Глава 6
Подъехал Паша — к его джипу сзади был прицеплен наливной прицеп-бочка, в котором, на слух, что-то булькало.
— Петрович, — крикнул довольный Паша. — Антошка-то наш, ворюга тот еще был. Я четыре полные бочки у него в гараже нашел! Да в этой бочке еще литров сто было. Запустим генератор — будет связь!
Рома повернулся к главе:
— Как только мы доберемся до вышки, каждую минуту смотрите на телефон! Появится связь — настоятельно вызывайте санитарную авиацию! Прямо так и говорите — что аэродром мы обеспечим! Пусть в карантин, хоть куда, но раненых надо увозить отсюда!
— Если край будет со мной разговаривать… — удрученно ответил глава.
— В район! Местным-то вы ближе, чем тем, кто далеко!
— У них, похоже, тоже есть указание относительно нас…
— Короче, — Рома достал из нагрудного кармана свой телефон, зашел в адресную книгу: — Записывайте номера телефонов главных редакторов средств массовой информации края… если официальные власти ставят на вас крест, то уж журналисты им всю душу наизнанку вывернут…
Глава достал ручку и блокнот. Рома начал перечислять СМИ, с редакторами которых у него были дружеские отношения. Петрович всё аккуратно записал.
— Звоните им, представляйтесь, обрисовывайте обстановку — что есть, мол, раненые, а краевые власти не делают ничего, чтобы вывезти их отсюда! Говорите, что погода прекрасная, лётная, и всё в том же духе! Но ничего пока не говорите про…
— Это понятно, — кивнул глава. — Все равно никто не поверит…
— Ну, тогда держитесь тут! Мы поехали, в помощь больше никого нам не надо — только мешать будут.
Рома пожал главе руку и сел в джип к Паше.
— Заедем к деду Мише, кое-что возьму из машины.
Водитель кивнул.
Рома забежал во флигель, и вынул из рюкзака противоосколочные боевые защитные очки, надел их на лоб. Вернулся в машину:
— Вот теперь — поехали!
На выезде из села, Паша указал рукой в сторону большого дуба:
— Там у нас секрет расположен, прямо на дереве сколотили площадку, и сидят на ней парни по двое. Если что, в рельсу бьют — там же висит, и фонарем светят. Уже помогало несколько раз.
— А эти твари их что, не видят?
— Всегда проходили мимо, к ним не поднимались. Да и там у них ружьё есть, если надо, голову картечью снесут не задумываясь! Тут уже каждый понимает, что никакой к ним жалости быть не должно — себе же дороже выйдет.
— А если это обычный человек пойдет? — спросил Рома. — Дадут знать?
— Обычные тут не ходят… хотя нет, дед Миша на рыбалку на своём велосипеде ездит, чуть не каждый день.
— Да, именно его я и встретил на мосту, — кивнул Рома, и вдруг повернул голову к водителю: — Слушай, а он разве не боится их? Он же на мост вообще один ездит! А это восемь километров!
— Не понять его, странный дедок, — отозвался Паша. — Раньше он у нас за голову был, но в начале девяностых на пенсию ушел. С тех пор внутри себя и живет, встреч с обществом особо не ищет, да и мы к нему не лезем. Жена у него, ох уж и красивая была, да и сейчас еще ничего. Он её к каждому столбу ревновал!
— А она?
— Она! — с нескрываемым восхищением сказал Паша. — И правильно ревновал! Лет десять назад еще шороху по деревне такого наводила! Слишком уж любвеобильная она у него была! Да и сейчас, наверное, стариной тряхнуть готова! Дай только деду в сторону отвернуться! Я младше её лет на пятнадцать, и то, сколь раз она меня совращала — не сосчитать. Деревенские бабы на нее зло держат! Но сама она — огонь! Ну, ты понимаешь, о чем я…
Рома кивнул. Дед Миша теперь не давал ему покоя — как так могло получиться, что он, рассказывая страхи про оборотней, тем не менее, особо не переживая, спокойно отлучается из деревни в одиночку, да еще и в такую даль?
— И связь у него, похоже, есть, — вслух сказал Рома.
— Чего? — переспросил Паша, на мгновенье оторвав взгляд от дороги.
— Я о своём, — отмахнулся Рома. — Открой люк!
Водитель нажал кнопку, и верхний люк сдвинулся назад, открывая выход на крышу. Рома надел защитные очки на глаза и, прихватив автомат, высунулся наружу. Ветер задувал за воротник, и про себя Рома отметил, что в своем лёгком костюме в таком положении он долго не продержится. Спустился вниз:
— Паша, у тебя тут какая-нибудь куртка есть?
— Найдется.
Он остановил машину, и они оба вышли на дорогу. Благо, что это была окраина небольшого поля, и открытая местность позволяла издалека узреть любую опасность. Проверив крепление прицепа, Паша открыл багажник и передал Роме старый военный бушлат, который был на три размера больше Ромы, но совершенно впору самому водителю.
— А вы откуда к нам приехали? — спросил Паша, закрывая дверцу багажника.
— Из краевой столицы, — ответил Рома. — Честно.
— Там-то знают о нашей беде?
— Знают, — кивнул Рома. — Ждут от нас донесений, чтобы предпринять какие-то меры.
— Предпримут, как же, — горестно произнес Паша. — У Васьки на днях жена пропала, а раньше — сын. Я бы рвал этих тварей!
— Предпримут! Три дня назад такой же монстр напал на губернатора, так что теперь ими занимаются те, кому надо.
— И что губернатор? — спросил Паша, когда они уже сели в машину.
— А что ему будет? Сегодня-завтра уже должен превратиться в вирмона, — Рома улыбнулся. — Даже боюсь представить, что из этого выйдет. Хотя, наверное, во внутренней политике региона решительным образом ничего не изменится…
Вдруг Рома подумал, что уже не испытывает того запредельного мистического ужаса, какой забивал его сознание с момента принятия решения о поездке сюда. Сейчас, когда опасность практически полностью прояснилась и обозначились её основные контуры возможностей и слабостей, и особенно после того, как он увидел, что с ней можно бороться, он почувствовал некое психическое успокоение. По собственному опыту Рома знал, что зачастую страх — это лишь то, что рисует человеку его собственное воображение, основанное или на ранее полученном опыте, или под влиянием искаженной информации, поступающей в мозг извне. Страх — это неведение. А человеческому сознанию свойственно заполнять пустые места — заполнять тем, что ему ведомо, или что он может предположить из своего опыта. И так всегда получается, что надумать можно огромную гору, а реальность оказывается пшиком. И как только мнимая опасность проясняется и появляется убедительная реальность, страх обычно исчезает. Это как в бою, — подумал Рома, — когда ты не знаешь силы противника, его расположение, возможности оружия и характер намерений — ты представляешь самые худшие для себя варианты. Но как только начинается бой, и в ходе боя начинают выявляться все эти характеристики врага, то в большинстве случаев у подготовленного человека страх вытесняется желанием победить своего противника! И тогда ты уже принимаешься за свою работу с холодной головой и трезвым расчетом! И только постоянным навязыванием своей воли, своими активными действиями разрушая планы врага, вторгаясь в его «зоны безопасности», ты можешь рассчитывать на полное его сокрушение.
— Скажи, Паша, — Рома повернулся к водителю. — Вспомни, пожалуйста, примерно зимой или в начале весны у вас в деревне появлялись новые люди?
— Так у нас же здесь санаторий есть, «Теплый ручей», туда постоянно народ приезжает! Многие живут в деревне. Всех и не упомнишь. Были, конечно.
— А если Эля тебе покажет фото, ты сможешь опознать кого-нибудь?
— Не ручаюсь, надо смотреть. А что?
— Хочу найти ответ на один вопрос, который мне не дает покоя.
— Смотри, сейчас сворачиваем в лес, и вот тут нужно быть начеку — Баланов ключ хоть и дальше, но черт их знает. И это, Рома, кого увидишь — сразу стреляй. Наши все знают, что ходить тут нельзя, а с материка люди сюда не доходят. Если кто-то будет, то это будут ОНИ…
— Далеко еще до вышки?
— Даст бог, через четверть часа доберемся!
Рома снова надел на глаза защитные очки, намотал на руку автоматный ремень, перебрался на заднее сиденье, широко расставил ноги, и высунулся в люк, грудью оперевшись на крышу.
— Если сам кого увидишь, — крикнул Рома водителю, — сигналь и громко кричи, куда смотреть — вперед, вправо, или влево.
Тыл оставался открытым, и это в какой-то мере тревожило Рому, однако, потренировавшись, он наработал методику быстрого разворота с переносом огня в тыловой сектор.
Машина пошла в крутой подъем.
* * *
Хиленький замок, висящий на медпункте, Вася оторвал стальной монтировкой, лишь слегка приложившись своим немаленьким весом. Дёрнув за ручку, он открыл дверь.
— Входите…
Эля вошла, сразу почувствовав запах синтетики и пластика — за эти годы это все уже могло бы и испариться, но так как медпункт стоял вечно закрытым, удаления технических запахов не произошло.
Помещение было типовое — Эля много повидала таких в крае, и поэтому она сразу направилась к комнате, в которой обычно размещалась аптека. Под её нажимом дверь открылась, и Эля, войдя, облегченно выдохнула — кое-что здесь все-таки было.
Она открыла два стеклянных шкафа и стала выгребать на стол то, что там имелось — в основном это был перевязочный и шовный материал, хирургические инструменты, кое-какие лекарства в различных ёмкостях и масса различных таблеток. Потом можно будет разделить их по срокам годности, но сейчас Эля уже увидела главное — здесь было всё то, что понадобилось бы ей для первичной обработки раны.
Щелкнула выключателем — света не было.
— Несите его сюда! — сказала она.
Когда раненого внесли и уложили на кушетку, Эля позвала Васю:
— Подойди, пожалуйста!
Тот подошел, опасливо глядя на окровавленную ногу.
— Вася, — сказала Эля. — Мне здесь нужен свет. Я не знаю, как ты будешь это делать, но через полчаса в медпункте должно быть электричество!
— Понял, — покорно кивнул увалень. — Сейчас сделаем! Воздушку кинем, всё будет…
Он ушел.
Друзья раненого и его мать нерешительно топтались в коридоре медпункта.
— Так, — Эля повернулась к ним. — Мама, подойдите к лекарствам, и отсортируйте их по срокам годности. Но ничего не выбрасывать! Найдите мне но-шпу, анальгин и димедрол в ампулах! Найдите фурацилин, новокаин или лидокаин. А так же шприцы и спирт. Еще будут нужны антибиотики.
— Сережа… — пролепетала она.
— Все. Будет. Хорошо. — Жестко сказала Эля, заставляя женщину поверить не столько смыслу сказанного, а сколько интонации. — Делайте то, что я вам сказала!
Женщина шагнула к лекарствам.
— Теперь вы, — Эля повернулась к парням. — Кто из вас не боится крови?
Парни пожали плечами. Один из них выразил общее мнение:
— Да мы, как бы, не белоручки. Охотники, к крови привыкли. Да и время сейчас такое наступило, что бояться чего-то просто нельзя…
— Хорошо сказал, — кивнула Эля. — Вот ты и будешь мне помогать обрабатывать рану!
— Что для этого надо? — обрадовался парень оказанному доверию.
— Первое — тщательно моешь руки…
— Так тут воды нет…
— Значит, это будет на второе, — усмехнулась Эля. — Теперь первое: организовать здесь воду. Быстро!
— Это мы можем…
Парни убежали.
Эля подошла к раненому.
— Сережа, тебе сейчас будет больно, но это нужно будет вытерпеть, — Эля присела возле него, и взяла мозолистую рабочую руку парня в свою нежную женскую ладошку. — Я буду обрабатывать твою рану. Ты, конечно, молодец, что не в голову себе стрелял, но поверь — и в ногу тоже не очень хорошо. Сейчас будем исправлять твою ошибку…
— Это случайно…
— Это сейчас не важно. Меня сейчас заботит только то, чтобы у тебя не развилась раневая инфекция, да и крови ты потерял прилично — не меньше литра. В общем, полежишь и подумаешь. Если будет совсем больно — ори. Ничего в этом страшного нет. Я привыкшая. Ты меня хорошо понял, Сережа?
— Да, понял, — отозвался раненый. — Больно…
Эля зашла в аптеку, мама раненого уже кое-что нашла и продолжала рыться в медицинских запасах.
— Что есть?
— Фурацилин, Новокаин, кое-какие антибиотики.
— Это уже хорошо, — кивнула Эля.
Она перебрала хирургический инструмент, благо было почти всё, что нужно.
Парни принесли пластиковый бочонок с водой.
— Эля, вот, есть вода…
Снаружи подъехал Вася, и с двумя мужиками по стремянке забрался на крышу медпункта. Они тянули провода.
— Сейчас всё будет, — крикнули с улицы. — Да будет свет!
— Хорошо, — сказала Эля. — Готовим Сергея к операции!
Приведя себя и своего помощника в надлежащий вид, подготовив и разложив на передвижном столике необходимые инструменты и препараты, Эля мысленно перекрестилась.
— А ведь зареклась… — сказала она себе. — Ну, с Богом!
Обколов новокаином по кругу раненую конечность, и дождавшись обезболивающего действия, Эля аккуратно размотала бинт, не трогая жгут. Время на жгут с натяжкой еще было, и она предполагала всё успеть, что наметила. Промыв рану, она все же ужаснулась тому, что смог сделать со стопой заряд картечи из ружья 12-го калибра. Второй и третий пальцы были начисто снесены, четвертый висел на лоскуте — Эля наметила его к отсечению. Поработав скальпелем, она иссекла рваные раны, удалив нежизнеспособные участки, затем удалила несколько торчащих острых костных отломков. Из раны она извлекла две картечины, которые Сергей попросил сберечь ему на память. Часть раны она ушила, часть оставила открытой, заполнив её тампонами. Потом сняла жгут.
— Потекло, — сообщил помощник.
Эля посмотрела — из раны сочилась кровь.
— Это уже нормально, — кивнула она.
Операция по первичной хирургической обработке завершилась, и Эля, сняв перчатки, вытерла лоб.
— Ну что, самострел, вроде всё. Молодец, что не орал.
— Всё равно было больно… — пожаловался раненый.
Его перенесли в палату, где было шесть коек, уложили на одну из них. К этому времени к медпункту уже свезли несколько раненых и больных, которые последние дни отлеживались по своим домам, не получая никакой медицинской помощи.
Эля выглянула в коридор и осмотрела прибывших. Нужно было, хотя бы навскидку, отсортировать людей по степени необходимости скорейшего оказания медицинской помощи…
* * *
Дорога, идущая на гору, была нещадно перемыта прошедшим ливнем — то и дело приходилось перемахивать довольно приличные промоины, рискуя или оторвать прицеп, или лечь на бок. Но джип, оснащенный мощной протектированной резиной, уверенно шёл вперед. Романа хоть и кидало из стороны в сторону по всему габариту люка, он все же старательно держался, внимательно осматривая окрестности.
Ветки кустов и деревьев касались бортов машин, секли лицо и руки, и казалось, что если какому-то монстру понадобится, ему достаточно будет лишь протянуть руку — и достать из люка того же Рому — и тот даже не успеет отреагировать.
— Ладно, — не выдержал, наконец, Роман, и опустился в кресло. — Все бока уже отбил, а тварей ваших все нет и нет. Стрелять некого.
Дорога петляла по склону своеобразным образом — какое-то расстояние шла по косогору, потом проделывала очень крутой поворот, и снова шла в обратном направлении — и все с постоянным превышением. Таким образом, вершина горы была то справа, то, после очередного поворота, слева. Минут через десять стала видна вышка, выкрашенная в красный и белый цвета.
Достигнув предпоследнего поворота, Паша начал медленно и аккуратно поворачивать налево, но колеса на мокром грунте, не смотря на развитые грунтозацепы, начали проворачиваться впустую, и машину потянуло в сторону.
— Еще немного, — взвыл Паша, но машина стала заваливаться вправо, создавая угрозу опрокидывания.
— Ух ты, — вырвалось у Романа. — Падаем!
Действия рулем на мокрой глинистой дороге не помогли, и машину все же стащило на бок, и она легла на сторону водителя, кабиной уйдя в кусты. Немного помятые мужики вылезли через левую дверь наружу.
— Тут осталось метров пятьсот, если по дороге, — заверил Паша. — А если напрямки, то меньше ста.
Рома посмотрел наверх.
— Какие будут предложения? Идем смотреть причину отказа вышки, или поднимаем машину?
— Тут никогда не угадаешь, что лучше, — уклончиво ответил Паша, предоставляя Роме самому определить очередность действий.
Роман обошел машину — прицеп стоял на дороге, почти ровно — его не успело стащить в канаву.
— Все равно топливо везти надо, так что давай машину ставить, — решил Рома.
Паша деловито стал выкручивать трос из лебедки, а Рома полез на склон, присмотреть покрепче дерево, за что можно было бы зацепиться. Здесь росли дубы, а они имеют развитую стержневую корневую систему, которая, проникая глубоко под землю, крепко удерживает дерево в земле — супротив, к примеру, кедру, у которого корни расползаются в стороны неглубоко от поверхности, и если под ним не скальник с массой доступных для корней щелей, то устоять против сильного ветра ему будет не просто — именно поэтому тайфуны, проходящие через край, так много оставляют в лесу после себя кедрового бурелома.
Метрах в пятнадцати от машины Рома подыскал нужное дерево, и на него завели стальной тросик.
Паша вернулся в кабину и, включив электрическую лебедку, начал понемногу наматывать трос на барабан. Рома еще какое-то время придерживал трос, но потом отбежал от него подальше, как только натяжка начала гулко звенеть. Машина медленно стала подниматься и вскоре, ускорившись, вернулась на колеса, пару раз подпрыгнув на мокрой дороге.
Паша застопорил лебедку, выбрался из машины и, открыв капот, убедился, что от падения у машины ничего не вытекло.
Рома в это время огляделся — мало ли…
— Всё, сейчас завожусь, и едем дальше, — сказал Паша, захлопывая капот.
Машина завелась с пол-оборота, и первые метры Паша проехал, помогая джипу лебедкой — иначе бы кульбит с переворотом неминуемо повторился. Лишь когда машина уже уверенно стояла на ровном участке дороги, Паша ослабил трос, а Рома быстро снял его с дерева и вернул на машину.
Через несколько минут джип уперся своим мощным бампером в забор, огораживающий вышку — над забором под углом вовнутрь на стойках была натянута колючая проволока, исключающая возможность случайного проникновения кого бы то ни было во внутренний периметр базовой станции.
Паша выключил двигатель, и они оба вышли из машины — слушая наступившую тишину.
Вышка опиралась на фундамент и была закреплена восемью тросовыми растяжками, которые обеспечивали ей устойчивость при любом ветре. Фидер от излучателей спускался в синий металлический контейнер, над которым виднелись два кондиционера. С другой стороны от опоры находился серый контейнер, чуть меньших размеров, а по имеющейся у него на крыше выхлопной трубе, Рома понял, что именно там расположен агрегат с генератором.
— Ну, сейчас узнаем, почему ты встал…
Он сделал несколько шагов, и уже собирался дернуть на себя чуть приоткрытую калитку, как вдруг остановился и замер.
— Паша, ты ничего не находишь странным?
— Что? — увалень топтался у него за спиной.
— При таком мощном заборе с колючей проволокой, мы имеем приоткрытую калитку… это как-то не логично…
— Ну и что? — спросил Паша, и начал обходить Романа.
Но Рома резко выставил руку:
— Стой!
— Чего?
— Если хочешь жить — стой!
— Ну, стою, — до Паши наконец-то дошло, что вокруг что-то происходит.
— Вернись к машине и сядь в кабину, пока не позову, — сказал Рома.
Дождавшись, как Паша хлопнет дверью, Рома присел на корточки, и внимательно осматривая под ногами траву, медленно приблизился к калитке. Своим чутьем он уже понимал, что увидит здесь через минуту, но не хотел в это верить, так как это обстоятельство просто в корне переворачивало бы все имеющиеся у него представления о происходящих здесь событиях. Все версии, которые так тщательно взвешивали и так многословно обсуждали они с Эльмирой, сейчас могли рухнуть просто в одно мгновение! Рома на миг прикрыл глаза — так иногда бывает, когда живешь ты по каким-то правилам, веришь в какого-то бога, а потом бац, и оказывается, что правила на самом деле действуют другие, а бога вообще нет — и это — катастрофа! Ведь после такого приходится начинать жизнь заново, а это далеко не всем под силу. Наверное, это как в любви — ты в неё веришь, носишь её, хрустальную, на руках, холишь и лелеешь, у тебя к ней полное доверие и бескрайняя любовь, а потом ты вдруг узнаешь, что на самом деле она спит с твоими друзьями — и тут рушится всё — чувства, вера, любовь, уважение, планы на будущее… и сидишь ты на берегу моря, слушаешь шум прибоя, смотришь в бесконечно далёкие звезды, и понимаешь, что всё прахом, что всё напрасно…
Больше всего сейчас Рома не хотел этого. Но интуиция его не обманула.
К нижней части калитки, скрытой высокой травой, проволокой была примотана боевая граната Ф-1, кольцо которой было привязано к стойке забора. Сдвинь Рома или Паша калитку на два-три сантиметра — и через три секунды их обоих разнесло бы к чертовой бабушке.
Рома злобно выдохнул.
— Я ничего не понимаю!
* * *
За три часа Эля смогла осмотреть всех, кого привезли в медпункт. Женщина и мужчина средних лет были со сложными переломами — выяснилось, что они попали под руки вирмонов — были биты и киданы, отчего пострадали ребра, руки, и вероятно — внутренние органы. Свои увечья они получили уже давно, и процесс сращивания костей уже шёл во всю, отчего Эля не могли им ничем помочь. Облегчить их страдания могли только обезболивающие, которые она и вручила им для приёма.
Два человека, парень и пожилой мужчина были с огнестрельными ранениями мягких тканей бедра и плеча, как оказалось — свои попали, когда стреляли монстров. У обоих уже развилась раневая инфекция, и перед каждым уже весьма остро стоял вопрос выживания от явно приближающейся гангрены. Конечно, Эля вскрыла раны, и как могла, почистила их, но по её мнению это все же было как мертвому припарка — раненых нужно было срочно доставлять в больницу краевого центра, где им смогли бы дать должное лечение.
Потом была череда посетителей со скорее бытовыми травмами, которые они, тем не менее, из-за полного отсутствия медицины и связи с внешним миром, не могли лечить: ожоги, порезы, ссадины и один фурункул, с которым Эле пришлось повозиться больше всего.
Были просто больные, правильно диагностировать которых Эля не имела никакой возможности, хотя бы потому, что не получала соответствующих знаний, будучи врачом узкой специализации, и умеющей грамотно делать только четыре вида хирургических вмешательств, обязательных для всех врачей.
И вот, когда она уже валилась с ног от усталости, Вася привез в медпункт очередного больного.
— Эля, — он даже постучался, перед тем, как перешагнуть порог помещения, которое она превратила в «приемный покой». — Посмотри, пожалуйста, моего сына. Я все расскажу, ты уж не обессудь…
— Что такое? — она повернулась.
Перед ней стоял парень лет двадцати, с ужасно худым лицом, какого-то серого оттенка, с выпученными от этой худобы глазами и сильно трясущимися коленками. Отец поддерживал его сзади, ухватив рукой за поясной ремень. От парня жутко несло какой-то необычной вонью.
— Боже, — Эля непроизвольно отшатнулась. — Что с ним? Откуда такая дистрофия? Чем он так жутко пахнет?
Парень молчал, и Эле показалось, что он даже не услышал её.
— Посмотри на меня, — сказала она, щелкнув пальцами перед его носом.
— Он не слышит, — ответил за него отец.
— На кушетку его, — распорядилась Эльмира, и тут же увидела, как Вася, приподняв сына одной рукой, пронес его через весь кабинет, словно пушинку.
Эля задрала на парне край свитера и ужаснулась — даже не потому, что там во все стороны торчали ребра от крайней степени истощения, но и потому, что все тело у него было в ссадинах и кровоподтеках.
— Кто его так? Эти? — она подняла взгляд на отца.
— Нет, — Вася мотнул головой. — Это он сам. Да и сельчане тоже приложились. Просто мой сын — оборотень.
* * *
— Паша, может быть, ты мне объяснишь, что у вас тут происходит? — спросил Рома, подбрасывая в руке снятую с растяжки гранату.
— Ничего себе! — удивился тот, и Рома понял — удивился Паша искренне, по-настоящему. — Где взял?
— Стояла на калитке. Вот дернул бы ты калитку — и наши кишки висели бы во-о-он на том дереве! Ну, так что? Может быть, тебе есть, что мне сказать, кроме того, что я уже слышал? Ты вдумайся — только что тебя могло не стать. И совсем не от укуса вирмона, или как вы их тут называете — «обернувшегося».
Некоторое время Паша молчал, очевидно, переваривая полученную информацию, потом сглотнул и сказал:
— Рома, мы сами толком не знаем, что у нас происходит. Петрович одно думает, дед Миша — другое говорит, бабка Агафья — третье. А ничего не сходится! Да, есть эти оборотни, наводят они на нас жуткий ужас, но мне порой кажется, что не оборотни страшны, а кто-то другой…
— Тот, кто ими управляет? — спросил Рома.
— Ну, вроде бы, — кивнул Паша. — После того японского шамана у нас все беды здесь и начались — то пожар, то наводнение, то оборотни. Меж собой мы с братом думаем, что шаман сюда какого-то злого духа привлек, вот он и вспомнил нам тот японский батальон, который наши деды сожгли…
Рома внимательно следил за моторикой и мимикой говорящего, и не находил противоречий — либо перед ним стоял настолько дремучий человек, способный вот так запросто верить в силу шаманов, либо это был искусный злодей, умеющий столь качественно маскировать свои подсознательные проявления.
— А еще мне иногда кажется, — продолжил Паша, — что некоторых людей эти оборотни как будто вообще не касаются, живут так, будто и нет их вовсе…
— Кто, например?
— Да тот же дед Миша, например…
— Ладно, — кивнул Рома. — Разберемся. А сейчас нам надо взглянуть на станцию…
— А там нет больше гранат?
— Я посмотрел — вроде нет.
Еще снимая с калитки гранату, сматывая с нее мягкую алюминиевую проволоку, Рома подумал, что тот, кто её ставил — или дилетант, или же напротив, профессионал, рассчитывающий на то, что подрываться будет человек, совершенно несведущий в минах — а значит, и нет смысла проводить скрытное минирование. По-другому он не мог себе объяснить, почему усики чеки не были сведены полностью, а сама граната была установлена в достаточно предсказуемом месте. Впрочем, обследуя территорию станции дальше, он больше не обнаружил никаких признаков взрывных устройств.
Дверь в помещение, где находились сами передатчики, была заперта, и имеющимися средствами открыть её было невозможно, а вот агрегатный блок был открыт. Изучив генератор, Рома пришел к выводу, что он был просто заглушен, в подтверждение чего Паша тут же громко сказал:
— Рома, посмотри, топлива в расходном баке больше, чем половина!
В этот момент снаружи, совсем близко, раздался низкий протяжный вой, от которого Рома непроизвольно вздрогнул, а Паша мгновенно весь побелел.
— Они, — нервно сказал он.
Рома выскочил из блока, и чуть не нос к носу столкнулся с человеком, стоящим в двух метрах от него — правда, по ту сторону стальной сетки защитного ограждения. Руками он ухватился за сетку, и время от времени несильно подергивал её, продолжая тоскливо выть. Роман почувствовал какую-то жуткую вонь, которую он даже не смог ни с чем сравнить.
— Стреляй, Рома! — крикнул Паша, оставаясь внутри блока. — Убей его! Это Семёныча зять! Он пропал две недели назад, после того, как его укусил оборотень!
Рома вскинул автомат на уровень глаз. Мелькнула в голове мысль, что из-за высоты прицельной линии, при стрельбе в упор, пуля пройдет на несколько сантиметров ниже…
Но Рома продолжал держать палец на спусковой скобе — со всей очевидностью осознав, что он получил уникальнейшую возможность наблюдать вирмона настолько близко, находясь в относительно безопасном положении, и в готовности в любое мгновение спустить курок.
— У-у-у… — протянул монстр.
— Чем же от тебя так несёт, — вслух подумал Рома.
Паша выглянул из блока и молча наблюдал за развитием событий.
— Давай, — сказал Рома. — Ломай решетку! И я тебя убью!
— У-у-у, — на выдохе повторил монстр.
— Ну, что же ты ждешь? — крикнул Рома, медленно переводя указательный палец на спусковой крючок.
— По-мо-ги-те… — вдруг совершенно отчетливо произнес вирмон, и, отпустив пальцы, боком завалился в траву и замер.
Рома опустил автомат.
— Паша, вот теперь я точно ничего не понимаю.
Паша молча стоял у входа в агрегатный блок, совершенно подавленный увиденным.
— Следи за ним, — сказал Рома, и вернулся в помещение генератора.
Двигатель запускался посредством кнопки, и как только Рома утопил её, агрегат тут же затарахтел. Рома вышел наружу и достал из кармана свой телефон.
— Сейчас будет связь, — радостно толкнул он в плечо все еще опустошенного Пашу.
Однако, как бы Рома того не хотел, «антенки» на экране его телефона не появлялись. Он проследил взглядом по фидеру, выходящему из синего контейнера, и поднимающегося до самих излучателей, но ничего плохого не увидел. Наверное, вопрос крылся в аппаратной, где находился сам передатчик, дверь куда была заперта на внутренний замок.
— Бесполезно, — сплюнул Рома, потолкавшись в железную дверь. — Надо ехать за «болгаркой» и вскрывать замки.
Выключив агрегат, Рома подошел к решетке, где лежал человек. Тот не подавал признаков жизни.
— Шевелился? — спросил Рома.
— Нет, — ответил Паша.
— Забираем его с собой, — решил Рома. — Только, на всякий случай, надо его связать. Хоть какая-то гарантия безопасности.
— А куда мы его денем? Не в машину же? — опасливо спросил Паша. — Очнется — поубивает нас как котят. А не очнется — так мы сами от этого запаха сдохнем…
— На прицепе поедет, — ухмыльнулся Рома. — С ветерком!
Решили так: Паша связывает, а Рома стоит с автоматом наготове неподалеку. Вскоре «зять Семёныча» был погружен на раму прицепа, а чтобы не упал — был крепко привязан капроновым шнуром. Спуск с горы прошел без особых приключений, и уже на подъезде к поселку, джип нагнал деда Мишу, катящего на своём велосипеде.
Затормозив, Паша спросил:
— Деда Миша, тебя подвести?
— Да не, сынки, — дед окинул взглядом машину, — Не надо. Сам доберусь.
— Ты на рыбалке был, что ли? — поинтересовался Паша.
— Тю, — развел руками дед. — Это разве рыбалка… — тут его взгляд упал на прицеп, где было привязано тело. — Батюшки-свет, вот он где…
Рома отчетливо понял, что сказав это, дед Миша прикусил язык — будто сболтнул лишнее.
— А где он должен быть? — спросил Рома, выглядывая из-за мощной груди водителя.
— Поеду я, — сказал дед и поколесил дальше.
— Странный он какой-то, — сказал Паша.
— Не то слово, — согласился Рома.
В клубе никого, кроме одного дежурного не было, но он рассказал, что Эля принимает раненых и больных в помещении медпункта, куда Паша и повернул свою машину.
Возле коробки ФАПа стояло две машины — Васина и еще какая-то, у крыльца же стояло несколько человек. По просьбе Ромы Паша поставил машину так, чтобы люди не видели привязанное тело, после чего Рома вошел в медпункт.
— Эля, — крикнул он. — Я вернулся! Ты не знаешь, где сейчас Петрович?
— Рома, — донеслось из дальней комнаты, — я здесь. Проходи! Только прошу — без резких движений.
Рома шагнул в кабинет, и его чуть не вывернуло от жутко неприятного запаха — который показался ему хорошо знакомым.
Вася встал со стула, сделав шаг к нему навстречу:
— Рома, только не шали!
На кушетке лежал полуголый парень, над которым нависла Эльмира, измеряя ему давление. Услышав, как Рома вошел, она повернулась:
— Рома, ты не представляешь…
Он окинул взглядом лежащего.
— Это точно? — спросил Роман, и по его интонации Эля вдруг поняла, что ему тоже что-то уже известно.
— Точнее быть не может, — сказала она, чуть опустив пальцем хирургическую маску. — Понимаешь, две недели еще не прошло, как его укусил зараженный, через три дня он устроил здесь разгром, и ушел куда-то, неделю назад он вернулся в село, убил мужчину и женщину, укусил, очевидно, с заражением, двух человек и снова ушел. По нему стреляли, вот, смотри, видны раны от дроби, а вот навылет его пуля прошла — два ребра сломала, но без серьезных повреждений. Знаешь, какая у него температура сейчас? Сорок два градуса! Я взяла у него кровь, нагревала её до сорока пяти градусов — она не сворачивается! Так не бывает! Ты понимаешь?
— Ну, — кивнул Рома. — Это признак воздействия вируса Z-08?
— Да! А вчера он пришел домой.
— Дошел до калитки, и упал перед ней, — вставил Вася. — Собаки залаяли, я вышел посмотреть — вижу, сын лежит…
Вася смахнул слёзы.
— У него кишечник совершенно пустой, — сказала Эля. — Помнишь, мы с тобой говорили…
— Да, помню, — сказал Рома. — Мы предположили, что они ничего не едят…
— Совершенно верно! — глаза Эльмиры блестели триумфом. — Рома! Понимаешь? Мы теперь совершенно точно знаем, что вирус живет в организме всего около двух недель, а потом он по каким-то причинам утрачивает способность управлять жертвой! Профессор Симахин мне такого не рассказывал!
— Или жертва, истощившись, утрачивает способность подчиняться рою, — сказал Рома.
— Что? — Эле пришлось сделать над собой усилие, чтобы остановить саму себя и прислушаться к тому, что говорит собеседник. — Что ты сказал?
— Через неделю-полторы вирмон вырабатывает свой запас энергии, и уже больше не может делать то, что от него требуется.
— Может быть, я даже соглашусь с тобой, — задумчиво сказала Эля.
— А еще, — сказал Рома, — к ним возвращается разум.
Эльмира метнула взгляд на сына Васи, который отрывисто дышал и бессмысленно смотрел в потолок.
— Я не могу это подтвердить, — сказала Эля. — Сам посмотри…
— А я могу, — сказал Рома. — Час назад я встретился с одним таким нос к носу. И знаешь, что он мне сказал?
— Что? — Эля замерла.
— Сказал «помогите», а потом без чувств упал на землю.
— Где он сейчас?
— Лежит на прицепе. Мы его привезли. Он очень ослаблен. Я думал, удивлю тебя, а оказывается ты и сама тут уже горы свернула…
— Я старалась, — Эля улыбнулась.
Второго «оборотня» положили рядом с первым. Он почти не подавал признаков жизни, но был в лучшем состоянии, чем Васин сын. По крайней мере, на его теле не было огнестрельных ранений, правда, пальцы были настолько ободраны, что местами на фалангах даже не было мягких тканей — Эля сказала, что будет вынуждена ампутировать их.
— А почему от них так воняет? — спросил Рома, улучив момент. — Ведь от того, которому я прострелил голову, так не воняло! Да и тот, который в городе, тоже не портил воздух.
— Думаю, что это специфичный запах продуктов жизнедеятельности вируса, — предположила Эля. — Накапливается со временем. Или более простое объяснение — активизация всех процессов в организме активизирует и количество различных выделений. К тому же, как я поняла из этих двоих, при мочеиспускании и дефекации они не заморачивались простым снятием штанов.
— Ужас, — Рома содрогнулся. — А теперь хочешь еще кое-чего, что сломает твой мозг?
— Не слишком ли много мне будет потрясений на сегодня?
— Ну, мы не знаем, чем этот день закончится, поэтому вуаля! — Рома прямо перед носом у Эли подбросил в руке ручную гранату.
— Если я правильно понимаю, то это — граната, — догадалась Эля.
— Понимаешь правильно, — усмехнулся Рома. — А теперь спроси меня, где я её нашел?
— Не томи уже!
— Она была примотана к калитке ограждения базовой станции. Как-то прежде я не встречал фактов, чтобы наши вирмоны выполняли столь сложные действия. И уж тем более со взрывоопасными предметами.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Именно так.
— Это значит…
— Это значит, что тайн здесь куда больше, чем мы предполагали даже еще утром. И знаешь, что еще интересно?
— Что?
— Топливо на станции есть. Там просто был отключен агрегат. Ну, и, видимо, передатчик тоже, так как после того, как я запустил агрегат, связь не появилась. Это значит, что…
— Кто-то разумный вырубил тут связь?
— Именно!
— И что будем делать?
— Вообще — пока не знаю. Если ты имеешь в виду базовую станцию, то думаю завтра поехать туда с «болгаркой», вскрыть аппаратный контейнер, и включить передатчик. Что у тебя с ранеными? Что с Сережей?
— Жить твой Сережа будет. С остальными плохо. Нужна эвакуация!
— Ладно, — кивнул Рома. — Давай заканчивай, поехали поужинаем, и подумаем, что будем делать дальше.
— Хорошо, — кивнула Эля. — Я сейчас!
