Гром разрывал небо. Молнии пугали все живое. Стихия лютовала над городом, заставляя носиться толпы жителей в страхе перед неизведанным. Воспитанные на постоянных примерах ежемесячных Концов Света, люди бросались в панику, насилие и мародерство. Синдром толпы уносил жизней больше, чем разрушения. Разум отступал перед общим мнением. Страхи вырывались наружу и сметали все подобно торнадо.

Лера упала на колени, хватая Леопарда за штаны. Секира с чмоканьем отвалилась от пронзенной груди и звякнула о мрамор. Просто острый кусок железа, напитый кровью, удовлетворенный боем. Железо, созданное неизвестным кузнецом с одной лишь целью - убивать, забирать жизнь.

Прекрасное лицо словно очнувшейся от долгого сна Валерии с немногочисленными веснушками исказилось непониманием. По губам потекли алые капли. В освобожденных глазах мелькнула человеческая искра. Та самая, которую так тщетно пытался разглядеть Скорпион перед прыжком в окно.

Мелькнула и погасла, незамеченная желтыми глазами Леопарда.

Мелькнула и погасла, утонув во мраке страха и боли. Обоюдном страхе. Семы и Леры. Страхе совершенного.

Леопард отступил. Сема больше не смотрел на ту, которая под ногами. Взгляд шел над Лерой, в окно. На опаленные "метеоритом" небоскребы, на черные клубни туч и ослепляющие вспышки молний. Стихия разрывала мир, гоняла по небу бесов. Словно бестии кружили над людьми, играя с их страхами. По щекам бежали крупные слезы. Они смешивались с кровоподтеками на скулах, щипали кожу, свисали с подбородка и тяжелыми каплями падали на застывшее лицо рыжей... уже не бестии, но просто девчушки, которая так не вовремя допустила ошибку.

Всего одну ошибку, за которую пришлось платить слишком дорогую цену.

Ее лик разгладился, вновь приобретя чуть вздорное, светлое выражение. Спокойное, каким может сделать его только смерть. И если бы не потухшая искра в застывших глазах, можно было подумать, что она просто задумалась, витая в отдаленных мечтах среди далеких, невесомых облаков. Мечтает, забыв о том, что мечты не сбываются. Только намерения. И ее намерение так не вовремя совпало с намерением Эмиссара. Зазвучало в унисон.

Тотем леопарда торжествующе забегал по телу, выискивая на предплечье Семы новое место для ночлега. Зрачки окровавленного блондина посветлели. Моргнув, на мир вновь смотрели голубые, как светлое небо, глаза.

Опустив взгляд вниз, Сема, не чувствуя пальцев, провел рукой по лицу Леры. Веки освобожденной покорно опустились. С ними опустилась и некая завеса на него самого. Черная, злая и холодная, как зимняя ночь в лесу.

- Любовь и красота такие же враги человека, как холод и смерть, - не своим голосом обронил Сема и, подхватив Леру за плечи, поставил на ноги. Поставил у мраморной вмятины в полу. Той самой, что была последним шагом Скорпиона.

"Брат умер - его нет больше в этом мире. Пропали все известные нити связи", - подумал Сема, и руки отпустили ее тело.

Мгновение постояв, тело Валерии наклонилось назад и, чуть распустив руки, освобождено полетело вниз, в свободный полет высоты.

Птица, ощутившая свободу за миг до смерти.

Молния запечатлела в мозгу Семы на всю оставшуюся жизнь белое лицо, чуть вздернутый носик и капли крови, падающие медленнее тела. Они были легче и не успевали за ним, потому казалось, что падают вверх.

Лера после очередной вспышки молнии растворилась во тьме, и кто-то схватил Сему за волосы, откидывая от окна, чтобы не шагнул следом.

Рыжая пропала из виду, отделяя от Семы и прошлого мира, казалось, навсегда.

Полет девы продолжался недолго, как и вездесущая тьма. Толчок, рывок и Лера открыла глаза в царстве тепла и света. Чернявый ангел с пронзительно-темными очами молча смотрел на нее.

Вначале он показался ей Скорпионом, но у любимого волосы были длиннее и вьющимися, а глаза зелеными. И лицо запоминалось. Лик же темного ангела запомнить она не могла, сколько не смотрела. Стоило прикрыть глаза, и на разум находила пелена забвения. Опустишь веки и не можешь запомнить ни одной черты.

Совсем невозможно было определить настроение спасителя. То ли рад, то ли горд, то ли добр, то ли зол. Он был всем и ничем. Существовал и нет. В глазах невозможно было прочесть ничего.

Совсем ничего!

Ничего не выражало и лицо, которое, порой расплываясь в дымке или легком тумане, исчезало, появлялось вновь. Что за быстро сменяющий картинки мир? Кто ускорил время?

Боль терзала тело, выворачивая наизнанку. Нестерпимые муки в груди прекращались лишь на тот миг, когда холодная длань ангела касалась лба. Тогда боль в спешке отступала, и разум прояснялся. И краем глаза Валерия отмечала, что этот мир не похож на рай. Что свет вокруг - лишь свет солнца, что разливается по всей белой комнате сквозь большие стекла-двери и чуть затемненные стекла под потолком. А тепло - это тепло окружающего мира и пары белоснежных одеял.

Чернявый ангел ненадолго исчезал. Проходили минуты, возвращался. Но каждая минута казалась ее вечностью. Сражение с болью, битва один на один. Горький коктейль ужаса и безнадежности, печали и еще раз муки. Вездесущая боль выздоровления.

Ее стоны и крики вряд ли кто слышал. Пустая просторная комната, залитая светом, лишь отражала ее эхо, возвращала безнадежный, бессмысленный плач. Но молчаливый ангел возвращался, клал холодную руку на лоб, и мир вновь обретал краски, вновь наполнялся жизнью и смыслом.

Он ничего не говорил. Она ничего не спрашивала. После произошедшего все казалось бессмыслицей, наполненной пустотой. Лишь долгие дуэли взглядов со спасителем. Сквозь черные глаза на нее смотрели тысячи лет истории, тысячи жизней и целый океан боли, в котором ее боль растворялась жалкой каплей. Этот бессловесный диалог продолжался всю жизнь, вечность и только миг, прерываясь на краткие мгновения тьмы сна без сновидений и бесконечных часов боли, что укладывались в минуты его отсутствия. И никакого больше мира. Ничего нового долгое время. Только как последнее желание еще и еще раз увидеть его глаза. Час за часом, день за днем.

- Иштар, - обронил он однажды. - Я не согласен с твоей новой смертью. Ты будешь жить. Ты пробудишься вновь.

"Иштар? Я не Иштар. Я - Лера", - хотела сказать Валерия, но не могла даже пошевелить губами.

Его голос в то е время был музыкой для сердца, лекарством для души. И когда он двигал губами, она жила. Она обретала вторую жизнь. Но стоило голосу замолчать, как он забывался, стирался из памяти. Ни бас, ни баритон, ни фальцет. Что это был за звук? Какого диапазона? Отдать вновь обретенную жизнь, только чтобы вспомнить. Но что с памятью? Почему не остается и образа? Это же невозможно! Так не должно быть!

- С тобой я жива, мой ангел. - Ответила она однажды, собрав все свои силы и волю. И не узнала своего голоса. Тонкий писк, за который стало стыдно так, что щеки налились красным. Но что толку? Смущение перед ангелом скрыть невозможно. Он все видит, он вездесущ!

- Ан-гел, - по слогам обронил он в тот день, впервые отведя от нее взгляд. Спаситель словно задумался, перебирая что-то в неизмеримом океане воспоминаний. Спустя некоторое время ответил. - Это слово ново. И давно потеряло свой истинный смысл. - Рабы Велеса с некоторых пор. Не более.

- Архан-гел? - вновь теряя голос, спросила она, только бы продолжить разговор, только бы он не молчал и говорил. Неважно что. Просто говорил. И смотрел. Не отводил глаз. Этих глубоких черных провалов. Будь здесь, не уходи! Молю же тебя!

- Рабы более высокого плана, пойманные на обещании. Оставь попытки досмысления. Я сам тебе все расскажу. Я родился не гелом, я родился легом. И давно стал Арлегом. Это слово почти забыто, перевернуто с ног на голову со времен нового Велеса.

- Но... ты же ангел! - Неизвестно почему, но по щекам Леры вдруг потекли слезы. Обидные, горькие слезы. Не хотелось верить, что спаситель именно ангел!

- Гелы - падшие, низвергающие, тюремщики, смотрители. Контрактники душ. Ангелы смерти, карающие, единоличные хранители, собиратели и мучители. В твоем понимании это - демоны. Но я помню истинное значение слов, корень. У меня были хорошие учителя: опыт и боль. - Он говорил медленно, весомо. Слова свободно витали по комнате и бились обо что-то в голове, в которой упорно не укладывались многие вещи. Ангел и все тут! Другого быть не может!

- Тогда... Тогда научи и меня... Через боль! - Лера, забыв про слезы и эту самую боль, рванулась к нему, пытаясь обхватить, обнять. До смерти захотелось ощутить тепло. Хоть чье-то тепло. Его так не хватает внутри. Что-то должно заткнуть ту холодную дыру в груди, через которую все это тепло исчезло, вытекло, растаяло, испарилось!

Но стоило сделать рывок и в грудь как будто снова воткнули секиру. Что-то хрустнуло, рот наполнился солоноватым и по щеке, вместе со слезами, потекла кровь. Сердце сжалось в приступе боли. Лера ощутила, как теряет сознание.

- Жизнь и боль - мои учителя. Самые лучшие и настоящие, - повторил Меченый, впервые за тысячу лет нахмурившись. - Они и тебя научат.

Глаза арлега закрылись вслед за ее глазами и руки нависли над ее ранами. Предстояло отказаться от части себя, чтобы вспомнить, что значит лечить, восстанавливать, отдавать, оживлять. На ум пришло одно из древнейших своих имен - "Савитар". Живитель душ.

За двенадцать тысяч лет с момента воплощения предстояло взять в ученики третьего. Третьего после Иштар и Волха. И по странным условиям Игры, душа одного из своих учеников отчасти вернулась вновь.

Чего же хотела добиться в посмертии Иштар? Ей позволили, что самое странное. Значит, не все в порядке в высших мирах.

Он открыл стеклянную дверь на балкон, и в комнату ворвался свежий бриз. Ласковой рукой прошелся по щеке, и тело невольно вздрогнуло от ощущения нежности. Такое приятное ощущение после месяцев боли трансформации.

Человек в черном подошел к кровати и рывком отбросил одеяло, оставляя на белоснежной простыне обнаженной. Но стыда не было. Только не перед ним.

- Все, Иштар, время болезни истекло. Твои локоны черны, как ночь.

Он протянул появившееся в руке зеркало.

- Время набираться сил. Скоро придет время первых уроков.

Валерия слабыми руками взяла зеркало, и дыхание перехватило. На нее смотрела чернявая темноглазая дева с бледными, шелушащимися губами. Взгляд растерянный, встревоженный и уставший. Полное внутреннее опустошение.

Разве это она?

- Черные... как ночь... - повторила она.

- Это последнее, что у тебя останется от боли трансформации, обещаю.

Он легко подхватил ее с кровати и понес к балкону. Лера и сама не ощущала своего веса. Легкая, как пушинка. Голова кружится от слабости и смещения в пространстве. Сколько она пролежала так?

Солнце слепило. Приятная сухая жара после постоянно вентилируемого, очищенного и насыщенного отрицательными ионами воздуха закрытой комнаты.

Осторожно поддерживая, Меченый опустил ноги Леры и придал ей горизонтальное положение. Кровь отлила от головы и дева едва не упала. Повисла на плече спасителя, как легкая шаль. Ноги напротив, покраснели, вскоре их даже защипало от прилива крови.

Лера стиснула зубы и заставила себя держать равновесие. Стараясь не упасть, облокотилась на поручень. Взгляд перевалил за балконную перегородку.

Третий этаж. Огромный дом. Внизу целый сад, зеленая терраса, фруктовые деревья, высокие заборы. Но за ними видно море, пляж. Народу немного. То ли океан холодный и не сезон еще, то ли пляж закрытого типа. Частная территория.

Взгляд радуется зелени, в воздухе витает запах цветов, фруктов. Бледную кожу щиплет солнце. Спаситель рядом. Ее руки крепко поддерживают, не дают упасть. Ощущение заботы и нежности продолжало разливаться по телу. Пропал даже стыд нагого тела. Для Него он давно пропал. А когда Он рядом, то кого стесняться вокруг? Он господин, он повелитель... Он центр Вселенной.

- Теперь ты будешь учить меня? - Робко спросила она, кляня себя за трусость и моля любого из богов, чтобы ответ Его был лишь тем, о котором трепещет сердце.

- Нет, мне рано учить тебя. Через пару дней в дом приедет Гарда. Она будет твоим первым наставником.

- Гарда? Это имя?

- Имя? Нет. Всех имен этого существа я бы не упомнил. Эта сущность слишком долго бродит по мирам.

Лера ощутила, как от его слов что-то холодное перевернулось в груди. Стиснув зубы, схватила новую эмоцию под контроль.

Спаситель не будет с ней нянчиться всегда. Это верно! Пора брать себя в руки. И никогда, теперь точно никогда больше не выказывать страха или неуверенности.

В прошлый раз это плохо кончилось.

"Сущность, так сущность. Лишь бы Он был рядом".