Глава 15

– Вам назначено?

Пожилая женщина в форменной одежде домработницы – серое платье, белый передник – смерила Окунева отвратительно равнодушным взглядом. Даже немного презрительным. Сначала оглядела его с ног до головы. Отметила его недорогие ботинки на толстой подошве, толстую куртку, купленную на распродаже. Тихо вздохнула, сделала пустое лицо, чтобы не демонстрировать пренебрежение так откровенно, и спросила:

– Вам назначено?

– Что значит назначено? – взвился он сразу.

Мысленно тут же заступился и за ботинки свои, в которых у него ни разу не отмерзли ноги, даже в самый лютый мороз. Однажды, правда, прихватило мизинцы, но он тогда пару часов на улице провел в тридцатиградусный мороз. И за куртку свою заступился, в которой можно запросто час на снегу проваляться, и ничего.

– Что значит назначено? – повторил он жестко голосом и полез за удостоверением. – Здесь что, офис? Это частный дом!..

– Вот именно! – с нажимом проговорила домработница. – Частный дом, а вы прете, как…

Она запнулась, увидав удостоверение. Даже побледнела немного, что не могло не радовать.

Так-то. Нечего здесь выпендриваться.

Все-таки она понимала, где работает, поэтому справилась с замешательством достаточно быстро. Но продолжала стоять на пороге, перегораживая ему дорогу в дом.

– Вынуждена повторить, господин полицейский: вам назначено?

Окунев чуть зубы не сточил друг о друга от бешенства. Закатил глаза, резко дернул молнию на толстой куртке и полез в карман за телефоном. Набрал номер. Ответили ему сразу.

– Алло, Игнат Иванович? Я ничего не путаю: вы были заинтересованы в нашей встрече, так? Ага. Тогда скажите, почему я уже десять минут не могу к вам попасть? Топчусь на пороге и… Понял. Передаю трубку.

Он невежливо сунул домработнице свой телефон под самое ухо. С удовольствием понаблюдал, как по ее лицу расползаются пятна. Она суетливо отступила в сторону, пропуская его внутрь, и он бросил на ходу:

– То-то же!

– Вы можете оставить вещи здесь, – пискнула мадам домработница ему в спину.

Он даже внимания не обратил. Пошел сразу на второй этаж, куда пригласил хозяин дома. Оставлять куртку под присмотром этой женщины он поостерегся. Мало ли, может, она по карманам станет шарить. А у него там чего только нет: визитки с номерами телефонов, мамин рецепт на лекарство, телефон банка, которому в свое время задолжала Лилия Угарова, написанный от руки на бумажке.

Зачем ему этот номер? А ни за чем, просто пообещал позвонить туда и поинтересоваться насчет их бывшей заемщицы. Все ли в порядке с ее погашенным долгом? Не остались ли на счете три копейки, превратившиеся в тысячи?

Зачем? А ни за чем. Он просто ей обещал и сделал. Ничего она не должна.

Он поднялся по витой лестнице на второй этаж. Пожалел, что он сейчас не в грязных ботинках. Прошел в своих чистых по устилающему коридор пушистому ковру. Добрался до приветливо распахнутой двери в хозяйский кабинет. Для порядка стукнул костяшкой пальца в притолоку и вошел.

– Добрый день! Добрый день, дорогой Георгий Михайлович! – Хозяин, фальшиво улыбаясь, полез из-за широкого стола и двинулся ему навстречу.

Окунев точно знал, что Игнату Ивановичу Володину шестьдесят пять лет – сверялся с его данными, перед тем как навестить. Но если бы не знал, ни за что не дал бы ему столько. Моложавый, стройный, крепкий. Седая шевелюра без намека на залысины. Внимательно отслеживающие каждый жест гостя глаза, гладко выбритые щеки, тонкогубый рот. Рукопожатие крепкое, достойное мужчины.

Одет хозяин дома был в легкий хлопчатобумажный джемпер оливкового цвета и черные вельветовые штаны. И странно: был в носках. Окунев тут же устыдился, что топает по коврам в грубых уличных ботинках.

– Ничего, ничего, Георгий Михайлович, – замахал на него хозяин дома, продолжая фальшиво улыбаться. – Я не босой, просто туфли под столом оставил. Старые мозоли, знаете ли… Присаживайтесь, пожалуйста.

Окунев скинул куртку, швырнул ее небрежно на одно из кресел – их он в кабинете насчитал целых пять штук. Сел на то, что стояло ближе к хозяйскому столу. Уставился на хозяина, разместившегося тут же.

– Итак, Георгий Михайлович, первым делом я хотел бы вас поблагодарить за то, что мою машину нашли. – Володин обнажил в широкой улыбке великолепные зубы.

– В этом нет моей заслуги, – улыбнулся Окунев в ответ.

Он уже пожалел, что сел в кресло.

Оно было глубоким, мягким. Сидеть было чрезвычайно удобно, и это расслабляло, лишало деловой активности. А он сутки без сна.

– В этом нет моей заслуги, Игнат Иванович, – повторил он, подавляя зевок. – Дорожно-постовая служба обнаружила ваш автомобиль на пустыре. К слову, вылизан до блеска. Уничтожали следы преступления, заодно и прибрали. Такие вот вежливые и аккуратные преступники.

– Да-да, я слышал и с радостью поблагодарил бы тех, кто его нашел, но поскольку в настоящий момент вы являетесь представителем органов правопорядка, я через вас хотел бы передать благодарность тем, кто… – Наткнувшись на его скучающий взгляд, хозяин запнулся. – Н-да, извините, разболтался некстати. Но все равно искренне рад тому, что автомобиль нашли. Стоит не один миллион, знаете ли.

Окунев знал.

– И страховка, как назло, закончилась, а продлить не успел: праздники.

И это Окунев знал.

– Не последние, конечно, деньги, но все равно обидно. Я в настоящий момент не то чтобы нуждаюсь, но… – Володин погрустнел, помолчал, пожевал губами и закончил безрадостно: – Но те времена, когда я не считал денег, давно прошли, н-да.

И об этом Окуневу было известно.

Банк, некогда процветающий, за последние годы неоднократно лишали лицензии. Кое-как Володин выплывал, судился с вкладчиками, выплачивал судебные издержки, балансировал на грани краха, но кривая снова выносила его на поверхность. Год назад Володин отошел от дел и назначил управляющим одного из своих родственников.

– А зачем же такую дорогую машину покупали, Игнат Иванович, раз не все так хорошо? Статус?

Хозяин думал недолго.

– Скорее нет, чем да.

– Тогда зачем? Машина сама по себе дорогая, плюс техобслуживание сколько стоит.

– Знаю, – печально вздохнул Володин и вдруг глянул на гостя странным затравленным взглядом: – Знаете, бес попутал!

– Что так? Не удержались от соблазна?

– Именно! – подхватил Володин. – Но не от соблазна стать заметным, снова напомнить о себе как о человеке обеспеченном, а от мелкого такого соблазна не ударить в грязь лицом перед этими двумя… выскочками.

– Кто такие? – равнодушно поинтересовался Окунев, старательно делая вид, что его это мало заботит.

На самом-то деле заботило, и еще как. Он был уверен, что услышит знакомые фамилии.

– Понимаете, я совершенно случайно очутился в этом автосалоне. Просто проезжал мимо. Смотрю: машины этих, – лицо Володина исказила судорога, – этих двух граждан стоят у входа. Разыгрался интерес. Я тоже припарковался и пошел туда. А они как раз покупали эти машины, и один, и второй. Это же целое состояние, понимаете!

– И вы?.. – Окунев выгнул брови дугой.

– И я поддался соблазну. – Володин с тяжелым вздохом откинулся на высокую спинку кресла. – Приобрел ненужный мне автомобиль просто потому, что захотелось щелкнуть по носу этих двух выскочек. Глупо, конечно, но мотив именно такой. Ребячество, иначе и не скажешь. В моем теперешнем положении, мягко скажем, неумная затея. Порыв! И надо же, как все вышло… Почти год машина простояла в гараже. Я редко выезжал на ней: жалел. А в новогоднюю ночь не выдержал, решил козырнуть перед друзьями. Снова ребячество. Или в детство впадаю, черт его знает!

– Вы поехали на машине в город. Остались праздновать в своей городской квартире. Почему?

– Почему не здесь, а в городе, в суете? – Володин глянул на Окунева с улыбкой. – Иногда в моем возрасте, молодой человек, именно такой суеты и не хватает. От тишины и покоя, бывает, просто глохнешь. И хочется шума, н-да…

– Кто эти двое? Кто покупал машины вместе с вами в тот день? – перебил его Окунев.

– Гнедых и Бушин. – Володин произнес эти фамилии отстраненно, так, словно речь шла о людях совершенно ему посторонних. – Ныне крутые бизнесмены, а раньше…

– Раньше?

– Даже не знаю, как вам сказать, кем они были раньше, Георгий Михайлович! – Володин вдруг оживился, заерзал в кресле, устраиваясь удобнее. – Гнедых вырос в интеллигентной семье, но с ранней юности ходил по краю.

– В каком смысле?

– Сомнительные друзья, сомнительные предприятия, знаете, как это бывает. Разговоров тогда о его похождениях было много, но доказать всерьез так ничего и не смогли. – Володин еле справился с дрожью, так его корежило от ненависти. – Многие старались его привлечь, но все безрезультатно. Он всегда соскакивал. Всегда!

– Вы назвали еще одну фамилию. Бушин, кажется?

– Стас Бушин. Всегда был тенью Гнедых. Его верный друг и соратник. Смею предположить, что ему это порядком надоело. Я наблюдал за ними в момент, когда они покупали машины, и… – Володин впервые с момента их встречи широко и с удовольствием улыбнулся. – Сдается мне, что Стас вырос из штанишек и рвется вперед. Это всегда опасно.

– Что именно?

– Когда твой верный друг устает быть твоей тенью. – Глаза Володина азартно блеснули. – Не удивлюсь, если они со временем перегрызутся!

– Ага, понятно. А откуда столько ненависти к ним, Игнат Иванович? – Он должен был разыгрывать неведение, потому и спросил: – Они вам чем-то насолили?

– Насолили? – едва не задыхаясь, прошипел Володин, даже зад в кресле приподнял. – Это вы называете «насолили»?

– Что это?

– Подлость! Непорядочность! Они… Они не вылезали из кредитов в моем банке! Я давал им деньги на развитие бизнеса, который они тогда еще только-только затевали! Пара желторотых пацанов, стремившихся разбогатеть любыми способами! И я шел им навстречу! Я давал им кредиты в обход общих правил – без поручителей, а то и без залога!

О том, что он давал эти кредиты под грабительские проценты, Володин умолчал.

– Они гасили, правда, все, – нехотя признался он. – Всегда без задержек. Кроме одного случая.

– Что за случай?

– Гнедых тогда затеял строительство одного из своих объектов. Дело шло тяжело. Кто-то его кинул со стройматериалами, он был на грани разорения. Впоследствии, как я слышал, он наказал обидчиков, но сейчас не об этом. – Володин сжал губы в жесткую линию, помолчал, вспоминая. Потом тряхнул головой так, что аккуратно уложенные седые волосы разметались. – Он не пришел ко мне в тот день – он вполз на коленях! Умолял дать ему денег. Очень большую сумму. А у него на тот момент уже были открыты три кредита. Да, он по ним платил, но до погашения было еще ого-го как далеко!

– Вы дали ему денег?

– Дал. Я поверил. Вошел в его положение. – Володин снова умолчал, что дал деньги Гнедых с расчетом вернуть втрое больше. – И что же вышло потом?

– И что вышло?

Окуневу было интересно: об этом он не знал ничего. Об этом не писали газеты.

– Когда мой банк ограбили: вскрыли банковские ячейки, банковское хранилище, уничтожили базу данных моего банка, так вот, после ограбления Гнедых отказался платить по счетам.

– А у вас что же, не было резервной копии?

– Умный какой! – зло фыркнул Володин, забыв о своей учтивости. – У меня на тот момент был самый крутой банк в городе. Такие технологии! Камеры слежения по всему банку, даже на охранниках были маленькие камеры, это мне, между прочим, целого состояния стоило. У меня был один из самых надежных банков. Конечно, у нас имелась резервная копия базы данных, только… Только Гнедых с его последним займом в той базе не было. Мы просто не успели его туда внести! Программист неожиданно слег с жесткой простудой. Собирался сделать все на следующий день. Я решил, что время терпит. И потом, у нас с Саней были весьма доверительные отношения. Утром Гнедых берет деньги, а ночью грабят банк, так-то. И эта сволочь отказывается погашать долг по последнему займу. Самому крупному, заметьте. Одному богу известно, чего мне это стоило!

Володин съежился в кресле, как будто снова переживал ужас тех дней, когда его осаждали кредиторы, вкладчики и милиция. Когда он боялся нос высунуть из дома. Когда перестал есть, спать и мечтать о будущем.

– Я едва не угодил в психушку, – пожаловался он Окуневу. – Я терпел колоссальные убытки! Все, подчеркну, все, кого мы не успели внести в резервную базу, а это пятеро частных клиентов и одно предприятие, погасили свои долги перед банком. Практически все! Но не Гнедых! Мразь!

Володин с силой грохнул крепко сжатым кулаком о стол. Тяжело дыша, глянул на Окунева.

– Теперь вы понимаете меня, надеюсь? Момент, когда они выбирали дорогие машины – на мои деньги, без которых тогда бы не выплыли, – я не мог пропустить. И повелся, как пацан.

– Что вы намерены теперь делать с машиной?

– Ничего. Возобновлю страховку и буду ездить.

– Тот факт, что на ней убили человека, вас не смущает?

– Это же был несчастный случай, насколько мне известно. Мне сказали, что угонщик был пьян.

– Это не совсем так, Игнат Иванович. – Окунев оживился. Он подошел к тому, ради чего сюда пришел. – На вашей машине совершено умышленное убийство. И вы прекрасно знаете убитого.

– Да? Кто же это? – фальшиво сыграл изумление Володин.

Конечно, он знал. Не мог не знать – это было в новостях и в газетах. Не в пустыне же живет. То, что изображает неведение, ему не в плюс. Ладно, к нему и так масса вопросов.

– Это бывший сотрудник милиции, который вел дело об ограблении вашего банка. Вы не могли его не знать. – Окунев выдержал паузу, наблюдая за Володиным, который казался безучастным. – Галкин Иван Андреевич.

– Надо же! – Бывший банкир не к месту хихикнул. – На моей машине убили Галкина? Вот ведь… А знаете, его сын был у меня. Задавал вопросы. Хм.

Поняв, что проговорился, Володин запнулся и замолчал. Несколько минут со скучающим видом рассматривал черно-белый пейзаж за окном, потом со вздохом признался:

– Конечно, я знал, кого задавили. Извините за концерт! Мне сразу сообщили, да. И сын Галкина меня навещал, наседал с вопросами. Все тем ограблением банка интересовался. Всякие заковыристые вопросы здесь задавал. Честно, Георгий Михайлович?

– Хотелось бы.

– Неприятным он мне показался. – Володин доверительно понизил голос почти до шепота. – Гораздо неприятнее своего отца. Хотя тот тоже был… Мягко говоря, не подарок! Но я ничем не смог помочь его сыну, ничем. Я лицо пострадавшее – как в прошлом, так и сейчас. И взятки с меня гладки. И если вы желаете проследить какую-то связь…

– Я не желаю проследить, Игнат Иванович, я совершенно точно знаю, что связь имеется, и самая прямая. Вы контактировали с сыном убитого в вашем банке охранника. С Вадимом Синевым. А его убили, считайте, на том же месте, где наехали на Галкина – на вашем, подчеркну, автомобиле. И по странному стечению обстоятельств ваша городская квартира совсем рядом. Уж простите мне мою сообразительность, но не увидеть связь в этих фактах я не могу! Итак, вы будете со мной откровенны здесь и сейчас или мне все же придется вас задержать?

– Задержать? Меня?

Впервые он перепугался совершенно искренне и перестал быть фальшиво вежливым. Холеные щеки побелели и странно запали внутрь, как будто кто-то изнутри выкачивал из него воздух. Серые глаза неестественно округлились. Руки с растопыренными пальцами прижались к груди и замерли.

– У меня есть все основания полагать, что вы каким-то боком причастны ко всей этой истории, которая началась много лет назад. Тогда, когда ограбили ваш банк. Грабителей было несколько, но сел только вор-рецидивист Деревнин. Имена соучастников он так и не открыл следствию. В момент ограбления был убит охранник, и его сын решил отомстить за отца много лет спустя. Он втирается в доверие к дочери Деревнина – в тот именно момент, когда отец возвращается после долгих лет отсидки. И вы, Игнат Иванович, как я подозреваю, младшему Синеву помогли! Вы всячески ему потакали. Привозили и увозили со двора Ольги на своем автомобиле. Вопрос: зачем? Тоже отомстить решили? Через столько лет?

– Ай, бросьте. – Володин оживился, улыбнулся скептически. – Месть! Да плевал я на месть, Георгий Михайлович! И мальчишка этот, ему тоже было плевать.

– Тогда что? Деньги?

– Деньги? – фыркнул Володин и посмотрел на него, как на дурачка. – Это не просто деньги. Это огромные деньги! Было украдено целое состояние. И где оно? Куда подевалось? Его же нет! Нигде не всплыло!

– Возможно, оно перешло в руки подельников Деревнина? – предположил Окунев.

– В том-то и дело, что нет! Они тоже его ищут! – выпалил Володин и снова понял, что проговорился. Испуганно затих, принялся отчаянно тереть щеки ладонями.

– Вы знали, кто вместе с Деревниным ограбил ваш банк? – воскликнул Окунев, устав наблюдать за его точечным массажем. – Знали и не заявили?

– Скажете тоже. Я первым назвал их фамилии Галкину. Но… – Володин развел руками. – Сколько он ни бился, ничего не вышло. А бился он насмерть! Идиот! Хотя его тоже можно было понять. Он же тоже попал тогда в число пострадавших.

– Имеете в виду его увольнение из органов?

– Ай, бросьте! – Володин неожиданно развеселился. – Плевал он на увольнение. Галкин оказался пострадавшим, потому что его тоже в ту ночь ограбили.

– То есть?

Вот этого он тоже не знал. Об этом тоже не писала пресса. И в давних протоколах этого не было, а он их читал и перечитывал. Некоторые места выучил уже наизусть.

– У Галкина в моем банке была арендована ячейка. Что уж он там хранил – не знаю…

По тому, как резво вильнул в сторону взгляд, Георгий понял, что знает отлично.

– Но что-то он хранил, товарищ капитан. И был крайне расстроен, когда обнаружил, что и его ячейка пуста. Это не давало ему покоя все эти годы. Думаете, он меня не навещал? Еще сколько раз! Он мне весь мозг выел своими визитами. – Володин на мгновение замолчал, не решаясь продолжить, но бранное слово все же вырвалось: – Сука ментовская.

– Ты хочешь сказать, что в ту ночь ограбили и самого Галкина?

Полковник смотрел на Окунева, не решаясь поверить. Старые истории, которые аукаются в настоящем, он не терпел в принципе. А когда в этих историях оказывались замешаны сотрудники тогдашней милиции, у него начинали болеть все зубы разом.

Потому что это было такое шило, такое шило, мать его, что ни в каком мешке не утаишь! Прознают газетчики – труба дело. Тем более что сотрудник к настоящему моменту мертв. Даже убит. А его сын служит…

– Ой, Окунев! Ой, что ты мне только что сказал! Я даже верить в это не хочу и не могу. Какая-то чушь, а? Этот бывший банкир может болтать все что угодно, понимаешь? Все свидетели мертвы. Галкин мертв, парень этот, сын охранника, тоже мертв. Вор Деревнин умер полгода назад от естественных причин. Его подельниками он называет людей, которых люто ненавидит и которым желает отомстить. Разве можно ему верить?

Полковник нервно взялся за пуговицы кителя, пытаясь их расстегнуть.

Он был разгневан. Дело на контроле наверху, от него через день требуют доклада. А он что может рассказать? Байку о похождениях бывшего сотрудника Галкина? Его не просто высмеют – ему публичную порку устроят за такой доклад.

У него завтра день рождения жены. Любимой молодой жены. Она ждет от него сюрприз – узнал нечаянно от ее подруги. А у него ни одной мысли. Ни единой! Какой сюрприз ей нужен? Второй день голову ломает – ничего на ум не идет. Совершенно точно украшения ей не нужны. На отдых только слетала. Тряпок – вагон. Что, ну вот что ей нужно, этой молодой жене?

С ума можно сойти с этими бабами и нерадивыми сотрудниками, подсовывающими ему версии о графе Монте-Кристо, твою мать!

– Ты что же, капитан, за три недели ничего другого не нашел? Никакой другой версии у тебя не было?

– Были, товарищ полковник, – слукавил Окунев. – Но все рано или поздно сходится на этом.

– На чем на этом? – закричал полковник, хотя редко позволял себе повышать голос на подчиненных. – На истории пятнадцатилетней давности? Это чушь! Ты сам-то хоть понимаешь, как это нелепо выглядит?

Окунев промолчал. Спорить с начальством нельзя.

– Вот мне зададут вопрос: что мог хранить наш сотрудник в банковской ячейке такого, что пятнадцать лет спустя это стоило ему жизни? Что я отвечу: золото, бриллианты?

– Хм. Товарищ полковник, боюсь, вы можете оказаться недалеко от истины, – осторожно произнес Окунев.

– Что? Это тебе снова банкир сказал? – Полковник сморщился, у него даже щеки разболелись, до того он нервничал. – Хорошо подумай, капитан, прежде чем ответить! Уволю к чертовой матери!

– Никак нет, товарищ полковник. Банкир отмолчался. Сказал, что не знает. Но, думаю, врет.

– Как ты научился за всех думать-то, Окунев! За меня не подумаешь? Не придумаешь, что мне доложить наверх? – Про себя подумал, что, может, и сюрприз жене он какой-нибудь за него придумает. – Эту идиотскую историю с грабежами и кладами забудь! Давай вместе подумаем, как все имеющиеся у тебя сведения соединить в приемлемый доклад.

Окунев молчал. За него говорил все больше полковник, выстраивая логическую цепочку между гибелью Вадима Синева, Галкина, угоном дорогого внедорожника и последующим нападением на Ольгу Волгину.

Вышла более-менее приемлемая для начальства версия о возможном конфликте Синева с хулиганами, которых видела или знала в лицо его бывшая девушка, за что и пострадала. А история с наездом на Галкина – чистый несчастный случай. Угонщики перепугались, заехали в тупик перед рестораном и в спешке сбили несчастного Ивана Андреевича.

– Все. Пока у тебя на руках не будет никаких веских доказательств, не суйся, капитан. А историю с исчезнувшими награбленными сокровищами забудь. И не дергай уважаемых людей на допросы. Мне уже был звонок. Гнедых нажаловался, что ты его друга и компаньона подозреваешь черт знает в чем! И банкир Володин, по слухам, ошивался на пороге прокуратуры. Нам только новых проблем не хватало. Бушина оставить в покое, понял?

– Но его видела и опознала свидетельница, товарищ полковник.

– Какая свидетельница, капитан? – Полковник начал нервно застегивать пуговицы. – Чокнутая баба, задолжавшая банку почти миллион? Бывшая пациентка психушки? Ты ее, что ли, в суд потащишь? Да адвокаты Бушина от нее там мокрого места не оставят! Все, иди отсюда! Работай.

Окунев двинулся к выходу, но неожиданно притормозил.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться?

– Что еще?

Он оторвал недовольный взгляд от монитора компьютера, где у него висел список фирм, занимающихся подготовкой праздников.

– Я был в архиве вчера. Пытался найти дела, которые вел Галкин до злополучного ограбления банка.

– И?

– Не нашел. Сказали, что были изъяты по запросу. Кем – не сказали.

Полковник откинулся на спинку кресла, оторвавшись от созерцания цветочных гирлянд, воздушных шаров и прайс-листов с заоблачными ценами.

– Догадываешься кем? – Полковник сердито уставился на Окунева. – Опережает тебя твой друг, снова опережает. Вот и отец ему не помогает уже. Сам, что ли, так хорош?

Окунев промолчал. На Степку он тоже сразу подумал, хотя журнал с регистрацией выемки документов ему так и не показали.

– Ладно, ступай. Да и это… Я тебе адрес с телефоном давал, был ты там? У бывшего коллеги Галкина?

– Никак нет, товарищ полковник. Замотался.

– Так навести, навести бывшего коллегу. Толковый мужик. Глядишь, и поможет…