ГЛАВА 8
Следующие несколько дней на занятия я пробиралась перебежками, опасаясь нарваться на чужих поклонниц и получить на орехи.
Быть зажатой в углу кучкой съехавших с катушек девиц казалось мне не самым лучшим способом умереть.
И тем сильнее было мое удивление, когда я оказалась зажатой в углу группой некромантов. Ну как группой? Четыре тощих парня, больше всего свеженьких оживленцев напоминающие, с кислыми рожами и четырьмя годами усердного труда за спиной.
Заловили меня в западном крыле после рунной магии, которая по определению заканчивается поздно, и тут же начали прессовать своей исключительной крутостью. Что особенно раздражало — молча.
Повжимавшись в холодную шероховатую стену пару минут, я поняла, что либо сама сейчас начну прояснять ситуацию, либо мы рискуем застрять в этой плохо освещенной и плохо отапливаемой части академии до завтрашнего утра, когда кто-нибудь из сонных преподавателей отправится в свой неуютный класс на нудную лекцию и спугнет этих молчунов.
— Мальчики, — начала я, дружелюбно улыбаясь, — а чего происходит? Признаться, я ожидала увидеть здесь кого-нибудь из девушек… — Стоявший слева от меня чуть нахмурился, и я поспешно заверила: — Я вас ни в коем случае не осуждаю. В наше просвещенное время любить можно кого угодно. И я даже не буду спрашивать, что вы нашли в Градэне, просто давайте сразу договоримся: волосы мы друг другу выдирать не будем и глаза выцарапывать тоже. Агась? Я честно готова уступить вам его без всех этих кардинальных мер. Правда-правда.
— Дура? — хмуро поинтересовался тот, что стоял справа и от стоящего слева отличался разве что только ростом. Пониже он был. Сантиметра на три, не больше.
— Умная, — заверила его я, уточнив, — и жить собираюсь долго, счастливо и со всеми конечностями. А Градэна можете себе забирать. Я вам даже спасибо скажу.
— Зачем нам Градэн? — искренне удивился тот, что стоял напротив меня.
— А чего вы меня тогда тут прессуете? — В искренности я бы могла с ним посоперничать.
— Отдай артефакт и сможешь спокойно уйти.
— Аааааа… артефакт?
— Не прикидывайся. Мы знаем, что не так давно ты побывала в склепе магистра Лоргэта.
— Ну и что? Нас таких четверо было.
— Он у тебя, — уверенно заявил тот, что стоял слева. Который выше и у которого, пожалуй, самое кислое выражение лица.
— У меня был только палец магистра.
— Ты забрала из склепа артефакт, — упрямо настаивал самый кисломордый.
— Да ничего я не… — вспыхнула возмущенно, но замолчала на полуслове. Рука сама собой метнулась к вороту рубашки, расстегивая верхнюю пуговку. И уже вытягивая на свет цепочку с болтающимся на ней камнем, я радостно затараторила: — Я там только булыжник этот и нашла. Понятия не имею, зачем до сих пор с собой ношу. Одни проблемы от него. Нате вот. Может, вам пригодится.
— Хочешь сказать, что благодаря какому-то камню смогла перехватить подчинение над умертвием у Диара? — раздраженно спросил тот, что справа.
А я вспомнила, как от того мертвяка на дереве спасалась, и недоуменно переспросила:
— Это когда я у него оживленца украла? — заглянула в глаза тому, что справа стоял, и спросила. Проникновенно так и сочувственно:
— Вы совсем глупые, да?
— Хватит! — Обладатель самой кислой рожи мог похвастаться еще и взрывным характером. Вдарив пятерней по стене у моей головы, он прошипел, обдавая меня горячим дыханием: — Издеваться вздумала? Нам нужен артефакт.
— Мозги вам нужны, — поправила его, чувствуя, как начинают подрагивать руки, а камешек в ладони нагреваться.
— Значит, по-хорошему ты не хочешь? — уточнил тот, что стоял чуть в стороне, просматривая коридор. Привлеченный шипением своего друга, он приблизился: — Мы же и по-плохому можем.
— А я вам предлагаю по-хорошему, между прочим, вот этот камушек. И заявляю, что ничего другого я из склепа не выносила.
— Ну ты сама напросилась, — просипел кисломордый, хватая меня за руку, — известен мне один способ. Сразу покладистой станешь. Заодно узнаем, как инициация на целителей действует.
— Чегооо?! Сам в гроб лезь, болезный. Тебе там самое место! — заорала я, упираясь и стараясь высвободить свою руку, чувствуя, как волосы на голове дыбом встают.
— Новых друзей себе нашла? — От этого голоса сердце радостно дернулось и забилось быстрее. Раньше я так Асверу еще не радовалась. Даже когда он орка моего упокаивал, не радовалась. Не такой уж и страшный был оживленец, если сравнивать его с этими психами, которые никого, кроме себя, не слышат.
— Они сами меня нашли, — радостно ответила я, вздохнув с облегчением. Как он умудрился так неслышно к нам подобраться, я не знала: тут же все каменное и эхо будь здоров. Каждый шаг разносится по коридору во все стороны, да и не волновало меня это, — а я с ними дружить не хочу.
— Совсем? — дотошно уточнил Асвер, разглядывая доставучих некромантов цепким взглядом.
— Ни капельки!
— Шел бы ты отсюда, Асвер. Нас больше…
— И вы пятикурсники, — закончил за того, который раньше от меня справа стоял, зломордый и усмехнулся, — а я один, но как же я сейчас зол.
— И? — Это не очень внимательный некромант поинтересовался, которого ставить на стреме совсем нельзя.
— А это значит, что он сейчас совсем бешеный. И вас уже ничего не спасет, — оптимистично оповестила я некромантскую бандитскую организацию, подергала рукой и потребовала у подвисшего кисломордого: — Пусти.
— Отпусти ее, — велел тот, который раньше напротив меня стоял и, судя по всему, был у них главным. Потому что кисломордый пальцы тут же разжал, возвращая мне свободу.
А эти, которые запугиванием промышляют, поспешно скрылись. Поняли, видимо, что драка ненужное внимание привлечь может. Только тяжелыми взглядами меня на прощание одарили и смылись.
— Сень, а Сень, ты мне только скажи, что ж ты проблемная-то такая? — спросил Асвер, подходя ко мне. Взгляда от удаляющихся некромантов он не отрывал, пока те не скрылись за поворотом. Только тогда соизволил на меня посмотреть: — Я жду ответа.
— Знаешь, я уже как-то и не рада тебя видеть.
Некроманты сбежали, я вновь была свободна, и зломордый снова начинал раздражать.
— А раньше, значит, была рада?
— Помутнение рассудка, не иначе, — серьезно предположила я и заспешила прочь, но далеко не убежала. Успела сделать всего три шага, когда оказалась пойманной за шиворот. А в следующее мгновение осознала себя зажатой у стены. Опять у стены и опять некромантом.
— Слушай, Градэн, у вас это профессиональное людей в стены вжимать? — Раздражение мое грозило вылиться в очередное побоище. Вот только если раньше мне было чем вбивать в белобрысую голову мозги, то сегодня я была без книги. А лупасить его голыми руками было чревато последствиями. Не в тех мы весовых категориях.
— Чего они от тебя хотели? — игнорируя мои вопросы, Асвер задавал свои и, судя по сосредоточенной физиономии, планировал получить на них ответы.
А я рассматривала складки темной ткани на некромантской груди и понимала, что если он так и продолжит меня прессовать, то я плюну на здравый смысл и попытаюсь вбить в него что-нибудь с помощью сумки. То, что в ней ничего тяжелее тетрадей нет, меня волновало мало. Главное — правильный настрой.
— Ведьма, не зли меня и на вопросы отвечай.
— Уууу, — грустно провыла я, перехватила шлейку сумки двумя руками, вздохнула несчастно очень и ответила: — Камешек мой им нужен был. Только они не в курсе были, что им именно он нужен. Вот и психанули немножко.
— Сень…
Скептический взгляд выдержала достойно и поинтересовалась с гаденькой улыбочкой:
— А ты, Градэн, знал ли, что булыжник мой неприметный — артефакт на самом деле силы невероятной.
— Перегрелась? — Озабоченно пощупав мой лоб прохладными пальцами, он задумчиво пробормотал: — Не горячая.
— Дурак ты. Вот как есть дурак. Им артефакт нужен был какой-то, который я из склепа мастера Лоргэта вынесла. А я, кроме камушка, ничего не выносила.
— Возможно, они приходили за артефактом, который Нагаш активировал? Мы после этого всю ночь по кладбищам носились, поднятых упокаивали.
— Тот ужас никто из склепа не выносил…
— Ты-то, конечно, знаешь, — фыркнул он, подцепил пальцами цепочку с камнем и аккуратно, не касаясь того руками, заправил за ворот моей рубашки. И даже пуговку застегнул.
После чего полюбовался на дело рук своих, перебросил через плечо мою косу и удовлетворенно кивнул.
— А теперь пошли, — и совсем как кисломордый, схватил меня за руку и потащил. Правда, не в ту сторону, куда меня совсем недавно тащили. Проявив фантазию, он направился в противоположном направлении.
— И куда мы? — Подстроиться под его широкий шаг у меня не получалось. Приходилось то и дело срываться на бег, чтобы один целеустремленный идиот не оторвал мне руку.
— В библиотеку, — просветили меня, не оборачиваясь и скорости не сбавляя, — не нравится мне сложившаяся ситуация.
— Градэн, ты скажи, пожалуйста, а с чего ты взял, что я уже не пыталась найти в библиотеке упоминания об этой каменюке?
— Я уверен, что ты искала, — спокойно ответил он, — но зная тебя, могу смело предположить, что искала не там и не то.
— Кха? — поперхнувшись воздухом, я закашлялась и решила, что отомщу ему потом. Когда с находкой моей разберемся.
До библиотеки добрались в рекордные сроки, но меня это не радовало: согнувшись пополам, я сипло дышала, проталкивая воздух в сжавшиеся легкие. Воздуха не хватало, во рту пересохло, мне хотелось полежать и водички. А вместо этого мне предлагали трудиться.
Полутемное помещение, в котором освещение, температура и влажность воздуха регулировались педантичным библиотекарем, было безлюдно. Среди высоких стеллажей, заставленных книгами, гулял только легкий сквозняк — и мы.
Все нормальные студенты в это время не по библиотеке бродили, они в других местах обитали в ожидании ужина.
А мне вот не повезло. Нарвалась на некроманта.
— Великие деятели… великие деятели…
Асвер бормотал и брел, бормотал и брел, и меня за собой тянул. Потому приходилось так же брести среди стеллажей, но молча. Одного бормотуна было вполне достаточно.
Великие деятели нашлись относительно быстро, и двухтомник биографического содержания тоже нашелся почти сразу.
Зато смысла в действиях зломордого я не видела.
Зачем нам нужна биография магистра Лоргэта? Мы же с камнем должны были разобраться.
Кажется, вопрос этот я задала вслух, кажется, громко. Кажется, большей дурой я себя раньше еще не чувствовала.
— Вот именно поэтому ты ничего не нашла, — назидательно ответил он, когда прекратил изводить меня насмешливым взглядом, — ты же его среди артефактов и амулетов искала?
— Вообще-то среди книг по некромагическим ритуалам, — пробурчала в ответ, пряча глаза. Что мне стоило подумать о том, что камешек мой не просто так в склепе Лоргэта валялся? — После того орка я решила, что он как-то с вашей профессией связан.
— Кто бы сомневался, — пробормотал Асвер, бросил на меня скорбный взгляд и потащил к столам.
Я не сопротивлялась, не спорила и не возмущалась. Я тихо радовалась, что зломордый решил мне помочь. Сволочь он, конечно, но полезный.
Настольная лампа вспыхнула теплым медовым светом. Книги были небрежно сгружены на стол, у меня отняли сумку, усадили на стул и положили передо мной первый том.
Асвер расположился напротив и тут же принялся за изучение второй книги.
Я всегда считала, что биографии, даже будь это описание жизни какого-то невероятно знаменитого человека, который умудрился оставить после себя огромное наследие, — вещь скучная. Просто писали их, как правило, сухим языком, больший упор делая на даты.
Меня подобное чтиво всегда усыпляло. И история жизни магистра Лоргэта исключением не стала.
Подперев щеку ладонью, я просматривала страницы в надежде отыскать хоть какое-то упоминание о том, как, для чего и почему могла быть создана моя проблемная находка.
Глаза начали слипаться на девятой странице. Слова путались, теряя смысл и четкость уже на двенадцатой.
На тринадцатой я, тихо сопя, медленно опустила тяжелую голову на пожелтевшие от времени листы.
Спала после такого чтива я всегда очень сладко.
И в этот раз сон мой был особенно крепок. Я спала так, как не спала никогда раньше, на сто процентов используя возможность отдохнуть, пока вредный некромант не заметил моей наглости и не разбудил.
И очень удивилась, когда утром проснулась на своей кровати. Не разобранной, но родной.
Мантия аккуратно висела на стуле, сапожки стояли у двери, а я лежала на кровати, укрытая пледом. Просто прелестно.
Миранна сидела за столом, облокотившись на спинку стула, и внимательно на меня смотрела.
— Мирочка, а как я здесь оказалась? — Помнила же, что коварно засыпала в библиотеке в компании некроманта.
— Ас принес. — Не отводя от меня странного взгляда, она спросила: — Сень, то, что он тогда утром в главной зале сказал, это правда?
— А что он там сказал? — Сцедив зевок в кулак, я поерошила волосы и сладко потянулась, блаженно жмурясь. — Что-то интересное?
— Что ты ему в любви призналась и у вас теперь все серьезно?
— О! — Глаза открылись сами. — Это откуда такие мысли, мне очень интересно? Это в чем ты меня там подозреваешь, хотелось бы знать?
— Вы в последнее время странно себя ведете. Он перестал тебя доставать. Второй раз уже в общежитие приносит. Это подозрительно.
— Знаешь, а я ведь и обидеться могу. — Да что там, я не просто могла обидеться, но даже очень этого хотела. Такого от своей соседки я, пожалуй, не ожидала.
— Всем известно, что от ненависти до любви один шаг, а уж как вы друг друга ненавидели… — попыталась оправдаться она.
— Это он меня ненавидел, а я от этого страдала.
— Сень…
— Помочь он обещал, потому и возится со мной. Градэн, как известно, обещания свои привык выполнять.
— И что теперь будет?
— А будет мне, Мирочка, выговор со всеми нехорошими вытекающими. Я вчера в библиотеке заснула. В самый ответственный момент. Удивлена, конечно, что Асвер меня не разбудил, но подозреваю, так просто он мне этого не забудет, — грустно ответила я, готовясь выслушать все, что он там думает о людях, засыпающих во время работы.
И очень ошиблась. Зломордый скрывался от меня весь день, не попадаясь на глаза даже мельком. Это настораживало и нервировало уже хотя бы просто потому, что на Октая я натыкалась постоянно.
Под вечер уже даже подозревать неладное стала. Почему-то казалось, что он за мной следит.
Только поздним вечером, возвращаясь в общежитие от теплиц, в которых добрых два часа трудилась на благо родного факультета и помогала Кемару, поняла, что лучше бы Октай за мной и правда следил. Может быть, тогда бы хоть помог.
Знакомцы мои недавние поджидали свою жертву в тени высоких стен. И выскользнули на свет фонарика, висящего над черным ходом в женское общежитие, только когда я взялась за дверную ручку.
Захотела сократить путь, поскорее очутиться в комнате, не промерзая на сильном осеннем ветру. Решила сократить дорогу… сократила.
— Вот ты и попалась, — самодовольно заключил кисломордый, захлопнув уже приоткрытую мною дверь.
А я стояла, сжимая дверную ручку и пыталась понять, как эти типы некромантской наружности узнали, что я пойду именно этой дорогой. Неужели я настолько предсказуема?
— И вам не хворать, — вежливо поздоровалась я, еще раз дернула дверь на себя. Результат был неутешительным. А кисломордый, широко улыбаясь, поинтересовался:
— Помнишь, что я тебе вчера обещал?
Помотав головой, я предложила оптимальный вариант:
— Не помню и вам советую забыть.
— Артефакт отдай, и мы все забудем, — пообещал тот, что пониже.
— Я предлагала — вы не взяли.
— Не нужен нам твой камень! — рявкнул на меня несдержанный кисломордый.
— А ничего другого у меня нет! — орать в ответ, наверное, не стоило, но очень хотелось.
— Сама напросилась, — прошипел он.
А я такое дежавю почувствовала, что просто ух!
Меня вчера так же за руку аж два раза таскали. Правда, разные некроманты, но ощущения те же.
Больно, неудобно и зверски раздражает.
Синяки после вчерашней пятерни кисломордого уже проявились, накладываясь на менее отчетливые отметины от пальцев Асвера. Сегодня коллекция моя рисковала пополниться еще парочкой кровоподтеков. Шикарно просто.
И еще шикарнее был тот факт, что меня тащили в сторону старого кладбища. Любознательным некромантам не давала покоя идея закопать меня в землю. Идею эту я не одобряла, а их нездоровый энтузиазм не вызывал у меня положительных эмоций.
Попытка поорать и повырываться была пресечена на корню. Один из тех, которых отличать было не по чему, легонько хлопнул меня по затылку раскрытой ладонью.
В голове зазвенело. Орать я больше уже не могла и мало что соображала, послушно бредя вслед за некромантами.
В себя пришла, сидя в грубо сколоченном гробу кустарного производства. Между досками имелись небольшие, но вполне заметные щели, никакой обивки для удобства внутри не было.
Да и руны, начертанные на боках, казались кривыми и незаконченными.
Такие обычно рисовали на гробах во время инициации. Чтобы некромант за ночь не задохнулся в тесном замкнутом пространстве.
И наличие их в моем временном пристанище вселяло надежду. Значит, закапывать меня планируют не навсегда.
Похлопав меня по щекам и убедившись, что я снова с ними, кисломордый полюбопытствовал:
— Отдашь артефакт?
— Да я же вам уже…
Договорить мне не дали. С коротким и очень угрожающим «понятно» он уложил меня в гробу и быстро, не позволяя подняться, опустил сверху крышку. Судя по звуку, еще и камнями для надежности завалил. Судя по ощущениям, целыми булыжниками.
А потом сверху упала первая горсть земли.
Я орала, как ненормальная, лупасила по крышке моего персонального гроба, брыкалась и сыпала проклятиями. Ничего не помогало. Земля продолжала сыпаться, света, проникавшего сквозь узкие щели в крышке, становилось все меньше. Лицо и все вокруг припорошило землей, просочившейся в мое неуютное убежище. Крики мои игнорировали, угрозы пропускали мимо ушей, над проклятиями откровенно смеялись.
И продолжали закапывать.
Орать перестала, когда поняла, что больше не слышу, как падает в неглубокую яму моей могилки земля.
Лежа в темноте, стараясь выровнять сбившееся дыхание, я не могла думать ни о чем, кроме того, как именно я буду убивать этих гадов, когда выкопаюсь.
Перед глазами стояла кровавая картина, и главная роль в ней отводилась кисломордому.
Душившая меня ярость еще долго бурлила в крови, помогая не удариться в панику.
Вечер прошел для меня незаметно. Ближе к полуночи стало хуже.
Воздух, пускай и пропускаемый рунами, был густым, душным, пропахшим сыростью и землей. Он с трудом просачивался в легкие, заставляя дышать часто и поверхностно.
Я больше не злилась, не мечтала о мести, не грезила страшной расправой.
Было жарко и страшно, и я хотела, чтобы меня просто отсюда вытащили. Волосы прилипли к лицу, испарина на лбу щекотными капельками стекала по вискам.
Жутко хотелось пить.
Непонятная тяжесть давила со всех сторон, не позволяя забыть о том, где я нахожусь.
Пощупав шершавые доски моего гроба, я искренне посочувствовала некромантам. Бедные. Я теперь прекрасно понимала тех, кто не стремился пройти инициацию. На их месте я бы тоже сюда не спешила.
В земле плохо, страшно и совсем неудобно. А еще темно. Но не так, как бывает ночью, даже если в комнате задернуть шторы. Эта темнота другая. Густая, вязкая и голодная.
А я была живой, тепленькой, в еду непригодной и, очень надеюсь, невкусной. И камешек этот, от которого у меня столько проблем, тепленький и будто живой, пульсировал на груди равномерно и жутко.
И пока лежала в темноте, успела все осознать и во всем раскаяться.
Именно в тот момент, когда я добавила в список раскаяния тридцать восьмой пункт, поняла, что меня раскапывают.
Хорошо так, споро раскапывают. С энтузиазмом и матерком.
Я даже заслушалась, не спеша радостно орать. В конце концов, меня все равно сейчас вытащат отсюда, какой смысл их подбадривать. А у меня, ко всему прочему, горло пересохло и дерет так, словно я рулон наждачной бумаги проглотила, не запивая.
И было мне хорошо. Радостно и спокойно. Потому что голоса я узнала. Просто не могла не узнать. Прочувствованные ругательства Асвера исцеляющим бальзамом касались моих истрепавшихся нервов. А вторивший другу Октай лишь закреплял результат.
Потому, когда крышка гроба исчезла, я встретила своих спасителей широкой, дебильноватой улыбкой на чумазом лице. Морозный осенний воздух коснулся горячих щек, принося ни с чем не сравнимое блаженство.
— Сень, — Асвер помог мне сесть, заглянул в глаза, попытался стереть грязь со щеки дрожащей рукой, но лишь больше ее размазал, — Сень, ты как?
— Ас… — Голос сорвался, но я была упрямой, потому откашлялась и все же просипела: — Асвер, ты не поверишь, но я жутко рада тебя видеть.
Еще пару секунд полюбовалась обеспокоенно-бледной физиономией, подумала о хорошем и разревелась, мертвой хваткой вцепившись в напряженного спасителя.
Я плакала, икала, захлебывалась слезами, обильно орошая ими некромантскую куртку.
Октай тактично отошел куда-то. Подозреваю, просто решил сбежать от женской истерики. Асверу бежать было некуда. Держала я его крепко и планировала выплакаться.
— Сень, — меня гладили по голове, терпеливо дожидались, когда я успокоюсь, и тихонечко шептали, пытаясь задобрить соблазнительными обещаниями, — не плачь. Обещаю, я их сам закопаю. Завтра же. И не выкопаю. И никто их уже не выкопает. А через пару неделек мы их поднимем и заставим трудиться на благо академии. Ты только не плачь.
— Полнолуние сегодня, — провыла я, размазывая по его груди слезы и сопли, — а вдруг я онекроманчуууусь.
— На это можешь даже не рассчитывать, — тихо хохотнул он, — такая бездарность просто не сможет пройти инициацию.
— Ас, я тебя сейчас сама здесь закопаю. Благо все необходимое уже готово, — скатилась до угроз я, заглядывая ему в лицо.
— Ты сейчас идти сама не сможешь, — заметил он, разглядывая мою зареванную физиономию, порылся в кармане и извлек на свет носовой платок. Чистенький, отглаженный и закономерно черный, — держи вот.
Платок я взяла, слезы вытерла, высморкалась хорошенечко и попыталась вернуть попользованную тряпочку. Зломордый брезгливо отказался, а на предложение постирать обидно заметил:
— Сомневаюсь я, что ты стирать умеешь.
— И стирать, и готовить, и даже шить немножко! — гордо оповестила его, чувствуя, как меня отпускает. — А ты как здесь оказался?
— Соседка твоя в общежитие прибежала, потребовала, чтобы я тебя ей сейчас же выдал, иначе она за себя не отвечает.
— И что потом? — Еще раз использовав платок по прямому назначению, я облегченно вздохнула. Жизнь налаживалась.
— А что потом? У меня тебя нет, никто не знает, где ты. Единственное, что известно, — ты в девять часов покинула теплицы и больше тебя никто не видел.
— Ну, а тут-то вы чего меня искать стали? Это ж заброшенное кладбище. Тут не то что не хоронят уже лет десять, тут и не ходит никто уже давно.
— Друзей твоих новых навестил. Эмис все сразу рассказал. Даже место показать порывался. — Темные глаза зло блеснули.
— И где же он тогда? — Вытягивая шею, я пыталась выглянуть из ямы, чтобы посмотреть, кто из ненормальных некромантов — Эмис. Мне почему-то казалось, что кисломордый.
— А не может он уже ходить, — просветил меня вернувшийся Октай. На его бледной физиономии расцветал огромный синяк, который я только заметила. — Ас когда узнал, что тебя закопали, немножко расстроился.
— И что? — Связи я пока не видела.
— А когда Асу становится грустно, то окружающие, как правило, тоже жизни не радуются. Эмис вместе со своими дружками сейчас уже в лазарете, скорее всего.
— Ты их всех, что ли, грустить заставил? — подозрительно осведомилась у зломордого, который после обличительной речи Октая напрягся.
— Не всех. Один сбежал, — мрачно ответил он и нехорошо улыбнулся, — я его потом поймаю. Никуда не денется.
— Всегда знала, что ты бешеный, — с серьезным видом покивала я головой и, не удержавшись, кашлянула, пытаясь избавиться от неприятного чувства. Странное ощущение, будто глотку землей забило, не хотело исчезать.
— Сейчас обратно закопаю, — совсем нестрашно пообещал бешеный.
И я не убоялась, вполне законно полагая, что после такой ночки уже никогда ничего не испугаюсь. А вместо того чтобы бояться, решила смущать окружающих неудобными вопросами. Игнорируя Асвера, я еще раз осмотрела Октая и нескромно полюбопытствовала:
— Красивый фингал. Кто автор?
— Рядом с тобой сидит, — угрюмо ответил мне побитый, аккуратно ощупывая скулу, — говорю же, ВСЕМ грустно становится.
— Мрааак, а тебя за что? — Асвер недовольно дернулся, но в разговор встревать не стал, вместо этого решил заняться делом.
Меня вытащили из гроба, отряхнули, осмотрели, еще раз попытались стереть грязь хотя бы с лица, потерпели неудачу и выкинули из ямки прямо под ноги побитому некроманту.
— Я должен был за тобой присматривать, но не уследил, — ответил он, помогая мне подняться, — шустрая ты очень.
— И он тебя за это по морде? — Некромант неодобрительно поджал губы, и я поспешно исправилась: — В смысле, по лицу? — Он кивнул, а я сочувственно спросила:
— И как ты с ним только дружишь? Его же надо изолировать. Если нельзя насовсем, то хотя бы на время, пока он грустит. Ради безопасности окружающих.
— Я вообще-то здесь и все слышу, — отозвался выбирающийся из моей могилки Асвер.
— И расстраиваешься? — подозрительно спросила я, оборачиваясь. — Эх.
Меня качнуло, перед глазами заметались белые точки. Пошатнувшись, чуть не свалилась, но была своевременно спасена от незавидной участи поздороваться с твердой землей расторопным Октаем.
— Ну ничегошечки себе… — прошептала пораженно, пытаясь определить, что же я сейчас чувствую.
— Ты один сплошной кошмар. — Обреченность, с которой Асвер это сказал, напрягала.
— Ты главное не расстраивайся, — попросила я, продолжая болтаться в чужих руках. Поддерживать меня Октаю надоело, и он легко поставил меня на ноги. А ведь тощий, что то умертвие.
— Пойдем, наказание, — вздохнул зломордый, принимая мое пошатывающееся тельце.
— А могилка моя? Ее надо закопать, а то вдруг кто-нибудь решит ее занять?
— Понравилось место, хочешь его себе оставить? — осведомился Октай, оглядывая окружающий нас пейзаж. Заросшие травой могилки, что примечательно, на дворе середина осени, а травка еще зеленая и жизни вроде как радуется. Покосившиеся, расколотые или выкорчеванные из земли надгробия. И липкий туман, стелющийся по небольшому пустырю, отделяющему старое кладбище, располагающееся на территории академии, от парковой зоны.
— Красиво, уютно, спокойно, — передернув плечами, нагло соврала я, — а почему бы и нет?
— И как я только умудрился с тобой связаться? — пробормотал Асвер и потащил меня прочь от моей могилки. Таки не закопанной. Приходи кто хочешь, ложись как нравится. Тьфу.
— Ромашкового чаю бы, — мечтательно прошептала я, закатывая глаза к ночному небу. В волосах, за шиворотом и, кажется, даже в сапожках у меня была земля, глаза слезились, дышать было все еще трудно, и это странное ощущение в горле никак не проходило, но я все равно чувствовала себя замечательно. А после чая будет вообще прекрасно.
Потом под ноги мне попалась коряга, я запнулась, чуть не упала и получила нагоняй.
— Ведьма, ногами надо идти, — недовольно просветил зломордый, возвращая меня в вертикальное положение, — я, конечно, понимаю, что ты по жизни дурная и простые действия даются тебе с трудом, но…
— А знаешь что? — Я разозлилась. Выкрутившись из некромантских хваталок, встала напротив него, уперев руки в бока и расставив пошире ноги. Меня все еще качало. — Иди ты лесом, полем в самую глубокую берлогу к самому голодному медведю! И приятного ему аппетита!
Недобрая тишина и задумчивый взгляд Асвера были мне ответом. Но забеспокоиться я не успела.
— Сень, ты точно ведьма, — выдохнул Октай, глядя мне за спину.
А там медленно и величественно брел косолапый. Тот самый, которому я только что приятного аппетита пожелала. Вынырнув из тени парковой зоны, он прямой наводкой направился к нам.
— Мамочка. — Злость мою как ветром сдуло, с полузадушенным визгом я малодушно попыталась спрятаться за зломордым. За ним спрятаться не получилось. Меня подгребли поближе, вцепившись мертвой хваткой в плечо, не позволяя за собой прятаться. Я и не сопротивлялась, под мышкой у Асвера тоже было не страшно.
— Откуда здесь медведи? — пробормотала я, плотнее прижимаясь к своему спасителю. Потому что если медведь сейчас бросится, то я к нему Асвера толкну и вполне могу успеть сбежать, пока они друг другу доказывать будут, кто сильнее. — Мало мне некромантов бешеных.
— Кхе, Сень, я вообще-то все слышу, — напомнил о себе зломордый, — и ты не могла бы ко мне так не прижиматься? Это, знаешь ли, слегка отвлекает.
— А ты не отвлекайся, я же не отвлекаюсь, — посоветовала ему и прижалась теснее.
— Зараза рыжая, — прошипел он, но вырываться не стал, — мы с тобой об этом потом поговорим.
— Это если живые останетесь, — оптимистично заметил Октай.
Медведь раздраженно прорычал и прибавил скорость.
— Мамочка!
Нервы сдали, отцепившись от зломордого, я бросилась назад к кладбищу. Вид несущегося прямо на меня огромного клыкасто-зубастого под тонну весом особому хладнокровию не способствовал.
— Ведьма, стой! — За мной, громко ругаясь, бросился Асвер.
— Я один с ним не останусь! — Октай припустил следом.
Замыкал нашу процессию медведь, не стараясь нагнать, скорее, просто получая удовольствие от самого процесса.
И уже утром, стоя в кабинете директора перед раздраженным Хэмконом, откровенно злым Фьялларом и подозрительно радостным Реннаном, я очень несвоевременно поняла, что полнолуние — не самое лучшее время бродить по улице, если где-то рядом живет оборотень. Особенно если характер у него тяжелый и превращается он далеко не в зайчика.
— Ларс, что с тобой случилось? Была такая хорошая студентка. Умная, вежливая, законопослушная, — патетически перечислял все мои добродетели злой декан, прожигая взглядом мнущегося рядом Асвера. На топтавшегося тут же Октая он внимания не обращал, интуитивно чувствуя, кто во всем виноват. И был совсем не прав. Несмотря на нежелание осознавать случившееся, я все же прекрасно понимала, что виновата во всем сама. Но признаваться не спешила, во избежание всяких неприятных моментов, которые мне придется переживать в одиночестве. — А потом связалась с некромантами, и все. Ты уже не пример для подражания. Ты же понимаешь, что вам за подобные выходки очередное наказание светит?
Я тяжко вздохнула и бросила короткий взгляд на оборотня. Топтыгин скалился, демонстрируя неправильный прикус. Клыки у него даже в человеческом облике были немаленькие.
— Магистр, мы просто гуляли под луной, — попытался оправдаться Октай, — это не запрещено.
— А свежая могила? И Ларс вся в земле. Вы что мне со студенткой сотворить пытались?! — Фьяллар был неумолим.
А нам ответить на это было нечего. Вот мы и молчали, разглядывая ковер под ногами.
— Это как-то связано со вчерашним пополнением в лазарете? — спросил до этого молчавший Хэмкон. — Три некроманта с серьезными травмами.
— Кхм. — Поразительно, но под взглядом светлых директорских глаз Асвер смутился. Опустил голову ниже и продолжил упрямо молчать.
— Я жду ответа, — напомнил Хэмкон после минуты молчания.
— Мне нечего вам ответить, — хрипло пробормотал Асвер.
— Ну и дурак, — беззлобно бросил Реннан.
— Сильный дурак, — скорбно поправил коллегу Фьяллар, — наказывать их как будем?
— Мне отдайте, — предложил вездесущий капитан, — у меня сегодня полевые испытания. Второкурсников буду учить справляться с нежитью. Пара некромантов мне бы не помешала. Одно дело — поднятое умертвие. Совсем другое — управляемое.
— А целительница тебе зачем? — полюбопытствовал мой черствый декан.
— Найду применение, — беспечно отмахнулся капитан, у которого, кажется, уже было несколько мыслей по поводу применения целителя в быту.
— Не надо, — тихо прошептала я, с ужасом глядя на Фьяллара. Мне с моим-то камешком нельзя было к умертвиям. Это же конец. Это смерти подобно. Я же все испорчу. — Лучше в морг.
— Конечно, в морг лучше, — согласился со мной магистр, — поэтому-то тебе туда путь закрыт.
— Ну так как? Я могу их забирать? — Нетерпеливый злобный оборотень топтался на месте, ожидая директорского ответа.
— Забирай.
— А занятия? — спросила быстро, надеясь еще избежать страшного.
— К счастью для нас, сегодня пятница. С преподавателями я поговорю, на сегодня вас отпустят, — пообещал Фьяллар.
Страшное избегаться не хотело.
Это был конец. О чем я и сообщила пришибленным некромантам, когда мы вышли из директорского кабинета.
— Я этих идиотов все же закопаю, — прорычал Асвер то сжимая, то разжимая кулаки, — мало они вчера получили.
— Я тебе помогу, — мрачно пообещал Октай, которому перспектива трехдневного похода по непролазному лесу и непроходимому болоту тоже совсем не нравилась.
— А я спляшу на их могилах, — пообещала кровожадно, чувствуя себя стопроцентной ведьмой.
Судьба некромантской банды была решена. Но исполнение приговора откладывалось. Времени на сборы нам дали три часа, после чего ждали у главного входа.
Наказание вступало в силу незамедлительно.
