24
– Звонок был в два часа ночи, – с порога начал излагать суть происшедшего Денис, явно чувствуя себя виноватым. – Аппаратура работала на автомате, и потому выяснили это только утром, сразу сообщили мне. И я вам как раз звонить собирался, только вы меня опередили. Содержание милой беседы примерно такое: «Сидишь, сука? Ну сиди, сиди, недолго теперь тебе осталось». Распечатку разговора я вам не привез, но смысл передаю достоверно. Звонил мужчина, голос приглушенный, почти шепот.
– И откуда?
– Это как раз и есть самое интересное. Номер, с которого звонили, зарегистрирован на наркологическую клинику на Соколиной Горе.
– Вовик?! – удивился Турецкий.
– Вряд ли, – засомневался Денис. – К нему после побега особое внимание и суперкрутые меры безопасности.
Неужели Дименштейн, соображал Турецкий. Нет, ну взгляды у него, конечно, весьма неординарные, чтобы не сказать – радикальные, но это ведь еще не значит, что он работает на наркоторговцев. Или значит? А Старухина? Муж да жена, как говаривали предки, – одна сатана. Даже разведенные. Она как бы на словах ярый борец со всем этим наркобезобразием, а на деле? Кривенкова-то она защищала, между прочим.
Черт возьми, подозревать всех глупо, не подозревать еще глупее.
Что же делать?! Установить теперь еще прослушивание Дименштейна и Старухиной? Но Костя этого никогда не одобрит, не говоря уже о том, что теперь разрешение на прослушивание дает суд, а не прокурор. Да и никакой «Глории» и никакого МУРа не хватит следить за всеми, кто попал под подозрение.
– Ты наконец досье на Долгову собрал?
– Нет, – ответил Денис, – людей не хватает. Мне, Сан Борисыч, расширяться пора. На Коржевского материал почти готов, а по Долговой еще работаем.
– Ну хоть что-то ты о ней знаешь? Где она может сейчас находиться?
– Про настоящее время – более или менее. Родственников у нее нет, близких друзей – тоже. Замужем не была, детей нет, поклонников нет.
– Тебя послушать, так она глухонемая и живет в лесу. А есть у нее, скажем, дача, вторая квартира, еще какое-нибудь место, где можно пересидеть смутные времена?
– Не знаю. Я так понял, что она довольно близко общалась с Сахновым, а у него наверняка есть дача. То есть была. То есть...
– Так просто? – удивился Турецкий. – Она ведь неглупая, наверняка просчитала, где ее в первую очередь станут искать. А раз мы додумались, то злодеи – подавно.
– Что ж мы, тупее, что ли, – обиделся Денис. – Во-первых, этот телефонный террорист не обещал ей немедленной расправы, а во-вторых, если злодеи не слишком хорошо ее знают, они скорее решат, что она от страха запрыгнула в ближайший поезд и укатила в какую-нибудь тмутаракань.
– Считай, убедил, – поразмыслив, кивнул Турецкий. – Адрес сахновской дачи у нас есть?
– Нет, но я так понял, есть секретарша-любовница. Уж она-то наверняка знает.
Еще десять минут ушло на выяснение телефона бывшей секретарши и на препирательства с ней. Зато теперь у сыщиков был адрес деревенского домика Сахнова в селе Красное Калужской области.
– Едем? – заторопился Денис.
– Погоди. – Турецкий набрал номер Грязнова-старшего. – Слава, мне нужен телефон участкового в селе Красное Калужской области и твои рекомендации. Объясни ему, что есть такой суперклассный следователь в Генпрокуратуре Турецкий, который почтит его захолустье своим присутствием, и добавь, что родина требует от него, участкового, маленького подвига. Ага, жду. – Он положил трубку. – Село Красное далеко, а вдруг зря поедем, только время потеряем.
Минут двадцать, пока Грязнов дозванивался до деревенского детектива, пили кофе, курили, снова пили кофе. Наконец ожил телефон, но – приятная оперативность – звонил не Грязнов, а уже сам «Анискин», фамилия которого была Лопухин, проникшийся судьбоносностью момента. Турецкий изложил ему суть предстоящего мероприятия.
– Нужно проверить домик профессора Сахнова, знаете такой? – Участковый знал. – Там, возможно, находится молодая женщина, на вид тридцати лет, рост примерно метр шестьдесят пять, симпатичная, волосы светлые, длинные. Если таковая имеется, нужно ее задержать под благовидным предлогом и доставить в участок. Отделение милиции у вас там есть?
– Так точно, – обиженно отрапортовал Лопухин и с надеждой уточнил: – А она преступница?
– Нет, свидетель, которого преследует мафия. Поэтому любые попытки с ней связаться, пресекать категорически. Какими бы корочками вас ни убеждали. В крайнем случае прикидывайтесь дурачком и тяните время. Понятно? Как только что-то выяснится, сразу звоните лично мне в МУР.
Участковый позвонил через сорок минут и с нескрываемым восторгом сообщил, что означенная особа задержана им на территории дачи профессора Сахнова и препровождена в отделение милиции.
– Вот теперь поехали, – распорядился Турецкий.
– А ведь могли уже полдороги отмотать, – усмехнулся Денис с видом сыщика, знавшего все наперед.
– А если бы ее там не оказалось? – тут же охладил его Турецкий.
Поехали на «Волге» Турецкого – участковый сказал, что задержанная на машине, а значит, кому-то придется отогнать ее обратно. Ни Турецкий, ни Денис про наличие у нее машины до сих пор почему-то не догадывались. Хотя наличие или отсутствие машины у Долговой в данной ситуации ничего не меняло, Денис явно чувствовал потребность поскорее реабилитироваться и хоть чем-то подтвердить реноме «Глории». И не изверг по природе Турецкий, сидевший за рулем, дал ему такую возможность, попросив зачитать досье на Коржевского.
– Коржевский Дмитрий Романович, тридцать два года, – с воодушевлением начал Денис, сознавая, что тут его орлы отработали свой хлеб честно, – генеральный директор совместного российско-израильского предприятия «Тамбур-аква». Задекларированный годовой доход – порядка шестидесяти тысяч долларов. Предприятие процветает, имеет восемнадцать филиалов по разным регионам. Образование высшее, закончил химико-технологический, но это вы и так знаете. Не привлекался, даже по линии налоговой полиции к нему претензий нет, все легально и законно. Отец – Роман Коржевский, биохимик, работал в «ящике», закрытом НИИ при КГБ, имел звание полковника госбезопасности, убит в девяносто четвертом году. Предположительно, своими же коллегами, во всяком случае, дело так и осталось приостановленным ввиду нерозыска убийцы. Мать – Антонина Коржевская, математик, в недавнем прошлом – доцент кафедры ПО в МГУ, ныне пенсионерка. Дед по отцу, биолог, погиб в восьмидесятом, бабка по отцу в прошлом преподаватель истории и обществоведения в школе, умерла в восемьдесят втором, дед и бабка по матери ныне здравствуют и проживают в деревне Оштино под Брестом. Далее в генеалогическое древо мы не углублялись.
Дмитрий Коржевский не женат, детей нет, сожительницы или постоянной пассии нет. Без вредных привычек, имеет квартиру в Москве, на Тверской, дом на побережье под Новороссийском, водит шестисотый «мерседес», но в принципе с его доходами может себе это позволить. По непроверенным данным, имеет недвижимость в Израиле. Играет в теннис, плавает, бегает, по выходным ездит на лошади. Короче, славный парень и завидный жених.
– Ага, и еще он птичек любит, попугайчиков. – Теперь становилось понятно, откуда он мог оперативно добыть информацию о том, продажный Турецкий следователь Генпрокуратуры или нет. Если остались папины связи в ФСБ, то там уж точно обо всех все знают. Так что делаем законный вывод: папины связи остались. Ну и что с того?