Чан Бойши, сяйго, ближайший советник юного императора, бывший постельничий матери-императрицы, сидел на точной копии трона Солнца Поднебесной, сделанной, правда, не из белого золота, а их мягкой древесины бальзы, произрастающей в Южной Лемуриде. Во-первых, деревянное перекрытие верхнего яруса высотной пагоды на северной окраине Запретного города не выдержало бы многотонного веса трона из благородного металла. Во-вторых, в случае опасности, если здесь вздумает появиться какой-либо назойливый недоброжелатель, древесину можно было легко спалить в сигнальной жаровне, которая традиции всегда находится в полной готовности, хотя уже несколько веков не использовалась по назначению. И никто потом не докажет, что какой-то там сяйго, теша своё самолюбие, покусился на подобие одного из символов императорской власти. Да, непросто быть вторым лицом в государстве, где Солнце Поднебесной сияет почти одинаково высоко и для ближайшего сановника, и для последнего бродяги.

За то, что он сейчас делает, согласно древнему кодексу легендарного Маодуна, первого императора хуннов, полагается такая же кара, как за государственную измену. Да это и есть измена – сидеть на троне, подобном императорскому. Но сюда никто не войдёт. Никогда. Кроме немых от рождения уборщиков, что протирают здесь пыль и натирают полы благоухающей мастикой. А значит, опасности нет, и можно без тревоги в душе созерцать величественный город в спокойных лучах заката.

Слегка припорошённая снегом столица империи была отсюда видна как на ладони. И многочисленные низкорослые дома Старого города, окружавшие резиденцию императора прямо за широким рвом, заполненным прозрачной неподвижной водой, и небоскрёбы делового квартала, видневшиеся на горизонте в розовой дымке, окрасились в цвет уходящего солнца. Скоро небесное светило окончательно скроется за горизонт, и там, внизу, зажгутся многочисленные огни. Город, населённый преданными и трудолюбивыми людьми, уподобится звёздному небу и на пару-тройку часов затмит яркость истинных небес. А потом большая часть огней погаснет и горожане уснут для того, чтобы подняться задолго до рассвета и приступить к самому важному – повседневному созидательному труду, на котором держится мощь и процветание величайшей империи мира.

Только здесь Чан Бойши не чувствовал того напряжения, которое преследовало его повсеместно. Враги или тайные недоброжелатели чудились повсюду, даже среди тех, кто был только ему обязан своим положением. Впрочем, нелепо было бы вообще добиваться от ближайшего окружения любви и бескорыстной преданности. Одиночество – участь всех, кто поднялся слишком высоко, кто несёт на своих плечах тяжкое бремя власти и ответственности. Только страх может держать в узде свору придворных лизоблюдов, а значит, хотя бы раз в месяц необходимо отправлять на казнь кого-нибудь из крупных сановников.

Дай-ван Чао Ши Субеде был одним из них. Но кто мог знать, что эта казнь приведёт к столь тревожным последствиям, доставит столько волнений и даже вызовет затаённое неудовольствие юного императора. Кто мог предположить, что Чан Сяо в его-то десять лет может думать и чувствовать нечто отличное от того, что ему внушают учителя и сиделки? Вот уже неделю император ни разу не призвал ближайшего советника в свои покои. И ещё этот беглый Дракон! А вдруг ученикам дай-вана вздумается мстить своего чанга?! А вдруг им что-то удастся прежде, чем хуанвэйбины настигнут беглецов и расправятся с ними? Лучше бы эти беглецы исчезли навсегда, и тогда можно найти массу виновных в том, что опасные враги государства скрылись, избежав заслуженной кары. Но это было бы слишком хорошо. Так хорошо, что и надеяться не стоит. Нет! Это тоже было бы не лучшее решение. Кто знает, когда они вдруг решат проявиться – через неделю или через двадцать лет? И всё это время жить в страхе? Сегодня же стоит вызвать с докладом нового командующего корпусом хуанвэйбинов. Если ничего обнадёживающего не сообщит – снять и поставить на его место ещё кого-нибудь. Из молодых! Чтоб землю рыл…

Чан Бойши уже потянулся к трубке коммуникатора, чтобы дать необходимые распоряжения, но сигнал вызова опередил его. Кто это может быть? Если из канцелярии Государя, то звонит жёлтый аппарат с золотыми кнопками, а этот писк раздаётся из синего – того, что для связи в пределах резиденции. В этот час обычного вечернего уединения его могли побеспокоить только в одном случае: какая-то важная шишка, возомнившая о себе слишком много, очень хочет немедленно, невзирая ни на что, видеть хозяина, а у охраны не хватает смелости положить гостя мордой в пол и заставить уважать заведённые здесь порядки. Однако с тех пор, как Чан Бойши принял пост сяйго – по сути, второго лица в государстве – подобным образом не смел вести себя никто. Нет, такие наглецы находились, когда он был ещё фуфучаном императрицы, но за последние два года все они лишились своих должностей, а некоторые и жизнь потеряли.

– Что стряслось?! – спросил он, прижав к уху синюю трубку.

– Всемилостивейшее просим извинить, что посмели…

– Короче!

– Прибыл почтенный Мо Джучи, чанг Школы Верного Пути. Желает вас видеть и говорит, что промедление смерти подобно.

– Чьей смерти?

– Говорит, что вашей.

Так! А вот это, возможно – большая удача. Пока беглый Дракон, что вскормил покойный Чао Ши, на свободе, Мо Джучи и сам не может чувствовать себя в полной безопасности. А значит, можно выслушать его предложения. Но сначала всё-таки стоит поставить его на место, чтобы не воображал о себе слишком много.

– Пусть пройдёт в зал приёмов, – распорядился сяйго, положил трубку и, выждав несколько секунд, поднял своё грузное тело и двинулся к лифту.

Этого визита он ждал и боялся. С одной стороны, только Мо Джучи и никто другой мог решить проблему с беглым Драконом. Там, где обычные средства оказались бессильны, оставалось одно: прибегнуть к мощи другого Дракона. С другой стороны, не давали покоя последние слова, сказанные Чао Ши перед смертью. Действительно, как человеку, который вдруг стал обладателем ни с чем не сравнимой силы, справиться со своими страстями, если душа его отравлена жаждой величия. А уж величия-то почтенный чанг Школы Верного Пути точно алчет. А кто не хочет возвыситься над другими?! Этого хотят даже те, кто проповедует смирение и скромность, прикрывает философскими речами собственную слабость, собственную неспособность добиваться успеха.

Клеть лифта двигалась вниз медленно. Страх и нетерпение, соперничая друг с другом, нарастали куда стремительней, и когда створки распахнулись, открывая путь в зал приёмов, первый советник императора едва сдержался, чтобы со всех ног броситься навстречу нежданному гостю. Но нет! Не пристало сяйго выказывать нетерпение. Неспешный шаг, отрешённый взгляд – как будто мысли витают где-то далеко от темы разговора, долгие паузы перед ответами на реплики собеседника и ленивое высокомерие – всё, чего может быть достоин тот, кто явился на аудиенцию ко второму лицу империи да ещё и без приглашения.

Мо Джучи, опираясь на посох, неподвижно стоял посреди зала, длинный, худой, в чёрном дорожном плаще с головной накидкой, скрывающей в тени верхнюю часть лица. Он терпеливо ждал, пока хозяин резиденции не усядется на кресло, обитое алым бархатом, стоящее на возвышении, таком, чтобы даже самый высокорослый посетитель должен был смотреть снизу вверх, если хотел встретиться взглядами с первым советником Солнца Поднебесной.

Но едва Чан Бойши уселся в кресло, посетитель вопреки всем требованиям этикета зашагал вверх по лестнице из отполированных самшитовых дощечек.

– Стой на месте! – в смятении крикнул сановник, который хоть и предвидел, что гость может выкинуть какую-нибудь штучку, но такой наглости явно не ожидал.

Из-за резных колонн показались четверо лучников и двое охранников, вооруженных ручными пулемётами, и направили оружие в сторону наглеца, но сяйго подал им знак, и они бесшумно скрылись. Наивно было бы надеяться, что охрана сможет остановить одного из самых умелых воинов империи. К тому же ни пуля, ни стрела не убивают мгновенно.

– Смиренный слуга приветствует тебя, почтеннейший сяйго, – произнёс Чао Ши, остановившись в двух ступеньках от площадки, где стояло кресло, – так, чтобы их глаза оказались вровень, и никто не мог смотреть на собеседника свысока.

– И тебе привет, почтенный чанг, – отозвался Чан Бойши, накрепко вцепившись пальцами в подлокотники кресла, чтобы не выдать предательской дрожи в руках. – С чем пожаловал?

– Думаю, ты догадываешься.

– Скажи, и я буду знать. В догадках мало проку.

– Я хочу помочь.

– Ты думаешь, мне нужна помощь?

– Я знаю, что нужна.

Действительно, отпираться было глупо, и то, что Мо Джучи явился сам, было хорошим знаком – значит, он и сам понимает, что выкормыши покойного дай-вана опасны и для него самого. И с каждым днём… Да что там днём! С каждым часом эта угроза становится всё более неотвратимой.

– А разве не тебе нужна помощь? – ехидно поинтересовался сяйго. – Разве у тебя есть священный металл донгли?

– Нет. Но я знаю, у кого он есть.

– И у кого же?

– Почтенный сяйго, неужели ты думаешь, что мне больше не к кому обратиться?

– Почему же ты пришёл ко мне?

– Потому что тебе не надо платить.

– Разве я когда-либо давал основания подозревать себя в излишней щедрости.

– Я подозреваю тебя лишь в здравомыслии.

– Да?!

– Ты думаешь, семеро беглецов не знают, по чьей воле был умерщвлён их учитель? А теперь угадай, кто первым сдохнет в муках, когда Дракон, вскормленный Чао Ши, войдёт в полную силу и явится сюда творить то, что считает справедливостью.

– Но откуда мне знать, что ты задумал на самом деле!

– А тебе и незачем этого знать, почтенный сяйго. Тебе достаточно представить судьбу, что ждёт тебя, если никто не позаботится о твоей защите.

Мо Джучи был прав. Выхода не было. Казнь Чао Ши была ошибкой. Но кто мог знать, что его Дракон уже готов стать на крыло?..

– Хорошо, если я прикажу выдать тебе священный металл, ты уверен, что справишься? – Сяйго поднялся, чтобы смотреть на собеседника свысока. – А вдруг Дракон Чао Ши окажется сильнее твоего?

– Не смеши меня, почтенный Чан Бойши. У меня опытные храбрые воины, прошедшие вместе не одну битву, действующие как единое целое. И я сам поведу их в бой. А Чао Ши набрал неучей и дилетантов, которые путаются даже в собственных мыслях и желаниях. Он забрал худшего из моих цзяо, от которого я отказался, и сделал его головой Дракона. А прочие – просто жалкие неудачники.

– Ты знаешь, где их искать?

– Когда я получу металл богов, мой Дракон обретёт дар всевиденья. – Мо Джучи усмехнулся. – Только и этого не требуется, чтобы понять, где они могут быть. Есть лишь два варианта: либо у заброшенных копей пустыни Го-Макан, либо возле монастыря Тао-Линь. Им тоже нужен металл богов, и нет у них покровителя, способного дать им его. И денег у них нет, чтобы купить его. Но коварный Чао Ши наверняка как-то утаил его малую толику и успел передать его своим выкормышам. Иначе хуанвэйбины давно настигли бы беглецов. Но этого им мало. Им надо ещё. Так что, не мешкай.

– Не спеши… А откуда мне знать, что ты не обратишь мощь своего Дракона против меня?!

– Всё-таки лживые речи Чао Ши отравили твою душу, посеяв ней зёрна сомнений.

– Оставь этот тон для своих цзяо! Да и откуда тебе знать, что у меня есть то, что тебе нужно?

– Не надо лгать, почтенный Чан Бойши. Даже маленькая ложь порождает большое недоверие.

– Я только спросил. Ну, хорошо, я распоряжусь. Завтра…

– Сейчас!

– К чему такая спешка?

– Ты сам знаешь. Я знаю, все они хранятся здесь – Воля, Ясность, Верность, Бесстрашие, Ярость, Мудрость, Стойкость. Все семь амулетов великого Маодуна, что помогли ему основать нашу империю. Я уже был в Имперском Историческом музее, и главный хранитель мне после недолгих пререкательств сообщил, кто забрал эти чудные вещички два года назад.

– Не слишком ли многого ты хочешь?

– Нам нужна победа, быстрая и уверенная. Не забывай, почтенный Чан Бойши, у нас есть ещё и внешние враги, которые сильны и беспощадны. Не забывай, что мятежники провинции Шао-Лю вот-вот могут перейти в наступление. Не забывай о коварных монахах Тао-Линя, которые в любой момент могут открыто принять сторону врага, стоит нам лишь на мгновение проявить слабость.

Несколько дней майор Сохатый провёл в трактире «Таёжная трапеза» в посёлке Варенец, что располагался в самом центре Восточной Тайги. На самом деле он сразу хотел воспользоваться Путеводным Диском, чтобы оказаться там, где оставил Айну, но почему-то перенёсся дальше на несколько тысяч вёрст. Вероятно, подсознание подсказало ему то, чего он хотел в первую очередь – оказаться там, где тепло и уютно, где подадут хороший ужин за скромную плату, где можно уединиться и спокойно поразмыслить о том, что произошло и что делать дальше. Посмотрев в трактире на настенный календарь, он даже не удивился тому, что из жизни выпало несколько дней. Он ещё не раз мучительно пытался вспомнить, что произошло между встречей со стариком-грибником и тем мгновением, когда он пришёл в сознание посреди заснеженных сопок, но в памяти мелькали лишь какие-то размытые тени и невнятные звуки. В конце концов, он решил, что «отпуск», который он позволил себе, слишком затянулся, и вновь взялся за Путеводный Диск, соображая, куда лучше направиться – в штаб Спецкорпуса или туда, где уже не первую неделю в одиночестве находилась Айна. Теперь ему казалось, что Диск решил всё за него.

Когда майор, обойдя дом, осторожно выглянул из-за угла, Айна сидела на крыльце.

– Сохатый-аяс! – Девочка поднялась и шагнула ему навстречу.

– Ты что вытворяешь?! – сурово спросил Матвей, положив ей руки на плечи.

– Я… Я не слышала, как ты приехал, Сохатый-аяс.

– Я не приехал. Я прилетел. – Он достал из кармана Путеводный Диск.

– Ой! – она коснулась артефакта и тут же отдёрнула пальцы, как будто её ударило электрическим током. – Это очень сильное тати. Очень старое и сильное. Откуда?

– Разве это важно?

– Не знаю. Нет, наверное… Они скоро придут.

– Кто?

– Те, кого я здесь жду.

– Откуда знаешь?

– Разве это важно? – передразнила его Айна. – Пойдём в дом. Ты, наверное, замёрз, Сохатый-аяс. Печь уже протопилась, но прихвати в сенях несколько поленьев.

Пламя в печи ещё полыхало, поэтому майор свалил дрова у бревенчатой стены.

– Долго их ещё ждать? – поинтересовался Матвей.

– Нет, недолго, – ответила Айна, поставив чайник на печную плиту, – но их всего пятеро. Ты говорил, что будет шесть.

– Откуда ты знаешь, сколько их будет?

– Хой-Маллай сказал.

– Да?! Приходил?

Айна посмотрела на майора с некоторой обидой, уловив иронию в его голосе. Она достала с полки холщовый мешочек, насыпала из него сухарей в алюминиевую миску, стоявшую на столе, покрытом зелёной льняной скатертью, села рядом на табурет и вдруг заговорили, неотрывно глядя в глаза собеседнику:

– Путь из мира духов в мир живых куда короче, чем кажется. Когда миры соприкасаются, непросто понять, где ты – здесь или уже там. – Она вдруг тряхнула головой, как будто очнулась от внезапного забытья.

Снаружи донёсся какой-то шум…

– Они? – спросил Матвей, посмотрев на Айну, и та едва заметно кивнула.

– Пойду встречу, – тихо сказала Айна, набрасывая на плечи ватник.

– Я сам, – попытался возразить майор, но она уже захлопнула за собой входную дверь.

Значит, мир духов… Значит, границы нет, если её не замечать… Хой-Маллай сказал… Он посмотрел на висящую в углу запылённую икону – образ Саввы-морехода – и вскользь подумал о том, как этот Святой мог бы ужиться с маленьким богом Хой-Маллаем.

Стоп! Незачем тиранить разум бесполезными мыслями. Если так сложилось, что он оказался здесь и именно сейчас, значит, в этом есть некое предначертание, некий смысл, осознать который ещё не пришло время. А может, стоит переместиться прямо сейчас в штаб-квартиру Спецкорпуса? Раз уж диск может забросить куда угодно… Может, явиться пред светлы очи полковника Кедрач, доложить всё как есть, а потом, как положено, ждать дальнейших распоряжений?

И вдруг оказалось, что над табуретом, где только что сидела Айна, заклубилось серое облако, а когда оно рассеялось, оказалось, что на нём расположилась та жуткая девица, что несколько дней назад едва не завлекла его в Пекло. Из одежды на ней были только полковничьи погоны, неизвестно каким образом держащиеся на обнажённых плечах.

– Почему сидим в присутствии старшего по званию? – томно спросила она и тут же расхохоталась, кокетливо глядя на него исподлобья. – Ты что, окаменел?

Он ощутил немыслимое сочетание ужаса и восторга, чувство, которое показалось ему знакомым, как впрочем, и сама гостья. Где-то они встречались. Вспомнить бы… Она была прекрасна. Она была настолько хороша, что хотелось следовать за ней куда угодно, преодолевая любые преграды – сквозь пламя, грязь, мрак, ужас. И одновременно нарастало желание раздавить эту тварь уже за то, что от неё исходило странное влечение, которому было почти невозможно противиться.

– Ты, конечно, пока не знаешь, кто я такая, – прошептала она нежно и трепетно, – но это неважно. Важно то, что никто, кроме меня, не сможет и не захочет помочь тебе завершить начатое, довести дело до конца, достичь цели и получить то, чего ты хочешь на самом деле. И главное, для этого и делать ничего не придётся. Только скажи «да» или просто кивни. И больше никаких должностных инструкций, никакой субординации и необходимости выполнять дурацкие приказы. Только свободная воля свободного человека.

Лишь теперь Матвей обнаружил, что они находятся уже не в тесной лачуге, осаждаемой ледяным ветром, а в каком-то полутёмном зале, за столиком, освещённым четырьмя свечами в затейливом канделябре, покрытом чёрной атласной скатертью, на которой стояло два обеденных прибора из красного фарфора. Откуда-то доносилась тихая, ненавязчивая, вполне приятная музыка, и от неё почему-то становилось легко и спокойно на душе. На Скилле уже было красное платье с глубоким вырезом, открывающем большую часть груди, она бросила на него томный взгляд и щёлкнула пальцами. Из полумрака мгновенно возник стройный широкоплечий официант во фраке и замер в полупоклоне, явно желая принять заказ.

– Принеси-ка рукколу с черными тигровыми креветками под легкой заправкой из лимонного сорго, с чипсами лука порей и слайсами сыра пармезан, а ещё стейк из джапского бычка вагьюс под грейпфрутовым соусом на раскаленном камне и бутылочку «Шато Лафите» 1610 года.

– Прекрасный выбор, – одобрил официант. – А вам, сударь? – обратился он к Матвею.

– Кусок жареной свинины, сто пятьдесят водки, солёный огурец и хлеба побольше, – потребовал майор, который вдруг ощутил острый приступ голода.

– Не стоило так скромничать, да ещё и демонстрировать дурной вкус, – заявила Скилла, едва официант растворился в полумраке. – Если есть возможность познать новые ощущения, глупо этим не воспользоваться, – добавила она, старательно сохраняя на лице обворожительную улыбку. – Ты когда-нибудь пробовал, например нигири-суши в золотой фольге за две тысячи эверийских фунтов порция?

– Суши? А как же… – Матвей решил, что пора поддержать разговор. – Я два года в Соборной Гавани служил.

Она вдруг расхохоталась, не дав ему закончить фразу, и в этот момент внезапно возникший официант поставил на стол запылённую пузатую бутылку тёмного стекла, хрустальный графинчик с водкой и блюдце с тончайше порезанным огурцом. Он в присутствии клиентки откупорил вино, плеснул его на дно бокала и степенно удалился.

– Ты хоть знаешь, что это за вино? – Она подняла бокал, расплескала густую тёмную влагу по его стенкам и вдохнула аромат драгоценного напитка. – В 1610 году от основания Ромы войска цезаря Крепса вторглись в Галлию и взяли замок Лафите. Первым делом легионеры добрались до винных погребов. За сутки они выпили все запасы молодого вина, но одна из стальных дверей оказалась настолько прочной, что они не смогли её выломать. А потом то, что осталось от винных погребов, было погребено руинами. Так что этому вину почти полторы тысячи лет. Оно просто каким-то чудом не превратилось в уксус, и сейчас каждая бутылка стоит целое состояние.

– И что с того? – язвительно поинтересовался Матвей, выливая содержимое графинчика в винный бокал. – Тому, кто с жиру бесится, это, может, и интересно. – Он залпом выпил водку и попытался подцепить на вилку огурец, но тот распался на дольки, и до рта удалось донести лишь одну из них, а остальные рассыпались по скатерти. – И огурец ни к чему было резать. Это что – забегаловка для беззубых?

– Ты забавный парень. – Скилла улыбнулась, и Матвей вдруг почувствовал, что кончики пальцев её ноги скользят под столом по его бедру.

– Остынь, красотка! Пей вино, кушай свою руколлу, если дождёшься, а меня не трогай. – Он хотел отодвинуться, но почему-то не смог пошевелиться. – С чего ты взяла, что ты мне нравишься?

– Я нравлюсь всем. – Скилла налила себе вина на треть бокала. – Только не все могут себе в этом признаться. А тебе, дорогой, я предлагаю сказочно выгодную сделку. Я даже не требую твою душу за все сокровища мира! Я просто хочу, чтобы ты открыл самому себе свою истинную сущность, пошёл навстречу своим желаниям и отказался от рабской покорности, от пресловутого чувства долга. Ты никому и ничего не должен.

– Тварь! – Он только сейчас поверил, что всё происходящее реально, и осознал, что у него не так уж много душевных сил, чтобы сопротивляться.

Пощёчина обожгла его левую щёку, а губы его собеседницы плотно сжались. Но уже через мгновение на её лице была всё та же белозубая улыбка, а глаза искрились теплотой и сочувствием. И тут он почувствовал ещё один удар, хотя руки Скиллы уже обнимали бокал с полуторатысячелетним вином. А потом шлепки по лицу посыпались один за другим, а такое милое и притягательное лицо Скиллы исказила гримаса недоумения. Вскоре оно вообще начало рассыпаться на бесформенные фрагменты, и только губы, которые держались до последнего, прошептали: «Мы ещё встретимся. Скоро…»

Какая-то девица в арестантской робе отвесила ему очередную оплеуху, и Матвей обнаружил, что лежит на полу, и его обступили оборванные, осунувшиеся, уставшие люди, явно недовольные тем, что им приходится приводить кого-то в чувство.

– Лейла, хватит уже! – крикнула тощая бледная девочка в ватнике, закутанная шалью по самые глаза, и ладонь, занесённая для очередного удара, замерла в воздухе. – Очнулся он, не видишь что ли?!

Лейла-Лейла… Да, полномочный спецагент третьего ранга Лейла Кунь, заключённая № 103… Майор видел её лишь на фотографии в личном деле, поэтому узнал не сразу. Лицо осунулось, а во взгляде появилась больше жёсткости. Неудивительно. Едва ли лагерная жизнь делает людей мягче и добрее.

– Картошка сварилась, консервы открыты, – сообщила Айна, хлопотавшая у стола. – Давайте кушать. Вставай Сохатый-аяс, я уже рассказала им, кто ты.

– Зачем?

Действительно, недавним заключённым едва ли стоило знать, что к ним в компанию угодил один из виновников всех свалившихся на них бед и лишений.

– Надо всем правду знать, – отозвалась Айна, высыпая в алюминиевую миску сухарики из холщового мешка. – Будут тайны между нами – дело не получится.

Президент Конфедерации Эвери Индо Кучер обвёл тяжёлым взглядом членов Совета национальной безопасности и остановил его на Грессе Вико. Директор Департамента безопасности только что вернулся из бандустана Куш, где проводил инспекцию тамошнего филиала Центра коррекции личности. Перед заседанием старый друг по школе рейнджеров успел шепнуть, что у него есть интересная, но конфиденциальная информация и он будет готов к докладу сразу же после заседания.

А чего, собственно, тянуть? Здесь все свои, и нечего разводить лишнюю секретность. Пусть докладывает при всех. В конце концов, здесь собрались люди, достойные того, чтобы им доверяли. Чего стоит один только адмирал Толл Форест, бывший командующий военно-морскими силами Конфедерации! Только вчера от него передали аналитическую записку о необходимости открытия базы военного флота на острове Фуджи. Удобное место. От побережья Шри-Лагаша – всего в сотня миль, а от хуннского порта Хайн – полтораста. Конечно, обе державы начнут скандалить, но лет через двадцать свыкнутся с неизбежным и проникнутся к Конфедерации ещё большим уважением. А это стоит тех несчастных двадцати двух миллиардов фунтов, которые потребуются на этот проект в ближайшие три года. Какова доля отставного адмирала, точно знает сидящий рядом с ним Боб Стивен, председатель совета директоров концерна «Локки». Но для сомнений в их патриотизме нет ни малейших оснований. Чужих здесь нет, так что, дружище Гресс слишком уж осторожничает.

– Гресс, дружище, – обратился он к своему старому товарищу, – для разминки доложи-ка нам о результатах твоей инспекции в Малинди.

Вико напрягся, по его скулам пробежали желваки, плотно сжатые губы слегка побледнели, и глянул он на главу государства так, что тот мгновенно пожалел о спонтанном изменении повестки дня. Но было поздно…

Начальник Департамента безопасности, раскрыл лежащую перед ним папку обтянутую телячьей кожей, растерянно заглянул в записи и сделал краткое заявление:

– На текущий момент каких-либо существенных результатов группе доктора Айгена добиться не удалось. Думаю, эту программу пора сворачивать.

– Да! Согласен! – горячо поддержал его отставной адмирал. – Вильям мне, кстати, позавчера звонил. Говорит, житья от этих мозгоправов нет. Треть территории и четверть помещений оттяпали.

– Какой Вильям? – не понял Президент.

– Вильям Честер, – бодро доложил адмирал, – командующий базой. Когда я был командующим шестым флота, он у меня корветом командовал.

– Предлагаю перенести этот вопрос на следующее заседание, – поспешил заявить Вико, пока морской волк не ударился в воспоминания. – Ещё не все экспертные заключения готовы, да и не горит это дело.

Друг Индо посмотрел Гресса с некоторым недоумением, но у него хватило сообразительности не развивать эту тему, а перейти сразу к первому плановому вопросу – увеличению расходов на систему слежения за подводными крейсерами противника, которые в последнее время активизировались у восточного побережья Конфедерации и в арктических водах. Затем вскользь коснулись ситуации в Сиаре, но без излишних дискуссий пришли к выводу, что момент для серьёзного вмешательства ещё не настал и в отношении режима Гальмаро выгоднее занимать сдержанную позицию, отдавая предпочтение экономическим средствам давления. Затем отвергли предложение увеличить финансовую помощь повстанцам хуннской провинции Шао-Лю, согласившись с мнением Гресса Вико, который заметил, что относительная стабильность в Хунну выгодна Конфедерации, поскольку империя служит стратегическим противовесом Соборной Гардарике. Наконец единогласно решили поддержать предложение Департамента труда и занятости: вдвое повысить базовую ставку пособия по безработице, но в полтора раза сократить срок его выплаты, справедливо рассудив, что тот, кто за год не удосужился найти работу, тот и за полтора не почешется.

Когда господа члены Совета потянулись к выходу, Гресс Вико пропустил всех вперёд, захлопнул дверь за спиной последнего из них, резко повернулся в сторону Президента, который, развалившись, сидел в кресле за своим столом, явно рассчитывая на то, что дела на сегодня уже закончены.

– Ты что творишь, придурок?! – он быстрыми решительными шагами приблизился вплотную к президентскому столу, резким движением схватил главу государства за галстук и рванул его на себя, заставив того подняться. – Я же сказал, результаты инспекции в Малинди обсудим после заседания. Ты не слышал?!

– Отпусти, психопат хренов… – сдавленно выговорил друг Индо. – Ты что, решил страну обезглавить?!

– Страна и не заметит, что тебя нет на месте, – парировал Вико, но галстук выпустил, позволив Президенту снова упасть в кресло. – Теперь я буду вынужден полностью засекретить информацию – даже от тех членов Совета, чья поддержка нам могла бы пригодиться.

– Да брось ты, дружище! Моей поддержки тебе недостаточно? – Индо ослабил узел на галстуке и достал из ящика стола, служившего холодильником, бутылку минералки. – Будешь? – Он поставил бутылку на стол, а себе достал ещё одну.

– Готов слушать? – поинтересовался Вико.

– Всегда готов, – отозвался Кучер, делая большой жадный глоток.

– Так вот, господин Президент… Результаты эксперимента превзошли все ожидания. Мы можем нанести сокрушительный удар по любой точке планеты, и нам за это ничего не будет.

– Да? – Индо бросил пустую бутылку в корзину для мусора. – А нам это надо? Ты же сам говорил, что любое оружие массового поражения существует не затем, чтобы его применять, а затем, чтобы потенциальный противник о нём знал. Разве не так?

– Так, дружище, так… Но сейчас уникальный случай. Ни Хунну, ни Гардарика, ни тем более Ромейский Союз ничего подобного не имеют. Пока не имеют. По нашим агентурным данным, они пока только приближаются к цели, поскольку пошли сложным и длинным путём, который неизвестно ещё куда заведёт. А у нас уже есть конкретное оружие. Эффективное, мощное, от которого нет защиты. Правда, один недостаток всё-таки есть…

– Какой же?

– Оно одноразовое.

– Это почему же?

– Да потому что я не уверен, сможем ли мы сохранить над ним полный контроль после первого же боевого применения. Поэтому удар должен быть внезапным, разрушительным, но таким, чтобы на нас никто и подумать не смог.

– Так-так… Погоди-погоди… – Президент схватился за голову. – А что потом с этими-то делать?

– С кем? С «Великолепной семёркой»?

– С ней.

– Есть разные способы: капсула с ядом, растворяющаяся за определённое время, микровзрывное устройство в стенке миокарда или просто нейролингвистическое программирование на остановку сердца. Думаю, детали тебя вообще не должны интересовать. Это наша забота.

– А это действительно необходимо?

– Не знаю, господин Президент. Но лучше не рисковать.

– И что же ты решил сровнять с землёй? – Индо Кучер уже оправился от неожиданной атаки со стороны старого друга.

– Стереть? Ничего.

– Тогда я не понимаю, зачем трачу время на этот разговор!

– Есть два варианта, – не замечая раздражения собеседника, продолжил Вико. – Первый: разнести мобилизационный арсенал Гардарики в Восточной тайге. Второй: уничтожение складов стратегического резерва императорской армии Хунну близ города Фэй. В обоих случаях человеческие жертвы минимальны, зато резкое падение оборонного потенциала станет большим соблазном для соседней державы. Подозреваемых тоже далеко искать не придётся. И членам нашего СНБ тоже лишнего знать не стоит, поскольку операция обойдётся в сущие гроши и Департаменту не потребуется даже дополнительного финансирования. Приказ подписывать будешь?

– Документ готов?

– Да.

– Стоп-стоп-стоп! Я должен знать все детали. И все возможные последствия. Подготовь-ка мне подробную информационно-аналитическую записку.

– Ты её всё равно сам читать не будешь. И я не хочу, чтобы об этом пронюхали твои референты. Знать об этой операции должны только двое – я и ты.

– А подпись моя тогда зачем?

– Я не хочу заниматься произволом и самоуправством, – решительно заявил Вико, положив на стол папку с документом и протягивая главе государства ручку с золотым пером.

Отзыв научного руководителя о докторской диссертации Гордея Сапы, старшего научного сотрудника сектора ИАЯПФ Исследовательского Центра Спецкорпуса Тайной канцелярии Посольского приказа, на тему «Сравнительный социально-психологический анализ религиозно-мистического и научного метода познания в контексте объективной реальности», предоставленную на соискание учёной степени доктора общественных наук.

Диссертация Гордея Сапы посвящена одной из самых важных задач, стоящих в современных условиях перед обществом: в ней рассматриваются пути примирения научного взгляда на основы мироздания и религиозно-мистических представлений о бытии, которые служат нашему обществу моральным стержнем и нравственным ориентиром, а также основой законности и порядка.

Очевидно, что святость традиций, заложенных нашими далёкими предками, не должна вступать в противоречие с объективными процессами, связанными с техническим, научным и социальным прогрессом, от которого зависит конкурентоспособность нашей державы на мировой арене, её безопасность и престиж.

В качестве базовой теории соискатель взял постулат из послания Святого Мартына жителям Ахайи: «Всяк сущий беса видал, но не всяк узнал его, и виной тому неверие и леность ума».

Разумеется, определённый мистический опыт есть у каждого человека, но далеко не все способны отличить естественный ход событий от явлений, которые имеют признаки потусторонних воздействий. Людям с научным складом ума свойственно стремление найти исчерпывающие естественнонаучные объяснения мистическим явлениям. Нередко это бывает возможно, поскольку некоторые наиболее типичные феномены в принципе поддаются объяснению при помощи ряда научно обоснованных моделей и концепций. Автор исследования сделал серьёзную попытку проанализировать психофизиологические и психологические механизмы, а также некоторые личностные предпосылки восприятия человеческим сознанием некоторых типичных мистических феноменов. Результаты исследований Гордея Сапы неоспоримо показали, насколько далеко от истины расхожее представление о том, что мистические феномены – всего лишь субъективное отражение сознанием процессов самоорганизации, направленных на преодоление потери душевного и мировоззренческого равновесия. Да, большинство подобного рода феноменов известны как явления исключительно личностного уровня, и значительная их часть, безусловно, иллюзорна.

Но очевидно и другое: далеко не всегда видения субъекта умозрительны и являются лишь плодом нездорового или слишком богатого воображения. Более того, нередко они вписываются в целостную картину мира, подтверждённую различными, независимыми друг от друга источниками – уже с готовыми символами и толкованиями.

Исследованию подверглось более трёхсот человек, среди которых были как пациенты психиатрических лечебных учреждений, так и люди, чьё психическое здоровье не подвергалось сомнению, в том числе, должностные лица, занимающие ответственные посты в различных властных и силовых структурах Соборного Отечества. Как оказалось, потусторонние существа, с которыми приходится сталкиваться людям в снах и прочих видениях имеют имена, а места, где это происходит, имеют свои «географические» названия. Более того, зафиксированы многочисленные случаи, когда совершенно не связанные между собой субъекты исследования называли одни и те же имена потусторонних существ и давали одни и те же сведения о «географии» потустороннего мира. Причём вопрос о том, могли ли они получить подобную информацию естественным путём – например, в результате чтения какой-либо эзотерической литературы – рассматривался в каждом отдельном случае.

Конечно, можно предположить, что основы человеческого мировоззрения даны изначально, как наследственный признак, что человек на интуитивном уровне воспроизводит память предков благодаря неким врожденным матрицам сознания. Однако высокая репрезентативность данного исследования позволяет с большой степенью вероятности утверждать, что мистический опыт нередко отражает точную информацию о наблюдаемых явлениях в их динамике, особенно – в моменты перехода к состоянию «расширенного сознания».

Диссертация Гордея Сапы получила положительную экспертную оценку Богословской комиссии при Малом Соборе, где отмечено, что никаких очевидных противоречий между выводами, сделанными автором, и положениями Нерукотворного Писания в работе не обнаружено. Однако из соображений общественной безопасности и учитывая возможные перспективы практического применения ряда изложенных в данной работе методик силовыми ведомствами и специальными учреждениями, предлагаю разделам 3, 4, 6, 8, 9 и 11 присвоить гриф «для служебного пользования», а разделам 7, 10, 12 и 13 – «секретно» или «совершенно секретно».

В заключение стоит подчеркнуть, что представленная к защите работа Гордея Сапы отличается новизной, практической значимостью, комплексностью анализа и логической стройностью. Положения, вносимые на защиту, являются развёрнутым доказательством лежащей в основе диссертации научной гипотезы. Диссертационное исследование Гордея Сапы представляет собой завершённый научный труд, отвечающий необходимым требованиям, предъявляемым Высшей аттестационной комиссией Академии Наук Соборной Гардарики к докторским диссертациям. Автору работы Гордею Сапе может быть присуждена учёная степень доктора общественных наук по специальности «социальная психология».