Турецкий прилетел рано утром и оттуда прибыл прямо в прокуратуру.

– Какие успехи? – спросил у Геры, удивленно поднявшего голову на вошедшего шефа.

– Оглушительные, а местами так просто блестящие, – пробормотал тот. – А чего так быстро вернулся? На Эйфелеву башню хоть успел слазить? Окрестности оттуда обозрел? Правда, что оттуда Ла-Манш виден? Кстати, дочке своей и жене, не говоря уж о моей девушке, привез обещанные подарки?

– Раздача слонов и оплеух, как и ответы на вопросы, в обеденный перерыв, – сказал Александр Борисович. – Ну давай докладывай!

– А что тут докладывать?

– Обо всем, что произошло.

– Пока ничего нет. Винтовка, кстати, найденная на чердаке после убийства Тамары Артемовой, – та самая, как мы и думали, из которой застрелили ее мужа и прочих партнеров и помощников депутата Кольчугина... Вот, теперь сижу и жду Наталью Коптеву, сестру погибшего в автобусе под Архангельском. – Он взглянул на часы. – Вот-вот должна прийти по вызову, согласно выписанной мной повестке... Хочешь, посиди, вместе ее послушаем.

Турецкий садиться не стал, а заходил, по обыкновению, по кабинету.

– А как ты ее вызвал? – спросил он. – Надеюсь, не повесткой и не по телефону?

– Что я, идиот? За ней наверняка слежка и прослушка. Я к ее мужу на рынке подошел, у него там свой ларек, так и так, говорю, надо бы твоей супруге для ее же пользы нас посетить. Он сначала уперся, мол, не женское это дело, у нее грудной ребенок на руках... А насчет ее погибшего брата, так он ей сразу сказал: пропащий человек и еще тебя утянет за собой. И ни в какую прокуратуру жену не пущу!

– И чем ты его взял? – поинтересовался Турецкий.

– Обещал уладить какие-то его неприятности в налоговой инспекции. Кстати, надо бы тебе туда позвонить, похлопотать. Пусть закроют глаза на клиента, пока мы работаем с его женой. Их телефон тебе дать?

– Потом... – Турецкий снова заходил. – Не могу вспомнить. – Он снова остановился. – Я поручил тебе направить на экспертизу и идентификацию запись разговора твоего катуарского шерифа и неведомого нам Григорьича?

– Нет, не поручал, – покачал головой Гера. – Да и зачем это поручать, если мне самому пора бы об этом догадаться, как твоему верному помощнику?

– Результат есть?

– Откуда... от сырости? Это там, в Парижах, кажется, будто время у нас, в Московии, течет быстрее, а мы только баклуши бьем, пользуясь отсутствием начальства. Я просил экспертов сделать побыстрее, они обещали ускорить, но, мол, это долгое дело... У них в картотеке подобных подозреваемых знаешь сколько?

– А если сразу посмотреть среди тех же бывших сотрудников ФСБ, работа ускорится? – спросил Турецкий.

– Тогда надо новое письмо готовить Константину Дмитриевичу на подпись, – вздохнул Гера. – И весьма дипломатичное. Чтоб не сразу отказали.

– Вот и подготовь. Сегодня же. Ну и где она, твоя Коптева Наталья?

– Она, напоминаю, кормящая мать, – назидательно сказал Гера. – А муж у нее – ревнивое лицо кавказской национальности. – Я ему долго объяснял, что ничего плохого не произойдет, если в его лавке никто не останется, а он сам вместо нее дома с родным дитем посидит. Сошлись на том условии, что я, во-первых, звоню в налоговую инспекцию, а во-вторых, она прежде ребенка накормит, уложит спать и вернется домой до его пробуждения...

Ждать им пришлось недолго. Кто-то осторожно постучал в дверь, и в кабинет вошла краснощекая и круглолицая для столицы девушка с чуть выпуклыми глазами. Впрочем, она вся состояла из выпуклостей и округлостей, на которых всегда не прочь отдохнуть мужской взгляд.

– Здравствуйте... – Она несмело протянула повестку и паспорт. – Я Коптева Наталья Ивановна. – А кто здесь будет Шестаков Герман Николаевич?

– Есть такой, – буркнул Гера, глядя в ее паспорт. – Так, вы знаете, по какому делу я вас вызвал?

– Нет, – она по-детски покачала головой. – Еще не знаю. Насчет брата, наверно?

– Значит, сейчас узнаете! – ободрил ее Гера. – Да, действительно, речь идет об обстоятельствах гибели вашего родного брата... Или вы об этом тоже ничего не знаете?

– Знаю, – всхлипнула она. – Только я никак не могла приехать на похороны! Я ребенка кормлю, а муж меня никуда не отпускает! Он сам все время работает. До ночи. А что хоть случилось?

– А то, что все мы, мужики, стали козлами и эгоистами, – сообщил ей Гера. – Собаки на сене, проще говоря. Сами детей грудью кормить не можем, а жен никуда не пускаем... даже в прокуратуру.

– Гера, остынь! – вполголоса сказал Турецкий, и девушка удивленно взглянула на него. – Закрой фонтан и веди протокол, как положено. Ишь как разговорился при виде красивой женщины... Извините, Наталья Ивановна, если не возражаете, я присоединюсь к вашей беседе и буду сам задавать вопросы. Я – старший следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, непосредственный начальник господина Шестакова. Мы ведем с ним одно дело, и у нас к вам есть вопросы, связанные с гибелью вашего брата. – Он протянул девушке копию счета телефонных переговоров. – Узнаете? Здесь зафиксированы звонки вашего брата из Архангельска. Они особенно участились перед его гибелью. О чем он с вами разговаривал?

– Ну, он просил передать своим знакомым разные слова... – осторожно начала она. Гера и Турецкий одновременно переглянулись и напряглись. – А потом снова звонил, и я ему передавала. Что они сказали. А что именно, уже не помню, даже не спрашивайте.

– Вы можете назвать этих людей? – спросил Турецкий. – Кто хоть они?

– Я их не знаю. И брат просил никому не говорить.

– Вот поэтому он мертв! – воскликнул Гера. – Его убили, понимаете? Он связался с нехорошими людьми, и они, в конце концов, его уничтожили.

Турецкий на этот раз промолчал. Сейчас их роли распределились вполне целесообразно: Гера взял на себя роль горячего, эмоционального следователя, а ему досталась роль спокойного резонера. С дамами, с прекрасными свидетельницами, это, пожалуй, лучший вариант. В доброго и злого следователей лучше играть с арестованными и подозреваемыми, чтоб не очень-то упирались, когда их хотят расколоть.

– Ваш брат убит, – повторил Турецкий. – Это освобождает вас от обязательств перед ним. А все, что здесь будет вами сказано, дальше этих стен никуда не выйдет.

– Да, а сами потом заставите меня свидетельствовать в суде...

Следователи снова переглянулись.

– А зачем? – пожал плечами Гера. – И кто вам это сказал? Нет никакой необходимости.

– Это нужно для прокурорского расследования, а не для судебного, – веско сказал Турецкий. – И потом, разве вы не хотите, чтобы убийцы вашего брата понесли наказание?

– У меня маленький ребенок. – Она встала с места. – И мой муж против, чтобы я во что-то влезала...

– Ну, ваши опасения как раз понятны, – сказал Гера, оторвавшись от протокола. – Но вот ваш муж меня удивляет. Уж он-то, как защитник семьи, не может не понимать, что вам угрожает... Ведь те, кому вы звонили, знают, где вас найти, и раз вы им что-то передавали, значит, вы располагаете опасной для них информацией. Значит, после гибели вашего брата вы для них остаетесь опасны, независимо от того, расскажете нам о них или нет. Поэтому в ваших же интересах, чтобы мы этих людей как можно быстрее нашли и обезвредили. Вам наверняка не придется публично выступать в суде. В любом случае, если потребуется, к вам с ребенком и мужем мы приставим усиленную охрану, а то и сменим ваш адрес.

Она всхлипнула, и Турецкий налил ей стакан воды.

– Вы любили своего брата? – спросил он.

– Конечно... Только он совсем дурной сделался после отсидки. А мужа моего он невзлюбил. Черножопым назвал. Он вообще черных не любит. А я ему говорю: не твое дело...

– Понятно, – кивнул Турецкий. – Предлагаю компромисс. Вы можете не называть имен тех, кому звонили... Хотя это прибавит нам хлопот... Но хоть номера каких-то телефонов сообщить можете?

Она несмело кивнула, достала старую замусоленную записную книжечку и протянула ее следователям, раскрыв последнюю страничку.

– Вот... Они здесь записаны. – И еще она заметила, как загорелись взгляды встрепенувшихся следователей. – Брат строго-настрого велел не записывать, говорил: и так запомнишь, а как тут запомнишь, особенно если мобильные номера?

– Та-ак... – протянул Гера. – А что ж вы их не уничтожили сразу же после смерти вашего брата? Ведь это очень опасно...

– Тогда бы нам сейчас не повезло, как в лотерею, – вполголоса заметил Турецкий.

– Забыла, – простодушно сказала она. – А сейчас вот вспомнила.

– Наталья Ивановна, вы позволите? – спросил Гера, осторожно вырезая лезвием бритвы листок с телефонными номерами из ее записной книжки. – Во-от... Вам это уже ни к чему, для вас это хранить опасно, а нам пригодится. И теперь никаких следов, а это значит, что вы не напрасно к нам пришли!

– Спасибо, – сказала она. – Я пойду?

– Нет, это вам спасибо! – вскочил Турецкий. – Вы нам очень помогли!

– Только никому ни-ни, ни слова, где вы были, а домой постарайтесь вернуться только общественным транспортом, – проинструктировал ее Гера. – Ничего, муж подождет. И никаких такси или частников, вы поняли? А сейчас давайте ваш пропуск, я отмечу время.

Когда она вышла из здания и пошла через двор на выход, Гера взбежал на верхний этаж и постарался оттуда последить за ней в бинокль. Нет, кажется, никто за ней не шел, никто не открывал дверцу машины, предлагая подвезти, когда она вышла на улицу.

Потирая руки, он вернулся в кабинет к Турецкому.

– Что скажешь, а?

– А что всегда говорю?.. – меланхолично ответил Александр Борисович. – Фортуна – капризная женщина и любит, чтобы ее долго уговаривали. Потом снизойдет до тебя, но карта все равно будет идти не больше пяти минут...

– А они еще не прошли? – спросил Гера. – Я про эти пять минут, про них поют в популярной песне, мол, бой часов раздастся вскоре. Или еще не скоро?

И тут раздался не бой часов, а телефонный звонок.

Это был Игорь Залогин.

– Игорек, сколько лет, сколько зим! – обрадовался Гера, поднявший трубку. – Давно тебя не видно, не слышно, и твоих статей все нет и нет.

– А с чего вдруг ты такой довольный? – спросил Игорь. – Никак своего ночного снайпера поймал?

– Лучше! – Гера подмигнул Турецкому. – Какой там снайпер! Мой непосредственный начальник только что вернулся из загранкомандировки, привез французского коньяку и обещал вскорости приступить к раздаче подарков... Может, еще успеешь?

– Постараюсь... А я как раз насчет снайпера хотел с вами потолковать. Читал я в Интернете об одном чудо-снайпере, предположительно русском. Он много шума в Швейцарии наделал. Хочу о нем написать, но сначала хотел переговорить с вами...

– И ты такое слышал?.. – протянул Гера, взглянув на шефа. – Ну да, я тоже читал в Интернете. Так подъезжай! Прямо сейчас.

– Как раз то самое, о чем я тебе, Борисыч, говорил, – сказал Гера, закончив чтение чернового материала о снайпере, привезенного Залогиным. – Поэтому, чур, я поеду в Швейцарию! А тебе еще надо от Парижа отдохнуть.

И подмигнул, довольный, Игорю. Турецкий не ответил.

– Итак. Что мы имеем? – сказал он. – Значит, молодая парочка немцев погибла в машине, свалившейся с обрыва, и детективами на месте их гибели была найдена пуля из винтовки, которая на крутом повороте пробила заднюю шину. А затем те двое, предположительно русские, которых в этом заподозрили, спешно покинули гостиницу...

– Кстати, и по срокам совпадает. Получается примерно то же самое, – сказал Гера, просматривая бумаги. – Эти убийства в Швейцарии случились через две недели после убийства зэка Афанасьева... А еще неделю спустя, когда стрелка стали искать в Швейцарии, в Москве застрелили Тамару Артемову.

– И еще. Согласно проведенной баллистической экспертизе, из той же винтовки в Швейцарии, до случая с машиной, были застрелены еще двое – один из них колумбийский наркобарон, причем он находился в игровом зале казино, в гуще толпы, – дополнил Игорь. – И теперь наших земляков ищут через Интерпол. Вам этот классный стрелок и такой способ убийства ничего не напоминает?

– Немедленно свяжись с нашим бюро Интерпола! – сказал Турецкий Гере. – Пусть пришлют все, что у них есть по этому запросу. Особенно желательны их фотороботы. Хоть посмотрим, как они выглядят.