозговики Василия думают, в какое русло вывернуть ситуацию. Мини-камера при каждом человеке в отряде морских пехотинцев (подотряда скорпионовцев) давала прекрасный подробный отчет на стол аналитического отдела тот час же, едва захватили корабль. Арендованные вертолеты уже летят забирать десант.

"Гм, засняли и мою потерю сознания. Беда, спишут еще в комиссионку", - прикинул Сема, приближаясь к заложникам.

- Ну, вы как, мужики? Все целы? Молодцом держитесь.

Заложники одобрительно загудели, благодарные, радостные освобождению, но как-то сразу поникли, вспоминая товарища. Не в нашей крови забывать под лекарствами и беседами у психолога тех, кто был в трудную минуту плечом к плечу.

Еще немного побеседовав с экипажем, успокоив и пообещав, что вскоре к ним приплывут, Сема заслышал отдаленные раскаты лопастей. Вертолеты показались на горизонте.

- Пора нам, мужики, бывайте.

- Да погодь, капитан. - Выступил вперед один. - Треба убежища. Политического.

Сема повернулся:

- Что, от выборов устал?

- Да какие выборы? Выбора то нет. - Мужик подставил руку к горлу, чисто по народному показывая, где у него все эти выборы, перевыборы и прочие голосования.

Сема пересилил очередной приступ головной боли, кивнул.

- Будет. Все будет. И тишина, и покой, и мир во всем мире... но разве что после ядерной войны, если ничего не будем делать.

Первый вертолет навис над кораблем, скинув веревку. Группа по одному забралась на борт, и второй вертолет занял место первого. Сема, подхватив веревку, неожиданно поймал себя на мысли, что раздумывает, за что бы он сам принял десяток аквалангов, будучи рыбой.

Из водной глади показалась стая дельфином, с интересом наблюдающая за вертолетом и... ним?!

"Так, пора в отпуск".