Была глубокая ночь, когда Лев проснулся от нескончаемо долгого телефонного звонка. Так ему и особенно в такое время мог звонить только сумасшедший. Либо мерзавец, поставивший себе целью привести его в ярость.

Он решил не поднимать трубку, но телефон не умолкал, грозя перебудить всех соседей, с которыми у Левы были и без того несколько натянутые отношения. Он поднялся и прошлепал к телефону, стоявшему на столе в другой комнате.

В голове немного шумело после приличного количества пива, выпитого вчера в ирландском пабе, и вдобавок захотелось в туалет. Но телефон все надрывался.

Он поднял трубку, хриплым со сна голосом спросил:

— Кто? — На большее просто сил не хватало, да и в туалет вдруг будто приперло.

— Лева, друг, извини! — услышал он, показалось, плачущий голос и не сразу узнал Эдю, из Москвы.

— Черт возьми! — взорвался Лев. — Ты что, другого времени не мог выбрать?! Я же сплю! И ты прекрасно знаешь, что, если разбудить, потом до утра буду вертеться! Ну, Эдька, сколько раз тебя предупреждал! Что за идиотизм!

Он бы еще надрывался в том же духе, но почувствовал себя уже на краю, и тут же возникла мстительная мысль: ах, это ж не он, а ему звонят? Значит, это им надо? Ну и пусть теперь ждут! Он и крикнул в трубку:

— Жди! — а сам бросил ее на стол и помчался в туалет, где долго стоял, избавляясь от вчерашнего пива, будь оно неладно… в другой раз ведь и добежать не успеешь… Наконец вернулся, поднял трубку и спросил: — Все ждешь? — и, услышав: «Жду», спросил с грубоватой прямолинейностью: — Чего надо-то? Чего ты посреди ночи всполошился?

Эдя стал ему отвечать. Лева слушал стоя. Потом придвинул ногой стул и сел. Потом поднялся и, дотянувшись до полосатого халата, накинул его на себя, ежась от ночной свежести, льющейся из кондиционера. Наконец взял аппарат и перенес его к кровати, поставил на пол, а сам лег, укрыв голые ноги одеялом. А Эдя все говорил и говорил, будто боясь, что Лев его остановит и отшвырнет в сторону трубку.

После десяти минут нескончаемого страстного монолога Лев понял, что от него хочет главный редактор, а точнее, некие люди, поручившие ему, Липскому, такое задание. И у него резко улучшилось настроение.

Лишь один раз он перебил поток Эдиной речи:

— Сколько, ты говоришь, они готовы мне заплатить за такую статью? Ну, с учетом, разумеется, представленных ими же материалов — как фотографических, так и фактического?

— Не меньше «штуки», Лева.

— Это им надо или тебе?

— Это надо… — Эдя запнулся, будто с кем-то советовался. — Это надо, оказывается, и тебе тоже, Лева, о чем ты узнаешь, когда завтра прилетишь сюда.

— Постой, я не собираюсь никуда лететь. У меня и денег нет на билеты, — выставил самый убедительный аргумент.

— Деньги я переведу еще сегодня на твой счет, Лева, — печально сказал Эдя, словно только что получил втык за свою скупость в отношении авторов. — В общем, с учетом того-сего я тебя жду, Лева, самое позднее, послезавтра утром. Умоляю, не подведи, выручи меня, никогда, клянусь нашей с тобой дружбой, не забуду! Лева!

Последнее было произнесено с такой горечью, что сердце Липского даже дрогнуло. И он ответил, что подумает, постарается, если с деньгами действительно, то… Короче, тянул, не говоря окончательного «да».

— Я позвоню тебе утром — вашим утром, Лева! — снова закричал Эдя. — Ты не уходи без моего звонка! И деньги у тебя к тому времени уже появятся!

— Ну, хорошо, — сдался наконец Лев Зиновьевич и страстно, глубоко, с подвыванием, зевнул. После чего бросил трубку.

В десять часов утра, когда. Лев Зиновьевич был уже готов к выходу, снова позвонил Эдгар Амвросиевич.

— Теперь у вас ночь! — усмехнулся Липский. — Звонишь-то из дома? Или из другого места?

— Из дома, из дома, Лева, — заторопился Эдя таким сдержанным голосом, словно боялся, что его услышит кто-то посторонний. — Я не мог сказать тебе раньше, а теперь послушай внимательно, и давай еще раз обсудим… Дело вот в чем. Меня как бы заставляют — понимаешь? — изготовить и немедленно, в ближайшую же пятницу, опубликовать эту твою статью. Кто заказчик, я понятия не имею. Но люди крутые и без всяких там принципов и сдерживающих начал, понятно? Им надо, и, значит, трава не расти! Но дело в том, что по поводу предыдущего твоего материала, о чем я тебе пока не сообщал, начато расследование. У меня уже пару раз побывал следователь из Генеральной прокуратуры, требовал твои координаты, но я мягко ушел от ответа. Они наши архивы просматривали. Вроде пока затихло, а вот надолго или нет, не могу сказать с уверенностью. И тут появились эти, о которых я решительным образом ничего не знаю. И показали мне, как я говорил, такие кадрики, где твой друг — понимаешь, о ком речь? — запечатлен с классными «вешалками», и они с ним демонстрируют полное собрание камасутры. Можешь себе представить! Уверяют, что это никакой не монтаж, что есть оригинальная пленка и все прочее — когда потребуются доказательства. Короче, как я понял, им надо завалить твоего дружка окончательно и бесповоротно.

— Опять политика? — вклинился Липский. — Как она мне надоела! Если бы вы все только знали!

— А черт их разберет! Конечно, не без политики! Ты же в курсе, что, когда мы готовили «Палача», народ в массе высказался против — я имею в виду наших снобов из редколлегии, зато кураторы идею целиком подхватили. Им она пришлась впору. Они, кстати, тоже заволновались, когда следователь сюда приезжал. Ну и я, как обычно, поддал жару, словом, забегали. И в этой связи у меня создалось такое впечатление — если мы сейчас снова врежем по кабанчику, его останется только нашпиговать пряностями и поставить в печь. Вот поэтому, передавая тебе и свою, и их просьбу…

— Ни хрена себе просьба! — заартачился было Липский.

— Лева! — укорил Эдя. — Ты же — профи! Что я тебе объясняю ситуацию, в которой и верхи созрели, и низы давно готовы? О чем мы с тобой рассуждаем? Когда еще твое «желаемое» так удачно совпадет с «действительным», ты сам подумай? Деньги уже должны быть на твоем счете. Снимай без колебаний, покупай билет, виза у тебя есть, я знаю, и первым же рейсом — сюда! Я тебя сам встречу, сам отвезу. Сам буду кормить и ухаживать, мать твою! Ты соображаешь или нет?!

— Но я же должен собраться! Вещи там, сувениры вам же, засранцам, надо! Машинку…

— Не надо ничего везти! — почти завопил Эдя. — Ты сам нужен мне здесь! В единственном числе! А машинок я тебе здесь десяток обеспечу! У нас их на складе до едреной матери! Никому сто лет не нужны! А тебе давно пора, между прочим, комп себе завести. Что ты как ребенок? Боюсь! Хрен ли бояться? Школьники вон уже без компьютеров жизни не мыслят.

— Ладно, кончай, — раздраженно перебил Лев, которого компьютерная тема всегда раздражала.

Ну, что непонятного в том, что в самом деле побаивался он этой электроники. Сунешь пальцем не в ту клавишу — все и пропало! Вызывай потом специалистов, вечно консультируйся, куда нажать и когда… Нет, старая техника — она как-то привычнее. С ней спокойно. Но если Эдя обещает обеспечить машинкой в Москве, на кой черт действительно тащить с собой свою? Убрать ее подальше — до возвращения, и дело с концом. Это мысль. Тогда наверняка можно будет вылететь хоть сегодня, если билеты будут. А завтра — уже в Москве! Хорошо… Все-таки соскучился…

— Так что ты скажешь, Лева? — просительным тоном снова затянул главный редактор.

— Так уж и быть, скажу. За горло взяли вы меня, ребята. Вот приходится из-за вас серьезную работу останавливать, которую я делаю для «Бостон глоб», большой обзор литературных новинок… Не знаю, право, как и быть… Гонорар опять же…

— Да ладно тебе, Лева, не будь мелочным!

— И еще, можешь себе записать на память. Прилет и отлет — за ваш счет. И мое содержание в Москве, будем называть это служебной командировкой, — тоже.

«Ну и жлоб же ты, Левушка, — хотел крикнуть в ответ Эдя, но, так как выхода у него не было, промолчал. Но решил и эти суммы включить в тот счет, который потом предъявит своим заказчикам для окончательной оплаты. И насчет Левиного гонорара тоже можно позаботиться — ему уже сказано, что будет порядка тысячи баксов, значит, и тут можно будет немного ужать. Ничего, не обедняет наш дорогой американский дядюшка!»

— Лева, я так счастлив, что ты согласился, что ты себе даже представить не можешь! Я прямо утром позвоню им и скажу, что мы все уладили, но только ты потребовал немного увеличить твой гонорар, ладно? А мы с тобой сами потом разберемся, хорошо, дорогой?

— Ладно, валяй, поеду в банк, посмотрю… Перед вылетом позвоню.