Перед встречей с человеком, которого раньше не видел, Турецкий старался представить себе его внешность, однако его воображение почти всегда рисовало ошибочную картину. С минуты на минуту его примет Георгий Анатольевич Щеников, академик, известный химик, его фамилия даже попадается в кроссвордах – «ученый-химик, трижды лауреат Государственной премии». Раз академик, значит, уже не молод, лысоват. Его руки покрыты несмываемыми пятнами от химикатов. Он человек крупного телосложения – такой раскатистый бас, который Александр Борисович слышал по телефону, бывает лишь у богатырей.

Дверь кабинета открылась, и на пороге появился высоченный мужчина. «В кои-то веки угадал», – подумал Турецкий и тут же разочарованно вздохнул: высокий был посетителем, а провожавший его Щеников оказался низеньким человеком с пышной гривой седых волос. У него, видимо, слабое зрение – даже в очках с толстыми стеклами, приглядываясь, он щурится. Пятен на руках в помине не было.

Преувеличенно гостеприимным жестом улыбающийся Георгий Анатольевич пригласил следователя в свой кабинет – типично казенное помещение, обставленное старой мебелью. Денег у научных учреждений нынче мало, поэтому их убранство существенно отличается от новомодных офисов «новых русских». Даже ставшего столь привычным компьютера здесь не было.

Чтобы не выглядеть полнейшим профаном, Александр Борисович перед визитом к академику прочитал парочку научно-популярных брошюр про яды и теперь знал классическую формулировку, что это химические вещества, способные при попадании в организм в достаточных дозах вызвать смерть или на худой конец отравление, говоря научным языком, интоксикацию.

Вооруженный столь обширными знаниями, следователь рассказал академику о приведших его сюда причинах. Как он полагал, если Самощенко был отравлен таким специфическим ядом, значит, можно легко обнаружить источник его приобретения, то есть выйти на след преступников.

– Почему при сегодняшней совершенной аппаратуре нельзя было установить однозначную причину смерти Ширинбекова и отравления Самощенко?

– Что касается Ширинбекова, такая задача передо мной не ставилась – не было материалов. Однако, полагаю, он стал жертвой аналогичного яда. Отравляющие вещества могут попасть в организм через рот, легкие или кожу...

Всю жизнь Георгий Анатольевич, наряду с экспериментаторской, очень любил преподавательскую деятельность, но из-за преклонного возраста был вынужден отойти от нее. Раньше он работал заместителем директора института, а сейчас его перевели на почетную должность главного консультанта. На работе Щеникова окружали квалифицированные специалисты, ему не с кем было делиться своими знаниями, и нерастраченный педагогический пыл тяготил старика. Поэтому он обрадовался возможности познакомить интересующегося человека с азами химии.

– Некоторые химические вещества могут сыграть роль ядов местного действия, – увлеченно рассказывал Георгий Анатольевич. – К таковым относятся, во-первых, неорганические кислоты, едкие щелочи, фенол и прочие едкие вещества, разрушающие ткани при непосредственном контакте. Во-вторых, соединение цинка, ртути, свинца, мышьяка. Вы помните Наполеона?

– Как забыть, – с серьезным видом ответил Турецкий. Хихикнув над шутливым тоном собеседника, академик продолжил:

– Сравнительно недавно спектральный анализ помог обнаружить в его волосах молекулы мышьяка, а это означает, что император был отравлен. Еще к ядам относятся цианиды, снотворные лекарства, производные опия и стрихнин. Все это так называемые яды системного действия, которые при попадании в организм человека воздействуют на сердце, почки, селезенку, нервную систему и другие жизненно важные органы. Определить отравление только по симптомам чрезвычайно трудно.

– Разве анализ крови – это симптом?

– Как раз этот анализ подтвердил нахождение в организме дозы диоксина, уровень которого почти в тысячу раз превышал допустимую норму.

– От каких факторов это может произойти?

– Только от преднамеренного вмешательства третьих лиц. Ни о какой случайности и речи быть не может.

– Один из ваших коллег утверждает, что Самощенко отравлен... – Забыв название, Александр Борисович полез в свои записи.

– Пентакарбонилом железа, – подсказал Щеников. – Да, тут есть такая похожесть в химическом строении этих веществ, которую при малом количестве исходных данных очень трудно различить. От категорического утверждения своей правоты меня останавливает то обстоятельство, что, в отличие от тех же цианидов, диоксины не действуют быстро. После отравления диоксинами должно было пройти две недели, чтобы появились такие симптомы, как у Самощенко. А тут – сразу. Поэтому я вполне допускаю, что в данном случае мы имеем дело с вновь созданной разновидностью отравляющего вещества.

– Другими словами, из семейства тех, над которыми сегодня работают спецслужбы? – уточнил Турецкий.

– Совершенно верно. Поэтому нам и не удалось точно определить его. Если все сделано на основе чистого диоксина и картина отравления будет развиваться в соответствии с классическими принципами, то не исключено, что Самощенко может покончить жизнь самоубийством.

– Что вы говорите!

– Да, батенька. Диоксин приводит к значительным структурным изменениям личности и к тяжелейшим депрессиям. Это хорошо и давно известно спецслужбам, в том числе и российским.

– Георгий Анатольевич, можно мне покурить? У вас тут не спрятано никаких ядохимикатов, которые взорвутся при реакции с табачным дымом?

Академик, которому все больше нравился ироничный стиль гостя, опять захихикал, после чего с самым серьезным видом предупредил:

– Курите. Только не стряхивайте пепел в тот графин. – Он показал на графин с прозрачной жидкостью.

Александр Борисович с удовольствием затянулся, а Щеников с не меньшим удовольствием продолжил свой рассказ. Не прошло и часа, как следователь знал всю подноготную диоксина. Диоксинами называют более семидесяти высокотоксичных органических соединений – изомеров, являющихся побочными продуктами некоторых промышленных производств, а также процесса горения. Диоксины накапливаются в жировой ткани животных, которые подверглись воздействию этих химических веществ. Таким образом, любой человек, живущий в промышленно развитой стране, несет в своем организме эту гадость, попадающую в каких-то количествах вместе с потребляемым в пищу мясом животных. Насколько вредны для человека малые дозы диоксина, ученые еще не выяснили окончательно. Это тот самый случай, когда для опытов требуется длительное время. Однако уже сейчас ясно, что этот яд увеличивает риск возникновения некоторых видов рака и в то же время каким-то онкологическим заболеваниям препятствует.

– Палка о двух концах, – прокомментировал внимательно слушавший Турецкий.

– Чем выше концентрация диоксина в организме, тем тяжелее последствия. Этот яд вызывает заболевания внутренних органов, увеличивает риск возникновения сердечных приступов, подавляет иммунную систему, провоцирует гормональный дисбаланс, диабет. Самый заметный симптом – на лице появляются вулканические прыщи. Как ни странно, в мировой истории зафиксированы всего лишь несколько случаев отравления диоксином, да и те в основном случайные. В тысяча девятьсот семьдесят шестом году произошла авария на химическом комбинате в итальянском городе Севесо, и десятки тысяч людей подверглись воздействию диоксина, свыше двухсот человек обратились за медицинской помощью. Тогда у многих появились такие же симптомы, какие нынче наблюдаются у Самощенко.

– И что делали итальянцы для преодоления последствий такой крупной аварии? Чем лечили людей?

– Одного радикального медикамента, разумеется, не нашлось. Пробовали все подряд, главное – промывание организма. А вообще-то городским властям пришлось снести около сорока домов и срезать полуметровый слой с сорока пяти гектаров земли вокруг эпицентра аварии. Позже, в тысяча девятьсот девяносто седьмом году в Вене пять работников красильного цеха текстильного предприятия были отравлены сильным изомером диоксина. Двое из них перенесли крайне тяжелые болезни, однако никто не погиб. Ну и последний из нашумевших случаев – что стряслось осенью прошлого года с нынешним украинским президентом. Выдюжил Виктор Андреевич. Представляю, сколько ему пришлось хлебнуть.

– Будем надеяться, Евгений Владимирович тоже преодолеет последствия.

– Итак, батенька, я изложил вам свои соображения. И все-таки хорошо бы поговорить с Дынькиным. Он занимается боевыми отравляющими веществами. Поэтому что касается производства – это обращаться к нему.

Перед уходом следователь спросил у Щеникова:

– Георгий Анатольевич, вы предупредили меня, чтобы я не стряхивал пепел в тот графин. Что там находится?

– Простая вода.

– А почему опасна ее реакция с пеплом?

– Тем, что из этого графина я пью, – усмехнулся академик...

Накануне вечером Александр Борисович уже звонил Дынькину Профессор сказал, что сейчас у него напряженные дни, все время приезжают какие-то делегации, ведутся переговоры, семинары, и Владимир Ильич любезно предложил следователю зайти вечером к нему домой. Живет он сравнительно недалеко от Турецкого, на проспекте Вернадского, четыре остановки на метро. Так добираться пешком даже проще, чем ехать на машине.

Владимир Ильич, загорелый подтянутый человек, выглядящий гораздо моложе своих семидесяти, принял следователя в своем кабинете – одной из комнат квартиры, окно которой выходило в тихий двор. Остальные, в других комнатах и кухне, – на шумный проспект. Первым делом профессор с гордостью заставил гостя посмотреть его коллекцию советского фарфора: фигурки работниц, красногвардейцев, матросов. Увидев тарелку с портретом Ленина, Турецкий поинтересовался у двойного тезки вождя пролетариата, как люди относятся к его имени-отчеству.

– Наверное, в последнее время с насмешкой? – спросил он.

– Гораздо большей, чем вы предполагаете, – несколько смущенно ответил профессор и пояснил: – Дело в том, что мою жену зовут Надежда Константиновна.

Покончив со светской частью беседы, перешли к делу. Выслушав вопросы Александра Борисовича, Дынькин сказал:

– Мой диагноз противоречит не только выводам Щеникова. Путаница произошла из-за того, что неизвестный яд оказывает на гемоглобин действие, схожее с действием угарного газа. Это больше всего напоминает пентакарбонил железа, во всяком случае, что-то, приготовленное на его основе. Сначала скажу несколько слов о пентакарбониле. Это такая желтоватая жидкость без вкуса и запаха. В воде практически нерастворим, зато хорошо растворяется в спиртосодержащих жидкостях. Смертельная доза очень маленькая, меньше двух миллиграммов на килограмм живого веса. Разработан он в двадцатых годах, и тогда же в СССР принялись изучать возможность использования его в качестве боевого отравляющего вещества. В середине тридцатых годов прошли его боевые испытания, и военные пришли к выводу, что в качестве химического оружия пентакарбонил бесперспективен. Однако работы с ним не прекратились, а перешли в сферу спецслужб. Он стал диверсионным ядом.

– Его и сейчас используют?

– Эксперты полагают, что да. Это можно судить хотя бы по тому, что вся информация о пентакарбониле железа до сих пор засекречена. У меня достаточно полная библиотека по вредным веществам в химической промышленности, – профессор широким жестом указал на занимавшие две стены кабинета книжные полки, – и спасибо, если о нем наберется здесь хоть полстраницы. На самом деле в служебных отчетах он описан не менее подробно, чем другие ядовитые вещества, от которых спецслужбы отказались. И вот скудость открытой информации – косвенное доказательство того, что эта штука до сих пор находится на вооружении.

– Ну а в мирных, так сказать, целях этот пентакарбонил железа используется?

– Поэтому он еще и выпускается. Применяют по мелочам, например для изготовления магнитофонных лент.

– И где делают пентакарбонил?

– Как правило, это привязано к НИИ, занимающимся токсикологическим сопровождением химических производств. В СССР было четыре таких института. После распада Союза три из них оказались за рубежом: на Украине, в Грузии и в Узбекистане. Лишь один остался у нас: когда-то процветавший, а ныне утративший былую стать РосНИИ гигиены труда и профзаболеваний. Они всегда изучали пентакарбонил. Их исследования оформлялись в виде закрытых отчетов. Однако у меня имелся допуск, поэтому я читал эти материалы. На белом свете не так уж много качественных токсичных веществ, которые нельзя обнаружить. Пентакарбонил железа – один из них.

– Его нужно вкалывать шприцем?

– Можно добавить и в пищу. Достаточно одной капли в стакан чая или, скажем, бутылку коньяка – и дело в шляпе. Коньяк желтый, яд желтый. Ни вкуса, ни запаха.

– Где же находить единственное российское место, где он производится?

– В райцентре Шаховске, это как раз недалеко от Красносибирска.