Допрос Приходько начался рано утром. Накануне ожидаемого рывка в расследовании, на что очень надеялся Александр Борисович, не получилось. Незадолго до его приезда в больницу губернатор оказался в реанимации. Следователь удивился: ведь утром тот чувствовал себя терпимо, просил зайти.

Лечащий врач сокрушенно махнул рукой:

– У Аристарха Васильевича такой букет болезней, что дальше некуда. Починили сердце – заболела селезенка.

Конвойные ввели Приходько в комнату, где уже сидели Турецкий и Грязнов. Оба были настроены решительно, надеялись, что сейчас у них тот самый рычаг, при помощи которого можно перевернуть землю.

После первых, чисто формальных вопросов Александр Борисович сказал:

– Один человек вас видел, когда вы направлялись к дому Филенкова. Это не деревенский житель, красносибирец.

Всего один. И надо же такому случиться, что именно этот человек узнал вас. Есть свидетель.

– М-да, неожиданно. Краем глаза я видел какую-то женщину. Но уж никак не думал, что она меня знает.

– Правильно, женщина.

– Вот уж действительно: шерше ля фам, в каждом несчастье ищи женщину.

– Насчет каждого сказать сложно, – покачал головой Грязнов. – Бедняга Филенков погиб вовсе не из-за прекрасного пола.

– Только не пытайтесь говорить, что вы просто проходили мимо, шли в лес на прогулку. Следы остались, ваша обувь уже отправлена на экспертизу. Вам, Владимир Георгиевич, не отвертеться. Лучше давайте говорить начистоту, на суде, глядишь, и зачтется. Да и мы пособим этому, в знак благодарности за содействие следствию. Вы сами милиционер и прекрасно знаете, что подобные признания учитываются.

– К тому же вы сделали беспросветную глупость, украв у мертвеца часы, – добавил Вячеслав Иванович. – Уж если хотели инсценировать ограбление, вышвырнули бы эту «Омегу» куда подальше. А вы оставили. Вот до чего доводит жадность.

Приходько пожал плечами:

– Если вам все известно, то какая от меня может быть помощь следствию?

– Все, да не все, – сказал Турецкий. – При всем уважении к вашей должности следует признать, как это ни обидно звучит, вы все-таки были марионеткой в чужих руках. Осознанно или неосознанно действовали, это уже второй вопрос. Но, увы, марионетка чистой воды, не более того. Иначе зачем вам было убивать Филенкова? – Приходько молчал, и Александр Борисович продолжил: – Это один из немногих людей в главке, с которыми ваши пути-дорожки не пересекались, мы проверили. Делить вам нечего. За что? Значит, вы выполняли чей-то приказ. Вот тут мы приступаем к самому главному. Кто вам приказал убить Филенкова?

– Корсарин, – с усилием выдавил майор после длительной паузы.

– Прекрасно. – Почувствовав, что перейден важный рубеж следствия, дальше станет проще, Турецкий с облегчением закурил и поднялся из-за стола. – Мы и подозревали Корсарина, это достаточно очевидно, только нам необходимо иметь официальное подтверждение. Таковым и станут ваши показания. Поскольку вы находились в розыске и были не слишком мобильны, вам требовался своего рода диспетчер.

– Все приказы отдавал Корсарин.

– По телефону?

– Да уж не письменно, – усмехнулся Приходько. – Иногда приезжал, но в основном по телефону.

– Как было сформулировано поручение насчет убийства Филенкова?

– Это, конечно, он сказал при личной встрече. Накануне, то есть в четверг вечером, Владислав Игоревич приезжал в Коленовку Он передал мне пистолет «Макаров». Сказал, что это табельное оружие Филенкова, а ему подменили, у него на руках фалыпак. Сказал, что завтра утром Всеволод Николаевич будет ждать меня у себя на участке, в сарае. Я должен туда подойти, улучив момент, убить его с одного выстрела в висок или в сердце, после чего инсценировать самоубийство: вложить пистолет в правую руку, придать телу правдоподобную позу.

– Что вы и сделали, – подвел черту Александр Борисович.

– Что и сделал, – эхом откликнулся майор. Грязнов спросил:

– Вы хотя бы поинтересовались у своего шефа, чем ему помешал Филенков?

– У нас не принято спрашивать.

– Деликатные вы люди, гляжу, – хмыкнул Вячеслав Иванович. – Нам бы вашу тактичность. Тогда бы мы столько вопросов не задавали.

– Ладно, Корсарин сам объяснит, чем ему помешал Филенков. А вы, Приходько, скажите, почему он предоставил вам убежище? Вы находитесь в розыске, милиция с ног сбилась, а вы кайфуете в загородном доме первого зам. начальника ГУВД. За что оказана такая честь?

– Честно говоря, для меня самого это в некотором роде загадка. Хотя сейчас я думаю, что он прикарманил меня для совершения таких делишек, как расправа с Филенковым.

– Думаете, он так далеко смотрел? – вскинул брови Турецкий. – Но если даже и так, для того, чтобы вам прятаться, нужна причина.

– И чтобы вас прятать, тоже нужна причина, – добавил Вячеслав Иванович.

Поскольку задержанный молчал, Александр Борисович сказал:

– Если вы затрудняетесь с ответом, то я вам подскажу – вспомните про дело Фортунова.

– Я нечаянно убил его, – произнес майор тоном школьника, признающегося в поставленной на обложке учебника кляксе.

Следователям пришлось выудить подробности происшедшего зимой инцидента. Оказывается, то было составной частью сложной политической игры, затеянной Корсар иным, чтобы опорочить представителей «Союза справедливых сил», основных соперников «Неделимой России» на предстоящих выборах. Для этого была придумана операция с мнимым покушением на жизнь первого вице-губернатора Красносибирска. Владислав Игоревич обеспечил завербованного им платного агента Фортунова автомашиной и послал на выполнение якобы оперативного задания. Тот даже и не знал, что в багажнике есть взрывное устройство. Потом, когда того задержали милиционеры, на допросе нужно было добиться того, чтобы он свалил всю вину на Ширинбекова, с которым в свое время Фортунов сотрудничал – был частным детективным сотрудником и выполнял мелкие поручения Низами Вагифовича. Дискредитировать Ширинбекова – значит опозорить его ближайшего соратника Самощенко. Тогда тот не сможет пробиться в законодательное собрание, не станет население края голосовать за человека, связанного с преступным миром. Вот как далеко смотрел полковник Корсарин!

– Крутая выдумка! – Грязнов то ли осуждающе, то ли одобрительно покачал головой. – Так что же помешало этому дьявольскому плану претвориться в жизнь?

– В целях конспирации он раньше времени не поставил меня в известность о том, что это фальшивый террорист. Я находился в полной уверенности, что имею дело с настоящим. Ну, вошел в азарт, как это случается, не рассчитал силу. Отчасти это несчастный случай. Всего один раз ударил дубинкой Фортунова по голове, тот и скончался. Уж как потом Владислав Игоревич меня ругал! Правда, недолго. Ведь он сам провалил задуманную операцию, не предупредил меня о необходимых действиях.

– Чем же занялся Владислав Игоревич после того, как перестал ругать вас? Ведь, что ни говори, человек убит. Чрезвычайное происшествие.

– Корсарин решил выдать это событие за несчастный случай – якобы у Фортунова от страха не выдержало сердце. Будто бы при беседе с сотрудником уголовного розыска он скончался от сердечной недостаточности.

– Да кто же поверит в такие сказки! – вырвалось у Грязнова.

– Поверили, – ответил Приходько. – По приказу Корсарина были срочно подготовлены лжесвидетели, обработан в нужном направлении судмедэксперт Аскольдов, который выписал под диктовку полковника акт судебно-медицинского исследования трупа, в котором вы не встретите ни слова о смертельных повреждениях.

– Короче говоря, Корсарину удалось замять уголовное событие, происшедшее в стенах милиции, и свалить всю вину на начальника отделения и дежурного, выдавшего вам дубинку.

– Точно. Однако для этого Владиславу Игоревичу пришлось спрятать меня на своей даче. А потом меня объявили в розыск.

– Тоже идиотский вариант, – хмыкнул Турецкий. – Не можете же вы прятаться в подвале годами. С таким же успехом можно проводить время и в тюрьме. Видимо, ваш Корсарин небольшого ума человек. Как его только еще в партии терпят.

– Да там все такие дураки набитые, – произнес со злобой Приходько. – Умный человек с ними дела иметь не станет.

– Похоже на то, – подтвердил Вячеслав Иванович. – Скажите, вы знаете человека по фамилии Фуфырин?

– Первый раз слышу.

– Алексей Фуфырин, шеф-повар ресторана «Стратосфера», в котором отмечали юбилей Самощенко.

– Нет, не знаю такого. Турецкий спросил майора:

– И все-таки, неужели вам совсем было неинтересно узнать у полковника, чем ему не угодил Филенков? За что вдруг того понадобилось убивать? Не избить человека, не засадить на много лет в тюрьму, а именно убить. Страшное преступление.

– Я вообще старался не задавать лишних вопросов. Насколько я понял из невнятных намеков Корсарина, следователи вышли на след Филенкова, который получил от кого-то какой-то яд.

– Наверное, легко догадаться, про какой именно яд шла речь, – заметил Александр Борисович.

Грязнов сказал:

– Интересно бы знать, как все-таки Филенкова выманили на дачу. Не послал же Корсарин его туда без всякой причины, чтобы тот с раскрытом ртом ждал, пока его застрелят.

– Он дал ему конверт, за которым в половине восьмого зайдет человек. Я и пришел. Полковник передал мне письмо.

– Где оно?

– Сжег. Там же ничего путного не было. Корсарин написал всякие известные мне вещи. На тот случай, если Всеволод вдруг проявит нездоровое любопытство – захочет прочитать письмецо.

– То есть обычная приманка.

Майор промолчал, и Турецкий задал следующий вопрос:

– Какая связь налажена у вас с хозяином дачи?

– Он предупредил, что перезваниваться нам нельзя, могут подслушать. Приезжает пару раз в неделю, привозит жратву, газеты. Последний раз водочку мне привез, чтобы я выпил для храбрости.

– Это, значит, перед убийством Филенкова. Ну и сколько вы выпили, чтобы осмелиться на такое дело?

– Немного, грамм сто. Не любитель я пить с утра.

– Корсарин приезжал в определенные дни или без всякой закономерности?

– По воскресеньям утром – это обязательно. А посреди недели как бог на душу положит, в зависимости от занятости. Насчет же воскресенья была твердая договоренность. Он вообще любит ездить по выходным, когда на дорогах меньше машин.

– Сегодня суббота. Значит, завтра, скорей всего, Владислава Игоревича можно ожидать в Коленовке, – сказал Турецкий. – Что ж. Придется, гражданин Приходько, с утра пораньше вам отправиться туда. Не одному, разумеется, с конвойными, и мы с Вячеславом Ивановичем составим вам компанию. Встретим там господина Корсарина с распростертыми объятиями.

– Думаете, ему неизвестно, что меня задержали? Александр Борисович посмотрел на Грязнова:

– Как, по-вашему, Вячеслав Иванович? Какая информация доведена вами до первого зам. начальника ГУВД?

– Следователи и милиционеры регулярно докладывают ему о том, что убийцу Филенкова задержать не удалось. Опрошены все жители деревни, однако никаких свидетелей нет. Преступника никто не видел.

– Значит, Владислав Игоревич будет спать спокойно, а завтра со свежими силами сядет за руль... У него какая машина?

– «Ситроен», – сказал Приходько.

– Сядет за руль своего любимого «ситроена» и отправится в загородный домик, подышать свежим воздухом. Тут мы его и встретим.

– Может, его прямо сегодня арестовать? – предложил Вячеслав Иванович.

– В принципе, можно и сегодня. Однако, если возьмем на даче в Коленовке, это значительно упростит дальнейшее расследование. Не будет всех этих, мол, понятия не имею, как этот человек попал на мою дачу и так далее. Заглянул в подвал – и вся любовь. Лучше потерпеть, да потом время сэкономить.

После того как Приходько подписал протокол допроса, его увели в следственный изолятор.

– Сдается мне, Филенков многое мог поведать, – сказал Вячеслав Иванович. – Наверное, дело не ограничилось тем, что он получил от Осетровых яд. Он ведь тоже потом кому-то его передал, сам-то на юбилей не ходил.

– Скорее всего, полковник отдал склянку Фуфырину. Тогда действительно у Корсарина возникла необходимость его убрать.

– Скорей бы вернулся шеф-повар.

– У него обратный билет на двадцать четвертое. Недолго уж осталось ждать минуты страстного свиданья, – сбился на ернический тон Грязнов.

Александр Борисович позвонил в больницу, поинтересовался состоянием губернатора. Сказали, что Сокольский по-прежнему находится в реанимации. Получалось, что у Турецкого и Грязнова образовалось свободное время. Пообедав, они решили помочь остальным следователям и допросить кого-нибудь из присутствующих на юбилее Самощенко в «Стратосфере». Узнали у Романовой, следящей за списком, кто еще не охвачен. Договорились, кто куда направится. Грязнов ушел, а Турецкий подготовил в Генпрокуратуру обоснование для получения санкции на арест Корсарина. Когда же он, покинув свой номер, вышел из «Ермака-Хилтона» и собрался повернуть направо, ему неожиданно пришлось изменить намеченный маршрут: в кармане куртки заверещал мобильник. Следователю позвонил профессор Плиткин.