12
Отец Володи Яковлева, ныне руководитель МУРа, оказавшись в Первом департаменте МВД, просто не мог не повидаться с Грязновым. Воспользовавшись тем, что секретарь Славы куда-то выскочила из приемной, Владимир Михайлович постучался в знакомую дверь и тут же, приоткрыв ее, заглянул в кабинет.
— Ух ты! Какие у нас тут люди ходят!.. — Грязнов поднял голову от бумаг, которые просматривал, и сердитое выражение на его лице тут же сменилось широкой улыбкой. — Заходи, Володя, рад тебя видеть… Каким ветром?..
— Привет, Слава… А ветром все тем же: к начальству твоему заглядывал…
— И как, успешно?
— Ну, это с какой стороны посмотреть!
Владимир Михайлович прошел в кабинет и опустился на стул для посетителей, жалобно скрипнувший под его весом. Отец и сын Яковлевы, если не считать возраста, походили друг на друга так, словно их делали по одной матрице.
— Что-нибудь стряслось? — доброжелательно поинтересовался Слава.
— И да, и нет, — уклончиво ответил Яковлев-старший и вздохнул. — Сам знаешь, нашему брату-менту знакомств на стороне лучше и вовсе не заводить, особенно в нынешние криминогенные времена…
— А-а-а, ясно… Кто-то, кому отказать никак нельзя, с невыполнимой просьбой… Угадал?
— Почти… К сожалению, просьба оказалась вполне выполнимой… Во всяком случае, выяснить, куда делась дочка моего знакомца, мне удалось в течение от силы часов трех…
— Неужели…
— Угадал, Слава. — Яковлев нахмурился и кивнул. — Тот самый случай, когда беспокойство отца оказалось не напрасным… Я, честно говоря, поначалу решил, что девчонка, как это обычно и бывает, просто-напросто загуляла, поручение своему заму проверить и ночные сводки по городу, и то, что в них еще не вошло, дал для очистки совести… И на тебе!..
— Это я понял, — сказал Грязнов. — Но вот почему ты из-за этого отвесил визит к нам, понять пока не могу… В чем дело-то?
— Девушку убили в Центральном округе, дело это, как понимаешь, их… В крайнем случае, в связи с просьбой отца, Мосгорпрокуратуры. Ну и наше, конечно. Поскольку отец человек непростой, к тому же мой знакомец, — точно наше и Мосгорпрокуратуры. Ну, звоню я Афонину, а он мне в ответ — чуть ли не истерику: мол, и без того перегрузка, потом, ты, вероятно, в курсе, у него недавно убили чуть ли не лучшего следователя…
— Я не просто в курсе, делом занимается Саша Турецкий, соответственно, опера — наши, к слову сказать, включая твоего Вовку, да и я на подхвате… Что касается твоей истории — дальше можешь не рассказывать: поскольку у вас та же ситуация, я имею в виду насчет перегрузки, ты попытался впарить убийство девушки моему начальству — думаю, вполне безуспешно… Слушай, Володя, а на самом деле, только честно: почему не заберешь его себе?.. Только насчет загруженности твоих ребят мне не рассказывай: одним делом больше — одним меньше, в конце концов…
— Вячеслав Иванович! Экий ты, честное слово, проницательный… При этом делаешь вид, что не знаешь, каково связываться со знакомыми по делу об убийстве не просто близкого человека — единственной дочери… К тому же Юрков, как я говорил, человек непростой, богатый — у него целая сеть фирм и фирмочек и… Э-э-э… Что с тобой?..
Вопрос был вполне закономерный. Поскольку совершенно ни с того ни с сего, с точки зрения Владимира Михайловича, лицо Грязнова-старшего окаменело, взгляд обострился, а рот приоткрылся…
— С-со мной?.. — пробормотал, наконец, Вячеслав Иванович. — Ничего… Ну-ка, повтори фамилию твоего знакомца…
— Юрков, — растеряно произнес Яковлев. И, подумав, добавил: — Константин Романович Юрков…
— Дочку зовут… звали Лидией?..
— Точно, откуда знаешь?! Ты что — тоже с ним знаком?
— Скорее, с ней… Хотя не видел ни разу в жизни… Сейчас скажу, откуда, но вначале — изложи мне все в деталях!
По словам Владимира Михайловича, тело Лидии Юрковой было обнаружено в начале восьмого утра в Курском тупике — на парковке универсама «Радуга», совершенно случайно, директором этого универсама и ее водителем.
Директриса, как обычно, а также в обычное время, приехала на работу. Парковка в момент ее появления была, как ей поначалу показалось, абсолютно пуста. Как правило, она всегда в упомянутый час оказывалась пустой, поскольку парковались там исключительно сотрудники магазина и те покупатели, которые об упомянутой парковке знали.
— Понимаешь, — пояснил Яковлев-старший, — этот Курский тупик — продолжение и одновременно завершение Курского переулка. Когда построили универсам, он и образовался: со стороны переулка и уж тем более шоссе его не видно, к тому же знак висит — только для служебных машин. Частных жилых домов вокруг мало, всего три, остальное офисы. У всех свои парковки, так что ясно, почему в столь ранний час там практически пусто?
— Давай дальше…
— Ну, дальше водитель свернул на свое традиционное место, в самом дальнем углу тупика, но, вместо того чтобы, как обычно, плавно сбросив скорость, выключить движок, резко вдарил по тормозам… Это, значит, директриса так излагает. Шофер же говорит, что только чудом не наехал на тело девушки, увидев ее за секунду до этого… Юркову задушили, это водитель понял сразу, едва взглянув на труп… Задушили и оставили прямо на асфальте, в самом темном углу парковки… К тому моменту, как обнаружили труп, девушка, по словам экспертов, была мертва минимум шесть-семь часов… Точнее скажут после вскрытия…
— Отец уже в курсе? — спросил Вячеслав Иванович.
Яковлев-старший невольно поморщился и кивнул, затем, в свою очередь, поинтересовался:
— Теперь ты мне скажи: в чем дело? Откуда такое оживление в рядах?..
— Скажу, конечно, — вздохнул Слава. — Считай, что цели своей поездки к моему начальству ты достиг, несмотря на отказ: Лидия Юркова проходит… проходила как важный свидетель по делу о гибели Познеева… Того самого «важняка» из Мосгорпрокуратуры, убийством которого мы сейчас занимаемся на пару с Сан Борисычем… Ну что, поедешь со мной к нему?..
— Прямо сейчас? — Владимир Михайлович поднялся со стула, не дожидаясь ответа Грязнова-старшего.
Таможенный пост «Казимовский» представлял собой несколько пристроенных друг к другу скучного вида зданий на северо-восточной окраине Москвы, обнесенных глухим кирпичным забором, с не менее глухими металлическими воротами. Две будки охраны по их сторонам располагались снаружи, если в них и имелся еще один, внутренний вход со стороны территории, Олег Гнедич рассмотреть его не смог.
Что касается основного здания поста — двухэтажного, выкрашенного бледно-желтой краской, в него вела одна дверь-стекляшка, за которой просматривался турникет и стол с охранником, выряженным в традиционный пятнистый камуфляж.
В этот ранний час — около девяти утра — возле металлических ворот наблюдалась уже целая очередь грузовиков, ожидавших разрешения на въезд, на просторной парковке слева от подъездной дороги — пять или шесть легковых машин, в основном иномарок.
Слегка поежившись в своем слишком легком пальто, Олег, немного поколебавшись, направился к небольшой группе водителей, куривших возле последнего из грузовиков, на борту которого высился огромный контейнер.
— Привет, мужики… — Гнедич извлек на свет пачку сигарет, и, словно не заметив встретившего его настороженного молчания, поинтересовался: — Прикурить не найдется?
Один из водителей, щупленький человечек со встрепанной рыжей копной волос на голове, бросив быстрый взгляд на остальных троих водителей, слегка пожал плечами:
— Отчего ж нет?.. Прикуривай на здоровье!..
Он щелкнул оказавшейся у него в руке дешевенькой зажигалкой и прищурился на незнакомца, словно и не собиравшегося никуда уходить.
Гнедич со вкусом затянулся, снова поежился от холода и доброжелательно поглядел в глаза рыжему:
— Давно тут кукуете?..
Водители снова переглянулись.
— Сколько кукуем — столько и кукуем! — Это произнес не рыжий, а стоявший рядом с ним мужик лет сорока с небритой физиономией. — Ты-то тут с какого бока-припека?
— Кабы совсем ни с какого, так и спрашивать не стал, — спокойно парировал Олег.
Повисла небольшая пауза, после чего заговорил рыжий:
— Наше дело маленькое — велено ждать, вот и ждем… С остальным пускай начальство разбирается… А ты кто таков будешь-то?..
— Тоже мне — начальство, курьер он и есть курьер… — Гнедич словно и не расслышал адресованного ему вопроса. — А поскольку настоящего начальства теперь поменьше стало, выходит, и торчать вам тут, ребята, подольше придется… Можно сказать, до скончания веков.
— Да уж… — вырвалось у небритого, но он тут же спохватился. — А ты что же, ускориться, что ли, предлагаешь? А не хотел ли бы ты пойти на … мил человек?!. Еще тут вы с водил бабки не снимали!..
Олег слегка попятился от явно собравшихся наступать на него мужиков и, наконец, достал свое удостоверение:
— Тихо, тихо, ребятушки!.. Прошу любить и жаловать — старший оперативник небезызвестной вам конторы… Олег Васильевич Гнедич!
Ответом ему было всеобщее растерянное молчание. Наконец небритый, явно считавшийся тут за главного, недоверчиво заглянул в развернутое в его сторону удостоверение.
— И правда… — пробормотал он. — Так бы и сказал, а то «закурить», то да се… А чего надо-то? Сразу говорю — ничего мы не знаем! Наше дело — на территорию въехать, дождаться разгрузки или погрузки, подсобить, если понадобится, да и — по ко€ням…
— Вижу, вам, мужики, и впрямь сказать нечего, — покачал головой Олег. — Видать, бабки у вас лишние действительно имеются, коли платите… Ну, или у ваших хозяев…
— До хозяев нам дела нет, — заговорил еще один, молодой парень в синей куртке. — Нам хватает и того, что вашему брату-менту, пока до места доедешь, половину заработка по дороге отдашь… А иначе и вовсе не доедешь, почапаешь назад до дому с грузом…
— Наш брат тут ни при чем, за дорожников мы ну никак не в ответе, — возразил Гнедич. — Меня здешнее гнездышко заботит: жалуются ваши же трудящиеся коллеги, что, мол, чуть ли не до нитки тут, пока растаможку пройдешь, обирают…
— Хочешь сказать — ты, что ли, их на чистую воду выведешь?.. — усмехнулся небритый. — Щас, ищи дураков…
— Ну, для начала, чтобы на чистую-то воду вывести, выяснить надо, что тут правда, а что — нет…
Водители снова переглянулись, на их физиономиях отражались, как отметил Олег, самые разнообразные чувства — от насмешки до злости.
— А что — новость, что ли, что на любой таможне за каждый чих надо бабки совать? — насмешливо поинтересовался рыжий. — Да знаем мы, еще вчера знали, что этого таракана Марусина якобы за лапу прихватили ваши и увезли… Но даже если не будет Марусина, найдется какой-нибудь Мусин, не лучше… А только вряд ли кто и искать будет, поскольку не сегодня завтра этот козел отмажется и ему тут устроят торжественную встречу!..
— А коли знаешь все, так и придержи язык! — рявкнул на рыжего небритый. И повернулся к Гнедичу: — Послушай, ты, опер… Здесь тебе точно ничего не словить, иди-ка ты с богом и куда подальше… Тем более что наше дело и впрямь сторона, не путай нас в эти дела… Ты вот покрутишься-покрутишься да и свалишь отсюда с докладом к своему ментовскому начальству, а этот рыжий дурак, у которого дома трое детишек, без работы останется, ежели чего неподходящее ляпнет! Да и ляпать-то нам нечего, так, сплошные слухи да сплетни…
— Ну, как говорится, бог с вами, — вздохнул Олег и отбросил в сторону окурок. — А только как раз из-за того, что упомянутыми слухами да сплетнями никто поделиться не желает, мы и топчемся на месте, не зная с чего начать, чтобы, скажем, того же сучонка Марусина на полную катушку прижать…
Некоторое время все молчали, потом в разговор снова вступил небритый:
— Ты бы лучше с нашими сопровождающими поговорил, мужик… Они б тебе, может, и рассказали, кому сколько да за чью подпись суют… А глядишь — чего и поинтереснее найдется… Только лично я не верю, что расскажут: всем известно одно — рыбка завсегда с головы гниет, а у здешнего «головы» — знаешь какое прозвище-то?
— Скажешь — буду знать, — ответил Гнедич.
— Не скажу, понял?.. А теперь и вправду иди. Нам поскольку в разговорах с тобой светиться совсем ни к чему!..
Ответить ему Олег не успел: из будки охраны высунулся здоровенный амбал и что-то неразборчиво крикнул водителям, после чего небритый поспешно кинулся к своему грузовику, одновременно створки металлических ворот дрогнули и начали неторопливо разъезжаться в стороны.
Когда Гнедич снова повернулся к водителям, он обнаружил, что его собеседники успели рассортироваться по машинам. За рулем последнего из грузовиков оказался рыжий, как раз собиравшийся захлопнуть дверцу своей кабины. Но прежде чем это сделать, он, бросив в сторону ворот вороватый взгляд, наклонился к Олегу:
— Слушай, мужик… Чтоб ты знал: здесь та-акие бабки крутятся, что тебе и не снилось! За каждую подпись, пока на территорию впустят, меньше ста баксов и думать не моги, а остальное… Все! Я тебе ничего не говорил!..
Перед самым носом Гнедича хлопнула дверца кабины, грузовик фыркнул мазутной вонью и завелся.
Олег поспешно отступил в сторону и, немного понаблюдав за тем, как въезжает в ворота таможенного поста крытый фургон небритого, задумчиво направился к входу основного здания.
На крыльце он остановился и оглянулся назад: в хвост очереди пристраивались один за другим еще два грузовика.
Конечно, Гнедич и не надеялся, что водители, явно простоявшие здесь всю ночь, встретят его с распростертыми объятиями.
Однако и наткнуться на глухую стену упорно-го нежелания даже обычными слухами поделиться, тоже не ожидал. Как правило, простых людей ему удавалось разговорить всегда и относительно легко.
Как же должно было зарекомендовать себя здешнее начальство в глазах окружающих, чтобы даже водители, в сущности никак от здешних хозяев не зависящие, явно чего-то боялись?.. А ведь, подходя к ним, Гнедич отчетливо уловил несколько обрывочных фраз, свидетельствующих о том, что шофера как раз обсуждали что-то, возмутившее их… При этом ни один, включая самого говорливого рыжего, так и не воспользовался возможностью высказать свое возмущение «кому следует»…
Предъявляя на входе в таможню свое удостоверение, Гнедич все еще не мог решить, что именно стоит за враждебным поведением водителей: усилившееся в последние годы благодаря стараниям некоторых СМИ недоверие к милицейским или конкретные, связанные с деятельностью «Казимовского» поста обстоятельства…
Несмотря на последние события на таможенном посту, охранник равнодушно отнесся к удостоверению Гнедича, явно не собираясь никого предупреждать о его появлении (собственно говоря, на это Олег и рассчитывал). Но пристраиваясь чуть позднее в хвост довольно длинной очереди хмуро оглядевших его с ног до головы экспедиторов, никакой уверенности в результативности своих дальнейших действий он уже не испытывал…