Турецкий. 8 апреля. 14.30

Омоновский автобус стоял на служебной стоянке Генпрокуратуры, рядом с «Волгой» Турецкого. Омоновцы травили анекдоты. Рассказчика Турецкий не видел: остальные обступили его плотным кольцом.

— Прибегает соседка к Вовочкиной маме: «Ваш сынок с моими девочками в дочки-матери играет!» — «Скажите спасибо, что не в генерального прокурора!»

Все дружно загоготали.

— Давай еще, старшина!

— Все! Кончайте ржать, — громко сказал Турецкий, ему вдруг стало обидно за родную контору. — Поехали.

Клуб «Ирбис» был обнесен шестиметровым бетонным забором. Вход на территорию был только один — через автоматически открывающиеся ворота. Подъезд просматривался двумя видеокамерами.

Вереница машин остановилась примерно в трехстах метрах. Омоновцы высыпали из своего автобуса и, разбившись на группы, лихо перемахнули стену в трех местах.

— Быстро работают! — одобрительно сказал Позняк.

Омоновцы, может, и быстро работают, подумал Турецкий, а эксперты? Хорошо бы до полуночи разобраться.

Один из омоновцев поднялся на стену изнутри и помахал рукой.

— Двигаем! — скомандовал Турецкий. — Наша очередь.

Ворота отъехали. Турецкий как триумфатор, засунув одну руку в карман, в другой сжимая постановление на обыск, в сопровождении Ильина, Позняка, двух омоновцев и двух экспертов-криминалистов из ЭКУ ГУВД вошел на территорию клуба. Пятеро охранников лежали на земле лицом вниз, закинув руки за голову и расставив ноги в стороны. Омоновский старшина, Турецкий узнал его по голосу, их сноровисто обыскивал, непрерывно отвешивая пинки и выкрикивая матерные угрозы, чтобы не смели шевелиться.

Посреди площадки для парковки, в углу которой сиротливо приютился одинокий джип, стоял голый по пояс мужчина в тренировочных штанах, кроссовках, с полотенцем на голове, по-хозяйски уперев руки в бока. Омоновцы его игнорировали.

— Э-э-э! Э-э-э!!! Полегче, командир! — Замечание человека с голым торсом, видимо, относилось, к омоновскому старшине.

— Жадько? — на всякий случай удостоверился Турецкий. В папке была фотография пятнадцатилетней давности, но складывалось впечатление, что она сделана лет сто назад.

— Что за беспредел, начальник?! — Он нехотя, медленно повернулся в профиль.

— Жадько? — еще раз уточнил Турецкий.

— Ну!

— У меня постановление на обыск вашей богадельни. — Турецкий помахал бумагой у него перед носом, переложил ее в левую руку, а правую зябко засунул в карман. — Начнем с оранжереи, — добавил он, обращаясь к Ильину и Позняку. — Жадько, следуйте за нами.

Поскольку хозяин заведения повиноваться не спешил, омоновцы, сопровождавшие Турецкого, заломили ему руки и потащили чуть ли не волоком.

— Э-э-э! Начальник! Э-э-э!!!

Турецкий не реагировал. Сделав несколько шагов, он остановился и молча смотрел на открывшийся из-за угла бильярдной вход в оранжерею.

— Опоздали! — Позняк изверг семиэтажное ругательство. — Опоздали, Александр Борисович!

— Ладно, пойдем посмотрим, раз приехали.

В оранжерее шел полномасштабный ремонт. Полы были большей частью подняты, из-под них торчали хромированные радиаторы отопления. Турецкий почему-то подумал, что они похожи на внутренности космического монстра.

— Чужие, — пробурчал Позняк. — Ему в голову, похоже, пришла та же самая мысль.

Кактусы и пальмы были составлены около единственной в оранжерее каменной стены, на которой, судя по ракурсу съемки, и была закреплена камера. Покрытие со стены сбито до кирпича.

— Основательно потрудились! — Турецкий обернулся к Жадько. Тот стоял, согнувшись пополам: его по-прежнему держали два омоновца. В ответ он прохрипел что-то нечленораздельное. — Отпустите его! — приказал Турецкий.

— Евро уже был, — перешел на человеческий язык Жадько, — теперь евро-плюс.

— Надо обследовать каждый кактус, — предложил Позняк, — Замятин же на один накололся — я точно помню. Найдем следы крови — сделаем тест ДНК.

— Лучше из них сделать текилу, — выдвинул встречное предложение Ильин.

— Побреем кактусы «жилеттом», — подвел итог дискуссии Турецкий, — колючки — на тест ДНК, мякоть — на текилу. Пойдем к бассейну, может, заколку найдем.

Вместе с операми и двумя экспертами Турецкий обшарил пространство в радиусе пятнадцати метров вокруг бассейна, лично заглянул под каждый кустик, но заколки, о которой говорил Косых, не нашел. Радиовышка его торчала примерно в сотне метров. Больше никаких строений из-за забора видно не было.

Со ста метров при двенадцатикратном увеличении — все равно что с восьми метров невооруженным глазом, прикинул Турецкий. Косых вполне мог разглядеть татуировку — скорпиона, и Замятина в мельчайших подробностях. Все сходится.

Бассейн наравне с оранжереей пребывал в состоянии капремонта: меняли облицовочную плитку.

— И здесь евро-плюс? — спросил Турецкий у Жадько, с кривой усмешкой наблюдавшего за их поисками.

— Евро-плюс, начальник, всюду евро-плюс! — подтвердил Жадько. — Может, в конторе теперь поищешь? Там тепло. А то, гляди, насморк подхватишь.

— Еще раз осмотрите бассейн и проверьте мусорники, — приказал Турецкий Ильину и Позняку, — может, найдется эта дурацкая заколка.

— А толк от нее какой?! — возмутился Позняк, поежившись. — Может, мы лучше в бильярдной поработаем?

— Здесь работай! Не найдете заколку — сгною! Тебя, Ильин, это тоже касается! — рявкнул Турецкий, вымещая зло на ни в чем не повинных операх. — Жадько! В контору!

В конторе криминалисты перевернули все вверх дном. Жадько открыл рот, чтобы что-то сказать, но, посмотрев на омоновцев, промолчал.

— Справились уже? — поинтересовался Турецкий у экспертов.

— Почти.

— Потом закончите. — Омоновцев Турецкий отослал следом за экспертами. — Итак, гражданин Жадько, — сказал он, усевшись за стол и отодвинув локтем пачку спортивных газет и журналов, освобождая место для бланка, — назовите свою фамилию, имя, отчество.

— Давайте по-хорошему, начальник, — сказал Жадько, — как вас по имени-отчеству?

— Александр Борисович.

— Давайте так, Александр Борисович, потом свою бумажку напишете. Я лично заеду к вам в МУР и все подпишу.

— Я не из МУРа, а из Генпрокуратуры, — поправил его Турецкий. — Вы куда-то спешите, Жадько?

— Да, спешу. За стройматериалами.

— Ушам своим не верю, — Турецкий усмехнулся и не спеша достал пачку подаренного Лидочкой «Парламента», — Шмидт — директор стройки! Ладно, хотите по-хорошему — пожалуйста! Расскажите, где вы находились и чем занимались 30 марта с 18 до 24 часов?

— Сидел там, где вы сейчас, смотрел «НТВ-футбол».

— Все время, шесть часов подряд?

— Нет. Около одиннадцати вышел во двор, опробовал фейерверк, специально из Китая выписал.

— Сами запускали или китайский инструктор помогал?

— Сам. Могу продемонстрировать, если хотите.

— В клубе были в тот вечер посетители?

— Нет.

— Когда вы начали ремонт?

— Три дня назад.

— Понятно. — Турецкий подошел к окну и несколько минут молча наблюдал, как Ильин с Позняком перерывают содержимое мусорного бака, высыпав его на многометровый кусок полиэтилена, позаимствованный в ремонтируемой оранжерее. — Про ремонт верю, — сказал он, возвращаясь за стол, — в остальном вы, Жадько, безбожно врете. У меня есть доказательства, что вечером 30 марта в клубе находились двое известных вам людей в сопровождении двух проституток. А в оранжерее была установлена телекамера, и с ее помощью заснят документальный фильм про «человека, похожего на генпрокурора Замятина», показанный недавно по телевидению. Так что давайте еще раз с самого начала.

— Нет у вас доказательств, Александр Борисович, не лепите горбатого. Если бы они у вас были, вы бы допрашивали меня не здесь и не так. И то, что я с вами сейчас разговариваю, — чисто акт доброй воли. Или думаете, я вас смертельно опасаюсь?

— Смертельно боятся, Жадько, опасаются — слегка.

— Короче. Я давно уже чист. У меня законный бизнес. Мои ребята все мои показания подтвердят. Устройте мне очную ставку с вашим генпрокурором. Пусть скажет, что я вру, что был он здесь 30 марта со шлюхами. Ну как, слабо?!

— Гражданин Жадько, вы задержаны, — сказал Турецкий, не желая больше терять время на бессмысленный допрос, и вышел на улицу.

— Нашли? — спросил он, подойдя к Ильину с Позняком.

— Нет, не нашли, — ответил Ильин.

— Будете гноить? — поинтересовался Позняк.

— Хорош в мусоре ковыряться. Езжайте в Генпрокуратуру, — приказал Турецкий, оставив реплику Позняка без ответа, — и начинайте допрашивать сотрудников клуба. Здесь пусть криминалисты заканчивают. Только сначала найдите полный список работников. Я скоро присоединюсь.