7
Дамская комната была совсем крохотной и состояла из маленькой площадки с зеркалом, висящим над голубой раковиной, и двух кабинок, одна из которых оказалась запертой.
Кэт подошла ко второй кабинке и взялась за ручку. Едва она распахнула дверцу, как чьи-то сильные руки втолкнули ее в кабинку и твердый ствол пистолета больно ткнулся ей в спину.
— Замри! — приказал хрипловатый женский голос.
Кэт послушно замерла, усиленно соображая, как
можно выпутаться из этой ситуации. Если на нее напала дилетантка, то можно рискнуть и выбить пистолет из ее руки. Но если женщина — профессионалка, то любое резкое движение может закончиться для Кэт инвалидностью, а то и смертью. Она решила не делать резких движений, пока ситуация хоть немного не прояснится.
Но секунду спустя ситуация лишь усугубилась. Холодное лезвие бритвы коснулось ее горла.
— Пикнешь — убью, — сказала женщина. — Поняла?
— Да, — прошептала Кэт. — Что вы от меня хотите?
— Я хочу перерезать тебе глотку. Но сначала ты ответишь на вопросы.
— Значит, потом вы меня все равно убьет? Тогда какой мне смысл отвечать на ваши вопросы? Умру я в любом случае, зато перед смертью успею потрепать вам нервы.
Лезвие бритвы больно впилось в шею Кэт. Она негромко застонала. Капля крови медленно стекла по лезвию.
— Не умничай, поняла? — холодно сказала Дильбар (а это была именно она).
— Поняла, — тихо ответила Кэт.
— Кто вы такие и откуда узнали про операцию?
— Не понимаю, о чем вы, — пролепетала Кэт.
Дильбар холодно усмехнулась:
— Я повторю вопрос еще раз, и, если не услышу ответа, твоя голова будет плавать в унитазе.
— В унитазе? Не очень-то приятное будет зрелище, — поморщилась Кэт.
— Кому как, — парировала Дильбар. — Итак, кто ты такая?
— Меня зовут Катя, — сказала Кэт. — Фамилия — Филимонова. Отец мой — русский, мать — негритянка, поэтому я… такая. Что вы хотите знать еще?
— Откуда ты и твои друзья узнали про покушение на мэра? И как к нам в организацию попал твой дружок?
— Дружок? — недоуменно спросила Кэт. — Какой дружок?
— Тот, который назвался Валидом, — резко сказала Дильбар.
— А, этот. — Кэт вздохнула. — Видишь ли, подруга, этот подонок сломал мне жизнь, и я не хочу о нем говорить.
Дильбар нахмурилась.
— Похоже, ты и вправду смелая девчонка, — проговорила она. — Что ж… — Она убрала бритву от шеи Кэт, сложила ее и спрятала в карман. — Сейчас мы с тобой выйдем на улицу. Если будешь вести себя тихо, останешься жива. Поднимешь шум — пристрелю как собаку. Имей в виду, мне нечего терять.
— Не сомневаюсь, — сказала Кэт. — А куда мы пойдем?
— Ко мне в машину. Повернись и медленно выходи из кабинки.
— Но я еще не сделала того, что собиралась, — возмущенно ответила Кэт. — Я выпила несколько бокалов шампанского и теперь хочу…
— Еще слово, и окажешься на том свете, — пригрозила Дильбар. — Вы схватили моего брата. Я обменяю тебя на него. А теперь иди, пока я не выстрелила.
Кэт медленно повернулась. Глаза ее встретились с пылающим взглядом Дильбар. Лицо татарки было бледным, ноздри мелко подрагивали. В руке она сжимала маленький блестящий револьвер.
— Ты совершаешь ошибку, — тихо проговорила Кэт. — Тебе придется ответить за свои действия.
— Ничего, отвечу. — Дильбар стянула с головы платок и набросила его на руку, скрыв револьвер. Затем чуть качнула рукой и сказала: — Давай к выходу!
Кэт вздохнула и пошла к выходу. Дильбар пропустила ее вперед, а затем медленно двинулась следом.
Дорога к выходу из кафе лежала через небольшой холл. Столик, за которым сидели друзья Кэт, отсюда совершенно не просматривался.
— Не надейся, не увидят, — угадала ее желание Диль-бар, шедшая на два шага позади Кэт. — Иди спокойно и без резких движений. Ты у меня на прицеле.
— А если промахнешься? — поинтересовалась Кэт.
— Тогда выстрелю еще раз, — ответила Дильбар.
Кэт вздохнула, открыла тяжелую дубовую дверь (над дверью мелодично звякнул медный колокольчик) и вышла из ресторана.
— Иди к черному «ауди», — приказала Дильбар.
До машины было около десяти метров, они преодолели это расстояние в полном молчании. Возле «ауди» остановились.
— Сейчас ты откроешь дверцу и сядешь, — сказала Дильбар. — Дернешься хоть раз — прострелю башку.
— Не беспокойся, не дернусь. Что я, сама себе враг?
Кэт взялась за ручку дверцы, и в этот момент
вновь — негромко и мелодично — прозвенел медный дверной колокольчик. Дильбар вздрогнула и быстро оглянулась на звук. У двери с изумленным лицом застыл Марио Гарджулло. Изумление итальянца длилось не больше секунды, уже в следующее мгновение Марио резко отпрыгнул в сторону, но Дильбар успела нажать на спусковой крючок. Пуля, со свистом разрезав воздух, вонзилась Марио в плечо и отбросила его к стене. Дильбар нажала на спуск еще раз — вторая пуля прострелила итальянцу левую руку.
Выстрелить в третий раз Дильбар не успела. Лезвие ножа вонзилось ей в горло.
Упав на асфальт, Дильбар тут же подняла руку с зажатым в ней револьвером, однако удар каблучка Кэт вышиб ствол из ее судорожно сжатых пальцев. Дильбар застонала и опрокинулась на спину — затылок террористки глухо стукнулся об асфальт.
— Если б ты не зажала рану пальцем, ей бы пришел конец, — сказал Турецкий.
Они сидели в перевязочной палате больницы.
Кэт вздохнула:
— Я знаю. Я старалась не попасть в артерию, рассчитывала на болевой шок. — Лицо ее стало виноватым. — Конечно, нужно было сперва выбить пистолет, но я не могла рисковать. Она слишком хорошо стреляла.
— Да уж. — Марио посмотрел на свое забинтованное плечо и поморщился от боли. — Хорошо хоть, в руку попала вскользь. Что говорят врачи — она будет жить?
Турецкий кивнул:
— Да. — Затем посмотрел на Кэт и сказал: — Она совершила ошибку, не обыскав тебя. Ее можно понять. Кому придет в голову; что красивая молодая женщина ходит в туалет с ножом?
— Вот видишь, Кэт, получается, что я спас тебе жизнь, — прокомментировал реплику Турецкого Марио.
— А я — тебе, — весело сказала Кэт. — Господи, как славно, что все закончилось малой кровью.
Марио болезненно усмехнулся:
— Да ну? Хорошо тебе говорить, ведь кровь-то моя.
Кэт хотела было припечатать Марио острым словцом, но неожиданно встрепенулась.
— О господи! — воскликнула она. — Со всеми этими делами я так и не сходила в туалет! Только сейчас об этом вспомнила. Извините, мальчики, я побегу!
Кэт сорвалась с места.
— Нож не забудь! — крикнул ей вслед Марио.
Мужчины улыбнулись.
— Хорошая она, — сказал Марио.
— Да, — согласился с ним Джек Фрэнки, до сих пор с флегматичным видом ковырявший в зубах зубочисткой. — Веселая.
— И симпатичная, — добавил Марио. — Для профессионала это, может быть, и неважно, а вот для женщины — самое оно. Алекс, что ты больше всего ценишь в женщинах?
Турецкий подумал и сказал:
— Красоту и слабость.
— А я — загадочность, — пробасил Джек Фрэнки. Он мечтательно улыбнулся и повернулся к итальянцу: — А ты, Марио? Что, на твой взгляд, самое важное в женщине?
Марио Гарджулло пожал плечами и весело сказал:
— Главное, чтобы была верная и умела готовить пиццу.
Спорить с ним никто не стал. Джек Фрэнки зевнул и потянулся, хрустнув суставами.
— Плохо сегодня спал, — объяснил он коллегам. — Сейчас поеду в отель и завалюсь часиков на десять — двенадцать. Он посмотрел на Марио и с угрозой добавил: — И телефон отключу. Так что даже не пытайся меня доставать.
Итальянец презрительно фыркнул:
— Да нужен ты мне был!
Взгляд Джека упал на журнальный столик, заваленный журналами и газетами.
— О, смотрите-ка, пресса! — воскликнул он. — Нука посмотрим, что пишут наши немецкие друзья. — Джек взял верхнюю газету и развернул. Медленно пролистал. — Н-да… Про нас, как всегда, ничего.
— А ты хочешь стать звездой? — усмехнулся Марио.
— Ну звездой не звездой, а все-таки… О, смотри-ка. «Загадочная смерть проститутки».
— Нашел о чем читать, — поморщился Турецкий. — Почитай лучше о последних научных достижениях.
— Я бы почитал, но тут подзаголовок больно интригующий. «Проститутка скончалась от сердечного приступа в постели крупного бизнесмена». Не слабо, а? Хотел бы я посмотреть на этого супермена. Это ж надо, уработать проститутку до смерти!
— Циник, — припечатал Джека Турецкий. — Разве можно так о мертвых?
— Да ладно тебе, Александр. Это просто газетная утка — дураку понятно. Хотя… Гм, здесь и фотка имеется. Кстати, красивая девчонка. Марио, хочешь посмотреть?
— Давай. — Марио протянул руку и взял газету. — Ну и где?
— Да вон же. На другой странице, ты ее рукой примял.
Марио с ухмылкой перевернул страницу. Внезапно лицо его окаменело.
— Ты что? — удивился Джек.
Марио молчал.
— Что, плечо? — тревожно спросил Джек.
Марио молча покачал головой.
— Побледнел, — удивленно произнес Джек, разглядывая коллегу. — Да что с тобой такое?
Турецкий положил ладонь на здоровое плечо Марио.
— Ты ее знал? — тихо спросил он.
Итальянец кивнул. Джек хотел что-то сказать, но, не найдя подходящих слов, нахмурился и тяжело вздохнул.
— Ничего, — сказал Турецкий. — Все перемелется, мука будет.
— Я знаю, — ответил Марио. Он сложил газету и положил на журнальный столик. Посмотрел на Турецкого. — Алекс, ты веришь в предсказания и колдовство?
— Когда как, — пожал плечами Турецкий. — Иногда это единственное, во что можно верить.
— Да… — Марио поднял руку и провел ладонью по лицу, словно смахивая невидимую паутину. Снова посмотрел на Турецкого. Бледность сошла с его лица, теперь оно было осунувшимся и усталым. — Алекс, — тихо проговорил итальянец, — я видел рядом с больницей винный магазин… Там должна быть русская водка.
— Понял, — сказал Турецкий.
Он поднялся с кушетки и направился к двери. Перед дверью остановился и бросил через плечо:
— Джек, присмотри за ним.
— Слушаюсь! — ответил тот.
Когда дверь за Турецким закрылась, Фрэнки повернулся к Марио и сочувственно сказал:
— Терпи, друг. Все проходит, пройдет и это. Такова уж наша жизнь.
