Глава 7
Мария накрыла на стол, и главным блюдом была жареная пеструшка. Дед Миша весело бурчал что-то про то, что наловил рыбу в заводи, в которой отродясь никогда ничего не мог поймать.
— Я вот прямо как сердцем почуял, что туда ехать надо! — говорил он.
— Деда Миша, — спросила Эля, — Как вы их не боитесь?
— Кого?
— Вирмонов.
— Кого-сь?
— Ну, оборотней.
— А чего их бояться на старости лет? Это вам, молодым, еще жить, а я своё отжил. Да и время моё, поди, уже подходит, — пространно ответил старик.
— Сейчас наговоришь, — всплеснула руками Мария. — Тебе еще жить, да жить!
— Да это я так, — усмехнулся дед. — Для острастки.
— И всё же? — спросил Рома. — Никто за околицу не ходит…
— Да я же аккуратно, — отмахнулся дед. — Смотрю по сторонам. Ежели кого увижу — уезжаю. На лисапеде от человека всегда уедешь…
— От человека — да, — кивнул Рома. — Но не от монстра.
— Рыбка сегодня вкусная, правда? — старик уклонился от разговора. — Так и хрустит во рту!
— Скажи, дед Миша, а где та бухта, где машина стоит с отдыхающими? — спросил Рома. — Помнишь, ты говорил нам, что приехали люди, и пропали…
— Было, — кивнул дед. — А вот за рыбозаводом, и там еще с пол-версты. Поди, до сих пор стоит та машина. Но я бы на вашем месте туда не ходил. Говорят, гибло там. У нас ходили туда двое, так назад и не воротились…
— Ну, и мы тогда не пойдем, — согласился Рома. — Раз, говоришь, что гибло…
Поужинав, Рома с Элей вышли на улицу, и пошли побродить по селу. Возле аэровокзала на домкрате стоял микроавтобус «Делика», возле которого, засучив рукава, возился Денис.
— Вечер добрый, — сказал Рома.
— Есть такое, — согласился лётчик. — Гуляете?
— Дышим воздухом, — сказала Эля. — Он у вас тут очень чистый…
— Сам всегда наслаждаюсь, — согласился Денис. — Каждый отпуск здесь обязательно провожу. Никакие Таиланды заморские мне не нужны — дай только родного воздуха ухватить…
— Мы нашли бензин, — сказал Рома. — Много…
— Авиационного? — спросил Денис. — Автомобильный здесь не пойдет…
— Совсем?
— Совсем. А что?
— Мы не оставляем мысль, использовать этот самолет, — Рома кивнул в сторону стоящего неподалеку Ан-2, - для эвакуации раненых и больных.
— А я не оставляю мысль, — сказал Денис, — что эта машина просто развалится в воздухе…
— Может, стоит попробовать? — предложил Рома.
— Я же вам говорил, что здесь не работает приборное оборудование. Завести я может его еще смогу, но вот подняться на нём в воздух — это уже проблема. И уж тем более проблема — лететь на нём без приборов, наощупь.
— А если, — предложил Рома, — вдоль моря, на юг, до райцентра? Здесь всего час лёту. Бензина, что есть, должно хватить. Ориентиры видны…
— Ага, вдоль моря — и на корм акулам, — ухмыльнулся Денис. — Рома поверь — машина не лётная! Чтобы её поднять в воздух, нужно провести все положенные ей регламенты, перебрать двигатель и даже залатать кое-где обшивку! Я разве отказываюсь раненых эвакуировать? Нет! Я просто реальные вещи тебе говорю — машина не полетит!
— Ясно, — кивнул Рома.
Они прошли к морю и сели на знакомое уже бревно.
— Сережина мама сказала мне, что Петрович скрывает от нас то, что по домам в деревне уже лежат человек десять тех, кто был оборотнем. Они или сами приходят, или их находят недалеко от села… — сказала Эля.
— Эту тайну он мог бы и не скрывать от нас, — сплюнул Рома. — Больше всего в жизни меня возмущают такие ситуации, когда кто-то пытается что-то скрывать, и это, в конечном итоге, приводит к более тяжким последствиям — для него же самого!
— Согласна! Сама такие ситуации ненавижу.
— Что будем с ними делать? — спросил Рома, ковыряя пальцем песок.
— Думаю, им нужен курс реабилитации, но пока мы не знаем, по какой схеме происходит заражение этим вирусом, я бы не рисковала работать с ними. Думаю, будет лучше вне медпункта организовать лазарет, куда и собрать всех «бывших».
— Как тебе дед наш?
— Странный он какой-то, — Эля пожала плечами. — То стращал нас всеми страхами, то сам спокойно ездит за пределы села.
— Ты тоже заметила, — усмехнулся Рома.
— Ну а как это не заметить? И я вот думаю, может быть, мы сменим место жительства?
— Я думал над этим, но пока не вижу необходимости.
— А мне вот не по себе теперь будет там ночевать.
— Не бойся, — улыбнулся Рома. — Я же с тобой!
— И то верно…
Рома обнял женщину и прижался щекой к её лицу.
— Еще и не бритый, — съязвила она. — А девушку на свидание выводишь…
— Чует моё сердце, что сегодня мы еще что-то узнаем… — сказал Рома.
* * *
В клубе снова был только дежурный.
— А где Иван Петрович? — спросил Рома.
— Как ушел на обед, так и не возвращался, — ответил парень. — Сами его уже искали… тут такое…
— Что случилось?
— Наш секрет, на выходе из села, в бинокль рассмотрел идущего на дороге человека, подали сигнал, приехал Паша с мужиками, но никого не было. Они рискнули проехать дальше, и увидели, что на дороге лежит бабка Соня — худющая вся, еле узнали. Воняла, говорят, жутко. Пока за прицепом в село ездили, бабка душу-то и отдала.
— Где она сейчас? — спросила Эля.
— Знамо где — в медпункт свезли. Туда теперь всех свозят, кто этот…
Эля вдруг выругалась:
— Кто распорядился?
— Петрович сам и сказал. Вот как на обед уйти, так и распорядился: давай, говорит, чтобы все, у кого «бывшие» есть, туда их свозили. К вам, значит, на осмотр. И даже бензин выделил для двух машин.
— Ну, хоть бы с нами посоветовался, — возмутилась Эля. — Как придет, передай ему, что я приглашаю его в медпункт.
— Хорошо, передам!
Когда Эля вошла в медпункт. Сережина мама там уже вымыла везде полы и навела революционный порядок. Помещение было проветрено, и запах «бывших» оборотней вместе с запахом пластика и краски, уже не был таким явным.
— Как они? — спросила Эля, заглядывая в палату для больных.
Все койки были заполнены предельно истощенными людьми, а два человека лежали на надувных матрасах.
— Восемь? — спросила Эля.
— Да, — кивнула новоявленная медсестра. — Сенька обещал еще своего брата привезти скоро.
— А где баба Соня?
— Так она же того, преставилась, — удивилась Сережина мама. — Её домой и свезли, завтра хоронить будут. Кум уже могилу копает.
Эля и Рома прошли в приемный кабинет. Эля села за стол, Рома на кушетку.
— Давай посчитаем, — предложил Рома. — По данным Ивана Петровича, «обернулось» двадцать шесть человек, пропало без вести пятнадцать. Будем считать, что все они заражены.
— Не согласна, — возразила Эля. — Пропавшие без вести могут быть погибшими, просто лежат где-то не найденными.
— Пренебрегаем этим, — отверг Рома её возражения. — Иначе посчитать не сможем.
— Ладно, — согласилась Эля. — Что дальше?
— Итого сорок один человек. Так?
— Вроде так, — кивнула Эля.
— Теперь смотри — шесть вирмонов местные жители и одного я — под списание направили, остается тридцать четыре.
— Да.
— Восемь человек, ну девять, сейчас же еще одного обещали привезти, вернулись назад. Итого остается двадцать пять…
— Минус баба Соня, — напомнила Эля.
— Двадцать четыре, — согласился Рома.
— Еще ничего не ясно, что с ментами, которые на Баланов ключ уехали, да про машину, что в бухте стоит, — напомнила Эля.
— Хорошо, — кивнул Рома. — В среднем итоге мы имеем около тридцати человек, которые в настоящее время могут быть… — Рома стал подыскивать слово, но Эля его опередила:
— … в активной стадии заболевания!
— Пусть будет так, — согласился Роман. — С учетом того, что местные за это время смогли отладить здесь систему обороны, нападения на них происходят всё реже — так мне Паша в машине рассказывал. В лес сами они ходить перестали. Из этого я могу сделать вывод, что «ресурс» у оборотней заканчивается, и они в ближайшую неделю, если не будет новых «поступлений», естественным образом сойдут на нет…
— Да, — кивнула Эльмира. — Или сойдут на нет, или предпримут массированную атаку, с целью… — тут уже она задержалась в поисках подходящего определения.
— … сохранения своей популяции, — закончил Рома.
— Именно!
— Это значит…
— Это значит, Рома, — Эля подняла вверх палец, будто призывая к тишине аудиторию перед тем, как сказать что-то важное: — Что если такая атака состоится, то мы точно будем знать, что существует определенное командное взаимодействие между отдельными зараженными особями! И что они глубоко понимают и осознают угрозу своего исчезновения! Это будет значить, что коллективный разум вируса Z-08 выходит далеко за пределы одного организма! А это как раз то, чего так искал в «десятом порядке» профессор Симахин!
— Какая ты у меня умница! — восхищенно сказал Рома. — Я вот прямо горжусь тобой!
— Гордишься, — съязвила Эля. — А сам спишь носом к стенке!
— Я обязательно исправлюсь, — горячо заверил свою подругу провинившийся друг. — Только в твоём правильном и справедливом раскладе не хватает место для гранаты Ф-1.
В этот момент скрипнула дверь, и в медпункт буквально ввалился Паша, лицо которого не предвещало ничего хорошего.
— Рома, вот ты где… — он встал в пороге, пытаясь отдышаться.
— Что случилось?
— Тебе, и Эля, тебе тоже, это надо видеть. Давайте за мной!
С нарастающим чувством тревоги Эля и Рома бежали за Пашей, который грузно шлёпал своими сапожищами по грязным лужам.
— Куда бежим-то? — спросил Рома.
— К главе домой, — бросил Паша через плечо. — Беда у нас…
Возле дома главы стояли машины и парни из «группы быстрого реагирования». Там же толпилось несколько пожилых женщин, с суровыми лицами стояли дети. Троица вбежала в дом, где были только Вася с одним из своих бойцов.
— Что случилось? — спросил Рома.
— А вон, — сказал Вася. — Погляди…
Рома с замиранием сердца заглянул в одну из комнат и тяжело выдохнул:
— Да что же это такое!
Из за его плеча в комнату заглянула Эля, и отодвинув Романа в сторону, сделала несколько шагов. Присев на корточки, она приложила пальцы к сонной артерии сидящего у стены Ивана Петровича, и тут же сказала:
— Холодный. Видимо, в обед и закололи…
На теле главы поселка было видно множество ножевых ранений, которые в основном пришлись на область печени под правой рукой и в проекции сердца на груди. Палас под ним был обильно залит уже почерневшей кровью. Пытаясь задрать на теле изрезанную футболку, Эле пришлось отрывать её от запекшейся крови.
— Семнадцать ножевых, — сказала Эля. — Шансов никаких…
— Вася, — спросил Рома. — Какие есть версии?
— Ума не приложу, — ответил Василий. — Он ушел на обед, как обычно, а потом его всё нету и нету… я послал за ним, вот, Витьку, он, почитай, что сразу и вернулся…
Рома повернулся к парню, о котором сказал Вася:
— Витя, что ты здесь видел?
— Да вот так всё и было, — развел руками молодой человек. — Мы тут не топтали, фильмы про ментов в телевизорах смотрим, знаем, что ничего трогать нельзя!
Рома метнул взгляд на Пашу:
— Значит так, Паша и Вася! Вы сейчас выходите из дома, и беседуете с соседями! Не надо собирать их в кучу, а поговорите с каждым по отдельности! Нужно выяснить то, кого они могли здесь видеть в районе обеда — нужно определить всех, кто тут проходил, проезжал или пролетал на метле. Ясно?
— Ясно, — синхронно кивнули оба.
— Потом мне всё расскажете. На всё — даю полчаса.
Братья вышли.
— Мне что делать? — спросил Витя.
— Ты будешь пока здесь, смотри, чтобы никто в дом не входил!
— Хорошо, — кивнул Витя.
— Оружие есть?
— Есть ружье.
— Отлично. Будь здесь, а я сейчас вернусь! Эля — за мной!
Они вышли во двор, и тут же Рома увидел, как братья, уведя в сторонку по человеку, разговаривают с ними, отчаянно жестикулируя.
— Ты чего-то от меня хотел? — спросила Эля.
— Ты же понимаешь, что ножом его мог убить только нормальный человек, а не вирмон?
— Убить человека может только ненормальный человек, — возразила Эля, но тут же прикусила губу. — Я поняла, что ты хочешь сказать, и это — очевидно!
— Мне кажется, что мы что-то сможем узнать, если я прямо сейчас проскочу в бухту за рыбозаводом и осмотрю стоящую там машину.
— Если она там вообще есть, эта машина…
— Думаю, есть. Хотя да, не исключаю, что там может быть ловушка.
— Рома, мне страшно… — Эля посмотрела ему в глаза. — Вирмоны это просто лёгкое развлечение по сравнению с людьми, у которых непонятные цели.
— Вижу, понимаешь, — усмехнулся Рома. — И эти люди с непонятными целями есть среди нас. Очевидно же, что они знали о том, что Петрович готов передать нам кое-какую информацию — а он всё медлил, боялся недосказать что-то… вот и дотянул.
— А я говорила, что из-за чрезмерной скрытности ничего хорошего не выйдет…
— Вот и не вышло… ладно. Ехать надо.
— Я поеду с тобой!
Рома прикинул — оставлять её здесь было, пожалуй, опаснее, чем брать с собой.
— Хорошо!
Он подошел к Паше:
— Есть результат?
— Есть кое-что, — кивнул Паша.
— По пути расскажешь, поехали!
Не спрашивая куда, Паша молча сел в свою машину, Рома сразу открыл люк, и сидел, находясь в готовности быстро высунуться наверх со своим автоматом.
— Бабки говорят, что мужик к Петровичу заходил какой-то, — сказал Паша. — Не местный, но где-то его уже видели.
— Описать смогут?
— Сказали, что ему лет сорок, среднего роста, короткая стрижка, за спиной — небольшой рюкзак.
— Вылитый ты, — Эля тронула Рому за плечо. — Колись, где был в это время?
— Эля! — Рома призвал распоясавшуюся мадам к порядку и спросил: — А долго он у него пробыл? Не говорят бабки?
— Михаловна сказала, что не долго — коровы только до колодца дойти успели.
— Это сколько минут? — усмехнулся Рома, дивясь местному эталону измерения времени.
— Минут десять, — сказал Паша.
— За это время и поговорить можно успеть, и семнадцать ножевых нанести, — хмыкнул Рома. — А куда он пошел, они не видели?
— Того они не бачили.
Ехать долго не пришлось. Миновав рыбозавод, да проехав еще немного, машина спустилась по дороге к небольшой бухточке, посреди которой, действительно, стоял джип. Рядом с ним стояла палатка и мангал.
Все трое вышли из машины и принялись осматривать обстановку. В палатке лежали пустые рюкзаки, внаброс вещи и сдутый матрас. Угли в мангале давно уже были залиты дождем, а шампура оказались разбросаны вокруг. Задняя левая дверца машины была открыта, и помня о гранате на вышке сотовой связи, Рома запретил открывать остальные двери. Привстав на порожек, он заглянул вовнутрь — но ничего, что могло бы представлять для него интерес, он не нашел. Убедившись изнутри, что двери свободны от взрывных устройств, он открыл багажник машины. Там лежала только свернутая надувная лодка. В бардачке он нашел полис ОСАГО, выписанный на жителя краевой столицы.
— И стоило ехать в такую даль? — спросил он, передавая полис Паше.
Тот покрутил его в руках и угрюмо сказал:
— Да к нам даже из Сибири отдыхать приезжают…
Рома еще некоторое время в растерянности ходил вокруг палатки, потом что-то поднял с песка, и махнул рукой:
— Поехали назад!
Уже находясь в машине, он спросил:
— Паша, вот у тебя карабин СКС, а ты патроны к нему где берешь?
— А, — махнул Паша рукой. — Мне еще лет десять назад удалось через знакомого достать полный «цинк», вот и довольствуюсь оттуда. Еще года на два хватит, а там посмотрим…
— А они у вас что, не продаются?
— Да откуда? Чтобы такое продавать, тут же надо специальный магазин строить, с сейфами и решетками. Никто на такое не пойдет.
— А где другие охотники патроны берут?
— Да мы сами в основном их заряжаем. Если кто в город едет, покупает на всех пороха, капсюлей, дроби да картечи. Тут легальных стволов-то может десять или двенадцать. У остальных всё же с прошлых поколений осталось. В основном двенадцатый калибр, есть шестнадцатый и двадцатый. У деверя даже восьмой калибр есть.
— А у кого нарезное оружие, покупают патроны?
— Ну, я же говорю — у меня есть «цинк», а нарезного у нас не так много. Вот, у главы винтовка Мосина, у брата моего, Васьки, тоже Мосин, но карабин, короткий. Еще есть у мужиков три СКС, два «Тигра», «Вепрь» и «Лось». Да у них тоже свои «цинки». Вроде больше нарезного ни у кого нет. А тебе зачем?
— Патронами разжиться хотел, — сказал Рома, и Эля вдруг, по интонации, уловила, что он лукавит.
— Я тебе могу десяток только дать, но смотрю, у тебя же есть, вон еще два полных магазина…
— Я на будущее, — отмахнулся Рома.
— Если надо будет — скажешь, — кивнул Паша. — Выдам тебе немного. Ты стрелять понапрасну не будешь, вон, как кума моего между глаз упокоил…
Рома вдруг почувствовал, как на него навалилась огромная тяжесть ответственности за убитого вирмона. Всё это время его сознание не давало повода сожалеть о содеянном — ведь он прекрасно видел, что вытворил монстр с мальчишкой за несколько секунд до рокового выстрела. И поэтому это убийство он не отождествлял с убийством человека. Но вот сейчас, когда раскрылся временный характер «помутнения» зараженных вирусом, когда вдруг выяснилось, что всего лишь спустя неделю они снова возвращаются в привычное человеческое состояние, душу стал точить какой-то червяк сомнения. Рома сжал челюсти — так иногда бывает, особенно, если ты морально не готов понимать, что порой убийство, это благо. Благо для общества, которое в результате этого акта освобождается от негативно к нему настроенного мерзавца — способного, сохрани ему жизнь, может быть, лишить жизни многих других хороших людей только потому, что он, мерзавец, так решил. В ситуации, когда волею службы или судьбы, перед тобой стоит задача лишить кого-то жизни, а по большому счету и не важно — враг это, или просто прохожий — чтобы сохранить свой разум, нужно просто абстрагироваться от мысли, что это человек. Снайпер, за секунду до выстрела, обычно видит в прицел лицо своей жертвы — и конечно, ясно понимает, что стреляет в человека. Не сойти с ума от такой работы сможет лишь тот, кто убедит себя, в том, что в его прицеле находится не человек, а, например, изощренный головорез из запрещённой ИГИЛ, который бензопилой отпилил не один десяток голов невинных жертв, или вот такой, зараженный вирусом вирмон, превращающийся в неодолимого ужасного монстра…
Рома мельком взглянул на Пашу — пытаясь понять, осуждает ли он его за убийство родственника, или все же он понимает, чем было вызвано это действие.
Паша спокойно вел машину, глядя только на дорогу.
— То есть, у вас в деревне ни у кого нет оружия под патрон калибра.223?
— Я даже калибр такой не знаю, — признался Паша.
Пока они ездили к бухте, в доме главы произошли глобальные изменения — пришел дед Миша, которого в деревне, если не сказать уважали, то побаивались. Призвав охранника и пришедшего к нему на помощь Василия к разуму, исконным традициям и духовным скрепам, да еще заручившись поддержкой томящихся во дворе женщин, дед прорвался в дом и учинил там подготовку к похоронам по всем правилам данного искусства — даже был завешан скатертью висящий на стене плоский экран телевизора.
Убитого раздели и отволокли в баню — отмывать и припудривать. Палас свернули и вынесли во двор. Все следы преступления были уничтожены.
— А нехай, — резонно заметил дед Миша. — Полицаи всё равно не приедут, без них, стало быть, и так ясно, что помер наш Петрович. Ночь тут полежит, а завтра и схороним.
Рома не нашел чего возразить, и вышел во двор, подозвав к себе Василия:
— Есть что интересное?
— Видели незнакомого мужика, который потом ушел на тот край деревни, а там его уж и не видел никто. Пропал, словно сквозь землю провалился!
— Всё понятно, — кивнул Рома. — Что ничего не понятно… вы, конечно, территорию там не отработали?
— Чего?
— Нужно было выслать вооруженный патруль в тот край деревни, чтобы они там всё осмотрели…
— Так это мы зараз! — возбудился Вася.
— Да поздно уже, — махнул рукой Рома. — Сколько уже часов прошло?
— Так уже часов шесть…
— Хотя, — Рома посмотрел в конец улицы. — Пусть мальчишки там поищут, пока не стемнело…
Делать у дома главы больше было нечего, и поэтому Рома попросил Пашу отвезти их в медпункт. Там Эля посмотрела на лежащих доходяг, и сказала:
— Рома, мне кажется, что они все умрут — посмотри, я поставила возле двоих кружки с водой, они их видят, и при всем своём обезвоживании, к воде не прикасаются…
— Что это значит?
— Похоже, что у них просто выключены инстинкты… в принципе, такое бывает, но только у крайне тяжелых больных, у которых диагностируется явное помутнение сознания.
— А я считал, что желание пить стоит вне пределов сознания, — сказал Рома.
— Это да, но тут — просто ужас. Они, похоже, здесь и умрут, так и не начав ни есть, ни пить…
— Подожди, — сказал Рома. — Ты говоришь про сознание, но я же четко слышал, как вон тот со мной говорил! Он совершенно четко произнес «помогите»!
— А ну, — Эля подошла к указанному оборотню, посмотрела ему в глаза. — С виду — будто он в сознании.
— Я четко слышал! Значит, еще не всё потеряно!
— Ты меня слышишь? — спросила Эля, потеребив того по щекам.
Пациент не ответил, и не проявил никаких изменений в своем поведении.
— Если слышишь — моргни три раза!
Опять никакой реакции.
— Мне врач тоже так говорил, — сказал Рома. — Когда я в реанимации лежал. Я его прекрасно слышал, но не мог даже моргнуть, потому что было полное ощущение того, что тело мне не принадлежит… или потому, что я словно не знал, где у меня какая мышца…
— Так ты тоже из этих? — пошутила Эля.
— Нет, — усмехнулся Рома. — Это было после ранения, когда я чуть не сдох.
— И что? Ты так и не ответил, и тебя отвезли в морг?
— Нет, врач вложил в мою ладонь свой палец, и попросил сжать руку, если слышу…
— И?
— Когда он тронул меня, у меня было такое чувство, будто от моей ладони в мозг проскочила искра — и я понял, какой мышцей надо пошевелить! И пошевелил три раза. И в морг меня не отвезли.
— Хм, — Эля вложила свои пальцы в ладонь оборотня. — Сожми три раза, если слышишь!
Рома увидел, как парень сжал три раза свою руку.
— Есть! — Рома вдруг сразу преобразился. — Сейчас мы с ним поговорим!
— Удивительно, — сказала врач-вирусолог.
— Иди, поставь пока чай, там кто-то чайник принес… — предложил ей Рома.
Сам он сел напротив вирмона и вложив ему в ладонь свой палец, громко и раздельно сказал:
— Если хочешь сказать да, тогда сжимаешь палец два раза, если хочешь сказать нет, тогда три раза. Понял?
Несколько секунд ничего не происходило, и у Романа даже мелькнула мысль, что прежние три сжатия были случайными, как тут же парень уверенно сжал Ромин палец два раза.
— Есть контакт! — возбужденно чуть не крикнул Рома. — А теперь скажи, ты помнишь то, что с тобой происходило?
Ладонь сжалась два раза.
Рома просиял.
— Ты встречал в лесу таких, как ты?
И снова ладонь сжалась два раза.
— Это ты поставил на вышке гранату?
Ладонь сжалась три раза.
— Кто-то другой?
Два раза.
Рома начал входить во вкус. Ему это вдруг напомнило, то, как в детстве у него умер дедушка. Но к умершему деду у маленького Ромки оставались какие-то вопросы, и ему часто снилось, как он задает эти вопросы, а дед в Ромкином сне на них отвечает… но отвечал он на них почему-то только то, что Ромка уже знал…
— Это был оборотень?
Три раза.
— Это был человек?
Два раза.
— Он военный?
Два раза.
— Военный? — Рома удивился и обернулся — Эля, поставив чайник, стояла в пороге и наблюдала за экспериментом. — Ты видела?
— Вижу. Но не верю.
Парень сжал ладонь, и некоторое время не отпускал.
— Чего? — спросил Рома. — Ты его знаешь?
Три раза.
— Другие такие были?
Два раза.
— Вас где-то держали?
Два раза.
— На ключе Баланова?
Три раза.
— На ключе Санаева?
Три раза.
Рома снова посмотрел на Элю:
— Что-то не бьётся информация…
— Потому что мы не всё знаем, — пожала она плечами.
— Ну, тот парень же четко нам сказал, что на Санаева… — напомнил Рома.
— Не так. Санаева это ты придумал, — сказала Эля. — А парень тот успел только сказать «сан…».
— Ладно, — сказал Рома. — Завтра покажу ему карту, буду водить пальцем, и ждать, пока он не сожмет мне палец.
— Если он в карте что-то понимает, — усомнилась Эля.
— Ты умеешь читать карты? — спросил Рома. — Топографические.
Парень сжал Ромин палец два раза.
— Покажешь на карте?
Снова два раза.
Рома уже просто сиял от полученного результата.
— Вам приказывали убивать людей? — спросила Эля.
Рома почувствовал, как дернулась у парня ладонь, но ясного ответа все же не последовало.
— Вам приказывали убивать людей? — снова спросила Эля.
— Молчит, — Рома повернулся к Эле, но в этот момент больной два раза сжал ему палец.
— Значит, так… — Эля окинула взглядом других — многие из них лежали с открытыми глазами, глядя в потолок.
— Вам приказывали заражать людей? — спросил Рома.
Парень шевельнул ладонью два раза, но ладонь вдруг совершенно расслабилась и повисла. Чуя неладное, Рома повернулся к Эле:
— Тут он… это…
В этот момент парень всхрипнул и безвольно выдохнул.
Эля схватила его руку, затем ухватила его за шею.
— Ну? — спросил Рома.
— Всё, — махнула она рукой. — Теперь только — спиритический сеанс тебе поможет. Похоже, он в коме.
Некоторое время Рома возбужденно ходил по приемному кабинету и отпускал небесам различные проклятия:
— Ну да, конечно! Эта деревня — просто экспериментальная площадка! А что? Совсем тут все хорошо — удаление от крупных населенных пунктов, отсутствие нормальной медицины, недоступность для правоохранительных органов и невозможность для населения выбраться отсюда! Все сходится! Здесь можно производить любые эксперименты! Можно убивать и похищать любое количество людей! Можно совершенно спокойно нарабатывать любую статистику по этому вирусу! Не то, что в ваших африках, где полно других вирусов! Здесь изначально все очень чисто — никаких смежных болезней! Полная чистота эксперимента! Интересно, кто же это всё вытворяет? Вот бы я посмотрел ему в глаза!
Чай, разлитый по кружкам, уже давно остыл. Эля, пока Рома упражнялся в красноречии, что-то убористо записывала в свой блокнот, иногда вскидывая взгляд то на мельтешащего Романа, то на монументально спокойных вирмонов, которых было видно через коридор.
— Граната на растяжке! — продолжал Роман. — Я бы так никогда её не поставил! Но это ладно, полбеды, хотя и совершенно не случайной! И тут еще можно было бы что-то предполагать, может, тот Антон Дудкин так станцию защищал от грабителей, что наврядли, но натовская гильза! Это всё расставило по местам! Теперь у меня совершенно нет сомнений, что противостоят нам не оборотни или зомби, а противостоит нам человек! Хитрый, сильный, вооруженный не только вирмонами, но и огнестрельным оружием!
— Ты сейчас о чем? — Эля оторвалась от своих записей.
— Вот, смотри, — Рома достал из кармана зеленую гильзу. — В бухте, где стоит пустой джип, несколько дней назад кто-то стрелял из боевого автоматического оружия западного образца — а это гильза. Причем от патрона, произведенного на зарубежном патронном заводе, и главное — он был отстрелян из военного оружия, ибо если бы это была гильза, отстреленная гражданским стволом, то на ней осталась бы идентификационная метка — которой тут нет. Паша в машине сказал, что здесь, в деревне, ни у кого нет оружия под патрон такого калибра. А это значит…
— Что?
— То, что здесь существует некий центр, который управляет действиями вирмонов, а прикрывает этот центр кто-то, у кого есть отечественные гранаты и иностранное огнестрельное автоматическое оружие!
Эля посмотрела в окно — там уже было темно.
— Где сегодня спать будем?
— Там же, — пожал плечами Рома.
— Я боюсь, — честно призналась Эля.
— Всё будет хорошо, — развел руками Рома. — Только предлагаю там больше не есть — как бы нас не отравили. Приготовим себе сами.
— Договорились.
Пройдя ночной улицей до «своего» дома, они увидели во дворе деда Мишу, который смазывал маслом петли на входной двери во флигель.
— А я вот тут это… — пролепетал он. — Чтоб, значится, дверь вам не скрипела…
Из дома выглянула хозяйка.
— Поздно-то как, — заявила Мария. — Сейчас на стол накрою!
— Спасибо, — сказала Эля. — Мы только что поели!
— Ой, да что вы там поели! — всплеснула хозяйка руками. — Заходите! С дедом помянем Петровича!
— Хороший был человек, — добавил дед.
— Не, мы лучше спать, — твердо сказал Рома. — Утомились за день.
— Ну, ваше право, — хозяйка ушла в дом.
Во флигеле Рома поставил на газ котелок с водой, чтобы умыться и привести себя в порядок, потом по очереди помылись над тазиком, и сели ужинать. Тушенка с лапшой восстановила силы, а душистый травяной чай немного вернул утраченную бодрость.
Когда легли в постель, Эля, положив ему на грудь свою голову, сказала:
— Знаешь Рома, в жизни у меня было много всяких случаев, когда казалось, что выхода нет. Но каждый раз выход находился. Обычно его приходилось пробивать, ломая сопротивление тех, кто загонял меня в тупик. Крайне редко выход образовывался сам собой, и то, только потому, что я сразу его не могла разглядеть. А вот ситуация, которая сейчас развивается вокруг нас, мне кажется не просто безвыходной, но даже такой, где уже совсем не осталось места для каких-то шагов! Кажется, что вот мы поняли, что с вирмонами можно бороться, и тут на тебе — твой спиритический сеанс с умирающим человеком приносит нам столько информации, что уже невозможно понять — где правда, а где наш собственный вымысел. Неужели ты серьезно веришь в то, что случайным или инстинктивным сжиманием ладони, он поведал тебе откровение? Я в это не верю, потому что уж слишком очевидные для нас вещи он тебе «наговорил», но с другой стороны — об этом мы и сами подумываем, наблюдая то, что здесь происходит. Я пытаюсь систематизировать информацию, и даже вроде выстраивается некая логическая цепочка, но все равно — где-то есть какое-то недостающее звено, отсутствие которого мешает составить полную мозаику всей картины.
Она потянулась, потерлась грудью, и сгибая ногу в колене уложила её на живот Романа, заставляя его почувствовать на себе её сокровенные места — наполненные теплом и желанием. Рома сильнее прижал её к себе.
— Паша опасается, что среди местных жителей кто-то активно помогает тем, кто управляет вирмонами.
— Он кого-то в этом подозревает конкретно?
— Деда Мишу.
— Достойная кандидатура, — одобрила Эля, чувствуя своей ногой, как у Ромы разгорается желание. — Так может, лучше мы свалим отсюда?
— Нет, — ответил Роман. — Пока мы здесь, у него под носом, он будет спокоен.
— А еще, — Эля провела под одеялом рукой, и ухватив Рому за самый корень, принялась его нежить. — Исходя из нашего предположения о том, что они должны вскоре активизировать свои действия, пока мы здесь, под их наблюдением, они справедливо считают нас открытыми для ликвидации в любую минуту. И эта минута, судя по Петровичу, может прийти в любую секунду!
— Минута в секунду, — усмехнулся Рома. — Что предлагаешь? О-у-у…
— Предлагаю…
Эля, закончив «настраивать антенну», откинула одеяло, и вмиг оказалась над Романом. Тот даже дернуться не успел, как произошло то, что космонавты называют «стыковкой».
— Боже, — съязвил Рома. — Вокруг беспощадные вирмоны, коллаборационисты «дедымиши», неуловимые убийцы, осколочные гранаты и мертвый Петрович, а у неё одно на уме!
— Тихо там, внизу, — отозвалась она. — Если сам не можешь, то хоть женщине не мешай! Справлюсь своими силами…
Она изогнулась, касаясь возбужденными сосками Роминой груди, а тот положил свои ладони на её талию, опустив пальцы на ягодицы. Эля начала размеренно двигать тазом, выискивая наиболее блаженное положение.
— А девушка не дурна собой, — произнес Роман.
— И крайне благопристойна, — ответила Эля, приподнимаясь и всё больше учащая ритм.
— Боже… — прошептал Рома, ощущая, как его уносит куда-то очень далеко от этого кровожадного мира, в страну грёз и фантазий, в мир чувственных наслаждений и безумных страстей. — Ты самая…
— Молчи, — вырвалось у неё на выдохе. — А-а-а! А-а-а! А-а-а!
Рома крепче сжал руки на её талии, принимая на свои бицепсы женский вес, помогая ей справляться с заданным темпом.
— Да-а-а! — вырвалось у неё. — Как же мне хорошо с тобой, Ро-о-ома-а-а!
Вдруг движения у неё еще больше ускорились, но через несколько секунд она выгнула спину, вытянулась, замерла и протяжно выдохнула:
— А-а-а…
И упала ему на грудь.
— Делай со мной, что хочешь… — чуть слышно пролепетала она. — У меня в голове радуга и слоники на ней…
Рома подскочил, повернулся, поставил её, уже совсем неустойчивую, на колени, ладони снова легли на её талию, и… космонавты снова позавидовали бы столь умелому манёвру по стыковке объектов!
Эле доставляло безумное удовольствие то, что сейчас с ней проделывал Роман. Наверное, в своих потаённых желаниях каждая женщина хочет, чтобы её когда-нибудь поймал настоящий самец — да такой, которому ты не сошлешься на больную голову, который, ломая приличие и устои, просто возьмет, и в нарушение всех норм морали, утащит в свою берлогу для того, чтобы…
Рома вдруг застыл, перестав надрывно дышать… и Эля почувствовала, как внутри у нее потеплело от нескольких едва чувствительных толчков. В следующее мгновение Рома мягко и аккуратно сполз на свою партнершу, чуть не захлебываясь в своей слюне.
— Боже… Эля… Ты самая…
В этот момент вдруг раздался треск ломающегося дерева, потом кровать покачнулась, а в следующую секунду, разломившись пополам, рухнула на пол!
Любовники подскочили на ноги.
— Что это было? — спросил Рома, держа в руках автомат.
— Мы сломали кровать! — гордо сообщила ему Эля.
— Ну вот… — насупился Рома. — Это же надо было так…
— Надо! — заверила Эля, демонстрируя уверенность в правильности произошедшего.
— Ну, ладно, — сказал Рома. — Ляжем вот здесь, на этой кровати, а утром я посмотрю, что можно сделать.
С незлыми подначками они вдвоём уместились на одноместной кровати.
