Глава 17
– Дура! Чертова дура!
Вероника со злостью пнула распахнутый чемодан, не заполненный даже наполовину. Оказалось, ей почти нечего забрать с собой! Почти все ее хорошие вещи, дорогие, авторские, остались в доме у Алекса. Что-то в доме, что-то на квартире. Платья, шубы, лыжные костюмы – продавай по вещице и живи безбедно год в ее родном захолустье, куда она намеревалась удрать. А теперь что? Теперь, оказывается, она нищая. Из того, что лежало скомканным на дне чемодана, продавать было нечего. Одна дешевка, из прошлой жизни, еще до Алекса.
– Дура! – снова повторила она с горечью и почувствовала, как защипало в глазах от желания разреветься. – Чертова дура!
Вспомнила, почему так спешила рассовать свои тряпки по его шкафам, и все же расплакалась.
Она ведь так мечтала стать его женой! Так хотела быть с ним вместе. И да, пусть не до потери пульса, но все же любила его. Поэтому, как только узнала, что его жена удрала с любовником, сразу поспешила занять пустые полки своими вещами. Застолбить, так сказать, территорию.
И что вышло? А вышло, что он выгнал ее! Босую и голую. И вещи не вернул. Правда, она пока еще не просила их вернуть. Еще надеялась, что Алекс перебесится и снова впустит ее в свою жизнь. Особенно теперь, когда его новая пассия валяется на больничной койке. И, по слухам, еще долго там проваляется.
А это что значит? Это значит, что место на кровати сбоку от него пустует. И его она запросто может пока занять. Под видом «пока», а там видно будет.
Вероника потянулась к мобильнику, набрала давнюю подругу Жанку, которую теперь слегка ненавидела – той-то подфартило в отличие от нее.
– Алло, пуся, ты? – сонным голосом пропела Жанка.
– Глаза пора продрать, подруга! – зло оборвала ее Вероника. – В Москве давно за полдень перевалило.
– Вероничка! – воскликнула Жанка, даже вроде с радостью. – Ты?
– А кто же!
– Тебя освободили? Ой, как я рада! А то Стасик таких ужасов о тебе нарассказывал. Это точно не ты девицу по голове шарахнула?
– Иди ты, Жанна, знаешь куда! – сразу разозлилась Вероника.
Она тут же представила розовощекую со сна Жанку на пухлых Стасовых подушках. Как та кутается в дорогое шелковое покрывало, ворочается, щурится на яркое солнце за окном. Звонит прислуге, требует в постель кофе и горячих булочек. Как потом, после позднего завтрака, тащит свое шикарное тело в ванную. Нежится там в ароматной воде и думает, как ей убить предстоящий вечер покрасивее и подороже.
Нет, почему именно ей так повезло? Почему Стас от Жанки без ума и все ей, заразе, сходит с рук, а Алекс даже после того, как вбухал в нее столько бабок, ее погнал? Что она сделала не так? Чем она хуже этой дуры Жанки?
– Вероничка, ты что, плачешь? – Жанка на том конце тоже всхлипнула за компанию. – Не плачь, пожалуйста! Хочешь, я к тебе приеду сейчас?
– Ага, сейчас! Ты собираться будешь до полуночи. – Вероничка вытерла преступные завистливые слезы.
Она осмотрела голые стены квартирки, которую снимала еще до знакомства с Алексом, а потом продолжала за нее платить. Так и не сдала, как-то все недосуг было. Да и Алекс, хоть и держал ее на коротком поводке, окончательного переезда с бракосочетанием не предлагал. Что Жанка здесь может увидеть? Старый скрипучий диван, который перестал складываться года три назад. Подтекающий кран в кухне и ржавые пятна в унитазе. Рваный линолеум на входе и старомодную вешалку с ее единственной курточкой из стриженого кролика. И это все, что у нее на сегодняшний момент есть.
– Ладно, Жанка, это пустое. Пройдет. Ты мне лучше скажи, как там Алекс?
– А что Алекс? С ним все, кажется, в порядке. – Слышно было, как подруга позвонила кухарке и затребовала завтрак в спальню.
Вот гадина. Ведь могла бы быть поделикатнее! Прекрасно знает, что Вероника не может сейчас позволить себе горячих круассанов с апельсиновым джемом, холодной телятины и свежевыжатого сока манго. У нее на завтрак подгоревшая яичница и чай из пакетика с имбирным пряником вприкуску. И то хорошо, что денег на десяток яиц хватило.
Ей пришлось много отдать из собственных сбережений за адвоката. Очень много, если не все почти. Нет, она, конечно, не жалеет. Адвокат оказался профи, все претензии к ней разметал в пух и прах. Ее освободили, правда, под подписку о невыезде, но она все равно уедет. Все равно удерет. Только бы вещи свои забрать у Алекса.
– Как думаешь, отдаст? – спросила она у Жанки, когда поделилась этими соображениями.
– А зачем они ему? Конечно, отдаст. Но знаешь что я думаю?..
Подруга ненадолго отвлеклась на домработницу, которая принесла завтрак. Холодно, но вежливо попросила поставить все на столик возле кровати. Поблагодарила и попросила минут через двадцать забрать грязную посуду.
Быстро, ничего не скажешь, очень быстро она вжилась в роль супруги обеспеченного мужа. Пусть еще не официальной, все равно.
– Так что ты думаешь, подруга?
Вероника болезненно сморщилась, обнаружив, что ее вчерашний маникюр, сделанный в дешевом салоне, выглядит отвратительно. Проще сказать, никак не выглядит. Как будто она не отсидела час в очереди и не морщилась потом от неумелых движений бестолковой маникюрши.
– Думаю, что сейчас ты можешь попытаться все наладить. – Жанка понизила голос до шепота и громко хлебнула то ли кофе, то ли сока. – Он сейчас один. И не в лучшей форме.
– Переживает за свою девицу? – горько ухмыльнулась Вероника, сжимая пальцы в кулачок.
– Ай, оставь! – весело хохотнула Жанка. – Я тут такое подслушала, милая!
– Какое? – Сердечко Вероники тревожно дернулось.
– Девица эта ничего, по ходу, для Алекса не значит и не значила!
– Так он из больницы от нее не выходит. И по счетам он платил. Это я точно знаю, у меня там знакомая работает.
– Так-то да, но…
Жанка вдруг принялась отвратительно чавкать. Вот вам и светская дама. Вот вам и хозяйка дорогого дома. Интересно, при Стасе она так же безобразно жрет? Вероничка злорадно улыбнулась.
– Так что «но»?
– Девица эта, я полагаю, представляет для наших мужчин какой-то коммерческий интерес. Я не могу рассказать тебе всего, сама понимаешь! – Голос подруги интимно дрогнул. – Стас никогда не простит предательства. Но, уверяю тебя, для Алекса эта девка ничего не значит.
– Не эта, так другая, – со вздохом проговорила Вероника, боясь верить в удачу.
– Так нет никакой другой, поняла? Нет! Он вчера заезжал к нам ненадолго. И вид у него был такой…
– Какой?
– Сама знаешь, какой вид бывает у твоего Алекса, когда он долго без секса.
– Да ладно! – Сердце подпрыгнуло до самого горла, колени свело. – Хочешь сказать, он ни с кем не спит?..
– Я даже больше хочу сказать, дорогая… – Жанка снова громко что-то там отпила, откусила и пробубнила с набитым ртом: – Он вчера даже обмолвился о тебе. Походя, конечно, но… Сказал, что, слава богу, тебя освободили.
– Да ладно! – ахнула Вероника. Зажмурилась, закусила губу.
– Поэтому не будь дурой и сделай первый шаг. Но верный шаг, не оступись! Сама знаешь Алекса, он давления не терпит. И в тоске он сейчас. Что-то там с охранниками у него вышло.
– А что такое?
– Один сбежал без предупреждения, даже расчет не потребовал, второй вроде на больничный ушел. Только Алекс считает, что это вранье. Парни просто испугались чего-то и по-тихому слились. В общем, Алекс твой сейчас не в лучшей форме. Твое время, подруга! Действуй!
– Ой, Жанка, спасибо тебе! Я твоя должница.
– Ладно, разберемся, – хмыкнула подруга довольно и тут же испуганно пискнула: – Все, давай, у меня мармелад на простыню вытек. Черт, горячо как!..
Слушать, как Жанка, чертыхаясь, подбирает с шелка вытекший мармелад, не было никаких сил. Вероника отключилась. Несколько минут сидела зажмурившись – представляла, что станет говорить Алексу, когда позвонит.
А она позвонит? Конечно!
Не упускать же такой шанс! Если не дождется прощения, хотя бы вещи свои постарается вернуть.
Вероника набрала полную грудь воздуха, осторожно выдохнула, сложила губы трубочкой. Еще раз, еще. Ткнула пальцем в цифру один на мобильнике. Алекс был и остается человеком номер один для нее. Поднесла трубку к уху и замерла.
Ответит или нет? Да или нет? Ответит или?..
– Да, Вероника, слушаю тебя, – совершенно спокойно, без скотских своих интонаций ответил Алекс.
– Здравствуй, Саша, – тихим несчастным голосом проговорила она. Помнила, как он не терпит, когда его называют Алексом. – Есть минутка?
– Угу, – рассеянно отозвался он и кому-то попутно отдал распоряжение. – Что хотела?
– Просьба к тебе, Саша. Огромная просьба, уж прости, но…
– Не мямли, Вероничка, – хохотнул он игриво, и это ей очень понравилось.
Это был хороший признак.
– Я, понимаешь, собралась уехать. А вещи все у тебя. Я не могла бы их забрать?
– Уехать! – протянул удивленно. – А ты разве не под подпиской?
– И что? Возьму и уеду! Да пошли эти менты знаешь куда? Плевать я хотела на их запреты!
Она запнулась, поняла, что сорвалась и, кажется, все испортила. Но он рассмеялся с неожиданной теплотой:
– Узнаю темперамент своей Веронички. Так им, так, наподдай, малышка! Молодец. – Он пропыхтел какой-то мотивчик, а потом переспросил обнадеживающе: – Вещи, говоришь?
– Да, Сашенька. Все осталось у тебя. Я-то надеялась, что мы будем вместе, вот и перетаскала по вещице все к тебе. А вон как вышло… Позволишь, забрать? Прости, что прошу тебя об этом, отвлекаю… – Она так старалась, чтобы голос звучал смиренно и жалостливо, что даже расплакалась в конце.
Конечно, он знал ее преотлично. Изучил за столько времени. И слезам ее не поверил. Расхохотался, велел не переигрывать и вещи пообещал вернуть.
– Только зачем, малышка? Может, останешься у меня?
– Ах! – вырвалось у нее, как будто в пропасть упала. – Ты серьезно? Сашенька, ты серьезно?
– Вполне. И еще, детка. Прекрати меня так называть.
– А как же мне теперь тебя называть?
– Алексом! Так, как ты меня всегда называла. Красиво, сексуально, – прищелкнул он языком. – Никто и никогда меня так красиво, как ты, не называл. А ну, Вероничка, назови меня так!
– Алекс, – хрипло пропела она в трубку. Шумно втянула в себя воздух и еще раз выдохнула с хрипотцой: – Алекс, мой Алекс…
– Да, детка, да! Жду тебя сегодня вечером на квартире! До половины девятого буду занят, встреча у меня с одним чувачком. Короче, к девяти чтобы была у меня. Еще раз назови так меня, детка!
Боже, сколько денег у нее ушло, чтобы привести себя в надлежащий вид! Маникюр переделала. Педикюр сделала. Массаж с маслами. Парикмахер. Косметолог. Осталось даже на новенькое вполне приличное белье. Видом своим она могла быть довольна. В восемь вечера она еще раз придирчиво осмотрела себя в щербатом зеркале в тесной прихожей. Сунула руку в вырез платья, поддернула грудь повыше. Оправила платье, провела руками по бедрам, погладила себя по тонкой талии. Надула губки и прошептала своему отражению:
– Алекс…
Ждать до девяти сил не было. Она может его и у подъезда подождать, не гордая! Жанка вон сколько раз ключи теряла и Стасика своего у подъезда городской квартиры ждала. И он ничего, не гневался. Только умилялся. Поди пойми этих мужиков, что их в трепет приводит.
До его дома Вероника доехала за пятнадцать минут. Сильно удивилась, обнаружив машину Алекса на стоянке. Поискала его окна – везде свет. Стало быть, он дома. Встреча отменилась? Или он у себя с кем-то встречается? Даже странно. Он никогда не переносил дела на личную территорию. Может, все уже закончилось и он освободился? Скорее всего, так и есть. Все уже закончилось, он свободен. А ей не стал звонить, чтобы не торопить. Или просто отдыхает в предвкушении горячего секса.
Вероника живо представила себе Алекса, вытянувшегося в кресле с бокалом спиртного. Воротник рубашки распахнут, видна крепкая загорелая шея. Сильное тело расслаблено, глаза полуприкрыты. Он отдыхает. Дверь наверняка не заперта. Так бывало, когда он порой отбирал у нее ключи, а потом звал на встречу. И если она тихо войдет, разденется до белья и встанет перед ним на каблуках, почти голая, то…
Господи, она так соскучилась! Она хочет его! Хочет его рук, губ, его грубого азартного секса, после которого потом час не может пошевелиться.
Вероника сорвалась с места как ошпаренная. Еле успела машину поставить на сигнализацию. Дважды поскользнулась на высоких каблуках, подумала, что во дворе элитного дома могли бы и присыпать чем-нибудь в гололедицу. Мелко шагая, чтобы не грохнуться, добралась до подъезда. Протянула руку, чтобы набрать код замка, но дверь сама распахнулась и чуть не ударила ее.
– Осторожнее, пожалуйста! – рявкнула она человеку, который выскочил из подъезда.
Мужчина в длинной черной парке с низко надвинутым капюшоном шагнул в сторону, буркнул «здрасте», ссутулился и бойко зашагал от подъезда к автомобильной стоянке.
– Хоть бы извинился, урод!
Конечно, она не забыла, какие люди здесь живут, и выругалась очень тихо. Не хватало еще, чтобы Алексу нажаловались на нее. Но мужчина вроде услышал, потому как обернулся. Свет фонаря как раз упал ему на лицо, и, несмотря на капюшон, Вероника его рассмотрела. Можно выдохнуть, этот крендель точно здесь не живет. Она его узнала. И даже помахала ему приветственно. Но мужчина сделал вид, что не увидел. А может, и правда не увидел. Через секунду он скрылся за ровными рядами автомобилей. А и хрен с ним.
Она благополучно доехала на лифте до четвертого этажа. Почти не удивилась, обнаружив, что входная дверь его квартиры не заперта. Так бывало часто, когда он ее ждал и когда знал, что у нее нет ключей.
Вероника вошла в квартиру. Стараясь, чтобы дверь не громыхнула, осторожно ее прикрыла и заперла на замок. Осмотрелась, прислушалась. Посторонней одежды на вешалке нет. Значит, гость, с которым у Алекса была встреча, уже ушел. Отлично, они вдвоем.
Откуда-то из глубины большой квартиры слышалась негромкая музыка. Она права: Алекс расслабляется. Он всегда ставит этот диск, когда ждет ее.
Недолго думая Вероника разделась прямо в прихожей до нижнего белья и ажурных чулок на подвязках. Взъерошила перед зеркалом волосы, разделяя их на крупные пряди. И медленно пошла на свет, тихонько подпевая мелодии.
И снова она права. Алекс полулежал в кресле спиной к входу. По его расслабленной позе видно было, насколько он устал. С того места, где стояла, она могла рассмотреть только левую руку, свесившуюся с подлокотника, и вытянутые далеко вперед ноги. Может, он задремал? Сейчас она живо его разбудит. Это ее шанс, может быть, последний! Ее шанс вернуться в шикарную обеспеченную жизнь.
Вероника грациозно изогнулась, уложила ладошки на талию и, шагая высоко от бедра, пошла вперед. Сейчас он увидит.
– Алекс! – Она едва не задохнулась.
Алекс смотрел на нее и не видел. Он не мог ее видеть, потому что был мертв – это она поняла в то же мгновение. Распахнутая на груди рубашка была пропитана кровью. Крови было столько, что хватило бы на троих убитых, зачем-то подумала Вероника и попятилась.
Осторожными шажками, будто боялась кого-то разбудить, она вернулась в прихожую. Натянула платье, куртку, глянула на себя в зеркало – и не узнала.
Страшное бледное лицо с круглыми от ужаса глазами. Трясущиеся губы. Судорожно стиснутые пальцы. Пальцы! У нее же брали отпечатки! За что она здесь успела схватиться? Вероника бросилась вытирать шарфом дверную ручку, вертушку замка, крючки вешалки, даже зачем-то зеркало. Вытерла, отдышалась, глянула на свет, тонущий где-то в недрах квартиры.
Она ведь так и не забрала у него свои вещи! С чем она осталась? Она же последние копейки сегодня грохнула на то, чтобы привести себя в порядок! Алекс ей больше не поможет, он мертв. Ей в затылок дышит полиция, она под подпиской о невыезде. Если они узнают, что она была сегодня вечером в его квартире…
А они узнают непременно. Камеры видеонаблюдения, они в этом дворе повсюду. Она уже однажды засветилась перед камерой и из-за этого чуть не села. Сто процентов, она засветилась и сегодня. Да, и еще Жанка знает, что у нее свидание с Алексом.
Удирать смысла нет, это точно. Значит, что? Значит, надо звонить в полицию. Пусть приезжают и будь что будет. Если промолчит, будет только хуже. Будет, как с той девкой, которую она не трогала и из-за которой чуть не села.
– Алло! – Вероника трясущейся рукой поднесла к уху телефон. – Товарищ капитан, вы?
– Так точно, с кем имею честь?
Кажется, капитан был навеселе. Да плевать! Пусть хоть в стельку пьяный, лишь бы помог.
– Это Вероника Мячина, подруга Алекса Гнедых.
– Так-так. Вы ведь расстались, насколько я помню, – уточнил капитан вполне нормальным трезвым голосом.
– Да, но сегодня я ему позвонила, и мы… Словом, мы решили начать все заново. Саша дал мне второй шанс.
– Интересно-интересно, – забубнил капитан. – А как же девушка, которая пострадала, с ней он как решил? Второго шанса не будет?
– Ой, вот при чем здесь она? – раздражаясь, воскликнула Вероника. – Меня сейчас это меньше всего волнует!
– Так, ясно. А что вас сейчас волнует?
– Вы просили позвонить, если я вдруг что-нибудь вспомню. Что-то важное.
– Вспомнили?
– Или если что-то случится, – не слыша его, продолжала Вероника.
– Что-то случилось?
– Случилось! – Она как будто шагнула в воду с высоты. – Сашу убили! Я пришла на свидание, а он в кресле мертвый. И рубашка вся в крови. И глаза смотрят так… Господи, капитан, что вы молчите? Что мне делать?
– А ну стоп! – вдруг рявкнул он, и она умолкла. – Оставайтесь на месте, ничего не трогайте.
– Ага, – закивала она и вдруг спохватилась: – А здесь вещи мои в шкафах! Я могу их собрать, пока вы?..
– Я сказал: ничего не трогать! И ни к чему не прикасаться! А еще лучше… Вы на чем туда приехали? На машине? На такси?
– На машине.
– Вот и ступайте на улицу и ждите нас в своей машине. Все понятно?
– Так точно, – пискнула она. Капитан отключился.
И тут же, натягивая на руки тонкие кожаные перчатки, пошла в прямо противоположную сторону – в кабинет Алекса. Надо действовать очень быстро, пока они едут! У нее не больше десяти минут на то, чтобы залезть в сейф. Взять хоть немного на жизнь – она же точно знает, что там есть что взять. Быстро запереть сейф, спуститься и сесть в свою машину.
Алекс оказался очень недальновидным, или наивным, или чересчур самонадеянным. Он так и не сменил код с тех самых пор, как выболтал ей его. Вот эта самонадеянность и сыграла с ним злую шутку. Надо же, убит в собственном доме, в собственном кресле. Всегда, всегда надо подстраховываться. Этим она сейчас и займется.
Она не взяла драгоценности. Его жена, которую теперь обязательно вызовут, наверняка составит перечень и может заявить об ограблении. Не взяла папку с какими-то учредительными документами, акциями и копиями доверенностей. Зато она прихватила две трети стопочки иностранной валюты. Забила купюрами сумку, рассовала их по карманам куртки. Даже за пазуху что-то засунула. На безбедную жизнь в ее захолустье хватит надолго. Может, и на всю жизнь, если распорядиться ими с умом.
Вероника глянула на часы. Прошло пять минут после разговора с капитаном. Все, пора сваливать. Перед тем как захлопнуть дверцу сейфа, она, не особо думая, прихватила флешку со стопки с документами. Теперь бегом отсюда.
Быстро вышла из квартиры, спустилась на первый этаж. И стремительно пошла к своей машине, стараясь идти так, чтобы набитую деньгами сумку не было видно камере. Только запершись в машине, Вероника перевела дух.
Она вытрясла все деньги из сумки, из карманов, достала три пачки, которые сунула в декольте. Сложила все на сиденье рядом с собой. Стопка получилась внушительная. Снова глянула на часы. С момента их разговора с капитаном прошло восемь с половиной минут. Надо спешить. Она тут же принялась рассовывать деньги под сиденья. Затолкала, аккуратно поправила коврики, чтобы капитан, если ненароком заглянет к ней в машину, ничего не заподозрил.
Прошло еще две минуты. Полиции пока не было. Можно отдышаться, успокоиться и подумать.
Вероника сунула руку в карман меховой курточки. Нащупала флешку, которую не стала прятать. А зачем?
Интересно, что там на ней? Что за информация, насколько ценная? Можно ли ее продать, а если найдется покупатель, то сколько просить?
Ладно, как будет, так и будет, решила Вероника, пряча флешку за солнцезащитный козырек машины. Может, эта информация действительно окажется для нее страховым полисом на будущее. И даже если ничего такого на этой флешке нет, помечтать она пока имеет право, так ведь?..
