Глава пятая. ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ СТРАСТИ

С утра Александру Борисовичу вежливо напомнили, что сегодня суббота и он, кажется, намекал на то, что не прочь немного отдохнуть у воды. Так вот, есть приятный повод совместить отдых с дружеской беседой. Самым пикантным оказалось то, что гонцом был ими избран Затырин. Может, они решили на «семейном совете», что раз Турецкий работает с ним, значит, у них и контакт налажен, а следовательно, и на взаимность можно рассчитывать.

Александр Борисович раздумывал — принять предложение или дождаться Славку, а уж потом совместно решить, стоит ли идти на такое сближение. А может, и Грязное, у которого наверняка имеются свои планы, тоже захочет поучаствовать в мероприятии, поглядеть на главных фигурантов вблизи. Это ж ни к чему не обязывает, и пить с ними водку совсем необязательно, чтобы потом не ощущать своего морального долга перед ними.

Неожиданно на выручку поспел телефонный звонок.

Турецкий извинился перед подполковником. Тот ведь фактически уже заехал за ним и ожидал только, когда Александр Борисович возьмет необходимые ему вещи, чтобы немедленно отправляться на пристань, где ожидал катер, который и должен был их доставить в заповедную зону. Но — звонок отвлек. А звонил Денис.

—   Александр Борисович, — громко и официально начал тот, словно их телефонный разговор должен был кем-то прослушиваться, — вас беспокоит помощник члена Московской городской коллеги адвокатов, а также члена международной комиссии по правам человека, Юрия Петровича Гордеева.

Турецкий недовольно поморщился, поглядывая на подполковника, который явно насторожился. Но Александр Борисович сделал вид, что его абонент слишком громко говорит в телефонную трубку, и даже слегка отстранил ее от уха — в расчете на то, чтобы и Затырин хотя бы отчасти расслышит текст.

—   Господин адвокат, — продолжал между тем Денис Грязнов, — прибыл сегодня в Воздвиженск в связи с тем обстоятельством, что к нему обратились за юридической помощью несколько граждан этого города.

Уши у подполковника, казалось напряженные до невозможности, вообще встали торчком. Заметив это, Турецкий доверительно наклонился к нему, давая возможность услышать разговор лучше.

—   Простите, с кем имею честь разговаривать? — Турецкий сделал большие глаза, пожав при этом плечами и изобразив искреннее непонимание — чтоб уж окончательно убедить подполковника, что звонок для него явился полной неожиданностью.

—   Извините, я не представился. Говорит помощник адвоката Гордеева, меня зовут Денис Андреевич.

—   Так в чем же, собственно, суть вашего звонка?

И Турецкий снова изобразил мимикой, обращаясь в Затырину: мол, ты чего-нибудь понимаешь? Лично я пока — нет.

—   Юрий Петрович попросил предупредить вас, как руководителя следственно-оперативной группы, что у него наверняка возникнут вопросы и к вам, и он надеется, что в своей работе он не встретит непреодолимых препятствий с вашей стороны.

—   Ах вон вы о чем! Ну какие же с моей стороны могут быть препятствия? Я что, по-вашему, законов не знаю? Да и местные товарищи, во всяком случае из тех, с кем я успел познакомиться и переговорить об этих делах, вероятно, тоже не станут мешать господину адвокату. А чем он намерен заняться конкретно, если не секрет?

—  Он намерен прежде всего ознакомиться с материалами уголовных дел, возбужденных против его клиентов в местной прокуратуре.

—   А о каких делах идет речь?

—   В отношении Теребилина, Сороченко, Котовой и ряда других, если вам эти фамилии о чем-то говорят, — съязвил «помощник» адвоката, и Турецкий соответствующим образом на это отреагировал: снова посмотрел на подполковника, превратившегося в сплошное внимание, и многозначительно хмыкнул.

—   Ну что ж, —сказал он, —желаю удачи вашему шефу... А собственно, ко мне-то у адвоката какие вопросы?

—    Если у вас нет серьезных планов на ближайшие два часа, Юрий Петрович хотел бы, не откладывая дела в долгий ящик, побеседовать с вами. И если у вас нет возражений, естественно.

—  Дайте подумать... — сказал Турецкий и, опустив трубку, зажал микрофон ладонью. Задумчиво посмотрел на Затырина, который уж точно находился в сильном напряжении, и сказал, словно самому себе: — Надо бы встретиться... Это дело негоже откладывать, как вы считаете? — И, не ожидая ответа, закончил: — В конце концов, я мог бы к вам туда, Павел Петрович, и позже подъехать, верно?.. А он не просто известный адвокат, он еще и член международной комиссии по правам человека... Ох эти зануды!

Последняя должность очень понравилась Турецкому — она высоко поднимала Юрку Гордеева в глазах местных обывателей. Да и проверить невозможно — так это или не так — должность-то общественная.

—   Ладно, — как бы получив одобрение подполковника, сказал Турецкий и поднес к уху трубку: — Я, пожалуй, готов отложить некоторые свои дела и встретиться с вашим шефом, Денис Андреевич. Я правильно запомнил ваше имя-отчество?

—   Разумеется.

—  И как вы это себе мыслите?

—  Мы остановились в гостинице «Центральная».

—  Простите, мы — это...

—   Юрий Петрович и мы, его помощники. Я и Филипп Кузьмич, если угодно.

—   А-а, так, значит, и вы прибыли большой бригадой? Ну что ж, флаг вам в руки, как говорится. А поступим давайте вот как. Тут в ближайшие часы, вероятно, прибудет мой коллега по следственной группе генерал Грязное. Мы с ним договорились встретиться именно в этой гостинице. Так я и подъеду, только сначала созвонюсь с генералом, идет? Устраивает вас такой вариант?

—    Вполне, Александр Борисович. Тогда я передам ваше согласие Юрию Петровичу, а после, с вашего разрешения, соединю вас?

—   Валяйте, нет возражений, — уже попросту, как о деле решенном, сказал Турецкий и отключился. — Вот тебе, бабушка, и Юрьев день — так это называется, Павел Петрович?.. Передайте вашим товарищам, что мне придется ненадолго задержаться в городе. Ну а вы уж там...

—   Не вовремя, конечно, — поморщился Затырин. — У Антона Захаровича сегодня все-таки день рождения... И мы рассчитывали...

—  Вот те на! А что ж не сказали?

—  Ну... он не любит, вообще говоря, большие компании и всякие славословия в свой адрес. Решили организовать что-то вроде мальчишника... Савелий Тарасович поддержал. Боюсь, они расстроятся...

—     А вы сделайте так, чтоб не расстроились, объясните, наконец, что это не моя прихоть, а исключительно ради пользы дела.

—  Это я понимаю...

—   Ну и славно! Раз вы понимаете, значит, и они поймут.

—   Хорошо, я передам. А водителю вашему скажу, куда потом ехать. Катер вас будет ждать, Александр Борисович. — Подполковник поднялся и проговорил с сомнением в голосе: — Странно, что я ничего не слышал об этом адвокате... не докладывали. Как-то незаметно появился... Помощники опять же...

—   Э-э, Павел Петрович, не берите в голову! Я их знаю, адвокатов, они в любую дыру без мыла пролезут, причем так, что никто вокруг и не заметит. Я, конечно, поговорю с ним, да и Вячеслав Иванович, глядишь, подъедет... Но уже наперед могу сказать, опираясь на собственный опыт и многолетнюю следственную практику, что гораздо правильнее бывает иной раз пойти навстречу адвокату и как бы повести его за собой, нежели ставить ему всяческие препоны и тем самым неразумно инициировать его собственную активность. Вы понимаете смысл моей постановки вопроса?

Затырин изобразил на лице, что он чуть ли не потрясен подобным откровением. Тем более высказанным в столь доверительной форме.

—   Нам придется быть с ним предельно осторожными и внимательными, вы это имели в виду?

—  Я рад, что вы поняли. Водителю, так уж и быть, объясните, а я пойду к своему помощнику.

—   Я еще подумал, Александр Борисович... — словно бы вспомнил Затырин. — Все будут признательны, если и ваш друг, генерал Грязнов, тоже почтит, так сказать, своим присутствием... Ну и, естественно, никто не станет возражать, если вы захотите пригласить и своего помощника.

—   Посмотрим, — неопределенно ответил Турецкий и поднялся, чтобы проводить подполковника.

... — Ты в курсе? — спросил Турецкий у Поремского.

Тот кивнул и показал глазами на дверь. Они вышли из пансионата и увидели на стоянке подполковника, который что-то втолковывал водителю Михаилу Евграфовичу, а тот слушал и кивал. Наконец Затырин сел в свою начальственную «Волгу» с синей мигалкой и укатил.

—   Ну так что ты хотел сказать? Ребятки легализовались наконец?

—   Вот именно, они теперь легальные помощники, и под «крышей» Гордеева каких-либо вопросов к ним возникнуть не должно. Но есть у меня, Александр Борисович, одно соображение. Оно касается не их, а Галки Романовой... Нет, я ничего не хочу сказать в плане ее таланта располагать к себе людей. Что есть, того не отнимешь. И сделала она уже много, я думаю, Юра может ей в определенном смысле памятник поставить.

—   Типун тебе!

—   Да не о том я, — рассмеялся Поремский. — Меня другое волнует. Галка совершенно пренебрегает осторожностью. Прет как танк. С ней уже такое случалось, ты помнишь, когда приходилось ее вытаскивать из острых ситуаций. Яковлев ей уже не указ, мои слова — как ветер мимо ушей. А тут еще и ваша похвала в связи с той девочкой ей, по-моему, окончательно голову вскружила. Как говорит артист Олег Табаков, «широк русский человек, надо бы сузить». Прямое отношение к Галке имеет.

—   Не его слова, но, в общем, правильные. Ладно, скажу Славке. Могу и сам при случае по лбу стукнуть, чтоб не зарывалась. А в чем ты видишь опасность?

—  Да мы же все тут под колпаком. Кроме Дениса с Филей — те в основном по ночам работают. А Галка ведет себя точно как те правозащитницы, которые за собой целые хвосты стукачей таскали, а потом тем, кто разговаривал с ними, местные милиционеры «веселую жизнь» устроили — затюкали угрозами и оскорблениями. Люди-то не верят уже никому и боятся. На кой им хрен, извини, правду искать, если мы все равно уедем, а они тут жить останутся? Я, по договоренности с Галкой, уже как бы официально прошел по ее следам, и знаешь что увидел? Не хотят они жаловаться. Не верят.

—   Ну как же не хотят? Ребята ведь собрали уже десятки заявлений в прокуратуру. А потом, ты сам говорил, что у Керимова этого тоже лежат заявления. Ходу он им не дает, но это другой разговор. Мы-то их можем к делу приобщить. Даже если он и станет возражать.

—   Меня в принципе не это волнует. Меня настораживает беспечное поведение Галки. До сих пор ее хоть Денис с Филей прикрывали, ну и Яковлев. А теперь кто будет? В общем, я думаю, надо принимать кардинальное решение — вплоть до того, чтобы отправить ее в Москву. А что, она свое дело уже сделала.

—   Не знаю, Володя... Давай посоветуемся со Славкой, она его кадр. И Галку вызовем, а тогда и решим. Во всяком случае, увидишь ее раньше меня, скажи, что я недоволен ее неосторожностью. По телефону не хотелось бы вести такие разговоры, она же с норовом. А мы с тобой давай-ка пока отправимся на тот берег, в «Центральную», пообщаемся со Славкой и Юрой. Придется наружу выйти, в номерах вряд ли удастся.

—   Об этом можешь не беспокоиться, — усмехнулся Владимир, — ребята с собой какую-то хитрую машинку привезли. Говорят, тот, кто попытается подслушать, будет потом долго к «ухо-горло-носу» ходить лечиться. Вот механики!

—   Слушай, а почем ты знаешь, что мы с тобой под колпаком?

—   У тебя этот Салтыков-Щедрин — он в отделе угро работает, а за своей «девяткой» я постоянный «хвост» наблюдаю — «БМВ» с помятым правым передним крылом. А вон он стоит! — Поремский показал на черный автомобиль с затемненными стеклами на стоянке. Они, по-моему, и телефонные разговоры прослушивают. Кроме тех, которые мы ведем по закрытым мобилам.

—   Ну особых-то разговоров мы и не ведем, — с сомнением заметил Турецкий. — А этот номер, — он вынул свою рабочую трубку, — я сам им продиктовал — для связи. Я ж не все время на городском телефоне сижу.

—  Их и прослушивают.

Турецкий подержал в руке, подбрасывая, трубку и хотел уже сунуть ее в карман, когда вдруг тонко запиликал другой мобильник.

—  О! — сказал он. — Не иначе Славка.

Но это был не Вячеслав Иванович Грязнов. Турецкий услышал срывающийся, взволнованный голос Володи Яковлева:

—   Александр Борисович, Галка исчезла.

—   Как — исчезла? — нахмурился Турецкий и вопросительно взглянул на Поремского.

—   Она должна была с утра заниматься с Кокоревой, это одна из пострадавших во время митинга, которой... ну, в общем, крепко там досталось. Они созвонились, и Галка умчалась, даже не предупредив меня.

—   Так откуда ты знаешь, что она исчезла?

—  Я звонил, не появилась она там. А времени прошло более чем достаточно. И телефоны ее молчат.

—  Может, выключила нарочно?

—   Не должна она была этого делать! Я боюсь другого — что ее аккуратно взяли и теперь задают всякие вопросы. А как они тут умеют расспрашивать, не мне вам рассказывать. Ну почему ж она все по-своему делает?!

—   Не паникуй. Мы с Володей сейчас мчимся в город, к Славке. Там и Гордеев уже появился. И на месте решаем, как быть дальше. А ты с Галкиных телефонов не слезай и попробуй пройти по ее маршруту, вдруг найдутся свидетели.

—    Если бы! — Турецкому показалось, что Володя Яковлев едва не плакал. Возможно, и от злости тоже.