– Я что – виноват, если у вас семьдесят семь пятниц на неделе?! – доктор Сапа клокотал, как чайник, находящийся на грани полного выкипания. – Мало того, что я работаю, как вол, в вашей поганой конторе, так меня в самую страду от дела отрывают ради каких-то заморочек! Я вам что – справочное бюро? Вон – гадалок, божьих одуванчиков, понабрали, их и стройте.

– По-моему, вы не совсем верно оцениваете ситуацию, – попыталась Дина урезонить его, но попытка потерпела немедленный провал.

– Не хочу ничего оценивать! Я не в ломбарде служу. У меня своя работа, и если у вас есть претензии по существу, давайте – гоните меня в шею! Думаете, если вы меня пригрели, я должен быть по гроб жизни благодарен? Только не надо мне доказывать, что вы держите меня при себе по доброте душевной. Я вам нужен, а то давно бы выставили или того хуже… Только не думайте, что мне пойти некуда – в Карфагене кафедру предлагали, в Альби приглашают лекции читать, мои книги на шестнадцать языков переведены.

Свою востребованность за пределами Соборного Отечества доктор нисколько не преувеличивал, но он не мог не понимать, что слишком много знает, и его даже на загородный пикник не выпустят без трёх охранников и пяти шпиков. В своё время у него были большие проблемы по части политической и мировоззренческой благонадёжности, а в приходе, к которому он был приписан, не раз поднимался вопрос о лишении его гражданства. Когда положение стало критическим, доктора взяла под крыло Тайная Канцелярия – кто-то сообразил, что такими специалистами разбрасываться нельзя. С благонадёжностью у него, кстати, лучше не стало, но теперь его крамольные речи мог слышать только ограниченный круг сотни раз проверенных сотрудников, и таким образом его социальная опасность была сведена к минимуму.

– Доктор, вы нам, несомненно, нужны, а в свете последних событий – просто необходимы. – Дина решила польстить его самолюбию. – И только этим вызвана та поспешность, с которой вам пришлось оторваться от дел.

– В конце концов, могли бы и сами приехать. Вы же знаете, как скверно я переношу перелёты. И прислали за мной какой-то кукурузник! – На сей раз в его голосе уже не было прежней ярости.

– Вы уже, наверное, уже в курсе, что пропал майор Сохатый.

– В курсе! Да я об этом раньше вас узнал. Весь ваш режим секретности тонет в сарафанном радио.

– Главное – чтобы информация не выходила за пределы подразделения.

– Главное – чтобы каждый делал своё дело и не мешал работать другим! – снова вспылил доктор Сапа. – Мне, честно говоря, плевать на вашу Тайную Канцелярию, на ваш Посольский Приказ и на ваш Спецкорпус. Я вообще считаю, что само существование этих контор оскорбительно и для страны, и для народа. Все эти клерикальные заморочки – только тормоз для развития, камень, привязанный к ногам общества, болото, в котором тонет всё светлое и прогрессивное.

На подобные высказывания доктора соответствующие органы уже годами смотрели сквозь пальцы, в основном потому, что дальше разговоров дело не шло, и сам он прекрасно знал, в чьём присутствии можно позволять себе подобные вольности, а в чьём лучше воздержаться. В принципе, можно было дать ему выговориться и потом спокойно приступить к делу, но сейчас времени на это не было – пропал ценный сотрудник, и счёт, возможно, шёл даже не на часы.

– Доктор, из всех известных мне ясновидцев вы единственный, в ком я не подозреваю шарлатана, – спокойно и уверенно заявила Дина, воспользовавшись паузой, – и единственный, кого можно считать профессионалом.

– Не надо! Не поможет. Я, конечно, сделаю всё, что от меня зависит, но для этого совершенно не обязательно было срывать меня с места. – Ущемлённое когда-то самолюбие давало о себе знать, и лесть, пусть даже не слишком скрываемая, медленно, но верно приводила его в рабочее состояние. – Вы решили меня припахать не потому, что я единственный профессионал, а потому что я – единственный из них, кто в курсе дела. Я понимаю: расширять круг лиц, посвящённых в ваши делишки, накладно, и начальство за это по головке не погладит.

– Начальство наше никогда никого не гладит, – попыталась пошутить Дина, но бодрости в собственном голосе не услышала. Положение и в самом деле было на грани критического: сроки затягивались, кандидаты никак не сбивались в стаю, возможности их росли, но происходило это слишком медленно. Главное, не было никакой уверенности в том, что к сроку кто-то из них проникнется осознанием собственной мощи и научится её контролировать. А тут ещё майор пропал, и если он угодил в руки недоброжелателей или врагов Соборного Отечества (а ничего другого и быть не могло), то не стоило надеяться даже на его мужество и стойкость – психохимические и психотронные воздействия давным-давно вытеснили пытки из дознавательской работы, поскольку давали стопроцентный результат. Даже смерть не обеспечивала полной гарантии того, что вся информация, хранимая в голове, умрёт вместе с мозгом.

– Так… Признаться, майор мне довольно симпатичен, – вдруг заявил доктор Сапа. – Среди ваших ревностных служак и хитрожопых интриганов он, пожалуй, единственный, в ком осталось хоть что-то человеческое. Это-то, кстати, и внушает мне сейчас наибольшие опасения.

– Что-что?

– Опасения! – повторил доктор и начал барабанить подушечками пальцев по столешнице, демонстрируя крайнюю форму задумчивости. – Тех, в ком уже нет человека, в ком осталась лишь функция, с пути не сбить – ни соблазнить, ни запугать… А нормальный человек, какой бы сильной волей он ни обладал, уязвим.

– Что вы хотите эти сказать?

– Что хотел, то и сказал… Дайте руку.

– Зачем?

– Вы, Ваше, с позволения сказать, Превосходительство, знаете майора гораздо лучше, чем я, поэтому вам будет куда проще отследить, куда его занесло. К тому же если я буду пересказывать свои ощущения и описывать явившиеся мне образы, эффект испорченного телефона неизбежен. Ваш человек – вы за ним и шпионьте.

Дина с некоторой опаской протянула руку через стол, но доктор Сапа жестом предложил ей переставить свой стул и сесть рядом.

– А это не отразится на моём… самочувствии? – поинтересовалась Дина, передвигая мебель. – У меня сегодня ещё масса дел, и ни одно из них не терпит отлагательств.

– Не знаю, – честно признался доктор. – Всё зависит от того, куда вас занесёт.

– А это надолго?

– Сколько продержитесь.

Выбирать не приходилось. Кто-то довольно умело замёл все следы пропавшего майора, и те ниточки, за которые удалось ухватиться в самом начале поисков, оборвались почти сразу же. Вертолёт, упавший на дорогу оказался угнанным с одной из частных стоянок, пилот погиб, и по останкам до сих пор не удалось установить его личность. Немногие пассажиры электрички, не больше минуты стоявшей на станции Сосновый Бор, видели человека, похожего по приметам на майора, обнимавшегося с каким-то грибником, и все утверждали, что оба были, скорее всего, в стельку пьяны. Прочёсывание местности и поверка автотранспорта на близлежащих дорогах результатов не дали. Подозреваемый и жертва как в воду канули, сквозь землю провалились, растаяли, словно снег. Самая мощная в мире машина слежки и дознания дала неожиданный сбой, и от этого возникало непривычное чувство неуверенности в собственных силах и возможностях.

Впереди сквозь туманную пелену проступила загорелая гладкая женская спина. Незнакомка оглянулась, и на затенённом лице, венчавшем неестественно выгнутую шею, сверкнули белки не по-доброму прищуренных глаз. Алый ротик томно улыбался, а над верхней губой нависла крохотная капелька пота. Откуда-то доносился едва слышный русалочий смех, шелест влажной травы на ветру и размеренный плеск весла.

– Ты думаешь, я буду тебя ждать или уговаривать? – холодно спросили губы и вновь растянулись в презрительной усмешке. Хозяйка этих губ, этих глаз и этой спины была явно уверена в своих силах и не могла допустить даже тени сомнения в том, что никто не способен противиться её очарованию. Она отвернулась и неторопливо двинулась прочь, растворяясь в радужной дымке, сливаясь с запахом трав, погружаясь в искрящиеся облака.

Сон? Но ещё несколько мгновений назад не было и тени дремоты. Видение возникло сразу же после того, как кончики пальцев прикоснулись к холодной ладони доктора Сапы, не оставив сознанию ни малейшей возможности уцепиться за реальность. Служебный кабинет на пятом этаже Главного штаба Спецкорпуса, выходящий окнами во внутренний двор, теперь был где-то далеко, и, чтобы вернуться в привычную обстановку, нужно было прорваться сквозь паутину, сплетённую из пространства, времени и ещё чего-то такого, чему нет названия.

Странная девица исчезла, и вслед за ней, разрывая туманную пелену, помчался тяжёлый, горький, безумный нечеловеческий стон.

Реальность вернулась так же стремительно, как когда-то растворилась.

– А вам, между прочим, самое место в моём виварии. – Доктор стряхивал на пол с ладони на пол что-то невидимое, но, судя по выражению его лица, довольно мерзкое. Ей даже показалась, что с его пальцев скатилась бесформенная чёрная клякса и мгновенно впиталась в паркет. – Вот вы мне подсовываете всякую шушеру на предмет выявления сверхъестественных способностей, а я бы всё высшее руководство Тайной Канцелярии с удовольствием протестировал. Знаете ли, в вашей конторе естественным путём карьеры не сделаешь – тут надо нечто большее! – Он резко наклонился к её уху и дальше говорил издевательски-заговорщическим шёпотом: – Я полагаю, вам следует забыть о своём майоре. Скорее всего, он попал туда, откуда не возвращаются.

– Погиб?

– Хуже! Вы затеяли опасную игру, и наивно полагать, что ей не заинтересуются там, – он ткнул пальцем вниз, – и там, – он поднял глаза к потолку. – Как вы думаете, почему Господь после подавления мятежа Падших позволил остаться только шестерым Тёмным Иерархам? Почему Пеклом заправляют только Шестеро Равных?

– Это всего лишь Писание…

– Сомневаетесь? Извините, но подобного лицемерия лично от вас я не ожидал. А ведь в вашей служебной характеристике наверняка написано: примерная прихожанка…

– Я не совсем понимаю…

– Бросьте! Всё вы прекрасно понимаете.

– Но почему…

– Потому! Если у вас свои мозги не работают, объясняю: Сила Семи дала бы хозяевам Пекла возможности, практически равные силам Всевышнего, а это практически полное всемогущество. Но такого, что могло бы создать бы угрозу нового мятежа, там, – он ткнул пальцем в потолок, – никогда больше не допустят. Сначала хунны, а потом и ваша Тайная Канцелярия затеяли то, на что даже бесы уже семь тысяч лет не решаются.

– Но, если верить Писанию, их были тьмы…

– Ну и что?! Всё равно во главе стояли семеро, а число подручных в конечном итоге не имело принципиального значения. Вы, я вижу, думаете, что я сказки рассказываю, а на самом деле всё серьёзно. Всё более чем серьёзно! Та девица, которую мы наблюдали – как вы думаете, кто?

– Подсматривали?

– А как вы думали? Кстати, хочу вам сделать комплимент – вы мгновенно подключились и сразу же попали туда, куда надо. Я лишь подтолкнул самую малость. Так вот, о девице: у меня есть все основания полагать, что это была сама Скилла, и, уж поверьте, среди смертных едва ли найдётся хоть один, кто смог бы противостоять её чарам. Так что, ваш подопечный сейчас либо ползает, как слюнявый таракан по её богатым телесам, либо жарится у неё на сковородке, млея от сладостной боли.

– А почему вы не дали посмотреть, что произошло дальше?

– Да потому что нас могло затянуть туда вместе с вашим майором, а мне, знаете ли, и здесь пока неплохо. Это даже не смерть, это хуже смерти. Нет, здесь конечно тоже гадко, но не настолько… Если приспичило, продолжайте то, что начали – останавливаться уже поздно, но с той публикой, от которой серой воняет, лучше не связываться – это вам любой семинарист-недоросль скажет, и будет совершенно прав.

– Что ж вы творите… – Голос, полный укоризны, пробился сквозь толщу ватной тишины, на этот раз не обременённой какими-либо видениями. – Так и угробить человека недолго.

– Так он отбивался, – оправдывался кто-то, склонившись над телом, которое со стороны всё ещё казалось бесчувственным. – Коленом по рёбрам. Может, даже сломал мне чего-нибудь. До сих пор болит.

Матвей Сохатый поочерёдно вспомнил своё имя, звание и должность. Вскоре после этого он ощутил, что помимо голосов до его доносится ещё один звук – едва слышный рокот мотора и шуршание шин по асфальту. Его куда-то везли, и уже это внушало некоторую надежду на то, что ситуация вскоре прояснится хотя бы отчасти. Теперь одна только мысль о том, что он мог последовать в какую-то шепчущую клоаку за той проклятой бабёнкой, внушала запоздалый страх и здоровое отвращение. Затылок ломило, в голове гудело, со дна организма хаотично поднимались приступы тошноты – все симптомы тяжёлого похмелья, которых ему не приходилось испытывать со дня дружеской попойки по поводу окончания кадетского корпуса. Ещё большее отвращение внушало собственное равнодушие к тому, что происходило вокруг. Бесплодность попыток хотя бы отчасти вникнуть в суть событий, в центре которых он вдруг оказался, абсурдность того, что происходило вокруг последние несколько часов, – всё это, достигнув критической массы, породило глубокую апатию. Конечно, если бы не головная боль и тошнота, со всем этим можно было бы на некоторое время смириться.

– Ну что, кадет, оклемался?

Теперь он узнал этот голос. Сколько лет, сколько зим… Капитан Арсен Дюжий когда-то, двадцать лет назад, командовал учебной ротой. До этого он служил в Спецкорпусе, но тяжёлая контузия, полученная по слухам где-то в Южной Ливии, заставила его заняться муштрой недорослей, будущих офицеров воинства Соборного Отечества.

Матвей с трудом поднял себе веки и уставился на бывшего наставника, сидевшего слева от него на тесном заднем сидении престарелой «Лады». Теперь он выглядел, как обыкновенный пенсионер в кепке, из тех, что целыми днями забивают козла в тенистых двориках.

– Где я? – Такой вопрос звучал совершенно идиотски, но придумывать что-то более уместное не было ни сил, ни желания.

– Едем… – уклончиво ответил отставной капитан. – Вот, уже и приехали.

Машина остановилась около двухэтажного особняка под черепичной крышей, одиноко стоящего посреди дикорастущих лесов. Узкая асфальтированная дорога упиралась в чугунное кружево ворот, слева от которых располагалась просторная автостоянка. Строение явно говорила о том, что его хозяин не стеснён в средствах.

Верзила в десантном комбинезоне, сидевший справа от Матвея, выбрался наружу, обошёл автомобиль и услужливо открыл дверцу. Выходит, отставник, который славился неуживчивым характером и звёзд с неба не хватал, стал какой-то важной шишкой.

Только теперь обнаружилось, что браслеты от наручников по-прежнему сжимают запястья, и обрывки перекушенной цепочки позвякивают при каждом движении. Итак, что это? Продолжение прежнего спектакля или что-то новенькое? Впрочем, чему-либо удивляться не было ни сил, ни желания. Хотелось выбраться из машины, доползти до ближайшего газона с аккуратно постриженной травой и попытаться заснуть, чтобы потом проснуться где-нибудь в знакомом месте, и чтобы прервалась эта цепь несуразных событий.

– И что теперь? – заставил он себя задать вполне естественный вопрос.

– Пройдём в дом, там избавим тебя от этих украшений, – Арсен кивнул на браслеты, – Примешь ванну, выпьешь чашечку кофе, а потом за скромным ужином побеседуем о делах наших скорбных.

– Неплохо бы… – Майор, преодолевая ломоту во всём теле, начал медленно выбираться из «Лады». Ванна была бы особенно кстати – его не покидало ощущение, что его недавно окунули в клоаку.

Едва он нащупал ступнями асфальт и, ухватившись обеими руками за дверцу, принял относительно вертикальное положение, донёсся быстро нарастающий рокот мотора и металлический лязг – из-за поворота дороги возник синий хлебный фургон.

– Вот и компаньонов твоих привезли, – изобразив загадочную улыбку, сообщил Арсен.

Фургон с рёвом развернулся, подъехав к воротам задом. Водитель деловито выбрался из кабины, неторопливо проследовал к задней двери, отпер висячий замок и откинул засов. Дверь тут же распахнулась, оттуда посыпались бойцы в камуфляже и масках, вооружённые короткоствольными автоматами. Последний вытолкнул наружу сначала Саввушку, а за ним и его девицу в задранной до пояса юбке. На их глазах красовались чёрные повязки, а руки были связаны за спиной их же шнурками, так что в сторону ворот они двигались, волоча ноги, чтобы не потерять обувку.

– Кто они? – поинтересовался майор, не надеясь, впрочем, получить прямой и честный ответ. – Да и вы – кто такие?

– Время у нас пока есть, так что не торопись, – уклончиво ответил Арсен.

– У кого есть, а у кого и не очень…

Тем временем бойцы приняли носилки, на которых покоилось то ли бессознательное, то ли мёртвое тело в обгоревшей красной мантии. Лицо старика, в недавнем прошлом изображавшего председателя Трибунала, было покрыто свежими ожогами, а тыльная сторона ладони, свисавшая с носилок, вообще обуглилась. Матвею сразу же вспомнилось пламя пожарища, которое вспыхнуло за спиной обнажённой красотки, пытавшейся увлечь его за собой. Видимо, «Глава Трибунала» прикрыл лицо руками, когда полыхнуло. Если мирные язычки пламени, венчавшие свечи, действительно превратились в пожарище, значит и то, что произошло дальше, вполне могло быть на самом деле.

Арсен похлопал его по плечу и двинулся в сторону парадного подъезда, жестом пригласив майора следовать за собой. За пленника его здесь явно не держали или делали вид, что не держат…

Итак, если удастся выбраться, с чего начать отчёт о происшедшем? Например: «Оказавшись в силу непредвиденного стечения обстоятельств на платформе «С. Бор», был приведён в бессознательное состояние неким грибником пенсионного возраста, после чего очнулся перед лицом Трибунала Священного Дознания, где был обвинён в ереси, святотатстве, колдовстве, хулении Господа и Церкви, растлении сердец, служении Нечистому, одержимости Нечистым, лжи на исповеди, гонениях на праведников и подвижников, идолопоклонничестве, отрицании святости Причастия, осквернении святынь, после чего некая голая баба весьма привлекательной наружности пыталась…»

– Господь на небе, а я на земле, – сообщил привратник средних лет, открывая дверь и приветствуя входящих поклоном.

Ритуальное приветствие Ордена Святого Причастия… Внутри Ордена эти слова когда-то считались одним из знаков, позволяющих отличить своих от чужих, но теперь, когда организация превратилась из тайной в полуподпольную, они употреблялись преимущественно в значении «здравия желаю». Теперь, по крайней мере, было ясно, что за компания сегодня принимает гостя из Спецкорпуса. Значит, особой опасности действительно нет, и скоро можно будет связаться с непосредственным начальством. Тайная Канцелярия за последние четыреста лет нередко пользовалась услугами Ордена, хотя тот оставался, пожалуй, единственной организацией в стране, о которой спецслужбы имели весьма скудные сведения. Любая информация о членах Ордена, связях, явках и настроениях среди его адептов считалась в высшей степени ценной.

Итак: Орден имеет при себе незаконное вооружённое формирование, скорее всего, обладающее официальным статусом охранного подразделения, и Арсен Дюжий, капитан в отставке, является одним из его активистов. Убить майора Спецкорпуса они, конечно, не решатся, и, судя по всему, это вообще не входит в их планы, а значит, рано или поздно информация будет доставлена, куда следует.

– А вот это вряд ли. – Арсен обратился к майору, как будто прочёл его мысли. – Убивать мы тебя действительно не будем – глупо и незачем, а вот о том, что с тобой случилось, тебе лучше помалкивать. Кстати, в интересах дела. Не нашего дела, а вашего. И ещё ты должен быть нам хоть немного благодарен – всё-таки жизнь тебе спасли, а может быть, и больше, чем жизнь.

– Я на службе… – Матвей не стал продолжать фразу – могло показаться, будто он оправдывается.

– Все мы на службе. – Арсен взял его за запястья и без особых видимых усилий сдавил пальцами болтающиеся там браслеты. Они затрещали и через пару секунд начали крошиться в его руках, выпадая на дубовый паркет тяжёлыми рыхлыми хлопьями. – Только ты, кадет, не путай службу и служение. Может быть, когда узнаешь больше, тебя и не потянет трепаться о том, что с тобой стряслось. Поверь, твоему начальству это не так интересно, как тебе кажется.

– Уже трое суток прошло, а результатов никаких… – Дина, казалось, сказала это себе самой, а не генерал-аншефу, который сидел за своим рабочим столом и выглядел не лучшим образом. Лицо его осунулось и побледнело за последние дни, взгляд казался потухшим, и руки безвольно покоились на подлокотниках кресла.

– Вы голубушка, перепоручите это кому-нибудь, а сами займитесь, наконец, вплотную решением главной задачи. – Генерал положил широкую ладонь на серую папку с личным делом Сохатого Матвея, майора Спецкорпуса, тридцати четырёх лет, идентификационная карточка № 714/108669, и отодвинул её к противоположной кромке стола. – И вообще, пусть Внутренняя Стража этим занимается, их дело, в конце концов, искать пропавших.

– А я-то полагала, что это наш долг! – Дина готова была вспылить, но сознание собственнной вины заставило её сдержаться. – Мы даже в джунглях Сиара своих не бросали. Даже мёртвых вытаскивали.

– А не приходило вам в голову, что наши враги на то и рассчитывают, чтобы мы отвлекли свои силы?

– Нет, не приходило, – отрезала Дина. – Враги знают, что сил у нас достаточно. Хоть бы какая-то зацепка…

– Вертолёт…

– Куплен за сутки до происшествия неким гражданином с липовой карточкой через посредника, который точно не при чём.

– Пилот…

– Тело обгорело так, что пока личность установить не удалось. Может быть, и никогда не удастся.

– Тот офицер, который нашего майора пешком на станцию спровадил?

– Безупречный послужной список. И в той ситуации он действительно не мог предложить ничего лучше. Я же вам обо всём докладывала.

– Я, голубушка, старик, и память у меня дырявая. Так что – не грех и повторить. – Генерал посмотрел на неё с укоризной. – А вы не подумали, дорогуша, что такое изощрённое похищение могла устроить только очень серьёзная организация.

– Не подумала, – отрезала Дина. – На территории Гардарики нет никаких подпольщиков и быть не может. – Она непонимающе уставилась на командующего. Тот явно пытался натолкнуть её на некую мысль, которая ему самому казалась очевидной. – Разве что Орден…

– Ну, нет. Тут вы, голубушка промахнулись. Они не станут так рисковать. Никогда.

Это и в самом деле было очевидно: Орден Святого Причастия практически повсеместно находился вне закона, хотя это было скорее данью давней традиции, и Соборная Гардарика оставалась единственным местом, где он мог существовать хотя бы полулегально. Конечно же, у адептов Ордена должно хватить здравого смысла, чтобы не рубить сук, на котором они же сами и сидят. А если…

– А если подключить к поискам Орден?! – Дина ухватилась за эту мысль, как утопающий за соломинку. – Они же не хотят, чтобы на них пало подозрение.

– Пошло это, голубушка… Пошло, рыбонька. – Последний эпитет, которым он её наградил, явно указывал на то, что генерал весьма недоволен. – На досуге ознакомился с вашим отчётом о беседе с доктором Сапой…

– Да, конечно… Он считает, что майора сама Скилла заманила в Пекло, и теперь искать его – дело тухлое. Но я в это не верю.

– Напрасно, напрасно… У вас и должность такая, что просто обязывает к таким вещам относиться со всей серьёзностью, тем более если таково мнение одного из ведущих ваших сотрудников, ценных сотрудников. Вот – полюбопытствуйте. – Он, кряхтя, потянулся к ящику стола, достал оттуда тонкую серую папку и швырнул её прямо на малахитовый письменный прибор.

Дина осторожно взяла её, раскрыла, и взгляд её тут же выхватил несколько абзацев, обведённых зелёным маркером.

«…перевод в сумме 666 000 000 сестерций поступил из «Оптимус-банка» (контора в г. Аргосе, провинция Ахайя Ромейского Союза, контрольный пакет акций принадлежит Атине Мегара) на анонимный депозитный счёт в банке «Торговый Кредит». По сей день указанная сумма остаётся невостребованной…»

Эта информация не вносила никакой ясности в дело о похищении майора Сохатого, но сумма впечатляла – на эти деньги можно было купить атомный авианосец или пару особняков в центре Новаграда.

«…агент 91/67 («Топинамбур»), имеющий давнюю связь с Кассандрой Дромос, секретарём-референтом исполнительного директора компании «Морские перевозки Мегара», сообщает, что его пассия надеется на крупную прибавку к жалованью, «если хозяйка фирмы сорвёт банк в Гардарике», а Тед Хермер (владелец трети средств массовой информации Конфедерации Эвери), по её словам, «поставил по крупному, но команда у него дерьмовая». Наиболее вероятный вывод: между Атной Мегара и Тедом Хермером было заключено некое пари на крупную сумму (предположительно – не менее нескольких миллиардов сестерций), есть все основания полагать, что Атина его выиграет, и предмет пари каким-то образом связан с Гардарикой…»

Ну что с того? Пусть себе толстосумы с жиру бесятся, если деньги девать некуда. Впрочем, этим придуркам ничего не стоит на спор попытаться организовать массовые беспорядки в столице или запустить стаю крокодилов в Итиль.

«…и, согласно данным предварительного дознания, отпечатки пальцев, служащие паролем для перевода указанной суммы на персональный счёт, принадлежат Елене Ловец 29 лет, гражданке СГ (ИК № 454/198997), проживающей в г. Кемь, получающей социальное пособие по инвалидности (диагноз: вялотекущая шизофрения на фоне маниакально-депрессивного психоза). Со 2 ноября сего года упомянутая гражданка числится в базе данных Внутренней стражи как пропавшая без вести. Одновременно с ней исчез Савва Топотун (21 год, ИК № 454/198881, билетёр кинотеатра «Родина», г. Кемь), страдающий аналогичным с Еленой Ловец заболеванием и проходивший стационарное лечение одновременно с ней в одном и том же лечебном учреждении…»

Да, пожалуй, в этом что-то есть… Психически здоровый человек едва ли мог додуматься до финта с вертолётом. Нужно быть сумасшедшим, чтобы не усомниться в том, что одним из косвенных последствий катастрофы станет появление майора Спецкорпуса на безлюдной платформе.

– Теперь до вас, голубка моя, дошло, наконец, в чём тут дело?

– Не совсем… – Дина перевернула страницу, но на следующем листе выделенного текста не было. – Зачем, например, ахайской миллиардерше понадобился наш майор? И ещё – всё это не вяжется с версией нашего уважаемого доктора.

– Не вяжется, значит… – Генерал нашёл в себе силы усмехнуться. – А вот на это посмотрите. – Указал пальцем на лежащую на столе пачку открыток, точнее, картонный складень, на форзаце которого красовался собор Св. Ионы в Роме, перечёркнутый надписью на ромейском языке: «Ромейский Союз в лицах: высшие чиновники, генералитет, политики, бизнесмены, общественные деятели».

Первым в пачке оказался консул Гней Катулл, дородный мужчина с волевым подбородком, увязшим в жировых складках. За ним последовало изображение Корнелия Септа, префекта преторианской гвардии, командующего ВВС Союза…

– Да вы побыстрей перебирайте, – посоветовал генерал, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. – Когда увидите кого надо – сразу поймёте.

Она оказалась в середине пачки – Дина сразу узнала это миленькое недоброе личико, которое видела лишь однажды, когда доктор Сапа затащил её внутрь видения, стоявшего перед глазами пропавшего майора. «Атина Мегара, сенатор от провинции Ахайя, владелица трёх судоходных компаний, двух строительных фирм, Архосских верфей и Микенского авиастроительного предприятия, крупный акционер «Оптимус-банка». Личное состояние оценивается примерно в 42 миллиарда сестерций. Участвует в тридцати шести благотворительных проектах, ежегодно делает значительные взносы в Фонд поддержки ахайской национальной культуры…»

Скилла! Доктор Сапа, конечно, не водит знакомств с ромейскими миллиардершами, зато почему-то знает в лицо Скиллу, одну из Шестерых Равных, хозяев Пекла, падших ангелов…

– С ума сойти…

– Только не сейчас. Давайте уж как-нибудь попозже. Офицеры Спецкорпуса обязаны пребывать в здравом уме и твёрдой памяти, независимо от обстоятельств. И для вас я не собираюсь делать исключений.

– И что же теперь делать?

– А вот это, голубушка, вам и решать. Не забыли ещё, кто отвечает за успех операции?

– Кто бы ни отвечал, уже всё, что можно было успеть, сделано. Сейчас осталось только надеяться и ждать.

– И отслеживать ситуацию.

– Конечно…

– Знаете, чего я опасаюсь?

– Нет.

– А того, что в случае нежелательного поворота событий, у вас не хватит духу отдать надлежащий приказ.

– Уже.

– Что уже?

– Приказ в пакете у командира батареи. Там шесть «Залпов», семьдесят два ствола.

– А если он неправильно оценит ситуацию? Запаникует раньше времени…

– Нет.

– Хорошо, что вы хоть в чём-то уверены.

Если не вникать в суть этого явления, можно подумать, что люди просто играют, и движет ими обыкновенный азарт и простое человеческое корыстолюбие, поскольку ставки в этой игре неимоверно велики.

Есть все основания полагать, что эти игры начались в глубокой древности. Ещё Дион из Архосса, живший за пять веков до основания Ромы, упоминал в своих трактатах так называемые Игры Падших. Бессмертные сами не участвовали в событиях – они лишь ставили задачи, назначали награды победителям и делали ставки, как на петушиных боях, причём задачи всегда были весьма масштабными, а величина вознаграждения ограничивалась лишь фантазией игроков. Примером такой игры была легендарная осада Илиона ахаями, унёсшая тысячи жизней и приведшая к гибели одной из величайших цивилизаций древности. Согласно легенде, богиня Гейра явилась во плоти Леониду, младшему сыну Нерея, царя города Пилос, и пообещала ему за уничтожение Илиона бессмертие и вечную молодость. Естественно, на первый взгляд, младший сын мелкопоместного царька не имел реальных ресурсов для того, чтобы даже сделать попытку исполнить волю богини, поскольку Илион являлся крупнейшим и богатейшим городом-государством того времени. Нет смысла приводить здесь все козни и интриги, которые пришлось устроить Леониду, чтобы противопоставить Илион всему ахайскому миру, но предание гласит, что цель эта была достигнута, и после тридцатилетней осады город был разрушен до основания, всё его население истреблено, а храмы разграблены. В данном случае богине Гейре, возможно, было всё равно, устоит Илион или нет – её занимала лишь интрига, лишь само головокружительное развитие событий. Впрочем, возможно, у неё был и корыстный интерес, что, кстати, подтверждается находками, сделанными полвека назад при раскопках Ассирского города Рага. Там была обнаружена глиняная клинописная табличка, содержащая следующий текст: «И оставил Куруш свой горний трон, и убыл в забвение, ибо пал крепкостенный Или. Ахаи исполнили волю богов, а мир попирают стопы тех, чья воля исполняется». Действительно, в течение последующего столетия Ассирское царство пало под ударами кочевников-гиксов, храмы их богов разрушены, а культы преданы забвению.

В Нерукотворном Писании (Книга Бедствий, стихи 2; 31; 35; 86; 91 и 100) говорится об Эпохе Средоточения Тьмы, начавшейся Восстанием Падших и закончившейся Небесной Битвой, когда Земля была для Мятежных Духов всего лишь площадкой для гольфа, а люди – лишь мячиками в их жестокой игре.

В «Двенадцатом апокрифе» Огиеса Пустынника утверждается, что после низвержения в Пекло Шестеро Равных не оставили прежних пристрастий и, появляясь среди живых под личиной сильных мира сего, продолжают прежние игры. Не имея возможности в полной мере пользоваться за пределами Пекла так называемыми Силами Хаоса, они творят зло руками людей, пользуясь их слабостями и пагубными пристрастиями, жаждой богатства и власти.

Существуют многочисленные свидетельства о том, что отдельные исторические личности боролись со скукой, воображая себя либо богами различных языческих пантеонов, либо кем-то из Мятежных Духов, что, как утверждают Отцы Церкви (в частности, Св. Иво, Св. Савва-Мореход, Св. Оладий, Св. Мартын и др.), – одно и то же. Например, во времена Второй Галльской войны Луций Горгон, прокуратор провинции Дакия, выдал по таланту золота шестерым домашним рабам, уроженцам шести разных провинций Империи, пообещав, что свободу получит родина того из них, кто убьёт цезаря и возведёт на трон его, Горгона. В итоге возникло восстание рабов пол предводительством Симмака, сармата из Пантики, в результате которого Империя едва не распалась, а галлы на последующие два столетия отстояли свою независимость. Впоследствии, на смертном одре, Луций Горгон сообщил своей любимой наложнице, что только этого и добивался: пока ромейские легионы не вошли в Галлию, есть надежда, что Громовержец не уступит Единому власти над людьми. Сам же он обещал вернуться в ином обличии и стать царём царей, при этом, впрочем, сетуя, что теперь ему придётся выплачивать крупный проигрыш некой Скилле и даже некая презренная Тойфа будет над ним посмеиваться. Показания об этом наложница дала под пыткой через тридцать пять лет в Трибунале Священного Дознания, став его первой жертвой на территории Дакии. Трибунал пришёл к выводу, что Луций Горгон был «очередным земным воплощением Иштарана, одного из Шестерых Равных, и всё свою долгую и распутную жизнь он посвятил гонениям на верующих в Единого, поддерживая все языческие культы, распространенные на подвластных ему землях». Следует также отметить, что именно в период смуты, вызванной восстанием Симмака, в Ромейской империи утвердился культ Единого, из чего можно сделать вывод, что Горгон (он же Иштаран) проиграл не только игру, – неверно оценив последствия, он сам создал предпосылки для ускорения процессов, которых, судя по всему, панически боялся.

В литературных источниках, а также исторических документах, датированных периодом от основания Ромы и до сего дня, согласно справке, подготовленной по моему запросу в Центральном архиве Тайной Канцелярии, обнаружены сведения примерно о шести тысячах эпизодах, которые можно трактовать как игры подобного рода. Вероятно, в большинстве случаев, это действительно развлечения пресыщенных жизнью богачей и аристократов, но в отдельных случаях доказательства причастности потусторонних сил к подобного рода глобальным интригам выглядят весьма убедительно. Нижеизложенная информация основывается на отчёте тайного легата Серого Легиона*, и поэтому её достоверность трудно подвергнуть сомнению.

В середине позапрошлого века главный церемонемейстер Двора королевства Маскат Тарик Ладдин, в ленном владении которого находилась провинция Кирдым со всеми нефтяными месторождениями, серебряными рудниками и ювелирными мануфактурами, предложил сумму, равную своим годовым доходам, тому, кто добудет для него чёрный бриллиант «Нигридис», исчезнувший при невыясненных до сих пор обстоятельствах за полвека до упомянутых событий из Королевского музея в Камелотое. Согласно преданию, этот камень принадлежал Нудису, одному из Мятежных Духов, низвергнутых в небытие, и в нём заключена крупица Изначального Хаоса. За пятнадцать с лишним тысячелетий этот камень бессчётное число раз менял хозяев, а число жертв борьбы за обладание им сравнимо с числом погибших во всех войнах, произошедших за всю историю человечества.

По приблизительным оценкам сумма вознаграждения в абсолютных цифрах соответствовала 250 000 золотых дирхем (примерно 1,5 миллиарда гривен по современному курсу), и, естественно, нашлось немало всякого рода авантюристов, попытавшихся выполнить заказ. Следует отметить, что реальная рыночная стоимость этого бриллианта составляла не более десятой части предложенной суммы.

В течение трёх с половиной лет поиски не давали результатов, а на центральной площади Эль-Бабилона (административный центр провинции Кирдым) за это время было казнено девятнадцать человек, пытавшихся (сознательно или по неведенью) всучить Тарику Ладдину подделки. Кстати, из-за всплывавших то и дело подделок происходили весьма примечательные события: в Новой Александрии (Конфедерация Эвери) разразилась война криминальных группировок, унёсшая более двухсот жизней; вспыхнул пограничный конфликт между Хеттским Каганатом и Президентской Республикой Бихар, продолжавшийся в общей сложности более шести лет; в Империи Хунну был отравлен юный император Джебе-IV – редчайший случай, когда Солнце Поднебесной закатилось, не дожив до глубокой старости; на островах Сури и Нама началась война за независимость – местные националисты решились на восстание, надеясь, что на средства от продажи «Нигридиса» они смогут закупить достаточно оружия, чтобы противостоять ромейскому экспедиционному корпусу.

Как и следовало ожидать, камень, за который была обещана столь щедрая награда, всплыл сам: некто, естественно, не пожелавший себя назвать, выставил его на торги на одном из «чёрных» аукционов в Шри-Лагаше. Владелец драгоценности явно не стремился лично отправиться в Маскат за вознаграждением, поскольку заказчику, в принципе, ничего не стоило объявить и эту драгоценность фальшивкой, а самого его отправить на плаху.

История с камнем стала достоянием гласности, и букмекерские конторы в Эвери, Альби и Ромейском Союзе начали принимать ставки на исход дела. Некий дотошный коллекционер древних рукописей обнародовал через прессу выдержку из имеющегося у его списка апокрифической «Книги Откровений»: «Чёрный Камень брошен в мир, чтобы смертные сами навлекали на себя бедствия, и Владыки Пекла не потерпят, чтобы он слишком долго пребывал в безвестности. Двадцать нечестивцев подставят шею под топор, а когда умрёт двадцать первый, алмаз обратится в графит, и дремлющий в нём хаос вырвется на волю, неся бедствия и катастрофы».

Судя по всему, неизвестный и поныне обладатель камня счёл за благо избавиться от своего сокровища и продал его за ничтожную цену. Дальнейшие события напоминали кровавую эстафету, и к финишной черте, которой стала даже не граница королевства Маскат, а ворота резиденции Тарика Ладдина а Эль-Бабилоне, пришёл едва ли не сотый обладатель камня. Всем остальным пришлось расстаться и с «Нигридисом», и с жизнью. Последним оказался некий Рашид Махмуд Охлуши, главарь банды разбойников, промышлявших в пустыне Аксу-Кум, в распоряжении которого было не менее шести тысяч головорезов, четыре артиллерийских батареи и более сорока пулемётов, но всё равно – более половины личного состава этого бандформирования погибло в боях с другими шайками и правительственными войсками, прежде чем камень был доставлен в Эль-Бабилон.

Привожу стенограмму разговора Тарика Ладдина с некой гостьей, которая проникла в его покои неизвестным образом, поскольку визит не был зафиксирован ни службой протокола, ни охраной резиденции. Ахмед Гуния, пресс-секретарь церемонемейстера, он же – легат Серого Легиона (кодовое имя «Тюрбан»), подслушал разговор через слуховое окно, совершенно случайно оказавшись в нужное время в нужном месте. Его внимание привлекло то, что беседа велась на древнеромейском языке, и то, что гостья обращалась к высокому сановнику на «ты», что в королевстве Маскат считалось преступлением, за которое согласно закону отрезали язык.

Далее – текст стенограммы:

Тарик Ладдин: …не надо делать глупостей. Каждый развлекается, как может, и если всё достанется мне, остальным лучше с этим смириться.

Гостья: А если всё получит кто-то другой, ты сам-то смиришься?

Т.Л.: А ты меня с остальными не равняй.

Г.: Мы и так – Равные, и от этого никуда не деться.

Т.Л.: Да ты совсем закисла. Решила испытать на себе, что такое смирение?

Г.: А ты решил последовать за отморозками типа Нудиса? Попробуй. Только сначала вспомни, где мы, а где он.

Т.Л.: А ты, значит, советуешь не высовываться?

Г.: Я предлагаю продолжать жить в своё удовольствие. Ты подумай своей тупой башкой: то, что ты получишь, не стоит того, что мы рискуем потерять. Ну, раздавишь ты скорлупку, ну, выйдет хаос на волю, ну, начнётся голод, мор, стихийные бедствия, войны, резня… И что? Не пройдёт и сотни лет, как всё кончится и будет забыто. И ради такой мелочи ты хочешь угробить фишку, которая может служить тысячелетия, может быть – вечность!

Т.Л.: Вечность уже прошла.

Г.: Шёл бы ты со своей меланхолией! Лучше отдай камушек в подарок какой-нибудь захудалой стране, и соседи сразу найдут повод для войны с ней – чем не забава? И за рамки договора с Врагом не выйдем. А то запрёт Он нас в Пекле, каждого в своём, – и все дела.

Т.Л.: Не посмеет.

Г.: Да плевать ему на нас.

Т.Л.: На нас – да! А как быть с клиентами, которых вдруг постигло искреннее и глубокое раскаянье? Им-то тогда тоже дорога к Свету будет закрыта. Нет, такого Он себе не позволит. Никогда!

Г.: Бредишь ты.

Т.Л.: Все мы бредим…

Г.: Ну, всё! С меня хватит! Ты уже всех достал своей простотой. Если твои поганые лапы дотянутся до «Нигридиса», я сама протащу тебя за хвост по всем кругам Пекла, а если будешь вырываться – остальные помогут.

Т.Л.: А вот это как-то даже не по-нашему… Не верю. С чего бы это Самаэль или Тойфа стали делать что-то в угоду твоим бредням? Разве что, усмотрели какой-то личный интерес… А вот это уже любопытно…

Г.: Урод!

На этом разговор закончился, раздался нарастающий гул, стены резиденции начали вибрировать, как при землетрясении, донёсся острый запах серы, и Ахмед Гуния получил ожог левого уха, которое было прислонено к слуховому отверстию. Прежде чем потерять сознание, он лишь успел спрятать свои записи за пазуху.

Впоследствии обнаружилось, что в гостиной, где происходила беседа, в полу образовалась трещина, откуда доносился жар и смрадный запах. По обнародованной впоследствии официальной версии властей королевства Маскат, на глубине 400 аршин возник пожар в нефтяных пластах. Впрочем, наши специалисты утверждают, что подобное объяснение абсолютно нелепо, поскольку нефть без доступа воздуха гореть не может в принципе.

Сам Тарик Ладдин и его знакомая бесследно исчезли, а всё помещение было покрыто копотью. Поныне руины резиденции считаются в народе проклятым местом и с тех пор стоят нетронутые, поскольку властям ни угрозами, ни посулами не удалось привлечь рабочих на их разборку. Вскоре опустел и весь город Эль-Бабилон.

Из донесения «Тюрбана» командование Серого Легиона сделало следующие выводы: Тарик Ладдин был ни кем иным как земным воплощением Иштарана, одного из Шестерых Равных, а его гостья, скорее всего, была Скиллой, царицей похоти и разврата.

Исходя из имеющихся у нас фактов по делу об исчезновении майора Сохатого, можно сделать вывод, что оно (это исчезновение) являлось эпизодом некой игры, затеянной потусторонними силами, а упомянутые в донесении агента 91/67 Атина Мегара и Тед Хермер вполне могут оказаться нынешними земными воплощениями кого-то из Шестерых Равных. Утверждать, что это так, с полной уверенностью, разумеется, нельзя, но, если предположить, что Скилла заманила-таки нашего сотрудника в свои апартаменты, становится очевидным: если майор Сохатый и остался в живых, то он не мог остаться самим собой. В случае обнаружения майора где бы то ни было, следует его немедленно изолировать, прекратить его контакты с внешним миром хотя бы до окончания известной нам операции и подвергнуть тщательному обследованию его психику и физическое состояние. При этом содержать задержанного рекомендую в тюремной часовне одного из спецучреждений Тайной Канцелярии или передать его, от греха подальше, Внутренней Страже.