22
Тель-Мусса, обвал

Гора больше не мог ночевать под звездами: старые косточки плохо переносили холод. Теперь он по несколько минут вглядывался в зимнее ночное небо, а потом посылал молчаливые проклятия Шамрамди, Идиаму и, наконец, Геригу. Беда подстерегала со всех сторон.

Первое проклятие Гора послал самым ненавистным. Несмотря на обещания Индалы, чиновники из люсидийской столицы не давали ему достаточно людей. Внушающему Великий Трепет нездоровилось, и все мелкие сошки рвались воспользоваться его недосмотром.

О засевшем в Идиаме чудовище почти не было вестей. Нассим мало чем мог помочь племенам, обитавшим в пустыне, но они продолжали следить за Шельмецом.

Командор ордена в Гериге снова и снова являл себя более искусным воином, чем Черный Роджерт. Теперь уже Нассим сомневался, что ему удастся удержать Тель-Муссу и потом вставлять врагам палки в колеса во время нового священного похода.

Когда совсем стемнело, вдали показались огни Герига. Новоприбывшие денно и нощно там что-то чинили и подновляли, денно и нощно разъезжали чалдарянские патрули, рыцарям будто каждая схватка была на руку.

Гору озадачивал такой враг, который упорно вел войну на истощение вдали от источника своего могущества.

Вместо каждого воина, погибшего в Гериге, чалдарянам приходилось привозить другого из-за моря, а вот новобранцам Ализарина ехать было всего каких-то несколько дней. Но взамен двух погибших Нассим получал лишь одного, да и тот оказывался обычно зеленым юнцом. И юнцы эти по большей части гибли, не успев набраться опыта.

Гора полагал, что дни его сочтены. Тель-Муссе суждено пасть, если только Господь, в чьем милосердии Нассим уже начал сомневаться, не смягчит сердца полководцев Каср-аль-Зеда.

Зима выдалась небывало холодной. Топлива находили очень мало, и чтобы согреться, его не хватало.

Нассим плохо переносил холод. Даже закутанный в одеяла и меха, он постоянно мерз. Его люди волновались за него и хотели поставить в покоях генерала угольные жаровни, но он отказывался. Гора считал, что командиру негоже пользоваться благами, которых не могут себе позволить проливающие за него кровь солдаты. Командиры, считавшие иначе, превращались в погрязших в роскоши и удовольствиях Гордимеров и Абадов.

Но в конце концов Гора не выдержал и разрешил принести жаровни. Иногда по ночам он так трясся от холода, что утром чувствовал себя совершенно разбитым и от слабости не мог ничего делать.

– Сколько ни живи, все равно узнаешь что-то новое и неожиданное о своих товарищах, – сказал он как-то вечером сидевшему рядом Азу.

– Рад слышать, генерал. Запомните ли вы этот урок?

– Урок?

– Да, урок. Ваши люди, конечно, восхищаются тем, что вы не требуете от них того, чего сами не можете дать, но еще они знают, что аскезу вы проповедуете дольше, чем многие из них живут на свете. И нужен им не красивый пример, но живой военачальник. Им нужно, чтобы разум ваш и тело были здоровы, ведь пережить эту зиму им помогут ваши опыт и искусство.

Нассим хмыкнул. Сказывались старые привычки. Тело слишком привыкло к теплу.

В их разговор вмешался Муфак Хали аль-Алики – недавно прибывший капитан, умудрившийся провезти сквозь оцепление Братства двадцать восемь новобранцев. Нассим Муфака не любил. Юный и высокомерный красавец Хали словно бы воплощал собой все худшие пороки высокородных вельмож Каср-аль-Зеда.

– Прошу прощения, что прерываю вас, генерал, – сказал он. – Начальник стражи просил передать, что вернулся какой-то Костыль. Ума не приложу, о чем это он.

Ализарину страшно захотелось пнуть юнца. Почему – он и сам толком не знал. Иногда люди с первого взгляда преисполняются друг к другу ненависти.

– Благодарю вас, Муфак Хали. Возможно, вести важные. Я сейчас подойду.

Нассим позволил эр-Селиму поднять себя на ноги, мысленно утешаясь тем, что терпеть этого Хали придется лишь до той поры, пока глупцы из Шамрамди не отошлют его в другое место.

– Аз, – обратился к мастеру призраков Ализарин, как только Хали вышел, – может ли быть, что из Шамрамди нам высылают такое подкрепление намеренно, чтобы потерь стало больше?

– Эти люди вполне способны на подобное, но я сомневаюсь. Не вижу мотива.

Гора тоже не видел. Уже все в Каср-аль-Зеде должны были понять, что он не рвется к власти.

– Пойдем поговорим с Костылем.

– Обещайте, генерал, что больше не отправите старика в поход.

– Обещаю, клянусь именем Господним. – Нассим и не рассчитывал, что Костыль выполнит поручение, и втайне надеялся, что старик останется в Аль-Кварне.

Он велел привести Костыля туда, где оба они могли бы согреться. В комнате уже ждали еда и питье.

Судя по всему, добрых вестей ша-луг не принес. Болтать попусту он был не намерен. Костыль устал, он хотел лечь и больше не вставать.

– Генерал, я и добился успеха, и не добился, – едва не засыпая, доложил он.

– Ясно. Как же так?

– Молю о снисхождении. Жену вашу я все же разыскал. Она не желает вас видеть. Простите, мой господин. Это я еще мягко ее слова передаю. Винит вас в смерти сына, называет предателем. Она вернулась в дом отца.

– Ее отец умер.

Костыль нахмурился, одно веко у него опустилось.

– Может, вам больше понравится, если я скажу, что она вернулась в дом брата, а дом этот принадлежал ее отцу, когда велись переговоры о вашей свадьбе?

– Не обращай на меня внимания. Постараюсь не перебивать со всякими неважными подробностями.

– Чу́дно. Ловлю на слове.

Нассим чуть покраснел.

– Родных капитана Тейджа я тоже нашел. Что удивительно, ведь раньше это не удавалось сделать. И жена, и дочери живы-здоровы и свято верят, что Элс Тейдж погиб много лет назад. Его возвращению вряд ли обрадуются.

– Это почему?

– В отношении капитанской семьи Лев повел себя порядочно: как ему Шельмец доложил, что капитан умер, Гордимер нашел ей нового мужа. И пенсию назначил, чтобы охотнее замуж взяли. Сегодня им гораздо лучше живется, чем с капитаном. Я не стал им ничего портить.

Нассим уставился на сложенные на груди руки.

Господь рисует судьбу на лбу у новорожденного. Все происходящее предопределено давным-давно. Надо сказать, Господь – тот еще мерзавец: вечно норовит так все обставить, чтобы самые страшные жертвы приносили те, кто любит Его сильнее прочих.

Нассим не мог больше исповедовать тот беззаветный фатализм, который исповедовали стойкие правоверные.

– Ты говорил с ними?

– С вашей женой лишь переписывался. А вот с женой капитана Тейджа мне разрешили побеседовать через ширму. Ее теперешний муж – предусмотрительный малый и к тому же испугался, как ша-луг воспримут его отказ. Многие из наших смешались с обычными дринджерийцами и чинят пакости люсидийцам и их пособникам. Хотя самые видные из ша-луг вроде как притворяются, что помогают захватчикам.

– Костыль, короче, ты не смог разыскать никого, кто помог бы нам напомнить Элсу Тейджу о том времени, когда он был ша-луг?

– Именно. Всем сказали, что он умер. Все живут дальше. Для всех заинтересованных сторон лучше будет, если он не воскреснет.

– Знал бы я, куда податься, собрал бы пожитки и отправился в новое изгнание.

– Можно мне теперь поспать?

– Разумеется. Приятных снов. Потом еще покопаемся в твоих неутешительных вестях.

Костыль, как отметил про себя Нассим, вовсе не казался неутешным. Костылю было в общем плевать, что там случилось с этими женщинами. Он свое дело сделал, обо всем доложил. Костыль был доволен. А теперь пришла пора вздремнуть.

Командор ордена Мадук из Хульса неустанно наращивал и стягивал кольцо вокруг Тель-Муссы. Нассим отбивался, и отбивался талантливо. Ему удавалось выйти победителем почти из каждой схватки, но обходилось это недешево. А потерь он себе позволить не мог.

Мадука из Хульса любили. В Гериг постоянно присылали новых солдат, и солдаты эти свое дело знали.

А вот Нассиму посылали все более негодных вояк. Аз заявил, что к следующему году им и вовсе начнут переправлять лишь тех, у кого глаза нет, руки или ноги.

Гора подозревал, что кто-то устроил заговор, чтобы погубить его репутацию. Ему возражали. Его товарищи предполагали еще более мерзкую каверзу и думали, что родня Внушающего Великий Трепет при помощи Тель-Муссы просеивает воинов Каср-аль-Зеда – отправляет на верную гибель глупых, слабых и увечных, а также опасных, склонных к самоубийству фанатиков, чтобы те потом не натворили бед. Противостоять новым завоевателям с запада будут уцелевшие – умные, быстрые, сильные и умелые. Они же встретят сынов Тистимеда Золотого, когда это наполовину Орудие снова устремит свой хищный взгляд на восток.

Нассим не желал так мрачно смотреть на вещи. Лишь один человек способен на подобную гнусность, и этот человек засел сейчас в самом сердце Идиама.

Ни один правитель, сколь бы сильным он ни был, не продержался бы долго, если бы намеренно губил сыновей своих подданных.

Племена восстали бы против него.

– Что нам делать? – вопрошал Аз. – Заговор или не заговор, а у нас действительно беда. Мы оказались на острие копья, под самым носом у Герига.

– Ты с прошлого лета готовишь подарок для Герига.

– Думаете, пора? – вытаращил глаза Аз. – Уже?

– Я надеялся с этим повременить до начала священного похода. Но нас вынуждают. Будем бездействовать – до лета не доживем.

– Верно, генерал. И наши контрабандисты могут попасться. Или догадаются, что в действительности мы переправляем.

Нассим хмыкнул. Его это беспокоило с самого начала.

Колени заныли пуще прежнего.

– У тебя же есть там надежный человек?

– Даже два. Друг о друге они не знают. Один отвечает за наш план, а другой просто шпионит. Новоприбывшие рыцари учредили свои порядки, но у них имеются слабости: они не столь искусно борются со шпионами, как Черный Роджерт. Чрезмерную подозрительность Роджерта они презирают.

– Может быть, им все равно?

– Они истово верят в себя.

– Что с планом?

– Я разыскал образованного благонадежного человека, верного Господу нашему. Он плотник, и его в Гериге знают. Работал в замке еще до отъезда Черного Роджерта. Ему не дозволяется свободно входить и выходить, но зато он нанял нескольких помощников, которые каждый день шастают туда-сюда.

– Все готово?

– Моему плотнику мать каждый день посылает еду. Чалдарянская еда ведь праманам не подходит. Когда ему принесут определенное блюдо, он поймет, что час настал, и сам уже решит, как наилучшим образом исполнить задуманное.

Аз вечно ворчал, что важными делами заправляют люди издалека, ни малейшего представления не имеющие о том, что происходит на месте. Это была его излюбленная тема.

– Так проследи, чтобы ему подали нужное блюдо, – велел Гора. – И всем в крепости скажи, чтобы готовились: надо воспользоваться поднявшейся неразберихой. – Тело Нассима пронзила боль, так часто ему докучавшая. – Я уже скучаю по тем временам, когда в Гериге всем заправлял Черный Роджерт.

– Злобный и удачливый, но все же не такой умелый?

Воины из Братства Войны подбирались все ближе к воротам Тель-Муссы, дразня праманских пушкарей, чтобы те понапрасну растратили огненный порошок и картечь. Ализарин ставил эксперименты, пытаясь понять, помогают ли чалдарянам сверхъестественные силы.

Аз считал, что, возможно, и помогают в каких-то самых простых делах, но точно не знал.

– Людей из особого ведомства сюда прислали, чтобы избавиться от созданий Ночи, помогающих Роджерту, и с нами совладать, если мы вдруг явим какое-нибудь отвратительное восточное колдовство.

– Пусть только сунутся, – отозвался Нассим. – Сначала стреляйте из самого легкого фальконета. Если в кого-нибудь попадете, палите из большого. А потом вопите во все горло, что, мол, глупцы, зря только огненный порошок потратили, а у нас и так почти весь вышел.

Так и было сделано.

Окончательно все прояснилось на следующее утро, когда неверные тайком подобрались к Тель-Муссе и напоролись на три пушки, которые прамане ночью тайком вынесли из крепости.

Гериг потерял около дюжины бойцов. Воодушевленный Гора отправил своих всадников, и те до самого вечера досаждали чалдарянам.

Теперь Нассим понимал, что враги изъясняются на одном с ним языке и не прибегают для разведки к помощи Ночи. А еще они не ожидали, что Гора рискнет своими драгоценными фальконетами. К фальконетам Ализарин сильно привязался и был готов использовать их при любой удобной возможности.

В ту ночь усилия Аза на шпионском поприще принесли плоды.

Нассим заснул, глядя на звезды. Разбудил его доносившийся с запада грохот. Сначала генерал ничего не понимал, в голове крутились лишь мысли о ноющих от холода суставах. Снова загрохотало, и еще раз. Тель-Мусса содрогнулась.

Над Белым морем небо было безоблачным, только вот Гериг закрывала туча.

Ализарин встал, преодолевая боль в коленях, и тут же на его глазах бойницы вражеской крепости озарила вспышка.

– Ого!

Именно об этом Гора и просил, но не ожидал услышать взрывы ночью. Может, ночью ущерба будет даже больше. Почти все спят в казармах, жуткие будут потери.

До Тель-Муссы докатился грохот. Пол под ногами чуть дрогнул.

И снова взрыв – уже пятый. Невероятно! Сколько же огненного порошка умудрился переправить туда Аз?

Заспанный мастер призраков как раз приковылял в башню – было у кого спросить. В чалдарянской крепости полыхали пожары.

– Не знаю, – отозвался Аз. – Не меньше шести сотен фунтов и не больше тысячи.

– Как так? Я-то надеялся, что хотя бы двадцать пять фунтов разместят в стратегически важных местах.

– Все решал Абу. Не знаю, какие у него были средства.

– Абу? Да ты смеешься!

– Подходящее имечко, да?

До Тель-Муссы долетели звук и ударная волна от пятого взрыва.

Имя Абу означало «слуга» или «раб». Нассим решил, что полное имя шпиона звучало, скорее всего, как «слуга Господний».

– Столько огненного порошка, надлежащим образом размещенного…

По сравнению с шестым взрывом предыдущие пять показались детской забавой. Пламя взметнулось ввысь на сотню футов, освещая клубы дыма, которые поднялись уже на добрую тысячу футов. Пылающие обломки улетели на полмили в пустыню.

Опять с опозданием донесся звук. Нассим пошатнулся от долгого громового раската, и на мгновение у него захватило дух.

Дошла взрывная волна, и Тель-Мусса вздрогнула до самого своего основания. Нассим даже не услышал, но почувствовал, как скрежещут камни, трущиеся друг об друга. Вдалеке в Гериге гремели взрывы послабее.

Пол под ногами у Горы чуть просел.

– Это что еще такое? Не мог же ты столько огненного порошка в Гериг протащить!

Ошалелый Аз покрутил головой:

– Я такого и в самых смелых мечтах вообразить не мог.

Громыхнуло в седьмой раз – теперь в геригском барбикане, но взрыв получился не очень мощный.

Чалдарянская крепость полыхала. Братству Войны здорово досталось.

Нассиму хотелось махать руками и громогласно славить Господа. Пришло время торжествовать.

К несчастью, последняя взрывная волна уже стихла, а каменная кладка под ногами все продолжала скрежетать.

– Аз, у нас, похоже, неприятности.

– Может, вы и правы, генерал.

– Прикажи всем выйти из крепости, пусть возьмут все, что смогут унести. Просто на всякий случай. – Нассим не мог поверить, что башня рухнет, но и рисковать не хотел. – В первую очередь пусть выведут лошадей и вынесут сбрую. Потом – фальконеты и огненный порошок. А дальше – все, что успеют. Вперед.

Скорее всего, утром ему будет стыдно за свой приказ: солнце-то взойдет, а башня останется стоять как ни в чем не бывало. Но пусть его люди потешаются – главное, чтобы живы остались.

Гора как раз добрался до места сбора рядом с дорогой на Шамрамди, когда Тель-Мусса уступила земному тяготению.

Нассим обрадовался, что не завалило ни людей, ни коней. Солдаты успели вынести все фальконеты, бочки с огненным порошком и свои пожитки.

Вместе с Тель-Муссой сгинули лишь гордость Нассима и недопустимо большие запасы еды и воды.

Над Геригом уже не полыхало пламя, но в небо все еще поднимался дым.

Долго пришлось Горе собирать людей. В путь двинулись не сразу: вид рухнувшей Тель-Муссы всех буквально парализовал, а потом солдаты лишь бесцельно слонялись вокруг и обсуждали случившееся.

Они-то не знали, что и в Гериге тоже приключилась беда.

– Генерал, у меня дурное предчувствие. И неприятности направляются прямиком сюда, – предупредил Аз, глядя на Гериг.

За чалдарянской крепостью как раз занимался предвестник рассвета, но небо на западе почти целиком заволокло дымом.

– Что? Но это же безумие. Им стольких людей надо сейчас спасать! Столько имущества откапывать! Не может быть!

Гора как раз подумывал устроить большой налет на чалдарян перед побегом в Шамрамди.

– Безумие или нет, генерал, а они идут.

Теперь уже Нассим чувствовал, как под ногами трясется земля – приближался большой конный отряд.

Бежать поздно.

Второпях Гора набросал какое-то подобие плана и едва успел расставить всех по местам.

Фальконеты выстроили поперек дороги у всех на виду, за ними ждали всадники. Когда чалдаряне подошли ближе, грянули пушки. С обоих флангов выстрелили лучники, всадники в авангарде также открыли огонь. Потом Нассим повел кавалеристов в атаку, но уже скоро дал приказ отступать. Снова заговорили пушки – их успели за это время перезарядить. В одну насыпали слишком много огненного порошка, и она взорвалась. Нассим попытался ударить снова, но враг подобрался слишком близко, и штурм не удался. Началась рукопашная.

Закончилась битва для Горы плохо: сказались отличная выучка и превосходные доспехи чалдарянских рыцарей. К тому же его люди с самого начала хотели лишь одного – сбежать в безопасное место.

Нассим решил, что эта шутка еще встанет ему поперек горла. Когда подсчитают павших, наверняка выяснится, что он нанес чалдарянам такой урон, какого не наносили прамане с самой Битвы у Кладезя Дней, но чалдаряне-то победят, а он потерял Тель-Муссу и не сможет даже спастись, чтобы потом сражаться и дальше, потому что враги отрежут его и не дадут отступить в Шамрамди.

Немногие уцелевшие люсидийцы и дринджерийцы с двумя фальконетами воспользовались единственной оставшейся возможностью – сбежали в Идиам.