Глава 24

Центральный зал главного собора Солары со множеством небольших часовен, галерей и резных колонн — величественный, превосходный и поражающий воображение обилием изощренного архитектурного декора. Каждая деталь конструкций, множества пилястр и колонн, устремленных ввысь, к куполу собора, — сплошь каменное и деревянное кружево. Сквозь огромные, невероятно красивые, яркие витражи с изображением сцен баталий с монстрами, что насылает Голодный туман на людей, в храм буквально врывается свет. Целый океан солнечного света, окрашенного во все цвета радуги. Стены и пол и затейливой мозаикой, и позолотой отражают солнечные лучи, которые разбегаются в стороны, будто фонтанируя, ласково касаясь мрачных лиц людей, словно предлагая оставить скверну за стенами великого древнего божьего храма.

Сегодня здесь будет закрытая для посторонних церемония, несмотря на то, что главный собор столицы круглосуточно открыт для всех, будь то прихожане, туристы или любопытствующие. Глава компании «Теренс и Крылов» и руководство Внутреннего контроля Солары позаботились, чтобы именно эта церемония прошла в самом красивом месте страны и без лишних глаз. Ноэре отдал дань памяти любимице компании Соре Дайнесс, а государство — всем погибшим от руки Любителя Красного.

В собор пришли родные и близкие служащих ВКС и девяти жертв, смерть которых по вине Артура Мерандо, выражаясь официальным языком, была подтвержденным фактом. Проводить в последний путь нашу Сору пришли несколько ее близких друзей, родители, сам Ноэре и Тадеуш Мончик.

Любимый Соры стоял в стороне, а темный костюм и черная рубашка подчеркивали его бледное лицо с ввалившимися потухшими глазами. До глубины души жаль, что часто мы слишком поздно постигаем ценность утраченного. Вот и еще один человек осознал, что не стал центром личной вселенной другого человека — неповторимого и прекрасного.

Крепко держась за руку Доминика, я смотрела вверх, где солнечный свет играл в красочных витражах, сплетая причудливые тени под куполом. Таким образом я пыталась сдержать слезы, но выходило из рук вон плохо. У Ясмины тоже не получалось: спрятав лицо на груди Арджана, она мелко тряслась всем телом.

С момента страшных событий в загородном доме-ловушке прошло три дня. Столько времени потребовалось ВКС, чтобы провести обязательные следственные мероприятия и организовать погребение и отпевание несчастных душ и погибших.

Наконец присутствующие подобрались и сосредоточили внимание на площадке перед позолоченным центральным алтарем, где было установлено несколько закрытых гробов с телами последних жертв маньяка — Соры и девушки, в расследовании убийства которой я помогала Арджану. И погибших при задержании внуков: Хлои Лима, запомнившегося мне необычным именем и мрачным нравом; Дрю Чанати — голубоглазого здоровяка, который, вероятно, еще долго будет сниться мне вместе с Пожирателями душ; черноглазого Мардалеуша Укомби, чьи опечаленные родственники встали в стороне от остальных скорбящих, потому что верят в других богов, но согласились на проведение этой церемонии, ведь свобода души для островитян — святое и потому важное.

Церемония началась. К гробам вышла вереница священнослужителей в белоснежных, с золотым шитьем одеждах. Среди них были отмеченные черной перевязью экзорцисты. Исторический факт — служители церкви первыми признали право туманников на достойную жизнь и свободу. Именно церковь создавала первые дома терпимости, где любой маг, с любым даром, мог найти приют, защиту и работу. Трудно поверить, что началось это благое движение с экзорцистов — магов, о которых в народе ходили самые невероятные и страшные байки.

Эта категория магов оказалась самой востребованной в церквях — якобы слишком много появилось «одержимых» демонами и злобными духами людей. Сначала священники использовали способности душников тайно, для изгнания нечисти из прихожан, потом приняли их в свои ряды официально. И вот с тех пор жизнь туманников изменилась коренным образом. Сейчас священник с черной перевязью — самый почитаемый, к его мнению прислушиваются даже неверующие. Священники-экзорцисты, давшие клятвы защищать светлые души, помимо прочего, отпускают души к свету, освобождают их от мучительных обязательств в этом мире, которые привязывают и не дают уйти.

Белая вереница остановилась, зазвучала музыка — легкая, трепетная, щемящая, от которой все внутри завибрировало, облегчая тоску и боль. А в музыку вплетались голоса священников. Родственники, друзья и коллеги замерли, устремив взгляды к алтарю, там, где провожали в новый путь погибших.

По завершении первой части таинства группа крепких служек вынесла гробы. Тела внуков захоронят на примыкающем к храму кладбище, такой чести удостаиваются борцы с темными душами.

Далее началась вторая часть службы, тоже значимая и печальная. Из главных врат алтаря выпустили бабочек — невольниц Артура Мерандо. Яркое цветное живое облако, выпорхнув из золотых ворот, сначала устремилось ввысь, к свету, но, словно пойманное в сети, вернулось вниз и облепило стеклянный купол, под которым на подставке из черного камня лежит артефакт «Душник». Свидетели этого горького, печального действа всхлипывали — знали о том, что в бабочках заключены души несчастных жертв маньяка, которые тот использовал даже после смерти.

И только одна бабочка — самая красивая, желто-коричневая, словно солнцем пронизанная, — подлетела к нам с Ясминой. Оторвавшись от наших мужчин и встав плечом к плечу, мы вытянули руки. Коснувшись крылышками наших пальцев, она полетела прощаться с другими.

Из тени темным изваянием выступил Тадеуш Мончик, неуверенно подошел ближе и замер. В его глазах отражались скорбь, боль, сожаление. Сора мечтала о любви этого мужчины, долго шла к ней и получила, когда ничего уже не исправить. По его бледному лицу текли слезы. Он поднял руку, потянулся к бабочке, но она, несколько раз плавно взмахнув крылышками, опустились прямо ему на нос, словно хотела приласкать лицо любимого. Так он и простоял с минуту, и никто не посмел нарушить прощание ни словом, ни действием. Затем душа — средоточие любви и света — вспорхнула вверх и полетела к алтарю, где свершится освобождение светом.

Несколько священников с черными перевязями окружили купол с бабочками и, вытянув над ним руки, начали ритуал. Сора порхала над куполом, и свет, испускаемый ладонями магов, в первую очередь накрыл ее, а после — остальных мучениц. Через мгновение мы увидели воздушное очертание чистой светлой души, которая, махнув на прощание рукой, устремилась ввысь, к свету. Вслед за ней каждая бабочка теряла крылья, и душа, обретая свободу, взлетала. Все, кроме одной — черной души маньяка. Ей не позволят покинуть бренный мир.

После службы мы проводили опустошенного Мончика, беззвучно рыдавшего, закрыв лицо ладонями, до парковки, и сами отправились домой. Доминик вернулся в храм. Мы с Ясминой догадывались, зачем. Точнее, любопытная менталистка подслушала: артефакт с душой Мерандо после ритуала освобождения должны передать на хранение. По крайней мере, так значится в официальных документах, в реальности же Любителя Красного ждет законная кара. Шелоны не злопамятные, просто память у них отличная, и обид они не прощают. А обещания всегда исполняют. Так что Артур Мерандо, как ему и обещал Дашкан, позавидует мертвым. Буквально захлебываться будет своей завистью долгие, долгие годы. Даже после смерти будет мучиться еще очень-очень долго. Доминик с другими, не менее ответственными товарищами за этим проследят лично.

Ковер из зеленой травы в саду Доминика мягко пружинит под ногами, одуряюще пахнет летом и солнцем. Я остановилась у стола, где, кажется, давно, а на самом деле несколько недель назад сидела веселая компания друзей Доминика. Тогда было так светло, радостно и невероятно легко на душе. «Как же все изменилось за столь короткое время, что будет дальше?» — задумалась я, глядя на соседний дом. Да, он принадлежит мне, но туда я больше никогда не вернусь. Нет, только не я. Слишком тяжкие воспоминания, а тонкие, уже заживающие полосы, которые добавились на моем теле, не скоро дадут забыть о Любителе Красного и о том, что он сотворил в моем уютном когда-то жилье.

Происходившее в доме-ловушке после трагически завершившейся операции по задержанию серийного убийцы я помню смутно. Мы с Ясминой плакали и разговаривали с Сорой-бабочкой, сидевшей на наших сцепленных руках. А вокруг было полным-полно прибывших на место происшествия следователей и криминалистов, экзорцистов и медиумов, собиравших неприкаянные души-бабочки. Сору забрали вместе с остальными, а нас с подругой, обессиленно всхлипывающих, разбитых, подавленных, вынесли во двор, в беседку, где врачи оказывали срочную помощь Дашкану, перед тем как увезти на реанимобиле. Затем занялись моими ранами, а Доминик коршуном следил за действиями медиков, опасливо поглядывавших на него, когда я шипела от боли. К моей удаче, раны оказались неглубокими, а регенерация постепенно сделала свое дело, как бывало не раз.

О даче показаний в тот день никто не заикался. Кто бы посмел воспротивиться одержимому? Доминику и Арджану позволили увезти нас домой, тем более мы с Ясминой напоследок получили успокоительного-обезболивающего и были в заторможенном состоянии, а мужчины — мрачнее тучи. Тем вечером никто из нас не разговаривал. Разбор полетов начался на следующее утро!

Проснулась я, как обычно, под боком у Доминика, умудрившегося обнять меня так, чтобы не задеть пострадавшие руки и грудь, и в то же время крепко и надежно — мимо не проскочишь. На руках отнес в ванную, где я от дальнейших услуг, естественно, отказалась и даже попыталась пошутить: «Я же не инвалид». Вышло как-то неубедительно и сипло. Чувствовалась некая нереальность происходящего, словно я до сих пор не вырвалась из кошмарного сна. Самой себе напоминала игрушку на веревочках, которой управляет невидимый кукловод.

Несколько минут после душа разглядывала себя в зеркале: порезы на руках и груди хорошо затянулись, шрамов не должно остаться — острие Душника повредило верхний слой кожи. Конечно, бледное осунувшееся лицо и пятнисто-фиолетовые запястья отнюдь не радовали глаз, тоже горевших лихорадочным зеленым огнем — последствия «перерасхода» магии, поэтому с ней придется повременить, иначе подкосить недолго. Но есть убедительный довод: я живая. Вопреки обстоятельствам. И что тому причиной: своевременная помощь, везучесть, случай, сила?.. Теперь бы отпустить произошедшее.

Меня отпустило… Скоро. Доминик и «отпустил», старым надежным способом, как после не без иронии выразилась подруга-менталистка.

Вышла я из ванной, кутаясь в халат, морально и физически чувствуя себя даже не выжатым лимоном, а жертвой вампира. Полуголый Доминик, видимо, в ожидании меня сидел на постели и гипнотизировал свои руки. Пока он заботливо осматривал мои «боевые раны», обрабатывал их мазью, выданной вчера врачами, помогал заклеивать, потом еще и одеться, на вопросы отвечал односложно. А по завершении — сорвался.

Как же он орал! Надо думать, слышала вся улица. Ясмина с Арджаном, который быстро утащил ее прочь, — точно. Сначала я испуганно таращилась на него, а потом, неожиданно даже для себя, сделала шаг и, обхватив его торс руками, прижалась всем телом. Пыталась так успокоить своего одержимого шелона, впервые столкнувшись с его нестабильным эмоциональным состоянием в быту. А он выплескивал свой страх от того, что мог меня потерять. Орал, как чуть не умер в моей спальне, пока не узнал, что там не я. Все четыре дня в той ловушке, где мы с Ясминой были жертвами, изводился. Согласился на участие в операции исключительно потому, что мне ничего не угрожало со Стражем. А я, глупая, сняла его. Добровольно! Да он чуть не спятил окончательно, когда увидел меня в крови рядом с маньяком, занесшим нож.

Доминик орал и сжимал меня в объятиях, будто боялся, что я прямо сейчас исчезну. И даже наконец угомонившись, не выпустил из рук, зарылся носом в волосы на моей макушке и шумно дышал, пытаясь вернуть себе контроль над эмоциями. С тех пор уже третий день молчит, лишь тенью за мной ходит, только прикасаясь по поводу и без. И ночью прижимал к себе слишком крепко. Я даже сквозь сон чувствовала, что Ник не может спокойно спать, чувствовала его тревожный взгляд и дыхание…

— О чем задумалась, Эва? — Рядом возник Джо-Джо Шнурок и окинул меня вечным всепонимающим взглядом. — Чего поникла?

Я сперва пожала плечами, а потом поделилась:

— Да так, вспомнила, как недавно мы здесь сидели большой компанией, веселились…

— Помню-помню, — проворчал старик. — Вы-то веселились, а нам Ник сказал не высовываться. Думал, мы тебя, бедняжку, напугаем, усложним ему твое завоевание…

Я виновато улыбнулась:

— Он еще плохо меня знал.

— Ну да, ну да, — покивал призрак полупрозрачной головой, сквозь которую проникали солнечные лучи. — Эх, исчезло у людей нынче терпение. Где, спрашивается, романтика зарождающихся отношений? Вот раньше красивее было, душевнее. Молодые люди месяцами обхаживали предмет своего желания, прежде чем решиться на что-либо более серьезное, например, пригласить девушку на свидание в парк или в кино.

— Видимо, поэтому девушки раньше выходили замуж в шестнадцать, а к восемнадцати уже второго ребенка ждали?! Потому что молодые люди так долго ухаживали за ними, что, пригласив в парк, просто не могли сдержать своих чувств, — сделала вывод Ясмина, поставив поднос с посудой на стол.

У ее ног радостно суетился Звонок, моя подруга явно пришлась ему по душе.

— Госпожа Лали, вы не женщина, а язва! — возмутился Шнурок. — Мне уже заранее жалко Хловелесса. С такой супружницей седина раньше срока появится!

— Заранее его жалеть не надо, он холостой, — мрачно проворчала Ясмина, а затем уныло добавила: — И совершенно несправедливо свободный… от меня.

Я хихикнула. Даже в самый грустный день невозможно не улыбаться, когда Яся с Джо-Джо оказываются рядом. Оба язвительные ворчуны, с завидным упорством пытающиеся «достать» друг друга. И, как ни странно, получающие от этого удовольствие.

— Ты лучше с Эвы пример бери. Знакомы три месяца — а самый видный шелон у нее из рук ест… — взял реванш призрак, плавно скользивший вдоль стола туда и обратно, будто лекцию читал студентам.

— Кто? Доминик? У нее из рук? — делано недоумевала моя подружка. — Да ваш Ресс с ней три дня даже не разговаривает! Обиделся, понимаете ли!

— Да я бы ее вообще прибил! — возразил призрак — Дуру такую! На нее Стража навесили, а она его сняла по просьбе маньяка. А если бы мои парни не успели? И знаете, красотули, языком трепать каждый умеет, а Доминик больше делает, заботится и защищает, видите ли. Он на эту авантюру с ловушкой согласился только из-за Стража. А она… а вы…

— Шнурочек, я же знала, что Доминик за мной придет. — Я виновато опустила голову.

— Если бы она не сняла браслет, нас бы с Дашканом убили, — удрученно и совсем тихо заступилась Ясмина, покачала головой и вздохнула: — А на меня никто Стража не надел…

Шнурок цыкнул на расшалившегося Звонка и укоризненно покачал головой:

— Молоденькие вы еще, не знаете. Ладно уж, расскажу. Страж — разработка военных, его выдают на руки только определенной категории спецов. Привязывают к хозяину кровью! И передать Стража может только сам его кровник. Этот артефакт защищает от пуль, всякой магической нечисти, ментального воздействия. Если хозяин-туманник силен, то и длительное силовое поле защитное может поддерживать.

— Почему же Ник мне не рассказал, не пояснил, как…

— Да потому что он в страшном сне, наверное, не мог подумать, как все обернется. Пожиратели душ! Это надо же было додуматься — создать подобных! Древнейший ритуал, запрещенный. А уж сколько людей погубил, чтобы провести его…

— Но если кровью привязан, как же его передают? — спросила я о «технологии».

— Эва, ну сама подумай: где служит твой шелон?! На кого охотится, кого защищает? В крайнем случае, кровник Стража может передать артефакт другому человеку, жизнь которого для него важнее своей. На создание этого артефакта сил и средств уходит немерено, на конвейер не поставишь, технология засекречена. И выдают их только на спецоперации лично на руки кровникам. Да неужели, если бы в принципе было возможно раздобыть второй Страж, Ник и Арджан растерялись бы?!

Мы с Ясминой, обменявшись взглядами, значительно повеселели. К подруге, терзавшейся мыслями, что она не столь ценна для своего мужчины, точно вернулись уверенность и апломб. Но мне не особо улыбалось:

— Только Ник со мной все равно не разговаривает.

Шнурок одарил меня фирменным взглядом, потом махнул призрачной рукой и по-отечески посоветовал:

— Эва, девочка, не бери в голову. Скоро он успокоится, вернет себе привычное расположение духа и будет тебе песни петь о любви…

— Он еще ни разу не пел, ни одной, — грустно проворчала я.

— И лучше не надо, — деловито посоветовала подруга, — а то голос у твоего шелона скрипучий, как несмазанная телега. Не у всякого нервы выдержат, а песни о любви петь…

— Не наговаривай! — Я смяла салфетку и кинула в Ясмину.

— Святой день, а вы как маленькие, клянусь туманом! — укорил нас призрак.

Мы вняли и как примерные взрослые пошли на кухню. Вынесли еду, большей частью доставленную накануне из-за нашей, по словам подруги, «временной нетрудоспособности». И тут Звонок, метавшийся от меня к Ясмине, восторженно ринулся к входной двери, всем видом показывая, что хозяин вернулся.

Жаль, что после церковной службы родные Соры сразу уехали — захотели провести время в кругу семьи. Мончика забрал сам Ноэре, видимо, не хотел, чтобы кто-то видел сломленного горем, рыдающего мужчину. Нас с Ясминой домой отвозил Арджан. Доминика встречал у храма Дариан, с которым они вынесли из храма ящик и в сопровождении Тавиты и Хиза куда-то уехали. Впрочем, мы знали куда. Менталистка тайком «прочла» Тавиту и поделилась со мной. Оказывается, Доминик с Дарианом решили воспользоваться услугами одного весьма зловещего типа, раз сам Тавита мысленно передергивался, организовывая встречу. Из обрывочных сведений следовало, что это экзорцист, изучает поведение маньяков и прочих больных душ. А может, и палач, как его нечаянно мысленно помянул главный внук по особо тяжким преступлениям.

Я распахнула дверь без опасений, ведь радостный Звонок — лучший определитель отсутствия угрозы, и увидела выходящих из машины Доминика и Дариана. Ближе к моему дому припарковались Хиз с Тавитой. Все четверо подошли к поджидавшим их на лужайке Арджану и Лайлу Шмиту, тоже решившему прийти на поминки к нам.

Мужчины перекинулись несколькими репликами, и меня поразило хищное, мрачное удовлетворение на лице каждого. Удивительно, как в жизни подбираются схожие по сути люди: отважные, смелые, справедливые и ответственные. После близкого знакомства с шелонами у меня нет сомнений, что они обсуждают либо казнь души Артура Мерандо, либо ее будущие мучения. Месть — слишком сладкое чувство, чтобы от нее запросто отказаться. А присутствующие здесь внуки видели слишком много зла, творимого Любителем Красного, чтобы легко отпустить его душу. А общая месть сближает…

Заметив меня, Доминик замер, взгляд его черных глаз мгновенно потеплел, а суровое выражение лица сменилось озабоченным. Меня до сих пор поражают метаморфозы, которые с ним происходят, стоит ему посмотреть в мою сторону.

Заговорщики и мстители улыбнулись, поприветствовали меня и неторопливо прошли в дом.

— Как ты себя чувствуешь? Порезы болят? — тихо спросил Доминик, закрыв дверь, и привычным жестом взял мою ладонь.

Наконец-то спокойствие и выдержка вернулись. Похоже, уготованная душе маньяка кара подняла ему настроение и способствовала обретению внутреннего равновесия.

— Ты снова со мной разговариваешь? — поддела я Ника.

Он нахмурился, затем осторожно обнял меня и глубоко вздохнул:

— Прости, Эва. Впервые в жизни не сдержался, сорвался и наговорил тебе ненужного, особенно в такой момент. Ты и так была…

— Как Звонок? Выглядела побитой собакой? — грустно усмехнулась я.

— Уязвимая, — хрипло поправил он. — Ты слишком уязвимая, и меня это дико пугает. Я никогда не думал, что человеческая жизнь настолько хрупкая и мимолетная. Что любимого человека сложно так уберечь, сохранить и…

— Я люблю тебя, — прервала я своего одержимого.

— Я тоже люблю тебя, сильно.

Мы минутку постояли, прижавшись друг к другу, пока нас не окликнула Ясмина. Сначала наша компания поела, потом мы с подругой со слезами на глазах рассказывали про Сору. Иногда улыбались, вспоминая самые смешные подробности нашего знакомства, в том числе поход в бар «Осторожно, пьяные внуки». Мужчины и Ясмина выпили за светлую память Соры, своих коллег и всех погибших.

После Тавита рассказал о ходе следствия, о том, что узнали о Мерандо и что происходило последние три дня. Свен Ловсет выжил благодаря совету Дашкана — прыгнул в бассейн и сейчас за всех пишет рапорты. Сам вызвался. Гибель сослуживца и друга Дрю Чанати выбила его из колеи. Он не мог помочь нам — с Пожирателями душ ему лично нечем было справиться, лишь умереть, но добрался до служебного автомобиля и вызвал по рации подмогу. Правда, теперь, как грустно заметил Лайл, Свен считает себя трусом и виноватым в смерти Хлои Лима, хотя к моменту смерти Чанати Мерандо уже убил Лима.

Следствие показало, что Любитель Красного под иллюзией пробрался в дом, убил охранника, а мы сами облегчили ему задачу, послав Арджана и Доминика в подвал, где тот их заблокировал. Дальнейшее для Мерандо было делом техники: его Пожиратели убили Чанати, Укомби, он сам тяжело ранил Дашкана, которого с трудом вытащили с того света медики.

Мы узнали, почему Дашкан теснил нас вверх, а не вниз, в подвал, — давал возможность нашим защитникам выбраться и взять маньяка врасплох. Ведь в тот момент никто не знал, сколько призраков-убийц было с Мерандо. Лучше не думать, что Пожирателей могло быть гораздо больше.

Как я и предполагала, обезумевший от страха за свою любимую берсерк пробил дыру в стене, буквально по кирпичику выломал пролом. Ломая конечности. Благо обладает неимоверной физической силой и бешеной регенерацией при трансформации.

Любопытная Ясмина не забыла уточнить, о чем они переговаривались перед стрельбой и кто именно убил маньяка. Оказалось, Доминик напомнил Арджану одну давнюю операцию, в которой оба участвовали. Тогда они, так же взяв преступника под перекрестный огонь, обезоружили и обезвредили. Доминик напомнил другу о той операции, и он понял его с полуслова. Признаваться, чья пуля убила маньяка, они не стали, хитро переглянулись и промолчали. А вот Лайл Шмит, покачав головой, пояснил, что важнее было не убить, а не дать кинжалу вонзиться в мое сердце. И намекнул, что Арджан стреляет лучше всех на побережье. Ясмина даже грудь горделиво выпятила, будто ее похвалили, а я с нежностью посмотрела на любимого. Ник сделал все, чтобы спасти меня.

Тавита долго ворчал, что журналюги много чего пронюхали и еще долго будут смаковать подробности охоты за маньяком. Его жизнь и планы. Он действительно продлял свою молодость за счет душ убитых, усиливал свой дар, наслаждался властью над душами и мечтал о большей власти.

Лайл, тяжело вздохнув, рассказал, что толчком к этому послужили обстоятельства гибели семьи Мерандо во время нашествия Голодного тумана. Из записей в дневнике следует: Артур Мерандо видел вышедших на берег вместе с туманом призрачных монстров, которые уничтожили его родных, а самого его не тронули. Почему — не сказано. Позже Любитель Красного счел, что Голодный туман отметил его, отличил от остального мира. Показал дорогу к власти через страдания и смерть других.

Больно и грустно было слушать об этом.

— Эвелина Андреевна, что вы будете делать с домом? — неожиданно спросил Хиз.

— Не знаю, — расстроилась я. — Продам, если представится возможность. Я даже войти туда никогда не смогу, чтобы вещи забрать.

— У тебя есть наш дом, надеюсь, другого тебе не понадобится?! — не без напора поинтересовался Доминик, поймав мой взгляд.

— С продажей я могу помочь, — взял инициативу Хиз. — У меня хороший знакомый есть, недвижимостью занимается. Я не поверил, когда он ко мне обратился вчера. Как-то пронюхал и недолго думая предложил двойную цену. Если хозяйка решит продать, конечно.

— За этот дом? — вытаращилась Ясмина.

— В котором убили человека? — просипела я.

Лайл печально усмехнулся:

— К сожалению, больных на голову людей достаточно. И тех, кто любит щекотать себе нервы, живя в подобных домах с нехорошей историей, тоже хватает.

— В конце концов, вы туда много вложили, и обстановка чего-то стоит, — размышлял Хиз.

Мы с подругой переглянулись, посмотрели на каждого мужчину за столом, но они молча и грустно улыбались. И я решилась:

— Продавайте, я согласна.

Доминик облегченно вздохнул.

— Вы когда на службу выходите? — спросил Лайл у Доминика. — Завтра рано вставать?

Дариан неопределенно хмыкнул и опередил друга:

— Его завтра на комиссию вызывают. Так что, скорее всего, мы оба будем с завтрашнего дня искать новую работу…

Если бы можно было, Доминик убил бы взглядом своего напарника.

— Почему? — тихо спросила я. — Неужели обоих?

Ник вздохнул, видимо, подбирая удобоваримый ответ, но вновь вмешался «проказник»:

— Во-первых, он так торопился вернуться к тебе из командировки, что, не отметившись в управлении, сразу поехал домой. А там… то, что случилось. Первое нарушение и дисциплинарное взыскание, но это ему уже задним числом впихнули в дело. Главная причина: он без согласования использовал дорогой артефакт фактически в личных целях и передал тебе. То есть мало того что участвовал в операции без прикрытия, рисковал собой как боевой единицей, в которую вложено немало средств. Так еще и без Стража… на себе. В общем, сплошные вероятные убытки, а цель, в их понимании, не оправдывала средства.

— Мать моя женщина, почему я не шелон? — опечалился Хиз. — И боевая охраняемая единица, и артефакт, и прикрытие — ну все для тебя. А тут… все самому, да своими ножками и ручками. А про прикрытие только в кино посмотреть…

Его нарочитое ворчание позабавило всю компанию.

Тавита совершено серьезно объявил:

— Если вас все-таки уволят, жду у себя. Возьму не раздумывая.

— А почему обоих-то? — любопытствовала Ясмина.

Рядом с ней возник Шнурок, отчего она непроизвольно вздрогнула, и наставительно произнес:

— Я твоей подружке уже говорил, что шелонов обычно готовят парами. Они никому не доверяют, поэтому боевые единицы берсерков очень сплоченные и слаженные — чаще всего двойки или тройки. Ресс и Шалун из таких. Если уволят одного, второй надолго выйдет из рабочего режима, пока не сможет доверять кому-то.

Я совсем расстроилась:

— Простите, что так вышло. И теперь…

Доминик потянулся, прижал меня к себе и строго произнес:

— Если уволят, будет возможность найти более высокооплачиваемую работу.

Шалун вновь хмыкнул и с улыбкой кивнул:

— В этом Ник прав. Частные компании за наши услуги готовы платить гораздо больше, чем правительство. Если нас уволят, Ник, наконец, прекратит доставать меня идеями: как зарабатывать больше своей жены…

— Жены? — выдохнули все синхронно.

— Знаешь, Дариан, я тебе твой язык…

— Дамы, господа, мне завтра на работу, вероятно, в последний раз. Пойду высплюсь, чтобы прочувствовать торжественный момент. — Дариан быстро встал. — Встретимся еще, я уверен.

И был таков. Вслед за ним с улыбками потянулись и остальные. Я расстроилась, когда Арджан забрал Ясмину вместе с чемоданом.

Мы вместе с Ником убрали посуду, как-то совершенно по-семейному помыли ее и расставили по местам. Затем, как супруги с многолетним стажем, молча улеглись в общую постель. Сегодня был очень трудный, печальный день, не хотелось ничего, кроме тепла родного любимого человека.

Я потянулась на облюбованное местечко, обвила руками и ногами большого горячего Доминика и быстро уснула. Обо всем можно будет поговорить завтра.