36
Шамрамди, Люсидия. Господь отвратил свое лицо
Нассим Ализарин провожал взглядом переодетого юношу из племени анса, который понуро вышел из дома в Шамрамди.
– Как жалею я, Костыль, что мы ничегошеньки не можем сделать. Но Индала связал нам руки.
Индала аль-Суль Халаладин волновался и печалился из-за того, с какой легкостью чалдарянам удавалось подавлять всякое сопротивление. После каждой схватки правоверные терпели сокрушительное поражение. Казалось, в Войске Праведных знают обо всех тайных намерениях праманских военачальников. Лишь иногда незначительную победу удавалось одержать малочисленным отрядам и безвестным командирам.
– Он до конца не осознает, какие ужасы свершатся, если позволить эр-Рашалю довести свое безумие до конца, – проворчал Нассим.
– Хуже, чем нашествие арнгендцев? – спросил юный Аз.
Нассим гневно посмотрел на Мокама, который тут же принялся оправдываться:
– Мой господин, он просто отпихнул меня в сторону!
– Выросшие в тени великого человека иногда принимают эту тень за свою и думают, что она дает им право пренебрегать хорошими манерами, – сказал Индала, глядя в глаза мальчишке.
Аз покраснел, молча открыл и закрыл рот, потом еще раз. Но так и не извинился.
– Чем обязан вашему вторжению? – В голосе Нассима не прозвучало обычной теплоты, которую он не мог сдержать при виде мальчика, и Азим это заметил.
– Тот странный юноша, с татуировками на лице – кто он?
Не было смысла отпираться.
– Он из племени анса, явился молить о помощи. Эр-Рашаль начал забирать их детей.
Что еще хуже, эр-Рашаль научился взрывать огненный порошок на расстоянии. Когда Нассим слышал грохот, спускаясь с Горы, колдун как раз испытывал свое новое заклинание. Безумному Шельмецу не хватило ума держаться подальше, и потом ему пришлось потратить несколько драгоценных недель на выздоровление.
Тогда-то анса и могли бы его достать, но помешали политические разногласия. Верх взяли те, кто утверждал, что эр-Рашаль не представляет серьезной угрозы. А потом колдун начал похищать детей.
Но теперь Нассим никак не мог помочь анса. Быть может, позже – через неделю или через месяц, если Индала найдет способ одержать победу над подступающими все ближе чалдарянами. Захватчики оставили примерно треть своих сил охранять завоеванные города, а беженцы из этих городов примкнули к Индале. Сейчас войско Внушающего Великий Трепет на десять тысяч превосходило силы иноземцев.
Разведчики выискивали подходящее место, чтобы расправиться с врагом.
Нассим мрачно смотрел в будущее. Капитаны Индалы желали сразиться там, где во всей красе могли бы проявить себя кавалеристы. Точно такие же кавалеристы уже не единожды терпели поражение от врага, но капитаны утверждали, что тогда какие-то дураки просто выбрали неподходящее поле боя, где всадникам негде было развернуться.
Нассим полагал, что чалдаряне не будут ставить во главе угла ни верховых правоверных, ни гордость своих собственных кавалеристов.
Капитан Тейдж выбирал себе таких подчиненных, которые принимали в расчет всю армию и стремились одержать победу наименьшей кровью, не позволяя никому устраивать отдельные поединки и проявлять геройство. Все Праведные беспрекословно подчинялись этим правилам. Постоянные победы сводили на нет все возражения.
Взгляды юного Аза ограничивались рамками его сословия. В некоторых вопросах мальчик был слеп.
– Налетим, они не выдержат и бросятся за нами. Сбежим, а они погонятся. Будем скакать, пока их кони не устанут, а потом атакуем.
Гора не стал объяснять мальчишке, что полководец, собравший Войско Праведных, прекрасно знает о восточной кавалерийской тактике.
– Они не попадутся на эту уловку, – только и сказал он.
– Это, дядюшка, мы скоро узнаем. Я пришел вас предупредить, что завтра войско выступает на север.
Нассим вздохнул:
– Да будет Господь к нам милостив.
– В последнее время Он и так достаточно нас покарал, – поддакнул старый Аз.
Утром пришли вести из Шартеля: чалдаряне запустили в тамошнюю северную гавань подожженные корабли. Сгорели почти все союзные суда. Солдаты, отвечавшие за натянутую в гавани цепь, решили, что к ним идут корабли из Дринджера с припасами. Корабли и правда были дринджерийскими, но их захватили фиральдийские торговые республики. Поговаривали, что не обошлось без помощи сверхъестественных сил.
Еще матросы захватили одну из башен при входе в гавань, так что теперь Шартель был отрезан и от моря. На захваченной территории установили тяжелые фальконеты, чтобы никто не сунулся отбивать башню с воды.
Башню Праведные разобрали, а из камня сейчас строили помост к нижней части выходящей в гавань городской стены.
Неладное творилось и в самом Шартеле: по всей видимости, то были происки вражеских шпионов, проникших в город еще до начала осады, хотя ни одного из этих шпионов пока так и не удалось вычислить.
Войско Индалы – предположительно, тридцать восемь тысяч человек – выступило на север, ополченцев и рекрутов послали выручать Шартель. Командовал ополченцами Харса, двоюродный брат Индалы. Им поручили прощупать чалдарян и взять в кольцо осаждающих. Но ни количество, ни умение им не помогли. Да и желания сражаться ни у кого не было. И Войско Праведных уничтожило их. Пленников отправили на осадные работы.
Предводитель Войска Праведных возглавлял авангард и разил в бою, словно ангел смерти. Никто не мог с ним справиться. Сам Харса, чья слава гремела по всему Каср-аль-Зеду, пал от стремительного копья лорда Арнмагила.
Тем временем войско, которое вел Индала, медленно собиралось на равнине Тум, которую выбрали в качестве будущего поля боя, где праманам надлежало посрамить захватчиков. Все знамения предвещали благополучный исход.
– Плохо, – проворчал Мауфик.
Бывшие ша-луг ехали в авангарде, поскольку Индала был уверен: Нассим Ализарин способен все разглядеть лучше многих.
Пока Гора видел лишь грядущее отчаяние. Близилась катастрофа.
Войско Праведных уже разбило лагерь на южном берегу речушки под низкими холмами, отмечавшими северную границу равнины. Встали они точно так, как и надеялся Индала, и на поле боя должны были выйти, как ему того и хотелось.
Нассим не командовал авангардом, но все же отправил весточку юному Азу – предупредил, что неверным, по-видимому, известны планы Индалы и они намерены потакать ему. Сначала потакать, а потом съесть заживо.
Но послание не возымело никакого действия. Аз просто не ответил. Индала вступил в бой еще до того, как подтянулись все его силы, и отправил вперед верховых. Те атаковали легкую чалдарянскую кавалерию – наемников из Антала. По большей части там были прамане, но попадались и Хин-тай Ат.
Их появление пугало. Хин-тай Ат явились не Войску Праведных помогать, но наблюдать и одновременно ослаблять Каср-аль-Зед.
Стычки происходили весь день. Потерь почти не было. И праманские, и чалдарянские юнцы хотели продемонстрировать свою храбрость.
Вечером наскоро устроили переговоры. Нассима Ализарина пригласили наблюдать. Индала действительно уважал его мудрость.
Требования захватчиков никак не были связаны с верой – это с самого начала озадачивало правоверных. Чужаки никогда не настаивали, что в завоеванных ими землях останется только их религия. Особой терпимостью они не отличались, но действовали куда мягче тех же правоверных.
Но кое-чего они все же потребовали. И сделали это уверенно. Нассиму показалось, что на переговоры многие пришли под чужой личиной.
– Заправляют там совсем не те, кто сегодня с нами говорил, – сказал он потом Индале. – Это вельможи и капитаны, но решения принимают не они, а люди помоложе, подтянутые, в черных одеждах.
– Мне тоже так показалось. Одни хвастали, а другие в это время прощупывали нас.
– Прошу прощения, о Внушающий Великий Трепет, – сказал Нассим, – но мои старые уши не услышали хвастовства, лишь незыблемую уверенность.
– С чего вдруг?
– Вспомните слова того старого адмирала: это не Кладезь Дней, а командует ими не Роджерт дю Танкрет.
– Вы позволите им себя сокрушить, когда даже мечи еще не обнажены?
– Вовсе нет. Просто предупреждаю – не следует быть излишне самоуверенными.
– «Воля Господня явит себя на поле брани», – процитировал юный Аз.
Юноша произнес это вслух, хотя и не собирался. Его родич и сам не единожды так говорил. Эта фраза выражала ключевое понятие праманской веры: все решает Господь, Господу заранее все известно, воли Его не избежать. И так далее, начисто отрицая все законы причины и следствия, действующие в обычном мире.
– Господь благоволит тем, кто все планирует загодя и имеет численный перевес, – отозвался Индала.
Правоверные провели несколько кавалерийских атак: всадники, проносясь мимо пехотных рядов противника, обстреливали их из луков. Пехота укрылась за щитами и выстояла. За пехотинцами стояли легкие полевые баллисты, серьезного урона они не наносили, но вынуждали верховых стрелять с более дальнего расстояния. Артиллеристы целились не во всадников, а в лошадей. Во-первых, в них легче попасть, а во-вторых, раненые животные в панике нарушили бы строй нападавших.
Если кавалеристы держались слишком близко друг к другу, их обстреливали из пушечных батарей железными дротиками.
– Значит, контратаковать они не собираются? – спросил у своих военачальников Индала. – Ждут, пока мы сами не приблизимся.
– Да, – согласился Нассим. – И завтра будет еще хуже. Завтра они установят ловушки и разбросают триболы.
Индала взмахом руки заставил его умолкнуть:
– Понимаю. Я бы и сам так поступил. Еще выставил бы впереди отдохнувших солдат. Пока не кончились вода и припасы, стоял бы несокрушимой стеной, а враг бы всякий раз разбивался об нее. Итак, по нашим правилам они играть отказываются, что же они станут делать дальше?
Пока до Индалы не дошли вести о катастрофе, приключившейся в Шартеле. Правоверные еще верили в заступничество своего Господа и мудрость Внушающего Великий Трепет. Быть может, победу и не получится одержать легко, но, несомненно, прамане ее одержат.
– Фланги у чалдарян защищает не кавалерия, а земляные укрепления, – заметил какой-то отдаленный родственник Индалы. – Лошадей у них не так много, их держат за линией пехоты.
– Чалдарянские кавалеристы из тяжелой конницы будут сражаться пешими, как это было во время Битвы Четырех Воинств, – предположил Нассим.
– Да, – кивнул Индала, – а значит, они не ринутся в атаку все разом. Надеются, мы истощим свои силы, нападая на недвижные ряды.
Нассиму казалось, что они что-то упускают из виду. Обычно арнгендцы не отличались терпением, их рыцари не желали бездействовать и рвались к славе.
– Мы чего-то не учли, – все повторял Гора. – Нужно тщательно обдумать их поведение.
Но никто не хотел его слушать. Ситуация должна была измениться. Пока прамане несли такие большие потери, захватчики, разумеется, не станут менять тактику.
На следующий день Индала провел три атаки: сначала напал на солдат во вражеском строю, потом прощупал фланги. Наиболее мощные силы – три тысячи всадников и следом четыре тысячи отборной пехоты – ударили с востока, чтобы солнце светило им в спину.
Второй отряд был вполовину меньше и старался не дать чалдарянам на западном фланге броситься на подмогу товарищам.
Самый большой отряд обстреляли из сотни фальконетов. Кавалеристов истребили полностью. Бежать они не могли – мешала пехота. Фальконеты затихли уже после первых трех залпов, добивать ошарашенных врагов отправилась кавалерия Войска Праведных.
Меньшему отряду фальконеты тоже нанесли весьма серьезный урон.
На глазах у Нассима чалдарянские рыцари выстроились для атаки. Он ничего не сказал. Индала отступит, а потом попытается по старой доброй традиции развернуться и броситься на противника. Ализарин не ждал ничего хорошего. Неверные будут готовы к такому повороту событий.
Что-что, а командовали арнгендцами профессионалы. Эти профессионалы держали в ежовых рукавицах всех остальных, а те, в свою очередь, научились доверять своим командирам во время боевых действий в Антале.
Атака чалдарян рассеяла тех, кто пытался оказать сопротивление. Сопротивления этого едва хватило, чтобы успели сбежать менее храбрые правоверные. Прамане потеряли свой скарб, коней и немногочисленные фальконеты Индалы (почти все они так и не выстрелили). Засада закончилась полным крахом. Чалдаряне заранее знали, где именно ее устроят, и дождались, пока туда не подъедет по другой дороге вспомогательная легкая конница и обрушится на правоверных, не давая тем построиться.
План Индалы полностью провалился. Каждый его ход противник предвидел. В каждой схватке гибло гораздо больше праман, чем врагов.
– Сама Ночь благоволит захватчикам, – сказал Аль-Азер эр-Селим.
Индала увел уцелевших воинов в Шамрамди. Правоверных охватило отчаяние. Господь снова от них отвернулся. Имамы гадали, почему же Он разгневался на своих слуг.
Внушающий Великий Трепет призвал новых рекрутов, послал в Дринджер за армией Аль-Минфета и с тревогой всматривался в восточный горизонт.
Хин-тай Ат непременно воспользуются поражением праман. Узнав о постигшем Каср-аль-Зед несчастье, Тистимед Золотой тут же ударит.
Гора видел, как снедает Индалу тревога, пока тот сидел в безопасности в Шамрамди. Находясь там, он не мог влиять на события за пределами города.
Новости к ним поступали постоянно – кольцо чалдарян вокруг города не было плотным. Однако новости эти были неутешительными. На побережье большой отряд захватчиков отошел от Шартеля, по пути без труда подавляя сопротивление праманских городов и поселков. Осада Шартеля меж тем шла своим чередом, и осаждаемые и осаждающие были равно уверены в исходе. Ходили слухи, что Предводитель Войска Праведных собирается вторгнуться в Пекву и сравнять с землей святыни Аль-Прамы.
Нассим Ализарин в это не верил. Но он также не желал верить, что капитан Тейдж зашел настолько далеко.
Когда он наконец явит свою суть – истинного ша-луг?
Имамы жаловались: со святыми местами стало твориться неладное. Там больше не ощущалось присутствия Господа, святость бесследно исчезла.
Неужели Господь действительно отвернулся от них, совсем покинул правоверных?
В Шамрамди, как и в других осаждаемых праманских городах, со странным постоянством случались несчастья – в основном не слишком страшные, но чем больше их становилось, тем сильнее они всех выматывали. Заболевали важные люди, сами собой рушились минареты, пересыхали колодцы, в амбары пробирались мыши, нежданные в это время года дожди вымывали известковый раствор из стен. На лошадей вдруг напал мор – треть погибла, а остальные ослабели и для битвы уже не годились.
В Шартеле рухнула Башня Летучих Мышей. Там гнило зерно и то и дело случались эпидемии. Осаждающие обнаружили тайный акведук, снабжавший город водой из запрятанного в северо-восточных холмах источника, и горожанам пришлось сильно урезать водный рацион.
В надежде прорвать блокаду дринджерийский флот напал на Праведных. Боевым кораблям позволили подойти к городу, грузовые суда ушли, а часть была захвачена. Потом уничтожили и боевые корабли, которые пытались прорваться обратно. На нескольких судах рабы каким-то чудом освободились от цепей и устроили бунт.
Гора держался вместе со своими уцелевшими солдатами.
– Близится конец света. Что нам делать? Как встретить его?
– Как и все остальное, – отозвался старый Аз, – лицом к лицу.
Костыль, который теперь передвигался при помощи двух палок, согласно кивнул:
– Так сказано в Писании. Нельзя противиться воле Господней.
А ведь именно такой фатализм и лежит в основе всего, подумал Нассим.
– Все это начал Шельмец, – продолжал Костыль, – я лишь надеюсь, нам удастся с ним покончить, пока не покончили с нами.
Добрых вестей из Идиама так и не приходило. Анса решили, что их бросили, хотя Индала никак не мог им помочь. Эр-Рашаль был всего лишь тенью древнего чудовища, но колдун без устали трудился, пытаясь воскресить мертвого бога и вознестись. Анса только оборонялись. Они бы сбежали из Идиама, если бы им было куда бежать.
– Тогда смирим свои желания, – сказал Гора, – и будем молить об этом последнем снисхождении. Быть может, Господь исполнит нашу просьбу.
– Что-то он не торопится сокрушить своих врагов, – пробормотал кто-то.
С улицы донесся грохот – это обвалилась стена. Послышались крики. Значит, кто-то пострадал.