Глава одиннадцатая
КРУГИ НА ВОДЕ
Дела, в которых требовался особый, дипломатический подход, Денис Грязнов брал на себя. Это было тем более важно, что предварительная разведка, которую провела его секретарша Галочка – бывшая выпускница Московского государственного лингвистического института еще в ту пору, когда он назывался пединститутом иностранных языков имени Мориса Тореза, показала, что посещение отдела кадров станет делом непростым.
Галочка навестила альма-матер и не преминула заглянуть в «кадры», где, к своему удовольствию, увидела милейшую Серафиму Ивановну, помощницу начальника отдела, которая, сколько себя помнила бывшая студентка иняза, всегда занимала в тесном кабинетике стол у окна и называлась громко – инспектором по кадрам. Однако напротив Серафимочки по-прежнему сидел лысый человечек, которого терпеть не могли и преподаватели, и студенты. Звали его Эдуардом Константиновичем Хлебником, и был он тоже ветераном института, более трех десятков лет возглавляя отдел кадров. Это лично он в приснопамятные семидесятые, потом андроповские восьмидесятые и, наконец, горбачевско-лигачевские перестроечные годы каждое утро выходил к подъезду института и тщательно фиксировал в свою тетрадь всех опаздывающих на лекции, чтобы потом довести до сведения ректора. В общем, порядочная сволочь. Единственный его плюс, как говорили, заключался в том, что он помнил в лицо каждого студента, каждого выпускника. Впрочем, Серафимочка тоже не отличалась слабой памятью. И она, узнав Галочку, так обрадовалась, будто весь день только о ней и думала.
Верная своим привычкам, она курила только папиросы «Беломорканал». Чтобы сделать ей приятное, Галочка попросила угостить и ее папироской. И они вышли на лестницу, где висел транспарант «Курить запрещено» и стояла фаянсовая урна для окурков.
Началась обычная в таких случаях болтовня: что ты, где ты, как ты, а где та или эта и прочее, тому подобное. Так за разговором и выведала Галочка, что все дела прошлых лет сданы в архив, куда, кстати сказать, нередко в последнее время наведываются разные посетители с «красными удостоверениями», что-то просматривают, что-то ищут. А что – кто их знает? Короче, поговорили. Галочка почерпнула нужную информацию и ушла. К Денису Андреевичу.
А Грязнов-младший быстро понял, что с его ксивой генерального директора ЧОП «Глория» ему в кадрах ничего не светит. Значит, надо запасаться «вездеходом» погромче, посолиднее. И тут помощь могла проистекать от дядьки. Как и в том деле, которое сам на себя навесил Юра Гордеев: надо же помочь ему разобраться с этими жертвами притязаний и сексуальных домогательств перовского «азера».
И он, не теряя времени, созвонился с дядькой и отбыл на Петровку, 38.
Выслушав племянника, Вячеслав Иванович, не вдаваясь пока в подробности, сказал:
– Иди, продиктуй Людмиле мое поручение и укажи нужные фамилии. А я подпишу. Нет проблем. Ну и что у вас появилось новенького?
– Уже началось! Юрка пашет вовсю... Да, кстати, дядь Слав, тут попутно еще одна проблема возникла. Один гад объявился на Перовском рынке. Мамедов фамилия. Девочки от него плачут. Похоже, и прописка временная. Но гад самый настоящий.
– Гад говоришь? – Грязнов-старший потеребил свои пегие кудри. – Подумаю. Есть у меня один человечек в Перове. Ну а на Остоженке-то, я не совсем понял, какой у вас интерес?
Вот же дает дядька! Уже и распорядился, а теперь спрашивает!
– Там могут быть концы той самой дамочки, о которой рассказывал Юра, а кроме того, ее подруг, также судя по всему замешанных в деле Рогожина, понимаешь?
– Да, трудно сообразить... Ну ладно, запиши-ка себе телефончик в Перове, – Грязнов открыл свою книжку, порылся в ней и сказал: – А зовут этого капитана Новиченко Василием Егоровичем. Но я ваш приход к нему предварю собственным звонком. Поэтому предупредите заранее. – И уже провожая, у двери добавил: – Вы все-таки, ребятки, постарайтесь не сильно того... Не зарывайтесь, понял? С этой конторой дай Бог Сане совладать. А вообще лучше никаких дел не иметь. Но раз уж... я понимаю... И пока у них не устаканится, будут продолжаться и «утечки», и собственные разборки, и что угодно. Стрельнут и не поморщатся.
На Остоженку Денис Грязнов прибыл, что называется, во всеоружии – на шикарном представительском «ауди», одетый по последнему писку моды: костюмчик от Поля Готье цвета маренго, а при нем желтый галстук. Только на самых серьезных тусовках позволял себе Денис Андреевич появляться в этом эксклюзивном прикиде. Производил впечатление на тех, кто понимает толк в этом вопросе. Решил и сейчас не скромничать. Лысый сморчок, конечно, не клюнет, но и сильно гоношиться не станет. А к костюмчику да еще тон снисходительный – и куда он, гад, денется!
Однако уже через пять минут после знакомства с Эдуардом Константиновичем Денис готов был усомниться в убеждении Галочки по поводу образа кадровика. Вполне нормальный, между прочим, мужик, самый настоящий начальник отдела кадров, из бывших, естественно. Он внимательно прочитал поручение, подписанное начальником Московского уголовного розыска. И, не спрашивая больше, зачем понадобились МУРу личные дела давнишних студенток-выпускниц пединститута, поручил Серафиме Ивановне принести из архива требуемые папки с материалами.
Но и его, Дениса, ждало неожиданное разочарование. Дела Татьяны Зайцевой и Ирины Гараниной оказались на месте, а вот папка, касающаяся Елены Воеводиной, исчезла. Будто и не было ее. Но ведь была же!
Четко установленный порядок рушился на глазах ответственного работника. Однако истина была так же быстро установлена. Если сам Хлебник имел исключительную память на лица, то его верная помощница – на события. И она вспомнила, что примерно с полгода назад сюда приезжали товарищи с Лубянки и тоже очень интересовались делом этой Воеводиной. Вот, возможно, после проявления этого интереса папка и пропала.
Ну что ж, сразу остыл кадровик, ничего не поделаешь, такие ситуации случались. Когда та или иная фигура входила в контакт с органами госбезопасности, дела действительно изымались. Каждая служба имеет свои тайны и старательно их сохраняет. Скорее всего, и здесь такой же случай. Так что молодому человеку придется искать теперь следы Воеводиной в известном доме на Лубянской площади.
Сказано это было безо всякой иронии, просто констатация факта.
Но, слава Богу, сохранились личные дела ее подруг – Татьяны и Ирины, по передвижениям которых также можно было проследить и некоторые детали биографии Алены. Так, во всяком случае, предполагал Юрий Петрович Гордеев. И Денис, отсев в сторонку, принялся за изучение этих двух совсем и не толстых папок.
Выписал себе в блокнот адреса и время загранпоездок, отметил, что, учась, по сути, в педагогическом институте, то есть на будущих педагогов, школьных преподавателей иностранных языков, все три подружки ни разу не проходили практику в школах Москвы или области. В чем же тогда заключалась тайна их педагогической деятельности? Значит, ее вообще не было, как таковой? В то время как загранпоездки очень даже впечатляли. Семинары и симпозиумы – Париж, опять Париж, Лондон, три раза подряд Мюнхен. Затем Рим и Варшава – единственная из соцстран. Работа переводчиц. Понятно, догадываемся, что это за работа такая. Тем более что Гордеев довольно подробно описал свои впечатления от двоих из данной троицы. И их оценку, высказанную Евгением Осетровым: гетеры, а не обычные бляди, как нетрудно догадаться.
Ну, в общем, если две дамы более или менее понятны, то куда же от них деваться третьей? Тем паче что и дело-то ее исчезло после посещения лубянских ребяток. Картина ясная. Больше все равно ничего из скупых записей кадровика не высосешь, а оно и не нужно.
Поблагодарив гостеприимных хозяев кабинетика, Грязнов-младший гордо удалился.
Но, усевшись за руль своего лимузина, на всякий случай позвонил Агееву, осуществлявшему в настоящий момент, видимо, наблюдение за фигуранткой с таинственно исчезнувшим личным делом.
Телефонную трубку в машине наблюдения взял Самохин и тут же передал ее Гордееву. Юрий рассказал, каким образом оказался в составе «экипажа».
– Предлагаю вариант, – сказал Денис. – Ребята пусть продолжают наблюдение, а ты поезжай ко мне в офис. Есть кое-что. И еще до конца дня, чтобы полностью снять твой вопрос по Перову, мы можем подскочить и туда. Обсудим главную проблему, а попутно решим с твоим «азером». И пленку с записью захвати.
Через полчаса они сидели в «Глории» и слушали голос Алены.
К сожалению, что говорила ей собеседница, то есть Татьяна, услышать было нельзя, но по ответам Алены какая-то информация проявлялась.
«...– Он у тебя что, совсем с ума сдвинулся? – сердито прокричала Алена, выслушав довольно длинное вступление Татьяны. – И что значит – мой? Ты, подруга, все-таки держи себя в руках! Короче, что ему от тебя надо?..»
Далее долгая пауза. Это говорит Татьяна. И снова Алена:
«– А откуда он узнал об адвокате? Ты, что ли, протрепалась?»
Опять пауза.
«– Ну я же говорила тебе, дуре набитой, не надо самостоятельности! Не лезь ты не в свои дела, мать твою! Ну был у тебя этот Гордеев, так что ж ты сразу мне не доложила? Нет, Танька, я так больше не могу!.. Не перебивай! Из-за твоей дурости, из-за маразма я должна теперь ломать себе голову, что делать с этим твоим мудаком. В общем, решай, делай что хочешь, можешь в жопу ему влезть, но чтоб я больше на эту тему с тобой не говорила!.. Что-о?!»
Татьяна ей опять долго что-то говорит.
«– Значит, так, слушай меня. Я сейчас сама подъеду. До моего появления можешь болтать о чем угодно, чем хочешь заниматься, но ни слова, ясно тебе?! Господи, на мою голову!.. А этой бляди скажи, чтоб и носа не высовывала. Я разрешу, когда будет можно. Мать вашу, что ж вы творите! Ладно, ждите. Я приеду, сама с ним буду разговаривать... Значит, этот мудозвон-адвокат успел с ним повстречаться? Ах, как нехорошо! Как я промахнулась сама, надо ж было предостеречь...»
Пауза.
«– Да что ты несешь? С адвокатом я сама как-нибудь разберусь. Это – воск. Промну маленько, он и встанет... Ну да, тебя еще не хватало!.. Зачем, может, и в самом деле кинуть на него Ирку и пусть разделает под орех! – Алена хрипло и неприятно смеется. – И опять же под твою запись, а что?.. Да в принципе можете и вдвоем. Чтоб посмешнее... Нет, уж меня увольте. Я в вашей группе не участвую. Ладно, сейчас приеду – решим. А с этим засранцем максимум внимания и осторожности. Он явно что-то знает про Вадима. Смотри, не купись нечаянно на его закидоны... Это ты, дура набитая, не знаешь, а я знаю... Потом, потом...»
Короткие гудки.
– А ничего она тебя приложила, – невесело заметил Грязнов-младший, выключив прослушивание записи. – Невысокого она о тебе, оказывается, мнения... Ну что ж, если по правде, так, может, оно и лучше, а? Тем приятнее станет разочарование...
– Да брось ты, – скривился Гордеев. – Из услышанного у меня такой вывод. После нашего разговора Машков кинулся к Татьяне. Почему? Объяснение есть. Он уже трахал ее, возможно, и не раз. Наверняка использовал в своих целях. Он же кинул на нее и Рогожина. Поэтому теперь забеспокоился, как бы его роль случайно не всплыла.
– А если иначе? Да, он познакомил свою шлюху с Рогожиным. Зачем? Вот где вопрос! Что он хотел тем самым от Вадима? Или – что Татьяна должна была из него вынуть?
– И почему переполошилась Алена, узнав, что я беседовал с Машковым? Мы ж с ней говорили о нем. Она вполне могла догадаться, что наша встреча с ним состоится обязательно. Нет, ничего не понимаю.
– Так, – остановил Гордеева Денис. – Не торопись. Оценку ею твоих качеств мы пока откладываем в сторону. Тем более что по ее планам тебе еще предстоит хорошо размяться с ее помощью. С ней ли, с двумя ли ее подругами, о которых ты тоже знаешь, не важно. Но – под запись! Что это? Видик? Вариант генпрокурора в бане? В принципе тебе на это дело начхать, но если появится много фоток с участием одного адвоката, будет тебе нехорошо. Но, насколько я тебя понял, ей-то от этого какая выгода? Если она сама же и наняла тебя? Вот во что я не врубаюсь.
– Может, они хотят подобным компроматом просто держать меня в узде? Как предупреждение, чтоб я не пер напролом, а четко выполнял их инструкции? Но чьи? Интересы ли вдовы, как говорилось, они защищают? Или чьи-то еще?
– Вот тут и собака... которая зарыта. Понял?
– Пока я понял только одно, но главное: надо узнать, где они работают. Или – на кого. А вот расклад по Осетрову. Значит, так: ароновские средства массовой информации крепко подставляют Деревицкого. Информация эта утекает из дела, которое вел Рогожин. Рогожина убирают. Кстати, еще до публикации. Кто? Тот, кто уже знал о компре? Или же те, кто не желают, чтоб узнали, что она вытекла из недр ФСБ? В первом случае это месть людей Деревицкого, а во втором – подчищают свои, то есть ФСБ. А вот третьей стороне – Аронову – от этого акта нет никакой выгоды, верно? Зачем же лишаться своего источника информации?..
– Говоришь, это точка зрения Осетрова?
– Ну, примерно. Однако в любом случае получается, что компру вбросила ФСБ. Или купленный Ароновым ее сотрудник. То бишь Рогожин. Тогда все как бы становится на место.
– А твои девочки, получается, пашут либо на Аронова, либо на ФСБ. Или на тех и других одновременно. Дело-то ведь Воеводиной исчезло после посещения ребят с Лубянки, Но они вполне могли быть и от Аронова, прикрываясь ксивами Федеральной службы. А в общем, скажу тебе, дружище, влез ты в нехорошую историю. Смотри, еще толком и не начал, а круги уже пошли во все стороны. Будь осторожен.
– Так я ж к ним не лезу, – возразил Гордеев. – Я вокруг да около. И разоблачать никого не собираюсь.
– Это тебе так кажется. А у них может быть на этот счет своя твердая точка зрения. Давай-ка я к тебе Демидыча, что ли, на время приставлю. Пусть называется твоим помощником.
– Ну, это уж, думаю, слишком. Спасибо, конечно, однако я полагаю, до террора не дойдет.
– Как знаешь... Впрочем, можно и подождать немного. Я почти уверен, что к тебе скоро прилетит первая ласточка... Да, с ходу отстреливать они, вероятно, не станут, но морду как следует набить, чтоб отвадить, это могут... Ну что ж, давай тогда махнем в Перово.
Они вышли в приемную «Глории», где находился Владимир Демидов, здоровяк почище далеко не маленького Гордеева.
– Демидыч, – обратился к нему Денис, – попроси кого-нибудь подменить тебя, а ты давай с нами. Может быть, твое присутствие потребуется, понял?
Тот кивнул, а по губам его скользнула легкая ухмылка.
Начальник «перовской уголовки», как он представился, Василий Егорович Новиченко был хмур и неприветлив.
Да, звонил ему генерал Грязнов. Да, он в курсе этого Мамедова, но у «азера» лохматая лапа в ГУВД Москвы. Поэтому при всем уважении к Вячеславу Ивановичу он, капитан Новиченко, вряд ли чем-то сумеет помочь господину адвокату, так?
Он исподлобья поглядел на Гордеева и снова уставился в собственный конторский стол, искорябанный поколениями сиживавших тут начальников. Юрий Петрович удивился такому негостеприимству: уж имя Вячеслава Ивановича обладало определенной силой в подобных ситуациях. Вот и Денис хмурился, но помалкивал, ожидая объяснения от начальника угро, которое наверняка должно было бы последовать. И они не ошиблись. Василий Егорович отодвинул верхний ящик стола и достал тонюсенькую папочку. Кинул ее перед собой.
– Вы-то вообще, Юрий Петрович, когда в последний раз видели гражданку... – открыл папочку капитан и прочитал: – Малахову?
Гордеев непонимающе пожал плечами.
– Сегодня утром. А какое это может иметь значение?
– Так вот, время не укажете?
– Часов, наверное... – Гордеев взглянул на Дениса: – Ну, я думаю, около девяти. Мы с тобой, Денис Андреевич, встретились сразу после моего разговора с Мариной Павловной, да? Значит, около десяти. А какое, повторяю, это имеет значение? Может быть, вы нам объясните?
– Объяснить-то можно... – вздохнул капитан. – Отчего же не объяснить... Толку-то... Так вот, – снова заглянул он в папочку, – нынче днем, в районе одиннадцати, примерно, тридцати, как показала свидетельница происшествия, на перекрестке Третьего и Четвертого проездов Перова Поля была сбита автомобилем марки «Жигули» седьмой модели... номер тут указан, а машина, которая, кстати, числилась в угоне, найдена в двух кварталах в стороне, во дворе... так вот, я и говорю, сбита гражданка Малахова Марина Павловна, как следовало из паспорта, найденного в сумочке убитой... Так вот...
Известие ошеломило Гордеева. Он даже ощутил на миг странное головокружение, будто от удара чем-то тяжелым по темени. Денис же внешне не прореагировал, словно уже знал об этом убийстве заранее. Гордеев вопросительно уставился на него. Но Денис кивнул на капитана: мол, его слушай, а мы еще успеем наговориться...
– Так вот... – продолжал свое занудливое, раздражающее, идиотское «так вот» капитан. – Она якобы собралась перейти через проезжую часть и оглянулась, нет ли транспорта слева. Как показывает свидетельница Курочкина... тут имеются ее показания и данные... гражданка Малахова сошла с тротуара и в этот момент ее подсекла и буквально отшвырнула в сторону машина «Житули», семерка, выскочившая со стороны Третьего проезда Перова Поля, то есть справа. Есть некоторые основания полагать, что эта машина медленно следовала за потерпевшей и только выжидала удобный момент для нанесения травм, несовместимых с жизнью. Позже «семерку» нашли. Так вот, я сам выезжал на место и могу доложить, что убийство совершено профессионально. Практически никаких следов, как показала экспертиза, в салоне автомобиля не обнаружено, баранка руля тщательно протерта. Как и торпеда, рукоятки и прочее. Видать, преступники не спешили. Но вот одна любопытная деталь: в сумочке погибшей найдено заявление гражданки Завьяловой Любови Ивановны на имя начальника Перовского ОВД, в котором она, эта самая Завьялова, обвиняет гражданина Мамедова Арифа Абдурахмановича в сексуальных домогательствах, выразившихся в неоднократных изнасилованиях с использованием служебного положения, то есть в подсобном помещении магазина «Овощи и фрукты», хозяином которого вышеозначенный Мамедов и является. Так вот, написано, конечно, не очень грамотно, но Мамедова можно было бы привлечь, если бы не одно важное обстоятельство. Факты изнасилования произошли еще весной этого года, вскоре после чего Завьялова была уволена. Кабы она тогда же и написала заявление, мы могли бы взять, извините, этого сукиного сына за... понимаете? А так? Ни один же суд не возьмется! А у него – лапа, это известно.
– Вы не усматриваете, Василий Егорович, связи между этим заявлением и гибелью Малаховой? – спросил Гордеев.
– Только в том случае, если аналогичное сделала и потерпевшая.
– Она его сделала. И оно – со мной, пожалуйста, можете посмотреть. – Гордеев достал из своей сумки утреннее заявление Марины.
Капитан прочитал, скучным взглядом уставился в окно, наконец спросил:
– Ну и чего вы собираетесь с ней делать? С этой бумажкой?
– С вами хотел посоветоваться, – ядовито ответил Гордеев.
И тут капитан в первый раз взглянул на него с интересом:
– А чего не посоветоваться-то?.. Можно и посоветоваться...
Он был явно мыслителем, этот капитан Новиченко. То есть уважал сам процесс размышления.
– Ну и каково ваше мнение? Между нами, Василий Егорович, – придав голосу максимум искренности, спросил Гордеев. – Между прочим, Малахова говорила мне, что уже были случаи исчезновения некоторых девушек, пострадавших в той или иной степени от действий Мамедова.
– Он у вас числится по какой бригаде? – встрял в разговор Денис. – «Гянджинская», «агджабединская» или «шамхорская»?
– Вам и это известно? – ухмыльнулся капитан. – Он родом из Гянджи.
– Я слышал, у него временная прописка в Москве? – спросил Гордеев. – На полгода, да? И когда срок?
– А это их не колышет, – покачал головой Новиченко. – Платит хорошие бабки, и ему продлевают. И так будет вечно. У нас, между прочим, есть люди оттуда, с Кавказа, которые проживают вообще по временной регистрации. Меняют адреса, отстегивают старичкам, которые вместе с ними ходят в паспортные столы, предоставляя свою жилплощадь, – и все заботы. В райотделах тоже ведь кушать хотят, верно? Так что срок прописки тут роли не играет. Кончится – продлит. Так вот чего я вам скажу. После звонка Вячеслава Ивановича я сам связался с замом начальника нашего Управления. Он меня выслушал и сказал следующее. «У тебя, – говорит, – есть на этого Мамедова что-нибудь стоящее?» Я говорю: «По мелочам». И он отвечает: «Тогда оставь его в покое. А появится – звони. Вместе и возьмем». Ясна картинка?
– Стоющее – это на сколько баксов должно потянуть? – с улыбкой спросил Денис.
– Правильный вопрос, – засмеялся и капитан. – Вот что значит деловой подход. Думаю, от десяти до пятидесяти кусков. Тут же – вертикаль, как мы нынче говорим. И никто не должен быть обижен. Ну обойден. Так вот...
И Гордеев вдруг отметил, что капитанское «так вот» почему-то перестало его раздражать. А чего, в самом деле, сердиться-то, если это – глухая констатация факта, и не больше. Где ударение ставить...
– А заявление, – указал капитан глазами на «автограф» Марины Малаховой, – можете оставить у меня. Пусть полежит до поры. Глядишь, место найдется. Не вечно ж клубку-то мотаться... Я нынче разговаривал со следователем нашим, из межрайонной, так он сказал, что дело скорее всего прекратит. Сбили-то ее не на переходе, не у светофора, сама, значит, виновата. Жалко, конечно, девку, симпатичная, видать, была... От лица-то ничего не осталось. – Капитан тяжко вздохнул и сунул папочку, а также заявление Марины к себе в ящик стола. Вместе с заявлением Завьяловой. До поры до времени, как он заметил, пока на Мамедова не появится серьезный материал.
Грустно было Юрию Петровичу. И Денис понимал его. Но сделать ничего не мог. Конечно, убрали девушку чисто. И, значит, знали, за что, понимали, какую опасность она могла представлять.
– Наверное, много болтала, – сказал Юрий, словно подтверждая мысли Дениса. – Я ее предупредил: все надо проделать быстро и тихо. И чтоб никаких посторонних, только две-три твои пострадавшие от этого гада подруги, приятельницы там, не знаю уж... А у нее прямо молнии в глазах! Ух, отомщу! Вот и отомстила. Конечно, убрали, и сомнений нет...
– Да, но ведь как-то же узнали, что от нее исходит угроза! А вот как? Есть мысли?
– Денис Андреич, – вдруг будто проснулся молчаливый Володя Демидов, – я сперва было подумал – случайность, а теперь вижу – нет.
– Ты о чем?
– А вон та «Лада» коричневая... «Восьмерка», видите?.. Она за нами обратно катит.
– Что значит – обратно? – нахмурился Денис. – А ты чего раньше молчал?
– А чего болтать, когда неуверен? А теперь вижу – она. Снова. Чего с ней сделать?
– А что ты сделаешь? – хмыкнул Гордеев. – Протаранишь? Так себе дороже. Ну что ты им предъявить-то можешь? Пошлют тебя подальше – и все дела. Или морды набьем – так кабы себе дороже потом не вышло.
– Как знаете, – недовольно пробурчал Демидов и прибавил газку.
«Восьмерка» отстала, но когда уже подъезжали к агентству, Демидов крякнул – такой звук издал, будто в дрянь какую наступил. Денис и Юрий, не сговариваясь, обернулись и обнаружили у себя на хвосте все ту же коричневую заразу. Можно было не беспокоиться: те, кто сидели в «Ладе», знали, куда надо ехать. И не торопились. Но демонстрировали свое наглое присутствие. Да что ж это такое, граждане?!
Демидов резко затормозил у подъезда своего офиса, а «восьмерка», не сбавляя скорости, прошмыгнула мимо и скрылась за углом.
– Ну, блин! – только и отреагировал Володя Демидов и с большим сомнением покачал лысеющей головой.
Уже вечерело. День сегодня какой-то больно уж длинный получился. Столько событий... И ни по одному никакой ясности.
В офисе их ожидал Филипп Агеев, Филя, как его звали обычно, – человек поразительной физической силы и весьма тщедушной внешности. И это сочетание всегда ставило его противников в весьма невыгодные условия. Ну чего, в самом деле, нужно этому хлюпику? А ну! И нападавший, приложив с маху собственный крестец к асфальту, надолго терял ощущение реальности. Но, к чести Фили, он нечасто пользовался своими преимуществами, предпочитая, особенно с дамским полом, проникновенные знакомства, сопровождаемые воркующим трепом. Причем ни возраст, ни физические данные намеченной им кандидатуры никакой разницы для него не представляли, он мог с успехом заговорить зубы и чопорной студентке в строгих очках, и опытной шлюхе с ночной точки на Лубянском проезде, и брюзгливой консьерже из какого-нибудь элитарного дома на том же Арбате.
Но в настоящий момент Филя был несколько задумчив – так можно было назвать состояние его духа.
– Заходи, – сказал Денис, открывая кабинет и приглашая остальных. – С чем явился?
– Юрий Петрович в курсе, – показал рукой на Гордеева Филя.
– Я – тоже, – кивнул Денис.
– Они, – снова кивок на Гордеева, – уехали, а мы дождались, пока клиентка не вышла. Мужик тот остался. Это Самоха мне сказал. Я-то уехал, а он подождал там для подстраховки. И теперь, Денис Андреич, стало быть, следующая картинка нарисовалась. Дамочка-то наша отправилась не домой к себе, то есть обратно на Фили, откуда она утром выехала и потом посетила... Вот... – Филя положил свернутый в трубочку листок бумаги. – Здесь отмечены все пункты и время. Телефон, который мы зафиксировали, застал ее в дороге. Она ехала из «Балчуга», видимо, домой, когда ее перехватил телефонный звонок, после чего она сразу, как я говорил, повернула на Арбат, в Калошин переулок. А теперь, когда выскочила, будто ей в жо... извините, в задницу фитиль засунули, она сразу рванула по Знаменке, через мост и дальше, на Юго-3апад. В общем, прибыли мы в Новые Черемушки, в этот «райский район», знаете, из «партийного» кирпича. Во двор, туда-сюда. В подъезде – ведьма. Но против этой категории у меня свой способ. Тут надо на жалость давить. Короче, всплакнул я, что Елена Георгиевна совсем бедную мою душу вымотала, охраняю, гадство, сам не знаю кого. Целый день какие-то мужики, а концы – вон какие! Сама рулит, как ненормальная, а ты только поспевай, и не столько ее охраняешь, сколько сам следишь, как бы чего не нарушить. Ну и так далее. Про ее Фили, про то, про се, короче, нет ли стаканчика или чашечки. Мол, не привык газировку из горла. Достал бутылку кока-колы, сам глотнул, а остальное тетке оставил. Вот она мне и порассказала, к кому наша Аленка прикатила. Я б вам, конечно, предложил угадать с трех раз, кто в том доме живет, но поскольку все равно не угадаете, так скажу. К папане она своему приемному прикатила. Который с ее родной матерью на третьем этаже в том раю проживает. Эти тетки подъездные, они ведь все и про всех наперед знают – и кто чем дышит, и с кем спит, и кто к кому ходит. Подъездный Интернет! Ну, короче, папашку нашего называют Федором Даниловичем Попковым. Нет, я, конечно, не наш Макс с его компьютерами, но знаю, что сей товарищ в отставном чине генерал-полковника КГБ возглавляет службу безопасности у господина Аронова. Будучи давно на пенсии. Как полагаете, это меняет дело?
– Вот это да-а! – протянул Гордеев. – Ни себе хрена-а...
– Юра, а ведь нам, – хмыкнул Денис, – кажется, придется возвратиться к неотвеченным давеча вопросам... – И повернулся к Филе: – А ты скажи мне, добрый и находчивый молодец, ты-то сам, часом, не прокололся с этой консьержкой?
– Не-а, начальник! – засмеялся Агеев. – Я даже и виду не подал. Мало, мол, их – Поповых, Попковых, Поповских разных! Я и говорю: мне-то, вообще, один хрен – к папаше она заехала, или к любовнику. Я, говорю, весь божий день как гончая собака с вытянутым языком! За что, говорю, такая напасть?! Ну она и пожалела, тем более я попросил ее молчать о нашем разговоре, еще узнает моя клиентка, разозлится, как это с ней частенько приключается, да денег не заплатит за охрану. Ну и пошел дремать в машину.
– И долго она там пробыла? – поинтересовался Гордеев.
– Да вот почти до самого вечера. А выскочила, тетке моей ручкой махнула, вскакнула в свою «тойоту» и – на Фили. Я там вчера дежурил, а нынче Коля остался. С «опелем». Денис Андреич, мы с ним обсудили ситуацию и хотим вам предложение сделать.
– Ну, давайте.
– Если это надолго, я имею в виду клиентку, то, может, надо бы подключиться полегоньку, что ли? А то одна сплошная беготня получается! Самоха мне, кстати, анекдот на эту тему кинул, может, слыхали? Ну у одного шейха там, или султана, евнух был, девок к нему на ночь приводил. А шейху то одна не понравится, то другая. Капризничал, словом. Бегал евнух, бегал туда-сюда и однажды взял и помер. Все спрашивают – по какой причине? А сам умный шейх им отвечает: помирают, говорит, не от баб, которых он мне каждую ночь приводил, а от беготни. Так что, мол, на меня, этот шейх говорит, вы не рассчитывайте, не помру, сколько б баб ни было!
Анекдот, конечно, был старым, с длинной и седой бородой, но он имел прямое отношение к работе Фили с Самохой. Беготни им действительно хватало. А вот с информацией было туговато. Хотя с Попковым получилась просто настоящая удача.
– А если ее постоянно проверяют? – спросил Гордеев.
– Ну и пусть, – ответил Филя. – «Жучка» снимут, мы другого налепим. В «тойоте» же работает, и ничего.
– Тогда начать, может быть, надо не с Алены, а с Татьяны? – задумчиво заметил Гордеев. – И у нее – точно! – работает запись. Вот только чья? – Он посмотрел на Дениса.
– Все придется проверять, – ответил он. – И что за запись, и чья она... Юр, а ведь тебе надо бы рискнуть, навестить Танечку. Совсем, может, необязательно сразу ее за ухи и в койку, но парочку каких-нибудь провокаций устроить можно. Не сильно опасных. А заодно туда же и Алену позвать. Пока мы с ее квартирой заниматься будем, а?
– Там еще у них и Ирка, если ты помнишь, имеется. Специально для растерзаний! Ну и компания!.. А вот интересно, Осетров что-нибудь об этом знает? Или они его тоже за лопуха вроде меня держат? Тут ведь такая история, что в лоб не спросишь...
– А вы не в лоб, – посоветовал Филя, – вы сбоку. Мол, имеется подозрение и так далее. А насчет того, где и как ставятся всякие глазки и ушки, мы вам с Володей целую лекцию прочитаем. Только оглядываться успевайте. Но опять же не явно, а как бы случайно – почесались там, а голову вот эдак! – Филя изобразил такую мартышку, что все дружно рассмеялись. – Ага, вот я и говорю, они пока смеются, а я уже все нужные места осмотрел, понимаете? Малость потренироваться, ну еще места подходящие знать – и ваши не пляшут...
Филин треп перебил мурлыкающий звук сигнала гордеевского мобильника.
– Слушаю, – все еще улыбаясь, сказал Юрий Петрович.
– Ну что, адвокат, – услышал он низкий, чуть хрипловатый, но явно незнакомый голос, – прокатился в Перово?
– Представьтесь и объясните, что вам угодно? – сухо сказал Юрий.
– Представляться мне пока без надобности, рылом ты еще не вышел. А вот что скажу сейчас, советую послушать и не отключать трубочку. Будешь суетиться, можешь и сам под машинку попасть, как твоя вчерашняя сучка, понял? И ментуру местную не напрягай, пошлют они тебя на хер и будут правы. Ты ж их не кормишь, а вот кусок хлеба с маслом отнять запросто можешь. Но лучше не старайся. И еще, адвокат, занимайся-ка делом, которое тебе поручили. Бабки отстегнули – вот и валяй. И еще раз повторяю: не суетись.
– Все сказали?
– А тебе разве мало? Могу еще. В качестве профессионального совета. Пошарь-ка лучше ты вокруг особнячка на Ордынке. Понятно говорю? Если сработаешь тип-топ, может, мы тебе и чего посерьезнее поручим, поденежнее, сечешь? Вот. А то чего ж умной башке какой-то херней заниматься, вроде квартирных разменов. Или пытаться выселить из первопрестольной какого-то сраного «азера»! Себя не ценишь, адвокат! Так-то. И не гоношись, понял? Ты лучше стопарик сейчас прими, да вали домой, на Башиловку свою. Если глупости не станешь делать, можешь ничего и не опасаться. Давай, адвокат. До связи.
Короткие гудки.
Юрий увидел устремленные на него глаза всех присутствующих.
– Ну? – наконец сказал Денис.
– Намекнули на Маринку, что под машиной оказалась... Посоветовали помянуть. И предложили заниматься исключительно тем делом, которое мне сосватали. А кстати, что за особняк на Ордынке?
– А ты чего, не знаешь разве? – изумился Денис. – Так там же главный офис господина Деревицкого! А в чем дело?
– Пошарь, говорят, там... – И Юрий пересказал содержание телефонного разговора. Собственно, сам-то он успел всего и сказать три слова, а говорили в основном ему. Советовали. Достаточно уже зная о нем.
– Ну, блин! – заметил немногословный Демидыч. – Выходит, охрана вам пока без надобности. Это понятно. Они вам, Юрий Петрович, свою уже приставили. Может, те, что сегодня за нами катались. Ну, как знаете... И «азера» говорят, не трогать? Ну да, наркота же... Такие бабки никому не снились...
– Может, послушаемся? – спросил Денис. – А то круги все шире!
– Давайте, друзья, попробуем, – согласился Гордеев, – но и от идей по поводу наших девочек тоже отказываться не будем. В такой ситуации работать без страховки просто противопоказано.
– Ага, для здоровья, – подтвердил Филя, вызвав легкие усмешки.
