В моменты чрезвычайных происшествий Вячеслав Иванович становился, как старый, опытный оперативник, предельно собранным и проницательным.

В общем, «Привет!» — «Привет!» — и на том завершилась общая радость от встречи. Известие о пропаже Гали Романовой не на шутку встревожило Вячеслава Ивановича.

—  Наши местные коллеги не могли подсуетиться? — спросил он у Турецкого и Поремского. — Твой Затырин, например. Он как, способен?

—  Я только что разговаривал с ним, — ответил Александр Борисович, — он вряд ли что-то о Галке знает. Иначе держался бы со мной иначе. — Турецкий оглядел стены гостиничного номера.

—  В полном, — кивнул Денис.

Они с Филей о чем-то тихо беседовали, не прислушиваясь к разговору старших. Юра Гордеев участия в разговоре не принимал, поскольку был не в курсе, а объяснять ситуацию никто ему не торопился.

—   А что вы думаете по поводу Галки? — спросил Турецкий у сотрудников «Глории». — Мы вот как раз с Владимиром, — он кивнул на удрученно молчавшего Поремского, — обсуждали ее, мягко говоря, безответственное поведение, имея в виду соображения безопасности. А тут и звонок Яковлева.

—  Если разрешите высказать свое соображение? — со странной учтивостью заговорил Филипп Агеев.

—   Чего это ты вдруг? — пробурчал Грязнов-старший. — Говори быстрей!

—   Мы с моим шефом, Вячеслав Иванович, — Филя кивнул на Дениса, — считаем, что эту операцию вполне могла провести братва Прапорщика, то есть Лехи Солдатенкова, по прямому поручению лучшего приятеля нашего Сан Борисыча. Мы имеем в виду Затырина. Именно поэтому подполковник во время разговора с Сан Борисычем мог быть одновременно и в курсе, и не в курсе. То есть задание дал, а о результатах еще не знал.

—  А почему ты думаешь, что местные уголовники в данном случае сработали по указке милиции? Во-первых, им это вообще западло, а во-вторых, тот же Затырин, между прочим десяток или побольше братков уже кинул за решетку — во время первой еще зачистки. Не стыкуется, Филипп.

—   Кинуть, чтобы потом отпустить, не найдя никакой вины, это, между прочим, в практике местных правоохранителей, — возразил Филя. — Здесь уже не первый случай, когда бросали бандитов за решетку, держали там короткое время, а потом выпускали за неимением конкретных улик. А этих-то взяли за что, вспомните. Три крупных поджога, причем без единого свидетеля, и семь или восемь взорванных машин. Чья работа? Ну как же, конечно, уголовников! Вот и замели без всяких прямых улик. Простое дело. У них тут, мы уже узнали, своя коммерция. Так что ничего нельзя исключить.

—    И потом еще, — добавил Денис, — милиция все- таки сама вряд ли бы рискнула. Тем более что генерал приезжает. Опять же всемирно известный адвокат-международник.

—   Ты не остри! — огрызнулся Гордеев.

—   А я и не острю, я про дело говорю. Значит, остается братва. А вот дипломатические переговоры с ней я бы предложил вести дядьке. У него с матерыми уголовниками всегда получается на уровне. Мы с Филей можем в лучшем случае им только морды начистить. Хотя это все- таки больше по Филиной части.

—   А где он, этот ваш Прапорщик?

—   За него можешь не беспокоиться. Филипп уже выяснил. Можем подкатить всей компанией, а потом оставить вас с глазу на глаз. Если ты прищуришься.

—  Это еще зачем?

—   Так у Прапорщика нет правого глаза, — ухмыльнулся Филя. — Поэтому и переговоры у вас пойдут «с глазу на глаз».

—   Босяки, — проворчал Грязнов-старший. — Тогда давайте не затягивать. А что успели узнать об этом Солдатенкове?

—   Есть небольшое досье. — Денис протянул дядьке конверт.

Вячеслав Иванович быстро вытащил несколько исписанных мелким Филиным почерком страничек, стал внимательно читать.

—   А это вот, про «подвиги» в Чечне и про то, как ему удалось уйти от суда, вы где взяли?

—   В Москву звонили, — ответил Филипп, — у нас там Голованов и Кротов остались на хозяйстве. Вот Крот и помог — своими старыми связями. Туфты нет, Вячеслав Иванович. А по второму делу, прошлогоднему, когда Леха крепко залетел на краденых иномарках, дело спустили по той причине, что по нему проходил в качестве главного дилера родной сынишка губернатора Кожаного — Витек. И папа велел дело закрыть. Сам сюда приезжал и лично беседовал с прокурором Керимовым и судьей Слепневым. Судебные материалы находятся, скорее всего, в архиве, но мы туда пока носы не совали. Можно спугнуть. Вот разве что Сан Борисыч окажет честь?

—   Понятно... — вздохнул Грязнов-старший. — Ну что ж, с таким досье, пожалуй, можно вашего Алексея Яковлевича взять и за подчеревок.

—  Это как? — ухмыльнулся Филя.

—   Физически, — объяснил Грязнов-старший. — У него есть телефон?

—   Даже, говорят, несколько, но знаем только один.

—   Позвоните и скажете, что я еду. Саня, ты мне, пожалуй, не нужен. И ты, Юра, тоже. Подождите меня здесь, мужики, вернусь — обсудим, как жить дальше. Ох, не нравится мне здешняя обстановка... Я твою машину возьму, Саня? А то своего водилу отпустил, не пришелся он мне как-то — прохиндей, понимаешь, и глаза суетливые. Определенно стукач.

—   «Девятку» бери. Бланк протокола захвати — для разговора, на всякий случай. С кем поедешь?

—  Думаю, Денис да Филя, а больше мне никакой физической защиты и не нужно.

—  Кстати, как тебе показался Седлецкий? Ты так ничего конкретного и не сказал о нем. Можем рассчитывать?

—  Думаю, нет. Точнее, почти уверен, что нет. Вчера он у меня расслабился, маленько расчувствовался, я уж и подумал было. А нынче поглядел — нет. Слабак оказался, пряники в перспективе у него не перевесили сегодняшнего ситного в руках.

—   А не испортит ситуации?

—   Он обязательно перескажет наш разговор губернатору, это как пить дать. Но не весь, а выборочно. Чтоб на крайний случай оставить и себе лазейку для спасения. Они тут, понимаешь, Саня, слишком уверены в себе! Президентская похвала им все еще головы кружит. А того не хотят понять, что это и не похвала была вовсе, а элементарная вежливость, ни к чему, между прочим, того же президента не обязывающая. Ну пусть их... Будут играть в свою дуду, но до тех пор, пока мы им музыку не испортим, — вот тогда уже они взвоют! И возможна с их стороны даже резкая реакция, к которой нам надо быть заранее готовым.

—   Вон оно как, — вздохнул Турецкий. — Так на кой же черт, Слава, ты на него тратил дорогое время?

—  А оно окупится, не тревожься. Зато и мы теперь будем действовать открыто, и пусть он только попробует нам в чем-то возразить. Ох, не в его интересах! Опять же и клин между ним и губернатором уже есть — пусть небольшой, но в наших силах, к примеру, придать ему повышенное значение.

—    Ну дипломат! — засмеялся Турецкий. — Ладно, двигайте, мы ждем здесь и пока ничего больше не предпринимаем.

Дом у Прапорщика был такой, как, вероятно, и положено нынче иметь ворам в законе. Это раньше у них была своя определенная этика, их ограничивали те же воровские законы, правила и обычаи. А теперь законы сменились понятиями, по которым и предпочитает жить большинство уголовников. И для современных паханов определенный аскетизм и самоограничения криминальных авторитетов уходящего прошлого, как они сегодня заявляют, совершенно «без понятия».

Нормальный, двухэтажный кирпичный дом пахана, окруженный высокой оградой, стоял на пологом берегу реки рядом с приятным на вид лесным массивом.

Едва машина приблизилась, сами собой отъехали в сторону высокие железные ворота. Крупногабаритный парень в зеленом спортивном костюме, белых кроссовках и с массивной золотой цепью на шее наклонился к окну, где сидел Грязнов — не в генеральском мундире, а в штатской одежде, — посмотрел и жестом предложил выйти.

—   Сидите, — сказал Грязнов своим спутникам — Денису и Филе.

Он вытащил из наплечной кобуры свой пистолет, передал Денису, вышел из машины и отправился вслед за парнем во двор. А ворота тем временем плавно закрылись.

—   Не нравится мне это, — сказал Филя Денису, сидевшему за рулем. — Не возражаешь, если я немного прогуляюсь?

—   Только осторожно, — ответил Денис, выпустил Филиппа и отъехал в сторону от ворот.

А Филя ушел вдоль ограды туда, где к ней почти вплотную примыкали деревья и густой кустарник...

«Зеленый» парень ввел Грязнова в дом и, обернувшись, спросил:

—   Ствол?

Грязное молча распахнул пиджак и показал пустую кобуру. Парень с сомнением посмотрел на гостя и кивнул, показав движением головы на лестницу, ведущую на второй этаж. Грязнов стал медленно подниматься.

Прапорщик оказался человеком невысокого роста, щуплым и вообще невидным. Отсутствующий глаз свой он повязкой не закрывал, и потому смотреть на его лицо, обезображенное шрамом, было не очень приятно. Синие наколки на запястьях указывали, скорее, на его нынешний статус, нежели на богатую биографию. И тем не менее...

Он встретил Грязнова посреди большого холла на первом этаже и, не протягивая руки, пригласил садиться.

—   Какие заботы привели, генерал? — спросил прокуренным голосом, садясь в другое кресло, напротив через стол. Потом он повернулся в сторону сопровождавшего генерала парня в зеленом и сделал головой знак — тот немедленно удалился.

—  Есть забота, — вздохнул Грязнов. - Давай-ка мы с тобой, Алексей Яковлевич, обсудим один вопрос. А от того, придем ли мы к единому знаменателю, будет зависеть, как станем жить дальше.

—   Мудрено излагаешь, генерал, — прохрипел Леха. — Ты бы говорил проще.

—   Меня зовут Вячеслав Иванович, можешь обращаться так, я не обижусь, Алексей Яковлевич.

Тот усмехнулся, и усмешка, словно судорога, перекосила его лицо.

—  И еще одна просьба. Давай не будем темнить друг перед другом. Чего тебе непонятно, спроси, я объясню, надеюсь и на твою такую же позицию.

—  А может, мне смысла нет играть с тобой на равных... Вячеслав Иванович?

—   Так и скажешь, когда меня выслушаешь. Ты готов?

—  Валяй, поглядим, что за базар...

Прапорщик взял со стола пачку «Беломора», вытряхнул папиросу, прихотливо изломал мундштук и сунул в рот. Прикурил от большой зажигалки в виде пистолета, стоящей там же, у хрустальной пепельницы. Заметил, что Грязнов полез в карман — явно за сигаретами, и протянул ему свою пачку папирос. Вячеслав Иванович как бы на миг задумался, а потом кивнул и вытащил себе «беломорину».

—   С удовольствием, — сказал, — давно не пробовал. — И прикурил от того же пистолета, а потом с интересом осмотрел игрушку, покачал головой, хмыкнул: — Смотри-ка, насобачились делать!.. — отодвинул зажигалку, крепко затянулся и выпустил несколько ловких колечек дыма.

Все, прелюдия была отыграна, и можно переходить к делу.

—   Сотрудница у меня пропала, Алексей Яковлевич... Она собирала у пострадавших жалобы по поводу бесчинств ОМОНа и здешней милиции. Ты, полагаю, в курсе. Твоих, я слышал, тоже замели — за дело, нет — другой разговор. Это, я бы сказал, ваши внутренние договоренности и разборки с ментовкой. И они меня, честно говоря, совсем не интересуют. Я не за этим сюда приехал. А вот что мою сотрудницу похитили, это очень плохо. Я не уверен, что она тебе зачем-то нужна. Смысла-то никакого, верно? А кому нужна, я знаю. Но тот, кому она очень нужна, чтобы вытрясти из нее душу и выяснить, что намерены делать, как я мыслю, своими руками не стал бы это дело проворачивать. Он бы сделал заказ. И попросил исполнителей запрятать ее подальше, где и с пристрастием допросить, понимаешь?

—   Я слушаю, — мрачно кивнул Прапорщик.

—   Одного только он не учел, я имею в виду заказчика. Мы же поставим с ног на голову весь этот город. Я сюда вызову свой спецназ, до которого вашему ОМОНу как куцему до зайца! И у меня есть на то полномочия — можешь считать, от самого министра. И на все ваши тут разговоры мне наплевать и растереть. Но когда мы найдем похитителей, это я тебе лично, Алексей Яковлевич, обещаю, им будет очень нехорошо. И им, и тому, кому они служат, и особенно заказчику. Вот такая картинка, понимаешь, нарисовалась. Хочу узнать теперь, что ты по этому поводу думаешь.

Прапорщик уже открыл рот, чтобы ответить, но у Грязнова запиликал мобильник. Сделав предупреждающий жест ладонью и как бы извиняясь за то, что приходится отвлекаться, Вячеслав Иванович включил телефон.

—    Вячеслав Иванович, — услышал он тихий голос Филиппа, — Яковлев нашел свидетельницу, видевшую, как Галку упаковали, запомнила номер автомобиля. Короче, этот белый «жигуль» стоит здесь, на заднем дворе. Все, кто-то идет. — И отключился.

Слушая краткий доклад, Вячеслав Иванович не упускал из вида Прапорщика. А тот каким-то непонятным образом вызвал к себе «зеленого» парня, тот мягко подошел, наклонился, и Прапорщик что-то ему шепнул, глядя в сторону. Парень кивнул и так же молча вышел.

—   Ну так я слушаю тебя, Алексей Яковлевич, — не меняя интонации, сказал Грязнов. — Извини, перебили.

—  Да я уж и не знаю — продолжать базар, нет?

—  Для тебя лучше — продолжить.

—  Угрожаешь, что ль?

—     Нет, настоятельно советую. Ты, может, не знаешь, но твои коллеги давно в курсе, поинтересуйся при случае — мои советы иной раз очень дорого стоят. Давай не тяни. Времени у нас с тобой в обрез.

—   Это у кого как. Я на недостаток времени не жалуюсь. Да и вообще, суббота сегодня, мне торопиться некуда, я у себя дома. Это у тебя проблемы, вот и суетишься.

—   Я суечусь, как ты заметил, стой целью, чтобы именно у тебя не случились проблемы. Но ты, кажется, этого понять не хочешь. Ладно, спрошу прямо. Что это у тебя там за «жигуленок» стоит беленький? Ты разве не знаешь, что именно в него посадили мою сотрудницу?

—   Да ты чего, Вячеслав Иванович? — Прапорщик даже чуть привстал от возмущения.

—   Это не я, свидетели показывают. Вот я и предлагаю, пойдем поглядим, может, и следы какие-нибудь вдруг обнаружатся. Ведь без следов, сам знаешь, в вашем деле не бывает. Пойдем, пойдем! — Грязнов поднялся из кресла, а Прапорщик продолжал сидеть.

—  Фуфло это все, генерал.

—   Я ведь предупреждал тебя, Прапорщик? Ты не можешь этого отрицать? — словно бы в раздумье говорил Вячеслав Иванович, подходя к окну и выглядывая наружу. — Верно? Подтверждаешь?

—   Чего ты гусей гонишь, генерал? — с неприязнью спросил хозяин дома. — Приехал в чужой дом! Никто тебя не звал! Чего-то требуешь! Да на хрен ты мне нужен со своим базаром? — Было похоже, что этот уголовник нарочно заводит себя.

Как они любят это демонстрировать: крик, истерика, «держите меня, а то я его, падлу, зарежу!», ну и так далее, вплоть до пены изо рта и судорог на полу. Кажется, и этот собирался предъявить весь свой джентльменский набор уголовных умений.

—   Слушай, Прапорщик, — брезгливо сказал Грязнов, — если не прекратишь туфту гнать, я тебя арестую.

—   Нет у тебя таких прав! — Лицо Солдатенкова исказилось ненавистью.

—  Есть, Леха, есть, — спокойно ответил Вячеслав Иванович. — Все какие нужно права имею. От министра. И шпана твоя, которая сидит тут, тебе не поможет. Потому что когда я начну свою зачистку, этот ваш привычный номер — «взяли — выпустили» — не пройдет. Я вас всех замету. И надолго. Раз не хотите по-хорошему... вашу мать...

Неожиданно на столе перед Прапорщиком появился пистолет. Не тот — зажигалка, а натуральный, самый настоящий «Макаров». Леха положил его перед собой и с вызовом посмотрел на генерала: мол, что теперь скажешь?

—   Мне ведь только свистнуть, генерал, — ухмыльнулся Солдатенков.

—   И что? Повяжете меня? В лесу закопаете? — Вячеслав Иванович рассмеялся. — А знаешь, что с тобой после этого сделают? И со всеми твоими братанами? Ты не того, Леха? — Грязнов покрутил пальцем у виска.

Затем он спокойно наклонился к окну, снова посмотрел в него, пожал плечами и, ловким движением достав из-за брючного ремня сзади ствол, резко обернулся к хозяину.

Он рисковал, конечно, когда входил сюда, и охранник вполне мог проверить, к примеру, металлоискателем. Или же просто ощупать. Но, во-первых, Вячеслав Иванович не увидел в прихожей никакой техники для этой цели, а во-вторых, его собственная решительность все- таки также оказывала определенное моральное давление на этих провинциальных уголовников. Ну а если бы тот даже и обнаружил, пришлось бы сыграть забывчивость. Там обошлось, а здесь вот — пригодилось.

—   Отодвинься от стола, Леха, — сказал Грязнов, подходя к нему, — и пушку не лапай. Это ж тебе не Чечня. — Вячеслав Иванович сел в свое кресло, придвинул ближе

Лехин пистолет, спрятал свой обратно, за ремень на спине, и продолжил: — Чего ж ты такой дурак, Алексей Яковлевич? Никак не пойму. Ну что ты творил в Чечне — это твои дела, они меня в данном случае не касаются и не интересуют. Суд тебя тогда вроде оправдал. Вышел ты чистым и по прошлогоднему делу — с тачками. Но и это понятное дело — Витек Кожаный сильно засветился и папаша его спустил ваше дело на тормозах. Ты, так сказать, — ему, ну а он — тебе. Вот вы с губернатором как бы и квиты. Но и по этому делу не было на тебе мокрухи — я специально поинтересовался. Всякое там было, но крови нет. Так куда ж ты теперь лезешь? Короче, еще раз предлагаю... в последний раз, Леха, больше повторять не буду... колись по-хорошему. Где моя сотрудница? Что тебе о ней известно?

Грязнов взял со стола «Макаров», выщелкнул магазин, передернул затвор, выкинув из патронника уже находившийся в стволе патрон, и небрежно бросил пустой пистолет на стол. А магазин с патронами запустил в угол по натертому паркетному полу.

Солдатенков молчал, хмуро сосредоточившись. И тогда Грязнов решил больше не церемониться.

—   Значит, так, Леха. Или ты говоришь, или я тебя забираю с собой. Имею право или нет, это мы потом разберемся. А закатаю я тебя не в ваш местный ИВС, где у тебя кругом дружки с приятелями, а отправлю с почетом в Москву И сядешь ты у меня там в одну хату с чеченцами. Которых предупредят заранее, какой гость к ним пожалует. Ненадолго посажу, всего на пару дней и ночей. А потом мы снова вернемся к нашему разговору, если мне будет с кем разговаривать. Усек, Леха? Я не шучу. А у тебя больше нет времени. Кто ее заказал?

—  Заказал, наверно, хохол, — решился вдруг Солдатенков. — А передал Затырин. Он сам и собирался с ней побазарить. А мои — чего? Взяли, привезли.

—  На том «жигуле»?

—   На нем.

—  Где она?

—   Да не знаю! Не знаю я! Отдали ее подполковнику! Чего ты от меня хочешь?!

Позвонив Грязнову, Филипп присел за бочку с дождевой водой, куда она стекала по водосточной трубе. Он услышал через приоткрытую дверь, ведущую, видимо, в подвал дома, голоса двоих человек, И вскоре увидел, как оттуда поднялись трое парней в спортивной форме. Двое спокойно, будто нечто невесомое, несли связанную Галю Романову, рот которой был также залеплен пластырем, а третий, тот самый, что встречал у ворот, «зеленый», шел сзади, поигрывая ключами от машины.

Он открыл багажник, и двое других не без труда затолкали внутрь сопротивляющуюся Галю. Багажник захлопнули. «Зеленый» сел за руль. Рядом с ним устроился один из охранников, и машина тронулась. Третий постоял, посмотрел им вслед и пошел обратно к двери.

И тут у него на пути появился невысокий, тщедушный Филипп Агеев. Братан не только не испугался, он даже не удивился. Он просто взглянул на Филю как на нечто не представляющее никакого интереса. Как на случайный мусор, который надо побыстрее убрать с дороги. И, ни слова не говоря, не спрашивая, как тут мог очутиться посторонний, скорее всего, даже и не задумываясь об этом, рослый, под сто восемьдесят, и хорошо накачанный братан протянул руку к Филиному лицу, чтобы широкой ладонью сразу сгрести его и отшвырнуть в сторону. И в этом жесте была его ошибка. Он не учел возможного сопротивления.

Филя перехватил его руку, поднырнул под нее... и большое тело братана, взмыв в воздух, со звуком мешка, набитого всяким ненужным в хозяйстве барахлом, хрястнулось головой об угол бетонной площадки перед дверью. И картинно разлеглось с раскинутыми в стороны руками и ногами.

Агеев, между тем выхватив из кармана мобильник, быстро сказал в него:

—   Дэн, они ее вывозят. В багажнике. Иду к тебе.

Затем он приподнял голову братана и с силой опустил ее лицом о бетон. После чего рысцой припустил вокруг дома в сторону ворот.

Вот этот проезд белых «Жигулей», а затем пробег Филиппа и увидел из окна Вячеслав Иванович, после чего разыграл маленький спектакль с пистолетом...

А Филя увидел, как белые «Жигули» подъехали к воротам, из них вышел охранник, сидевший рядом с «зеленым», нажал на что-то у стойки ворот, и сами ворота покатились в сторону. Но... прямо за ними, перекрывая проезд, стояла «девятка», а перед ней, вращая пистолет на пальце и, словно ковбой, заложив ногу за ногу, опирался спиной на дверцу рыжий Денис и при этом нахально улыбался. Вот, мол, какая интересная неожиданность!

Минутное замешательство, и Филе показалось, что сидевший за рулем «зеленый» готов был уже протаранить и Дениса, и «девятку», так некстати оказавшуюся у него на пути. И Агеев закричал:

—  Эй, братва! Не торопитесь! Базар есть!

Подходил он, тоже вращая на пальце пистолет — для убедительности. А у этих либо оружия при себе не оказалось, либо оно им вообще было не нужно — ишь шкафы какие!

—   Чего тебе? Ты откуда такой взялся? — с вызовом крикнул, выбираясь из машины «зеленый». Второй бандит то оглядывался на Дениса, то прикидывал, что станет делать с Филей.

—  Предлагаю конкретный обмен. Мы забираем груз, зовем своего шефа и отваливаем. А вам за это оставляем вашего братана, который валяется там, за углом. Как вам такой ченч?

Бандиты переглянулись. И в тот же миг грохнул выстрел. Пуля выбила фонтанчик возле самых ног «зеленого». Тот вскрикнул: «Ё-о-о!» — и запоздало подпрыгнул.

—  Следующий раз не промахнусь, — вежливо предупредил Денис.

—  Я тоже так умею, — сказал Денису Филя, после чего пришлось подпрыгнуть второму братану. — Ну так как, братва, договорились? Или продолжим базар?..

Услышав два выстрела фактически подряд, Солдатенков насторожился, сделал даже движение, чтобы вскочить и броситься к окну, но Грязнов вяло махнул ему рукой:

—  Сиди, это мои ребятки твоих дураков жизни учат.

И снова запиликал грязновский мобильник.

—   Галка у нас. Все в порядке, — доложил Денис. — Указания?

—  Минуту, — ответил Вячеслав Иванович и положил трубку на стол перед собой. — Ну что, Прапорщик, обгадился? Нашли мы сотрудницу-то. И что мне теперь с тобой делать? Отвечай, а то я за себя не ручаюсь.

—  Ты ж сам не дал говорить! истерическим голосом закричал Леха. — Сам перебиваешь! Свою пургу несешь!

—   Не шуми, — погрозил пальцем Грязнов. — Я не люблю, когда на меня пытаются кричать. Давай, — Вячеслав Иванович достал из кармана пиджака миниатюрный магнитофон, выключил его и поставил пред собой на стол. — Он с самого начала работал, Алексей Яковлевич, и всю нашу беседу записал. Но теперь мне надо знать подробно, кто, когда и зачем дал тебе указание похитить оперуполномоченную Главного управления уголовного розыска Российской Федерации? Представляешь, на кого ты свою морковку задрал? — Тут Грязнов словно бы вспомнил о телефонной трубке, взял ее и сказал: — Ну вы, надеюсь, слышали, чем мы здесь занимаемся? Так что посидите подождите, а мы с гражданином Солдатенковым быстро закончим. Если он не станет дурочку валять. Потому что в противном случае его придется тоже забирать с собой. Отдыхайте, я позвоню... Или вот что, — «передумал» Вячеслав Иванович, — пусть-ка лучше ко мне сюда Филипп подойдет. И бланк протокола допроса прихватит. А вы уезжайте и через полчасика пришлите за нами машину. Надеюсь, местная братва не возражает?

—   Братва полностью с нами согласна, — с некоторой выспренностью ответил Денис.

—   Что и требовалось доказать, — удовлетворенно отметил Грязнов. — Сейчас он придет, и мы поговорим с тобой, Алексей Яковлевич, по душам.

У Солдатенкова был вид загнанного зверя.

Вошедший Филя протянул Вячеславу Ивановичу сложенный пополам лист бланка протокола и авторучку.

—  Хочу вас познакомить, Леха, — сказал Грязнов. — Его зовут Филиппом, офицер разведки ГРУ, прошел Афган и Чечню. Так что вы, можно сказать, отчасти коллеги. Только он занимался не тем, чем ты, а по-настоящему серьезным делом. Что у вас? — Вячеслав Иванович посмотрел на Агеева и чуть сощурил глаз — Филипп понял.

—  Наши уехали. А этих пришлось малость шугануть, пока не сообразили, что мы не шутки шутить собираемся. Да, и еще, — Филя обернулся к Солдатенкову, — там за бочкой лежит один. Но он живой, я нарочно проверил. Вообще-то я им сказал, чтоб они в дом его переместили, чего на сырой земле валяться, можно простудиться, верно? Но мало ли, вдруг они только вас слушают? Вы им скажите, пусть поторопятся, а заодно попросите, чтобы нам не мешали.

—   А за что ты его? — сыграл недоумение Грязнов.

—  Он не понял моего вопроса. А долго объяснять у меня времени не было. Они как раз Галку паковали.

—   Ах вон оно в чем дело! Так ты скажи им, Леха, скажи. Филипп дело говорит. Аппарат-то есть?

Солдатенков достал из кармана телефон, раскрыл и пробубнил в него:

—    Вы там это... Кого уделали?! Серого?! Да как же это он так?.. — Леха с сомнением посмотрел на Филю и покачал головой. — Ладно, глядите, чтоб без посторонних. Я позову, когда надо...

—  Ну, убедились? — улыбнулся Филя. — Жив?

—  Чем ты его? — все еще недоверчиво глядя на него, спросил Солдатенков.

—  Вот, — продолжая улыбаться, ответил Филя, — руками. — И показал вовсе и не страшные свои ладони.

—  Садись, Филипп, рядом с ним. Я рассчитываю на откровенный разговор.

Филя подвинул себе свободное кресло и сел так, чтобы видеть одновременно и хозяина, и дверь на лестницу. А пистолет положил на колени.

—   Поехали. — Грязнов включил магнитофон и сказал: — Производится допрос гражданина Солдатенкова Алексея Яковлевича, подозреваемого в похищении сотрудницы ГУУР, лейтенанта милиции Романовой Галины Михайловны. С согласия подозреваемого допрос производится одновременно с применением магнитофонной записи. Ты ведь не возражаешь, Алексей Яковлевич?.. Ну и правильно. Вот и скажи: не возражаю.

—  Не возражаю, — прохрипел Прапорщик.