Глава восьмая
Погоня
Директор охранно-розыскного агентства «Выбор» Николай Андреевич Лаврухин роста был невысокого, тщедушный и вообще невзрачный на вид. Но эта внешность была хорошей маскировкой для еще недавнего майора спецназа ГРУ Министерства обороны России. Коля, как по-свойски называл его Плешаков, лично выполнял наиболее деликатные поручения. Все остальное поручалось специалистам агентства, кадры для которого подбирал сам Лаврухин. В основном это были люди, прошедшие так называемые горячие точки. Получая весьма приличную зарплату, они безо всяких сомнений и эмоций выполняли любые указания своего начальника. От них требовалось только одно: действовать грамотно и без лишних вопросов.
Да, каждая эпоха требует своего героя. Сегодня это – профессиональный исполнитель. Ничего не поделаешь, раньше надо было думать, когда народ, худо-бедно приученный к плети и порядку, только собирались кинуть в бездну неведомой ему демократии. Кто ж теперь виноват, что маляр в государстве востребован в меньшей степени, чем киллер!
Стрелять у Лаврухина умели все. Но это было не главным. Розыск – вот на чем делал упор хозяин. Розыск и информация. Кстати, Анатолий Иванович весьма высоко оценил проведенную операцию с компьютером из НИИ. И премировал исполнителей. А вот с Бирюком – тут определенный провал, однако к агентству он никакого отношения не имеет. И озверевший было поначалу хозяин в конце концов вынужденно согласился с Лаврухиным. Конечно, если бы последовала команда от Плешакова, никакой бы бомбист и на пушечный выстрел не приблизился к машине Глеба. Сами виноваты, господа хозяева. И тут Лаврухин полностью разделял мнение Анатолия Ивановича, что тех пацанов с Новой Басманной надо было убирать сразу.
А кто их на самом деле убрал, тоже особого секрета для профессионала не составляло. Зная расклад сил, он, на месте любого следака, сразу повесил бы эту «мокруху» на матвеевскую братву. И почерк уголовный, не интеллигентный, и результат наверняка нулевой. Отсюда – озлобление, а господин Бирюк стал его первой жертвой. Но мог бы и не стать, если бы господа хозяева не брали на себя проблемы, им не присущие. Каждый должен заниматься своим делом, тогда и в стране будет наконец наведен порядок...
Все это Николай Андреевич, нимало не стесняясь, высказал Анатолию Ивановичу и, кажется, попал в точку. Понял его хозяин. И тут же выдал новое задание. Не простое, как показалось поначалу. Вот уже вторая неделя пошла, а результатов – пшик.
За семьей Олега Скляра установили наблюдение. Такое плотное, что без ведома «топтунов» Лаврухина ни сам папаша, ни дочка его, ни ее хахаль и шагу сделать не могли. Но вот младшего сына Олега Николаевича, как ни старались, обнаружить так и не сумели. А время идет, и хозяин нервничает. Даже показалось при последнем разговоре, что Плешаков напрочь забыл о трагической гибели Бирюка. Нет, не забыл он, конечно, просто временно отложил вопрос в сторону, и Лаврухин чувствовал, что однажды придет момент, когда ему прикажут вспомнить ту обиду и сказать свое веское слово.
И еще об одном не преминул заявить хозяину Лаврухин. Он сказал, что не привык действовать с завязанными глазами. Какие-то особые тонкости могут оставаться тайной за семью печатями, но главные условия игры должны быть ему абсолютно понятны. Ибо только тогда он сам и сможет принять единственно верное решение.
Плешаков не смог тут ничего возразить и поделился планами относительно той информации, о которой вскользь упомянул в разговоре со своими партнерами Виталий Борисович Западинский. Теперь стало ясно и Лаврухину, что это за ветер и откуда он дует. Словом, все его действия должны были свестись к тому, чтобы обнаружить и нейтрализовать юного хакера. Нейтрализовать в том смысле, чтобы украденная тем информация плавно перетекла в карман Плешакова.
Оставалось еще, правда, выяснить, что это за информация и почему Виталий Борисович буквально сходит с ума от ее важности. А уж гордится своим выкормышем так, будто тот и в самом деле золотой клад нашел.
Западинского, естественно, об этом не спросишь. Значит, надо действовать через тех, кто стоит близко и может быть в курсе дела.
И Николай Андреевич Лаврухин, прикинув так и этак, принял наконец кардинальное решение...
...Шла ежедневная вечерняя информационная программа. В прямом эфире пресс-секретарь президента, как обычно, рассказывал о здоровье первого лица страны, о его потенциально боевом состоянии духа, несмотря на то что он уже вторую неделю находился в Центральной клинической больнице. Бодрое интервью иллюстрировалось съемками из ЦКБ, уклончивыми комментариями лечащих врачей.
Впереди еще были прямые репортажи из Совета Федерации, из Госдумы, материалы собкоров из Дагестана, где заваривалась новая военная каша, из-за рубежа...
Лена Скляр, одетая в строгий костюм от Шанель, с разрезом до бедра на узкой юбке, томилась в своем виртуальном пространстве в ожидании очереди предстать перед взором восхищенных телезрителей и, сияя тысячедолларовой улыбкой, уведомить их, что завтра их снова ожидает ненастная, дождливая погода с пониженным атмосферным давлением. Дела-то меньше трех минут, а ожидания...
Дальнейшее время было у нее уже распланировано. Перед эфиром позвонил Виталий и сообщил ей – не пригласил, а именно так: сообщил, – что вечером после информационной программы она едет с ним на прием в «Рэдиссон-Славянскую». Что она там забыла, Лена, естественно, не знала, но поняла, что нынче сопровождает самого. То есть исполняет роль, которая ей порядком надоела.
На первых порах ей нравилось и льстило изображать «герлу» всесильного Западинского, ловить на себе почтительно-завистливые взгляды других женщин, полагающих, вероятно, что у Витальки она из шампани ванны принимает. Но все было гораздо прозаичнее, хотя в том же шампанском она при желании и в самом деле могла бы искупаться. Она скоро поняла, что нужна Западинскому в качестве отвлекающей внимание, красивой ширмы. Пользовался он ею и для собственных нечастых физиологических утех, которые назвать сексуальными можно было с большой натяжкой. Как и многие другие азартные бизнесмены, ворочающие запредельными суммами, Виталий быстро терял свою мужскую потенцию. И чем меньше он становился мужиком в прямом смысле слова, тем жестче и эгоистичнее относился к ней.
Лена не была примитивной дурой, которую так уж ослеплял бы блеск показной роскоши: крутые машины, подобострастные официанты, дорогие наряды, представляемые всемирно известными фирмами исключительно для демонстрации в прямом эфире, и прочая шелуха. К тому же ей просто надоело находиться «при». Это папаша ее, мечтавший «устроить» дочь, мог рассуждать о каких-то там перспективах. Лена же понимала, что время сказок миновало и любая красивая кукла ею и останется – превращений не будет. И она сама нужна Виталию постольку поскольку. А в общем, и не она даже, а ее младший брат Вадим. Со всеми его компьютерными увлечениями и способностями, приносящими, как догадывалась Лена, баснословные барыши покровителю.
Вадим с некоторых пор вообще не жил дома. Виталий, как заявил однажды брат, создал ему все возможные условия для дальнейшей жизни. Даже в институт ходить не надо. Чтобы не тратилось полезное время на поездки и разговоры, договорились с преподавателями, что они будут ему сами назначать время для сдачи зачетов и экзаменов. Своеобразный такой экстерн, более чем щедро оплаченный Западинским. Вадима такая постановка вопроса устраивала, его покровителя – еще больше. Свой новый адрес Вадим никому не сообщал, иногда звонил по мобильному и интересовался здоровьем отца и сестры, о себе говорил, что у него все в порядке. Заедет тогда-то и тогда-то. И появлялся в сопровождении личного телохранителя – молчаливого гиганта, призера греко-римской борьбы.
Это ж что надо делать, чтоб обзавестись такой охраной! Лена могла лишь догадываться, поскольку Виталий от любых разговоров на данную тему уходил и немедленно раздражался.
Вот и сегодня ей предстояло снова изображать влюбленную в господина «герлу». Как это все осточертело!..
В эфир вышел спортивный комментатор. После его пятиминутки ее очередь. Сейчас и она начнет плавно водить руками в своем виртуальном пространстве, изображая перед нацеленной на нее камерой движение циклонов и антициклонов над территорией Европы и родного Отечества. А затем – быстро переодеваться, эксклюзивную одежду на вешалку, на себя – платье для приемов и бегом вниз, к подъезду, где в «ауди» из правительственного гаража ее уже ожидает Виталий, злясь на ее нерасторопность. До чего ж он обожает эти правительственные номера! Эти мигалки! Джип сопровождения!
Вспыхнула над камерой красная лампочка, и Елена широко улыбнулась многомиллионной зрительской аудитории заученной американской улыбкой...
Заканчивая, она радостно пригласила всех желающих немедленно посетить магазин дубленок и сделала прощальный жест гибкой рукой. Ну вот и еще тысяча баксов. И тут надо отдать Виталию должное: он не скупился, не был жмотярой. Но настроение все равно почему-то было нерадостным.
Лена пошла переодеваться. Увидела идущего ей навстречу Артема. Оператор тоже закончил свою работу и наверняка шел к ней с целью предложить какой-нибудь свой план на вечер.
С Артемом Лену связывали сложные отношения. То, что он в нее влюблен, не вызывало никакого сомнения, только слепой не видел. Когда-то и она испытывала к нему теплые чувства, и, вероятно, они-то и давали ему надежду на более серьезное продолжение. Но вмешалась судьба в лице Западинского, Кто такой простой оператор по сравнению с могущественным боссом телекомпании! А потом возникли и утвердились слухи о связи Виталия и Елены. Артем злился и искренне страдал, но отказаться от собственной любви никак не желал. Понимал, что смешон, но ничего не мог с собой поделать.
– Ленка! – еще издали закричал он. – У меня есть идея на сотню баксов!
Она уже готова была снисходительно выслушать его предложение поужинать где-нибудь вместе, а потом... вежливо отказать ввиду приема в «Рэдиссоне». Мальчик снова обидится, да что поделаешь! Бедный малыш с идеей на целую сотню баксов! Это ж надо придумать! И кому сказать...
Елена не успела вылить ушат холодной воды на воспаленную голову бывшего любовника, потому что поток его красноречия прервал звонок сотового телефона, который Лена включила, выходя из студии. Она услышала голос секретарши Западинского.
– Елена Олеговна? – Голос был противно-заискивающим. – Виталий Борисович велел передать вам, как закончится эфир, что он выехал раньше и не стал вас дожидаться. Он встретит вас у «Славянской». Поедете в его «мерседесе», номер вы знаете. Счастливо погулять!
Непонятно, чего больше было в голосе этой противной секретутки, в недавние годы тоже Виталькиной подстилки, сарказма или ненависти. Господи, как же это все надоело! Но что поделаешь! Ехать-то все равно надо. И она пожалела, что и в самом деле не может послать всех к чертовой матери и завалиться с Артемом в какой-нибудь скромный кабачок, а потом рвануть к нему на дачу, в Малаховку, где им так хорошо было вдвоем, кажется, совсем еще недавно...
В минутном раздражении, спровоцированном самой же произнесенным про себя словом «тоже» – тоже ведь подстилка, не надо себе льстить! – она чуть было не приняла предложение Артема. Но тут же приготовленный для него ушат будто опрокинулся на ее собственную голову: «Мать, ты чего?! Совсем сбрендила?!»
Артем понял по ее взгляду, что ему ничего не светит, и словно погас сам. Мазохистски терзая свою душу, он оделся и вышел к автомобильной стоянке у входа, где приткнулся его «жигуленок». Он слышал слишком громкий голос секретарши Виталия Борисовича, глазами нашел «мерседес» босса, который ожидал Ленку, отметил и любопытные взгляды выходящих из здания сотрудников, отработавших свои смены. Да, конечно, куда ему со своим предложением и «жигулем» против Западинского! Он сел за руль, но с места не тронулся: мучился и ждал, когда выйдет Ленка, хотел увидеть, как она сядет в роскошную машину, и ее увезут.
Она вышла – в длинном платье и короткой меховой накидке – красивая до невозможности. Медленно подошла к машине. Открылась задняя дверь. Лена нагнулась и... словно прыгнула в салон. Быстро и резко. Так не садятся в машину. Так бывает, если человека дернут за руку. Если его рванут с такой силой, что он на ногах не устоит.
Артем подумал, что ему просто показалось, почудилось, что это его ревность вздрючивает до такой степени. Но тут же увидел, как к «мерседесу» с двух сторон быстро подошли двое мужиков в темных плащах и тоже сели в машину – один на заднее, другой на переднее сиденья. «Мерседес» как-то слишком шустро рванул от входа. Сам не соображая, зачем он это делает, Артем ринулся следом.
Вырулив на улицу академика Королева, «мерседес» стал стремительно удаляться в сторону проспекта Мира. Но у метро свернул на проспект не в сторону центра – это успел заметить Артем, – а к Ярославскому шоссе. «Странный путь к «Рэдиссон-Славянской», – успел подумать и твердо решил проследить по возможности, куда же все-таки отправилась Ленка. Уж как-то все это случилось неожиданно и странно. Мужики еще, не похожие на охрану...
Артем выжимал из своего «старичка» все, что мог. «Мерседес» же впереди не особенно торопился, он плавно несся по Ярославке, и явно за город. Артем старался не отставать, но и близко не подходить: почему-то у него все больше зрело подозрение, что Ленку могли похитить. Почему? Да просто интуиция – и все! И значит, она в большой опасности. А за себя Артем не боялся – и тоже без всяких к тому оснований...
О том, что все не так, Лена поняла сразу, едва заглянула в открытую дверь «мерседеса». На нее с усмешкой смотрел совершенно ей не знакомый человек. Она машинально отшатнулась, но тот успел ухватить ее за руку и резко дернул на себя. Она упала лицом вниз на широкое заднее сиденье. И тут же его грубая рука сжала ее шею, притиснув к скрипящей коже. А еще через минуту-другую кто-то вскочил в машину и сел ей на ноги.
– Не станешь рыпаться, – хмыкнул грубиян, – ничего тебе не будет плохого. А поднимешь хипеж, харю изуродуем. Ну?
– Не буду... – сдавленно просипела она. И ее тут же, рывком за волосы, подняли и посадили, сдвинувшись с обоих боков так, что она оказалась зажатой двумя мужчинами.
– Не рыпайся и не вякай, – продолжал грубиян. – Сейчас отвезем тебя куда надо, там поговорим и, если не будешь дурой, отпустим.
– Чего вам от меня нужно? – спросила она наконец, сообразив, что эти мужики – не насильники какие-нибудь, а скорее всего, похищение связано с работой Виталия.
– Помолчи, – брезгливо посоветовал грубиян. – Успеешь еще...
Стекла у «мерседеса» были затемненными, и Елена, как ни старалась, не могла понять, куда ее везут. Только однажды похитители нарушили молчание.
Сидевший впереди, рядом с водителем, кинул через плечо, не оборачиваясь:
– Там какой-то хмырь тянется. Я заметил, от самой башни.
– Ну так уходим, – ответил грубиян. – Чего ждем-то?
– Я думал, случайность, а он – нет, повис...
Елена хотела обернуться, но ее остановил окрик грубияна:
– Кому сказано! Ну?! – Он повернулся сам и стал смотреть назад. – Который? Вон тот, красный, что ли?
– Ага.
Елене вдруг стало нехорошо: она подумала, что преследовать «мерседес» мог бы решиться только один человек – Артем, с его отчаянным безрассудством. А похитители между тем, нимало ее не стесняясь, заговорили о том, что надо сделать с этим «хвостом».
– За Тарасовкой берем левее, – предложил грубиян, – на Ивантеевку, а там, перед Зеленым Бором, тормознем. Он догонит, а ты, – он повернулся к сидевшему справа от Елены, – шмальни его.
«Тарасовка, Ивантеевка! – мелькнуло у Елены. – Это значит, что ее везут куда-то в сторону Пушкино...» И тут же подумала, что шмальнуть – на их языке – это, наверное, убить. И покрылась холодным потом.
– Не надо, – сказала она.
– Чего – не надо? – буркнул грубиян.
– Убивать не надо.
– А это что, твой какой-нибудь? – Он даже с некоторым интересом посмотрел на нее. Она заметила, как в темном салоне блеснули его глаза – видимо, от проносящихся мимо фонарей.
– Я ничего не знаю, но убивать все равно не надо.
– Ну, не надо так и не надо, – неожиданно согласился он и добавил уже водителю: – Притопи! Хрен с ним...
И «мерседес» стал быстро набирать скорость, опасно обходя движущийся в загородном направлении поток машин. Елена вдруг подумала, что нагло летящую иномарку наверняка заметят и остановят бдительные гаишники, и вот тогда она закричит, устроит в салоне бучу, чтобы привлечь к себе внимание. Но никто, как назло, их машину не останавливал. А потом передний, наблюдавший происходящее сзади в зеркальце обзора, заметил:
– Отстал.
– Повезло хмырю, – отозвался небрежно грубиян.
И уже до конца, до приезда в какой-то лесной массив, окруженный высоким кирпичным забором, ими не было произнесено ни единого слова.
«Мерседес» проехал за железные ворота, покружил по слабо освещенной, блестевшей от дождя дорожке и подъехал к высокому, тоже кирпичному дому. Но не к подъезду с колоннами, а на задний двор, заставленный машинами. Водитель коротко посигналил, и сейчас же на стене дома загорелась лампочка, а под ней открылась почти неприметная дверь. Из нее, держа над головой раскрытый зонтик, вышел худощавый невысокий мужчина и махнул приехавшим рукой.
Первым из машины выбрался сидевший справа, молчаливый охранник. Он потянул за собой уже не упирающуюся Елену. И последним вышел грубиян – плотный и коренастый мужик, надевший от дождя кепочку. Он подошел к хозяину под зонтом.
– Забирайте вашу курицу. Все в порядке. У нее претензий нет.
Охранник подвел Елену ближе. Худощавый крепко взял ее за локоток и подтолкнул к открытой двери.
– Спасибо, все свободны. – Он вежливо кивнул им и, сжав кисть Елены железной хваткой, потянул за собой в темноту дома. Дверь, казалось, сама закрылась за ними. И тотчас вспыхнул свет. Они стояли на лестничной площадке. Ступеньки уводили вниз, в темноту подвала, и вверх, где сияла трехрожковая люстра.
– Прошу, – худощавый показал рукой наверх.
– Где я и что вам от меня надо? – ледяным голосом оскорбленной красавицы спросила Елена.
– Там все узнаете. – И повторил настойчиво: – Прошу.
Лестница вывела в просторный холл. Возле одной из стен удобно расположился камин. Дрова постреливали искрами, пламя чуть слышно гудело в трубе. Напротив камина, вокруг низкого стеклянного стола, стояли широкие тяжелые кресла. Окна были плотно затянуты гардинами. На стенах, возле трех дверей, слабо светились маленькие бра, и оттого полумрак казался уютным.
Худощавый сел в одно из кресел, жестом предложил Елене занять место напротив.
– Вы спросили, Елена Олеговна, где вы находитесь? Отвечаю: в приличном доме. Что от вас надо? Немногое. Я объясню. И если вы соизволите понять и принять мое предложение, которое, вообще-то говоря, лично вам ровно ничего не стоит, мы вас отвезем в город. Ну, опоздаете вы в эту «Славянскую», и что с того? Придумаете что-нибудь, вы, женщины, на этот счет очень даже сообразительные.
– Не надо эти ваши «ля-ля», – поморщилась Лена. – Я же понимаю, что люди с уголовными рожами и манерами занимаются подобными делами совсем не ради милой беседы. Поговорить можно было и в Останкине. Значит, вы хотите предложить мне сделку, причем самого неприятного свойства. Иначе бы не тащили за сто верст киселя хлебать.
– Приятно слушать трезво мыслящую женщину! – почти восхитился худощавый.
– Отчего ж вы тогда не представились? Меня-то вы знаете, а я вас – нет, что опять-таки говорит в пользу моего предположения. Вас интересует, вероятно, Западинский? Или что-то иное, но связанное с ним?
– Я ж говорю: приятно! – широко улыбнулся худощавый. – Можете называть меня... ну, скажем, Иваном Ивановичем, если хотите. Это не имеет никакого значения. Что же касается вашего шефа и любовника, я предпочитаю называть вещи своими именами, но он нас интересует в гораздо меньшей степени, чем вы можете предположить. Дело же вот в чем. Как нам стало известно, ваш шеф активно пользуется услугами одного талантливого хакера...
– Значит, все-таки шеф? – хмыкнула Елена.
– Этот хакер, – не обращая внимания на ее реплику, продолжил худощавый, – является вашим родным братом. Его зовут Вадим. Итак, по нашим сведениям, господин Западинский, пользуясь своим положением в определенном смысле благодетеля вашей семьи, вполне сознательно подвиг вашего братца на ряд действий, которые подпадают под совершенно определенные статьи Уголовного кодекса. Западинский знает, что совершаются преступления, что отвечать за них придется в первую и главную очередь именно вашему брату, и тем не менее продолжает инициировать их со все большим размахом. Это естественно, потому что для людей, подобных Виталию Борисовичу, всегда основным было получение барышей, а судьбы людей не играют ни малейшей роли. Если вы достаточно хорошо сумели понять его за время вашего, так сказать, знакомства, то не можете не согласиться со мной.
– Ну предположим, так что вам нужно от меня?
– Мы хотим найти вашего брата и предупредить его об очень серьезной опасности, нависшей над ним. Западинский его прячет. Мы не знаем где. Вот вы и должны нам помочь в этом вопросе.
– А вы-то сами кто? Представители спецслужб? Бандиты? Конкуренты Западинского? И почему вы говорите именно со мной на эту тему, а не с отцом, к примеру? Почему выбрали меня? Думаете, женщина – существо слабое, припугни хорошенько, и она на все согласится? Мне, между прочим, тот грубиян, что привез сюда, уже обещал харю изуродовать. Это как понимать?
– В нашей работе иногда действительно приходится пользоваться услугами, мягко выражаясь, не всегда законопослушного элемента. Однако никаких грубых шагов в отношении вас ими предусмотрено не было, можете быть спокойны.
– Да? Сомневаюсь, – ответила она, вспомнив короткий диалог относительно неизвестного преследователя на «Жигулях». Ведь убили бы и глазом не моргнули. Но говорить об этом не стала. – А вы, получается, изображаете из себя тайных сотрудников спецслужб? И документы соответствующие имеются?
– Вам следует поверить мне на слово, – возразил собеседник. – Так будет лучше для вас. Да и безопаснее. Повторяю, нам нужен ваш брат. Пока еще не поздно и не случилось большой беды, после чего уже никакие раскаяния ему не помогут.
– Увы, и я ничем вам помочь не смогу. Я не знаю, где он находится. Он изредка звонит домой, говорит, что у него все в полном порядке, хвостов в институте нет, работа нравится. Вот и все.
– Он давно приезжал в последний раз?
– Месяца, может, два назад. Мельком. Взял что-то и уехал. Но с ним был телохранитель – здоровый такой мужик. Вас бы он сложил пополам одним пальцем.
– Не сомневаюсь, – серьезно сказал худощавый. – Значит, вас надо понимать так, что никто из вашей семьи не в курсе места пребывания Вадима. Ясненько. Ну что ж, придется сделать парочку жестких встречных шагов.
– В каком смысле?
– Подержать вас здесь. Не у камина, нет. Там, внизу, имеются специальные помещения, они гораздо менее комфортны, но зато полностью изолированы от внешнего мира. И тогда мы поглядим, что важнее для вашего любовника – барыши или жизнь такой замечательной женщины, как вы.
– Значит, все-таки бандиты, – с издевкой заметила Лена.
– В принципе нам наплевать, что вы будете о нас думать. Но я бы все же посоветовал вам не делать ни лишних заявлений, ни ненужных телодвижений. И то, и другое может быть расценено нашей охраной как вызов, а некоторые, как вы изволили заметить, грубияны часто очень невоздержанны в отношениях с женщинами, особенно приятными, понимаете? Поэтому сами постарайтесь сдерживать себя и не говорить лишнего.
– Вы что же, собираетесь всем скопом насиловать меня до тех пор, пока здесь не окажется мой брат? – с вызовом бросила она.
– Если не окажется другого выхода, – спокойно ответил худощавый, – мы воспользуемся вашим предложением.
– Вы – скотина! – воскликнула Елена. Она схватила тяжелую хрустальную пепельницу со столика и метнула ее в голову собеседника.
Тот легко уклонился, а пепельница брызнула осколками где-то возле камина.
– Ай-я-яй, какая непослушная девочка, – с сожалением сказал худощавый и, приподнявшись в кресле, почти неуловимым движением ладони ударил ее по шее, возле уха.
Елена потеряла сознание.
Нажав на кнопку, вмонтированную в подлокотник кресла, худощавый сказал двоим вошедшим мужчинам:
– Отнесите ее вниз, пусть потихоньку приходит в себя. И – на цепочку.
Вошедшие легко подняли Лену, снесли по лестнице в подвал и положили в одной из небольших комнаток на кровать. А руку ее с помощью наручника на короткой цепи прихватили к спинке кровати.
Западинский был разъярен: Ленка стала слишком много себе позволять. Информационная программа давно закончилась, он сидел в кабинете, как идиот, и ждал ее.
Прием в «Рэдиссон», вообще говоря, не был для него обязательным. Но туда, по сведениям, имевшимся у Виталия, обещал подъехать посол Ирака, и вот с ним нужно было перемолвиться по поводу одного из американских проектов, к которому Ирак имел повышенный интерес и готов был хорошо заплатить за любые сведения о нем. Суть там заключалась в секретных разработках Пентагона, касавшихся дальнейшей политики США в ближневосточном регионе.
Как в руки Виталия попали эти суперсекретнейшие материалы, другой вопрос. Важно, что он их имел, а предварительные консультации с иракскими военными показали их большую заинтересованность.
И еще одна немаловажная деталь: посол имел слабость к красивым женщинам, вот Ленка и должна была сыграть в контакте Виталия с послом определенную роль. Отвлечь внимание окружающих от серьезных переговоров.
Но Ленка – черт бы ее побрал! – исчезла.
Западинский наорал на секретаршу, будто она была виновата в том, что эта стерва Скляр подвела шефа. Секретарша, молодая и весьма привлекательная женщина, какой-то год с небольшим назад лично удовлетворявшая сексуальные потребности Виталия Борисовича, искренне и открыто ненавидела соперницу. И о том было известно достаточно широкому кругу сослуживцев. Поэтому несправедливые обвинения шефа воспринимала с удвоенной яростью.
Она сама спустилась в редакцию, опросила всех, кто присутствовал при окончании информационной программы, но так ничего и не узнала. Кто-то видел, что Елена Скляр сразу после «погоды» выскочила из студии, потом ее видели вместе с Никулиным в коридоре, а потом она исчезла. Кто-то ею интересовался по телефону, но ее не нашли. Никулина тоже, кстати, на студии нет. Может, вместе куда рванули? У них, по слухам, вроде когда-то что-то было...
Эти сведения окончательно добили Западинского, и он заорал на секретаршу, чтоб с завтрашнего утра этой Скляр и не пахло тут, что она уволена без всяких объяснений, что он никому не позволит пренебрегать его распоряжениями. Секретарша стояла с видом огорченной невинности и была так застенчиво мила, что Западинский, сорвав на ней гнев, поутих и вдруг увидел, что эта Ирка ничуть, между прочим, не хуже той поганки, а в постели, если ему не изменяет память, может еще и потягаться со строптивой Скляршей.
– Давай быстренько дуй к костюмерам, я им позвоню, оденься для приема и поедешь со мной. Поняла?
– Поняла, – зарделась та и потупилась. А сердце бухало от счастья, что прошлое может так неожиданно легко вернуться...
«В конце концов, какая разница, – подумал Виталий, – брюнетка или блондинка? А эти восточные ребята как раз чаще всего и клюют на таких вот, как Ирка, сытеньких блондиночек...»
Вопрос же с увольнением Елены надо будет завтра решить спокойно и без нервов. Олег – полезный мужик и может еще не раз пригодиться со своими связями и знакомствами на среднем уровне. Важные дела только решаются в высоких кабинетах, а исполняются именно на среднем, чиновничьем уровне, куда иной раз сам со взяткой не придешь, поскольку можно легко потерять общественное лицо. Вот для таких ситуаций и незаменим Олег Скляр – известный телеведущий, человек открытый и компанейский. Но дочку его надо будет наказать примерно, чтоб сбить эту чертову спесь, чтоб указать ее истинное место.
Он удивленно расширил глаза, когда короткое время спустя перед ним предстала Ирка в эксклюзивном вечернем платье от Юдашкина, подчеркивающем главные прелести женщины, которые когда-то обожал Виталий.
«Черт возьми, – снова мысленно ухмыльнулся он, чувствуя волнующие флюиды, истекающие от эффектной женщины, – а ведь господин посол, пожалуй, не устоит... Не-а, не обломится ему, мы и сами с усами. А вот потом – почему бы и нет, если Ирка сильно возражать не станет? Надо же когда-нибудь и ей судьбу устраивать. А пока... Это может стать удачным завершением не менее удачных переговоров...»
– Завтра этого мудака Никулина – ко мне! – приказал он и махнул рукой: – Поехали, и так уже опоздали!
Тот, кого походя упомянул Западинский, пригибаясь, крался вдоль высокого кирпичного забора и старался найти хоть какой-то приемлемый способ безопасно проникнуть за ограду. Забор казался бесконечным. Значит, не бедный человек здесь обосновался, поди, добрый гектар леса заграбастал.
«Старичок» не подвел Артема. Никулин, конечно, крупно отстал от «мерседеса», но подумал, что с самого начала вел себя слишком нагло и наверняка подставился. Поэтому он ловко спрятался в потоке машин, больше не высовывался, однако старался не упустить здоровенный «утюг» из поля зрения. Шикарные габаритные огни похитителей и синяя мигалка были для него отличным маяком. И когда «мерседес» свернул с шоссе в сторону, Артем не стал торопиться и догонять его. Он подождал, пока похитители скроются между домами поселка, и, погасив фары, отправился следом.
Российская глубинка никогда не могла похвастаться хорошим освещением улиц. А вот красно-оранжевые огни иномарки и синий проблеск были видны издалека. Таким образом Артем и добрался до длинного кирпичного забора. Съехал с асфальта в небольшой «карман», засыпанный гравием, поставил машину носом к Москве – на случай экстренного бегства – и дальше отправился пешком.
Было темно, но за забором имелось освещение, поэтому кромка его виделась отчетливо. В одном месте, где почти вплотную с забором росло дерево, Артем, поднатужившись, забрался на эту кромку и огляделся. Вдоль асфальтовой дороги стояли низкие светильники, а в стороне, за кущей облетевших уже берез, высился ярко освещенный трехэтажный, типичный для новых русских миллионеров, особняк.
Но на территории могли быть собаки, поэтому рисковать не стал, а последовал дальше вдоль забора, время от времени подтягиваясь на руках и оглядывая участок. Так он обошел все владение по периметру. И, подтянувшись в очередной раз к кромке ограды, обнаружил задний фасад дома и стоящий среди других машин уже знакомый «мерседес». И тут отчаянно залаяли собаки, кинулись к ограде. Кто-то закричал на них, но собаки яростно прыгали на сплошную кирпичную стену, не в силах ее преодолеть. Послышались уже несколько голосов. Артем сообразил, что его дело – тухлое. Надо делать ноги. И он сделал. Благо до оставленной у дороги машины оказалось не так и далеко.
Собак на волю не выпустили, и поэтому никто его не преследовал. Машина завелась с ходу, и Артем врезал по газам. Теперь бы только узнать, что это за территория, чей особняк, куда привезли Ленку. Но выяснить это он мог только в поселке, лежащем вдоль трассы. Или у милиции. Но к последней обращаться он пока не собирался: наверняка все здесь давно уже куплены, а его странный интерес к обитателям поместья может вызвать нездоровую реакцию.
В середине поселка, возле единственного столба с фонарем, работал ночной магазинчик. Артем притормозил возле него и вошел в тесное помещение. За прилавком скучали две девицы.
– Девушки, я совсем запутался, – стал объяснять Артем. – Мне надо в Коровино, показали дорогу, а я уперся в какой-то поселок с кирпичным забором.
– Коровино? – удивленно переспросила одна. – Что-то я не помню у нас таких деревень. Вальк, а ты?
– Не, у нас таких нету.
– А что это за поселок? – вернулся к своему Артем.
– Да какой там поселок! – пожала плечами Валька. – Отгрохали домину. Богатенькие буратины живут. Какой-то важный дядька из Москвы. Он с охраной ездит, а к нам ни разу не заглянули. Мы туда не ходим.
– А чего? Охрана не разрешает?
Девушки переглянулись.
– Сам поди попробуй, живо без портков останешься. Там такие псы, как в кино, зверюги.
Артем невольно поежился. Больше вопросов он не имел. Кивнул на прощание и вышел к своей машине. Отъезжая, увидел, что со стороны того «богатенького буратины» быстро приближается какой-то большой автомобиль – лучи от его фар словно шарили по обочинам. В любом случае привлекать к себе внимание было бы опасно, и Артем шустро рванул к шоссе, по которому катились встречные потоки машин...
Девушки не успели обсудить непонятного посетителя, как дверь их магазинчика слова распахнулась, и на пороге появился крепыш в кожаной куртке нараспашку и полосатых спортивных штанах.
– Чего этот хмырь искал? – спросил с порога, будто уже знал, о чем тут шла речь.
– Какое-то Коровино. Говорит, заблудился, не туда заехал. А у нас никакого Коровина нету.
– А чего он к нам ездил? – с непонятной угрозой снова спросил крепыш.
– А ты догони да сам спроси! – дерзко ответила Валька и улыбнулась.
– Поговори мне... – сердито бросил парень и хлопнул дверью так, что звякнули бутылки на стеклянных полках.
– Во наглый! – сказала Валькина подружка, когда большой черный джип отъехал от магазинчика...
...Артем выскочил на МКАД и поехал в сторону Ново-Рязанского шоссе. Он был очень расстроен своей неудачей и решил, что приедет домой, в Малаховку, и напьется до чертиков. Настроение было поганое. И во всем случившемся сегодня он винил одного себя. Почему-то ему казалось, что Елена была близка к тому, чтобы согласиться провести вечер с ним, но он не сумел настоять. А если б настоял, давно уже сидели бы на даче в Малаховке, пили бы шампанское, которое Ленка очень любит... А теперь придется пить одному и слушать, как на кухне ворчит бабка. Родители жили отдельно в Москве, а Артем предпочитал бабкино жилье – тихо, спокойно, да и до Москвы, в общем, недалеко.
Он загнал машину во двор и вошел в дом. Бабки не было, вероятно, ушла поболтать к соседке. Не снимая куртки, Артем подошел к холодильнику, достал оттуда початую бутылку водки и налил полный стакан. Махом выпил, решив, что завтра на работу поедет на электричке. Но водка почему-то не брала. Тогда он долил в стакан остатки, опрокинул в рот и подумал, что надо сходить на станцию, купить еще бутылку – ночь-то длинная.
Выйдя из калитки, увидел джип, стоящий на другой стороне улицы.
– Мужик! – крикнули ему оттуда. – Подскажи, как на Красноармейскую проехать?
Артем подошел ближе, чтобы объяснить, но ничего не успел сказать, потому что его чем-то тяжелым ударили по голове, и он тут же испустил дух.
– Давай его сюда, – негромко сказали из салона джипа.
Тот, который ударил Артема кастетом по темени, подхватил падающее тело и сунул в открытую дверь головой вперед.
– Как он? – спросил ударивший сиплым голосом.
– Мудила, ты ж его замочил! – удивленно воскликнул сидящий в салоне.
– Да быть не может! Я ж вполсилы!
– Не, хана... Че теперь делать-то? Делать че будем? Ну?
– Че делать, че делать! Заладил, блин! На путя кинуть!
– Залазь в машину! – зло крикнул водитель. – Засранец! Ничего те поручить нельзя! Отрастил кувалду!
И джип, не включая фар, умчался в темноту...
А утром на железнодорожных путях, на перегоне между Красковом и Томилином, было обнаружено тело мертвого человека. Экспертиза показала, что в момент гибели этот человек находился во второй стадии алкогольного опьянения. Из удостоверения, найденного в заднем кармане джинсов, стало ясно, что этот человек работал на телестудии Останкино. В середине дня в управление кадров позвонили из морга люберецкой больницы и сообщили, что у них находится труп Никулина Артема Васильевича, по всей вероятности в пьяном виде выпавшего из электрички. Есть такие лихачи, надерутся до чертиков, а потом отодвигают механические двери и курят: свежий ветер им, видишь ли, необходим! Впрочем, следствие покажет, а пока надо приехать на опознание личности покойного, поскольку при падении лицо его превратилось в сплошную кровавую массу. Желательно, чтобы на опознание приехали люди с крепкими нервами...
