Глава 14
– Мам, вот что ты за человек, а? Ты опоздала ровно на сорок минут!
Степан выразительно посмотрел на часы над входом в торговый центр. Он забыл дома шапку и провел все это время на диком морозе. Череп, казалось, сейчас лопнет от холода, как стеклянный шар. Мог бы, конечно, посидеть в машине, дожидаясь свою непунктуальную родительницу. Но ей ведь непременно нужно, чтобы он ждал ее у входа в этот проклятый торговый центр, где она привыкла снимать стресс, выбирая себе то платье, то блузочку, то туфли.
– Не увижу тебя на выходе – возьму такси и уеду, так и знай! – пригрозила она, когда они договаривались по телефону.
И Степан, скрипнув зубами, послушно застыл у огромных вращающихся дверей точно в назначенное время. Теперь он промерз насмерть. Куртка еще, как на грех, была без капюшона, и ботинки офисные, и джинсы, которые ни черта не греют, потому что он не носит зимой теплые подштанники, как некоторые коллеги.
– Мам, ну разве так можно? – возмутился он, когда мать только высокомерно улыбнулась в ответ на его упреки. – Я мог замерзнуть насмерть!
– Но не замерз же.
Швырнула ему на руки четыре фирменных пакета и, не останавливаясь, направилась к его машине. Спокойно, без суеты разместилась на пассажирском сиденье рядом со Степаном, который без конца тер руки и череп и кряхтел от удовольствия, подставляя промерзшие ступни горячей струе воздуха.
– Какой ты изнеженный, Степа! – насмешливо протянула она и ткнула пальцем в бортовой компьютер. – Всего-то минус пятнадцать! Что с того, что ты подождал мать немного?
– Сорок минут, ма. – Он вздохнул, покосился на мать, любовно поглаживающую мех дорогой шубы на коленях. – Я мог замерзнуть и умереть!
– Но ведь не замерз и не умер, – равнодушно пожала она плечами. – Когда ты, наконец, научишься жить настоящим! Я мог бы!.. Весь в своего покойного отца! Точная его копия!
Степа хотел возразить, вступиться за отца. Сказать матери, что отец с его предусмотрительностью сумел избежать многих ошибок. Но она его опередила.
– Если бы он так не осторожничал и не дул на воду, ничего бы этого не случилось.
– Ты о чем, мам?
Степа медленно выруливал с паркинга торгового центра и мать почти не слушал.
– О том, что он очень любил перестраховываться, – отчеканила она.
– Не вижу в этом ничего плохого. – Он выехал на проспект. – Это помогает избежать ненужных ошибок, ма. Разве нет?
– С твоим отцом проклятая осторожность как раз сыграла злую шутку.
Она запахнулась в шубу, уставилась в окно и молчала до самого отцовского дома. Они впервые поехали туда после его смерти. Инициатива совместной поездки принадлежала, как ни странно, матери.
– Я тоже хочу туда поехать, сын, – заявила она, когда Степа обмолвился, что собирается заглянуть в квартиру отца и разобрать там вещи. – Я тоже имею на это право.
Он не стал возражать, а теперь жалел. Мать начнет ворчать. Будет плевать в каждый угол, упрекать отца в скопидомстве. Бедно у него было, очень бедно, когда Степа в последний раз его навещал. А было это…
– А я ведь несколько лет не был в его квартире, – вдруг вспомнил он, останавливаясь у двери, чтобы достать ключи. Обернулся на мать, удивленно поднял брови: – Дверь была другая.
– Дверь была другая, – согласилась она и нетерпеливо толкнула его под локоть: – Открывай уже, Степа!
Не только дверь оказалась другой. Все в квартире отца изменилось. Степан с удивлением рассматривал новый кожаный диван в гостиной и плазму в полстены, новенькую кухню со встроенной бытовой техникой и дорогими стульями вокруг круглого стола из бука.
– Мам! Ты что-нибудь понимаешь?
Степа еще раз обошел квартиру отца, ничего в ней не узнавая. Все было новым.
– Мам, это не ты?
– Что я? – Мать скинула шубу на спинку стула и сидела за круглым столом, потягивая дорогой виски из низкого пузатого стакана.
– Не ты приложила руку ко всему этому? – Степа повел руками вокруг себя. Взял в руки бутылку, повертел. – Ничего себе! Это виски стоит несколько тысяч! Ничего не понимаю… Откуда? Это не ты, мам?
– Если ты имеешь в виду, что я помогала твоему отцу как-то выживать, а выживал он, судя по всему, неплохо… – Мать щелкнула пальцем по бутылке с виски, которую Степа вернул на стол. Хмельно улыбнулась сыну, отрицательно качнула головой. – Нет, мальчик мой. Это не я. Мы, конечно, время от времени общались с Ваней, не скрою. Я даже бывала у него пару раз, правда, так давно… Но чтобы содержать его – нет. Это не по мне, ты знаешь. А здесь, детка, денег вложено немало. – Мать по примеру сына обвела руками вокруг себя. – Я на такую благотворительность неспособна, ты же знаешь.
Да, он знал свою мать. И знал, что, вложив во что-то рубль, она захочет вернуть сотню. Жизнь с отцом она всегда считала убыточным предприятием, поэтому они и разошлись много лет назад. Матери надоело все время поддерживать своего Ваньку под локотки – именно так она всегда и говорила.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Степа. Присел к столу, протянул руку к бутылке.
– Ты за рулем! – прикрикнула на него мать, даже шлепнула его по руке. – У тебя должна быть трезвая голова, Степка. Всегда! Особенно теперь.
– Особенно теперь? Имеешь в виду, что я должен найти убийцу отца?
– И это тоже.
– А еще что? – не понял он.
– А еще ты должен найти источник доходов своего покойного отца, – с вызовом произнесла она. – Не знаю, как тебя, но меня бесит, что он изображал полунищего. Однажды даже просил у меня денег на такси! Представляю, как он надо мной потешался в тот момент. Сволочь!
Она залпом допила виски, с грохотом опустила стакан на стол, резко поднялась.
– Идем! – приказала она и сделала повелительный жест рукой, который Степа ненавидел всю свою сознательную жизнь.
– Куда? Я пока побуду здесь…
– Ты не понял! Идем, Степа, в комнату и приступим к обыску. – Мать шагнула из-за стола, хмельно покачнулась, ухватилась за голову. – Всю жизнь он оставался для меня загадкой. Подлой загадкой! И я хочу, сын, хотя бы после его смерти разгадать все тайны! Идем обыщем эту чертову квартиру!
Ни на одном месте преступления, еще когда был рядовым опером в звании младшего лейтенанта, Степан не трудился так самозабвенно. Они с матерью перерыли все в квартире отца. Прощупали тщательно складки одежды. Диванные подушки мяли, трясли одеяла, запускали руки в крупу и в сахар. Мать даже размотала рулоны туалетной бумаги, которой у ее бывшего мужа было запасено впрок целых десять штук.
Она носилась по квартире взмыленная, сердитая. Доставала из шкафа вещи, ощупывала, перетряхивала и все время тихо шептала:
– Сволочь! Какая же сволочь!
Они не нашли ничего. Ни спрятанных денег, ни драгоценностей, ни компромата на каком-нибудь электронном носителе. Ноутбук отца, который Степан тоже, к удивлению своему, обнаружил в одном из выдвижных ящиков огромного зеркального шкафа, был девственно-чист. То ли был совсем новым и просто не успел обрасти информацией, то ли отец его заблаговременно почистил. Или это сделал за него кто-то другой?
За пару часов они выдохлись. Вернулись в кухню, уселись за столом.
– Свари мне кофе, – тут же потребовала мать, барабаня пальцами по столу.
Еще одна ее привычка, которую Степан терпеть не мог. Ее длинные ногти отвратительно клацали. За этим клацаньем непременно следовало оглашение какого-нибудь плана, воплощать который должен был он, ее сын.
Степа завис возле мудреной кофемашины – еще одно неожиданное приобретение отца. Не сразу с ней разобрался. Когда разобрался и наполнил горячим кофе две чашки, клацанье за спиной прекратилось.
– Как думаешь, откуда у него деньги? – спросила мать, когда он, наконец, уселся напротив.
– Даже представить не могу! – честно признался он. – На меня отец точно не работал. Чем занимался сам?.. Знаю, что к Волгиной ходил. Это да, было. Но ходил в связи с гибелью ее бывшего парня, который оказался сыном убитого охранника. Отец в этом увидел какую-то связь.
– Не мели вздор, Степа, – резко перебила мать. Глотнула кофе, кивнула благосклонно – понравился, значит. – Твой отец не пошел бы к этой девке, если бы не имел в этом интереса. И интерес, заметь, даже не в ней. Она там все время жила, он же знал это. Наверняка не упускал из виду отродье этого Деревнина. Знал твой папашка все о ней. А в гости явился, только когда ее женишок помер. Почему?
– Не знаю.
Спина у Степы взмокла. Рассуждения матери сбивали его с толку, шли вразрез с его выводами. Он ничего не понимал!
– А не был ли женишок его агентом, Степа?
– Что? – Степа замотал головой. – Ма, ты это, говори, говори, да не… Зачем ему?
– Молчи! – прикрикнула мать и шлепнула рукой по столу. – Молчи и слушай! Этот сын погибшего охранника появился возле дочери Деревнина когда?
– Ну… – Степа начал вспоминать.
– Не мычи! – снова прикрикнула мать. – Точно говори!
Степа оскорбился и промолчал. Специально промолчал. Но мать этого, кажется, и не заметила.
– Он появился в ее жизни почти сразу, как к ней переехал папаша-вор. Освободился, явился к дочери – и тут оба-на: жених у доченьки. И не кто-нибудь, а сынок убитого им охранника. Связь? Связь! А кто послал этого сынка в дом врага?
– Думаю, сам. – Он так и думал, если честно.
– Не мели вздор, Степа! – Мать с сожалением глянула на сына, пробормотала со вздохом: – На кого только бизнес после смерти оставить, ума не приложу! До чего ты тупой, сын! Без отца твоей карьере кирдык.
– Мам, хватит, – оскорбился Степа.
– Сам он там появился, как же! – Она помотала пальцем у Степана перед носом. – Не верю! Казачок был засланный, это сто пудов.
– Почему? Вот почему ты так думаешь, ма?
– Да потому что его убили, детка. – Губы матери сложились в отвратительную ухмылку. – Если бы он явился к деревнинской дочке по собственной воле, до сих пор топал бы по земле. А его убили, попросту избавились. Так кто мог это сделать? Только тот, кто его нанимал. Заказчик.
– Ты что, ма, совсем, да? – заорал Степа, не выдержав. Соскочил со стула и закружил по кухне, продолжая орать. – Ты минуту назад сказала, что этот парень мог быть агентом отца. И тут же делаешь вывод, что убил парня заказчик. То есть получается, это отец его убил?
– Да запросто! – Она оставалась на удивление спокойной. – Не стоит его идеализировать, Степа. Ты многого о нем не знаешь.
– Чего? – По инерции он кричал, но уже не так уверенно. – Чего я о нем не знаю?
– Хотя бы того, откуда у него деньги на все это.
В который раз поведя руками вокруг себя, мать обессиленно рухнула на стул. Степа запнулся. Возразить было нечего. Оказывается, он правда многого не знает о своем отце.
Надо же. Прямо как Ольга Волгина, которая долгие годы считала себя круглой сиротой.
– Ма, мне сложно представить отца в роли убийцы, – признался он неуверенно.
– Мне тоже! – отмахнулась она и прикрыла на минуту глаза рукой.
Потом вдруг дернулась всем телом, уронила руки на стол и глянула на сына с потрясением. И протянула зловещим шепотом:
– Слушай! А что, если этот парень был двойным агентом, а?
– В смысле?
Степа уставился на нее с недоумением. За ходом ее мыслей он никогда не поспевал.
– Не тупи, Степа! – разозлилась она. – Я говорю: что, если этот парень, сын убитого охранника, работал одновременно на твоего отца и еще на кого-то? Может такое быть?
– В принципе…
– Может! – Она проткнула пальцем воздушное пространство между ними. – Еще как может! Отец думал, что парень работает на него, а тот попутно сливал информацию еще кому-то. Сейчас такое в бизнесе сплошь и рядом, Степа. Так что приходится, знаешь, держать руку на пульсе… Ладно, не важно. В общем, если этот парень был двойным агентом, то его убил один из заказчиков. Раз тебе так неприятно думать, что твой отец убийца, тогда найди второго заказчика. Если он приложил руку к смерти молодого человека, то мог убить и твоего отца.
Ему понадобилось пять минут, чтобы переварить ее слова.
– Ма, ну ты даешь!
Он как будто впервые ее сейчас увидел – так он на нее уставился.
За пятьдесят, хорошо за пятьдесят, но выглядит очень свежо и эффектно. Достаточно эффектно, чтобы таскать в свою постель молодых любовников. Красивая для ее лет фигура. Элегантная сдержанность в одежде, стоившая ей целого состояния. Властный взгляд, который он с трудом порой выдерживает. Красивый рот, жаль, что в его адрес из этого рта почти всегда летит только критика.
Но то, что сказала мать сейчас, это просто…
– Это достойно восхищения, ма! – Степа поймал ее руку и поцеловал ладонь. – Ты просто супер, ма!
– Твой отец тоже так часто говорил, но это не помешало ему меня потерять.
Сникла она вдруг как-то сразу. Отвернула голову в сторону окна, выставив на обозрение свой идеальный профиль. И вдруг проговорила просящим голосом:
– Найди его, Степа! Найди его убийцу, или мне не будет покоя ни на этом свете, ни на том!
Он должен был пообещать ей. Сказать, что найдет непременно, что посвятит этому остаток жизни, что сделает все возможное, чтобы убийца был найден.
Но вместо этого неожиданно произнес:
– Найди! Легко сказать: найди! Все что-то ищут и ищут! Все в последнее время что-то ищут и ищут!
– Кто все? – Она повернула голову, царственное презрение к миру вернулось, как будто это не она умоляла его минуту назад о милости, как последняя нищенка. – Что ищут?
– А я знаю? – огрызнулся он, поняв, что сказал не то, что нужно, и мать ему этого теперь не простит. – В квартире Ольги Волгиной всем что-то нужно! Сначала ее жених там поселился, думаю, чтобы ощупать каждый угол. Теперь еще двое умников отправили ее на больничную койку и шарят там в доме. Вот что им, интересно, нужно? Что там искать? И что мы искали здесь, у отца? Какие-то, честное слово, нелепые головоломки! Бред сплошной!..
– Не ной, Степа, – остановила она его голосом, от которого у него с детства щемило в желудке. – Во всем есть смысл, запомни. Во всем!
– Да? И в чем смысл обысков квартиры Волгиной? Я был там, в ее доме. Там нет сумок с награбленным добром, нет сейфа с деньгами и драгоценностями. Картин дорогих на стенах тоже нет – там вообще ни одной картины. Что они могли там все искать?
– Ой, вот здесь как раз никаких загадок, – раздраженно отмахнулась мать. – Все ищут бриллианты, след которых затерялся много лет назад. Бриллианты, которые украл Деревнин.
– Бриллианты? Но… – Степан запнулся и снова несколько минут внимательно разглядывал мать, как будто только что с ней познакомился. – Хорошо, допустим. У нее в квартире все ищут бриллианты. Но мы-то с тобой что искали у отца?
– Не знаю, что искал ты, а я тоже искала бриллианты, – неожиданно развеселилась мать.
– Бриллианты, здесь? Но с какой стати?
Он даже зажмурился, потому что показалось, что это дурацкий сон. Сейчас он откроет глаза, и все исчезнет. И нарядная новенькая кухня его покойного отца, непонятно на какие деньги купленная. И мать с ее невыносимыми откровениями, от которых у него взрывается мозг. Может, он все-таки отморозил башку, пока ее ждал, и все, что он сейчас слышит и видит, – это мираж?
Он просто болен и бредит.
– Я искала бриллианты в этой квартире, потому что думала, что Ваня их наконец нашел. И все, довольно вопросов. Нам пора!
Она быстро поднялась. Стащила со спинки стула свою шубу. Не дожидаясь его помощи, изящным движением накинула ее на плечи. И пошла из кухни, на ходу повелительно тронув его за плечо, чтобы не засиживался. Она была без водителя, и все ее покупки остались в его машине. А это веская причина дожидаться, пока он отойдет от потрясения.
Они одновременно вышли из квартиры. Степа запер незнакомую дверь. Молча спустились на первый этаж. Молча дошли по улице до стоянки, где Степа припарковал машину. Он открыл ей пассажирскую дверь, помог забраться. Сел рядом, завел машину, покосился на мать. Вид у нее был такой суровый, что с вопросами нечего было и соваться. Но он все равно не выдержал.
– Я так и не понял, ма…
Она демонстративно молчала, поглаживая дорогой мех шубы, укутавшей ее колени.
– Не понял, почему ты сказала, что он их наконец-то нашел. Он что, их искал?
– Да, – нехотя ответила она. Помолчала минуту и проговорила с ненавистью: – Все пятнадцать лет он искал эти чертовы бриллианты!
– Но почему? – Он убей не понимал.
– Потому что, Степа, – она глубоко вздохнула и с силой выдохнула, надув губы, – потому что бриллианты, которые украл Деревнин, принадлежали твоему отцу.
