9
Асет лежала в постели расслабленная, побледневшая, с рассыпавшимися по подушке каштановыми волосами. Она крепко сжимала руку Сулеймана тонкими, сильными пальцами и читала ему только что сочиненные стихи. Она читала стихи тихо, почти шепотом, не отрывая сияющих глаз от осунувшегося, потемневшего от переживаний лица Сулеймана.
Твой взгляд мне совесть бередит.
Но не напрасно я жила!
Аллах меня вознаградит
За то, что кровь не пролила.
Он будет так доволен мной
За то, что выбрала свой путь,
Что не с кровавою душой
К нему приду когда-нибудь.
И что ходить теперь с тобой
Среди людей не стыдно мне,
Что принесла и я покой
Своей беспомощной стране.
Аллах! Спасибо и тебе
За то, что удержал меня,
Не дал сгореть моей судьбе
В пучине адского огня!
Что вырвал из кошмарных снов,
И удержаться дал мне сил,
И что огромную любовь
В мое ты сердце поместил!
Сулейман нагнулся и крепко поцеловал Асет в губы.
— Что с нами будет дальше? — спросила она, по-прежнему сжимая его пальцы в своих и сияя от счастья.
— То же, что и со всеми, — ответил Сулейман. — Женимся, нарожаем детишек и будем жить вместе до старости. Пока всех правнуков не переженим.
— А потом?
— Потом? — Сулейман улыбнулся. — Потом, наверно, разведемся. На свете нет вечных барков, Асет. Лет через сто пятьдесят и мы с тобой друг другу надоедим. Ты найдешь себе молодого, девяностолетнего старичка, я — юную девочку, лет этак на семьдесят — восемьдесят. Но это уже будет другая история, и к этой она не имеет никакого отношения.
Асет улыбнулась и покачала головой:
— Нет.
— Что — нет?
— Ты мне никогда не надоешь.
— Правда?
Асет кивнула:
— Да.
— Будем надеяться. А теперь иди ко мне.
Асет привстала и протянула навстречу Сулейману тонкие руки, он осторожно обнял ее за талию и крепко-крепко прижал к себе.
— Вот так мы и будем жить, — тихо и нежно сказал он. — До самой смерти.
