Глава седьмая

Щербак провожал Дениса в Шереметьево. Денис, уже проходя таможню, спохватившись, попросил купить ему в дорогу какое-нибудь чтиво. Щербак стоял далеко, наблюдал процесс. Денис объяснил жестами, что нужно. Коля кивнул, убежал, а через минуту вернулся и бросил ему какую-то книжку. Все вокруг смотрели как на потенциальных террористов. Лишь одна старая женщина доброжелательно улыбнулась: чего, мол, не бывает. Пришлось потом книжку дважды пронести через металлоискатель. Денис не глядя засунул ее в карман.

Уже в самолете, вытащив томик, он обнаружил, что это не что иное, как пресловутый «Гарри Поттер». Он обреченно открыл на первом попавшемся месте и прочел:

— Какого черта?! — проворчал Денис и захлопнул книжку.

У него появилось желание запустить ею в спину проходящей стюардессы. Со стюардессами у Дениса отношения традиционно не складывались. Но сейчас он почувствовал чей-то взгляд. Денис вспомнил, что он тут не один, и увидел, что его соседка, аккуратная старушка, эдакая мисс Марпл (господи, ну почему именно мисс Марпл? Да потому что в Англию летим, вот почему!) удивленно смотрит на него. Это именно она улыбнулась Денису еще в аэропорту, когда он проходил таможню.

— Приятель подсунул, — объяснил Денис. — Пользуясь моей доверчивостью. Я хотел время скоротать, у меня не очень выходит спать в самолетах. И вот — нате вам.

— Поттер! Какая прелесть! — всплеснула руками старушка.

— Да? — скептически отозвался Денис. — А я вообще-то выбросить хотел. Я слышал по Си-эн-эн, американские врачи установили связь между книгами о Гарри Поттере и мигренью.

— Ну что вы, что вы! Телевизор засоряет ваши молодые мозги. Мой воспитанник буквально обожает Поттера, но у нас есть книги только на английском и французском, а на русском Поттера в Лондоне невозможно найти. Может быть, если позволите…

— Да берите, конечно, — с легким сердцем сказал Денис. — Значит, вы в Лондоне живете?

— И уже много лет. Если у вас будут какие-то сложности, ну вы знаете, чужой город, мало ли что, звоните, не стесняйтесь, я буду очень рада. — Пожилая дама протянула Денису визитку.

Оказалось, она была гувернанткой в какой-то русской семье. Оставшееся время они очень мило скоротали в беседах о проблемах воспитания подрастающего поколения, в чем Денис, не имевший своих детей, конечно, чувствовал себя крупным специалистом. Воспитанник Ольги Станиславовны (так звали попутчицу Дениса) был сыном крупного бизнесмена, который по роду своей деятельности много времени проводил в Лондоне. Мальчику было шесть лет, он читал и писал на трех языках и вообще очень живо развивался, видно было по всему, что пошел в отца. Мама у него тоже, конечно, незаурядная женщина, но все же, все же… Да и воспитанием сына она не слишком озабочена.

Ольга Станиславовна, англичанка во втором поколении (ее юные родители уехали из России восемьдесят лет назад на печально знаменитом «философском» пароходе вместе со своими родителями), всю жизнь воспитывала чужих детей и знала в этом толк. Среди ее питомцев были даже члены великокняжеских фамилий. И хоть сейчас времена изменились, но она не роптала. В конце концов, эти новые русские тоже по-своему весьма интересные люди. Вот, скажем, взять хотя бы Аркадия Олеговича, у которого работала Ольга Станиславовна. Он же вполне мог устроить своего Мишеньку в какую-нибудь закрытую элитарную школу для избранных членов общества, но нет, нанял русскую эмигрантку, чтобы с младых ногтей приобщить мальчика к настоящей русской культуре. А оксфорды с кембриджами подождут. И вообще он очень мил, хотя про него и пишут часто всякие гадости…

— Знаете что? — осенило гувернантку. — Я непременно хочу пригласить вас к себе в гости. Приезжайте, приезжайте! У меня в имении Аркадия Олеговича свой собственный чудесный маленький домик, весь увитый плющом. Но дело не в этом! Я вообще гораздо больше люблю общаться с молодыми людьми, чем со своими ровесниками. Они все говорят про болезни и про то, насколько раньше жизнь была лучше, чем теперь. Но ведь это же неправда, как вы считаете? Жизнь всегда прекрасна!

— Всегда, — серьезно подтвердил Денис. — Значит, вы живете за городом? Или в пригороде?

— Как вы догадались?

— Сам не знаю, просто предположил, что воспитывать детей лучше вдали от суеты мегаполиса…

— Мы живем в Бедфорде. Это чудесное место.

— Вроде что-то знакомое… А! Я слышал, кажется, туда переезжает какой-то голливудский актер…

— Совершенно верно! Роберт Де Ниро! Он будет жить рядом с нами, представляете? Представляете, он будет жить в апартаментах, построенных на территории бывшего кондитерского завода!

— А еще я слышал, у вас там было ЧП на атомной электростанции.

— Что вы! — испугалась старушка. — Это не у нас, это на востоке от Лондона, в Саффолке. Там у них какая-то кислота утекла, но всех заверили, что радиационная обстановка хорошая… непременно приезжайте к нам, познакомитесь с Михаилом, он потрясающе играет в шахматы. Вы играете в шахматы? Замечательно. Я уверена, что Аркадий Олегович не станет возражать против того, чтобы его сын общался с людьми из современной России.

Денис пообещал, что, как только у него выдастся свободный день, он заедет в Бедфорд.

На самом деле он был прекрасно осведомлен о том, что у Аркадия Олеговича Клеонского дом в пригороде Лондона — в Бедфорде. Он также знал, что там же живет Ольга Станиславовна Куприянова, которая воспитывает его шестилетнего сына Михаила. Она несколько дней гостила в Москве у своих дальних родственников, но теперь возвращалась в Англию. И дом Де Ниро, и намеренная ошибка с аварией на атомной станции — все было домашней заготовкой. Да и вообще, вся эта ситуация была чистой воды подставой. Денис хорошо знал, кто такая Ольга Станиславовна, и то, что они оказались в соседних креслах, было подстроено. Подготовительную работу, как обычно, провел Макс (выяснивший всю подноготную русской англичанки и организовавший Денису билет на соседнее место), а также Щербак с детской книжкой. Теперь оставалось надеяться, что Ольга Станиславовна выведет его на Клеонского. По слухам, Клеонский, после санкции на его арест, прятался за семью замками, и надеяться просто так войти с ним в контакт было наивно.

Улов сказал Денису, что у него сейчас никакой связи с опальным олигархом нет. У Златкина ее никогда и не было. Похлебкина до сих пор не нашли. Юкшин и Глаголев были на том свете. А сотрудники московского офиса компании «Ойл индастри», перепуганные последними событиями, разговаривать с Денисом отказались. Оставалось рассчитывать лишь на собственные ресурсы.

На настоящий момент точно было известно лишь одно: Клеонский по-прежнему в Лондоне. Во-первых, он там находился уже несколько месяцев, а во-вторых, местные журналисты постоянно просили его прокомментировать то или иное событие в России, что Клеонский с удовольствием и делал, регулярно появляясь на голубом экране. Сын Клеонского действительно рос и воспитывался в Англии с младых ногтей, там же обычно обретала и его супруга, писаная красавица Ванда Покровская. Однако по сведениям бульварной прессы, как только сам Клеонский засел в Лондоне, г-жа Покровская тут же немедленно переместилась в Москву, где у нее были собственные интересы — Покровская издавала модный женский глянцевый журнал. Вполне возможно, что у супругов была автономная личная жизнь. Денис поручил Покровскую заботам своих сотрудников.

Чартерный рейс приземлился в международном аэропорту Гетуик. Почему-то прилет в Лондон ассоциируется у всех с Хитроу, но это — лишь привычный штамп. Денису, например, Гетуик даже больше нравился, он не такой помпезный, как Хитроу, уютный, но в то же время и современный. Он получил багаж и взял такси.

В Лондоне оказалось тепло, сухо и солнечно. Ни о каком дожде — не то что о снеге — не было даже и речи. Вот вам и Лондон!

Разница во времени в три часа Дениса не смущала. Его смущало левостороннее движение, к которому невозможно было привыкнуть, поэтому машину напрокат он в Англии, как правило, не брал. И еще смущали розетки на двести сорок вольт. Пришлось купить безопасную бритву, чего он терпеть не мог, последние несколько лет брился «Брауном», в складчину подаренным дядей с Турецким, и горя не знал.

Денис остановился в крохотном отельчике «Сеймур» в самом центре Лондона, у Гайд-парка. Тут было всего двадцать пять номеров, и в этом месте Денис останавливался не первый раз. Эта небольшая и удобная гостиница была расположена недалеко от Оксфорд-стрит и всего в нескольких минутах ходьбы от Гайд-парка. Отель представлял собой для Дениса идеальное место. Он был равноудален от всего, и это было его главное преимущество. В номере имелись все минимальные удобства, а на первом этаже — круглосуточный портье, которому можно было оставить щедрые чаевые, и этот человек становился ваш с головы до пят и готов был охранять «Сеймур», как Дом Павлова.

Из своего номера Денис позвонил в «Файненшел таймс» и попросил к телефону Джорджа Грина. Денис не соврал Улову, в английской газете у него действительно был знакомый. А если быть совсем точным, то не у него, а у Макса. Джордж Грин лет десять назад звался Георгием Гринштейном и учился вместе с Максом в МФТИ. А сейчас он был главный верстальщик газеты, то есть именно его руками делалось влиятельное финансово-экономическое издание, существующее уже больше ста лет. А кроме того, Грин был женат на дочери члена совета директоров «ФТ» и всегда был в курсе всех важных редакционных событий. Именно Грин и был источником «Глории».

Встреча состоялась в половине третьего, в районе Найтбридж, в музее Виктории и Альберта, половина залов которого было отдано под выставку современных российских фотохудожников «Новое русское барокко». Так что визит туда и Дениса, и Грина не выглядел подозрительно для сторонних наблюдателей, если таковые имелись. Денис с удовольствием принял бы Грина у себя в номере или пригласил в ресторан, однако тот сам настоял на такой тщательной конспирации. За все годы его сотрудничества с «Глорией» это был первый случай личного общения, и Грин нервничал. Они приехали порознь, двигались с разных сторон и, наконец, остановились перед работой, которая называлась «Атомное православие». Обменялись впечатлениями. Задали друг другу пару негромких вопросов, и Грин двинулся дальше по вернисажу, а Денис задержался перед «Атомным православием», которое он не успел толком рассмотреть. На черно-белой фотографии был голый, коротко стриженный брюнет, сидевший на песчаном пляже и угрюмо-угрожающе посматривавший на небеса. Нельзя сказать, что все тело его было покрыто татуировками, но их было много, очень много.

Денис покачал головой и пошел на выход. Грин сказал ему то, что и должен был сказать. Точнее, подтвердил его, Дениса, предположение о том, кто слил в «Файненшел таймс» информацию о том, что, согласно плану проживающего в Лондоне Клеонского, Улов на его деньги должен подкупить секретарей обкомов и крайкомов компартии, которые позже потребуют смены вождя компартии Жукова. Это был профессор Кадышев. Ай да профессор, очень любопытная фигура вырисовывается…

Через полчаса Денис зашел в Интернет-кафе на Белгрейв Плэйс и отправил Максу записочку с просьбой подготовить информацию на Кадышева. Денис глянул через окно на однотонное лондонское небо и конечно же подумал об Агееве. Вот уж кто сейчас потеет в свое удовольствие. Позвонить, что ли, своему сотруднику?

Филипп отозвался далеко не сразу, словно уже и думать забыл про любимого босса и московскую работу.

— Филя, ну как там вообще?

— Обалденно, — сообщил Филя.

— Что именно?

— В горах снег, а внизу — бананы. Вверху снег, внизу — бананы!!! А посредине — виноград, из которого мадеру делают, представляешь, Денис! Ну да тебе это все равно…

— Что Златкин делает?

— Ничего не делает. В шезлонге лежит, сигары жует. Ни одной так и не подкурил, представляешь? Говорит, что живет в номере, в котором сам Черчилль останавливался. Врет, наверно?

— Кто знает, — пробормотал Денис. — Ладно, значит, пока все спокойно? Никаких звонков, подозрительных типов?

— Какие звонки, о чем ты говоришь, Денис? Тут все настолько расслаблены, что, кажется, твой звонок — первый на всем острове за весь день. Ты даже какую-то птицу спугнул.

— Ну извинись за меня, что ли.

«…Со времен студенчества у меня имелось множество друзей с разных факультетов. На экономическом тоже был закадычный друг. Вместе нам пришлось работать в строительном отряде. Мы редко виделись, но связи сохранились. Раз в полгода я собирал знакомых у себя на мальчишник. Приходил туда и Влад Смирнов. Этот парень всегда все обо всех знал. Его непомерной длины язык мог оказать мне очень ценную услугу. Сейчас он работал в какой-то финансовой структуре, обзавелся семьей, заметно пополнел, но в кругу товарищей оставался любителем пива и теплой дружеской компании. Достаток позволил ему сменить разбавленное отечественное пиво на импортное, однако это не приносило ущерба нашей старой дружбе. Этот уважаемый отец семейства мог мне во многом помочь: кроме всего прочего, он учился с Сергеем Барышевым на одном курсе и в одной группе. Только дурак мог не использовать такой шанс.

Мне пришлось долго уговаривать Наташу отправиться домой. Это конечно же было непростительным свинством с моей стороны. Но я вовсе не хотел, чтобы девушка попала со мной в какой-нибудь очередной переплет. Она и так сделала много. Пришлось пообещать, что завтра я обязательно встречу ее после работы, и мы продолжим наш роман. То есть я искренне надеялся, что родился под счастливой звездой и доживу до следующего дня.

Было шесть часов вечера. Созвонившись с Владиславом, мы договорились встретиться у него через час. В такси я тщательно разработал план разговора. Мои вопросы никоим образом не должны были вызвать у собеседника подозрений. Все строилось как обыкновенный визит вежливости старого товарища по учебе.

Он встретил меня в дверях. Все та же шаловливая улыбка обещала радушный прием, только в глазах я увидел некоторую озабоченность. Не вызывало сомнений, что Влад уже наслышан о печальных событиях прошедшей ночи. В его кругах, видимо, уже успели сделать определенные выводы. Да это и не случайно. Шила в мешке, как говорится, не утаишь. Я же, в свою очередь, сделал вид, что ничего не знаю. Куда мне, маленькому человечку, совать нос в дела, которые меня не касаются. Мы расположились на кухне. Жена Влада накрыла на стол, я же поспешил выставить из пакета дюжину банок датского пива «Карлсберг», купленных по дороге. Внутренний голос подсказывал, что рано или поздно разговор все равно коснется интересующей меня темы. Поэтому начал я издалека. Поговорили о семье, детях, ужасной погоде. В конце концов, дело дошло до разговоров о работе. Хвастаться мне, собственно, было нечем. Выпитое несколько оживило беседу.

— Хорошо тебе, Леха! Живешь спокойно, на рожон не лезешь. Может, деньгами тебя не балуют, зато голова не болит от забот. Я вот даже жалею, что по уши в бизнес влез. Времена сейчас неспокойные. Люди злые, жестокие. Слышал, может быть, что с директором Пегас-банка произошло?

Я попытался сделать удивленную физиономию. Вроде получилось. Следовало признать, что Влад несколько преувеличивал мою безоблачную жизнь. Если бы он знал правду, то наверняка перестал бы завидовать. Природная скромность и сдержанность не позволили мне его переубедить.

— Интересно, а что же могло произойти с такой лисой, как М. Р. Штрассер? Он ведь всегда мог выйти сухим из воды.

Мой друг специально сделал многозначительную паузу и продолжил несколько сдавленным шепотом:

— Его грохнул один подонок. Но это еще не все. Убийца отправил на тот свет целую компанию самых крутых людей нашего тихого городка. У меня есть один дружок — следователь. Может, помнишь Жору Потапова с юридического, он вроде параллельно с нами учился?

Я кивнул.

— Так вот, значит. Произошла крутая разборка. Один из телохранителей Штрассера имел счеты со Шведовым. Ну, про этого ты не мог не слышать. Парень сидел на игле, был довольно неуравновешенным. Видимо, Штрассер решил встретиться по какому-то делу с сильными мира сего. Представляешь, собрались эти герои на городском кладбище, подальше от людских глаз. По всей видимости, произошла какая-то ссора, ну этот тип взял да и укокошил из автомата всех присутствующих. Менты быстро прибыли. Такое только в очень крутых фильмах бывает. Завязалась перестрелка. Убийца показал класс. Парню ведь терять нечего. Говорят, сам Колотов хотел усмирить этого наркошу. Тоже мне герой. Думал своим солидным видом навести ужас на преступника. Тот не испугался и прострелил башку начальнику милиции. Зато подполковник Головня и его герои оказались не такими лохами. Зарвавшегося героя быстро поставили на место.

Я удивленно покрутил головой: ну и ну, мол…

— Да-да! Вот такая петрушка. Целая третья мировая война получилась. И без кавказцев не обошлось. Цурпаев там присутствовал. Его тоже пришили. Ну а эти ребята — народ горячий. Цурпаев-младший сегодня утром, узнав о происшедшем, просто взбесился. Гонял по городу на своем «мерседесе» как ошпаренный, пока на городской развилке не слетел с моста. Так оба брата за одни сутки на тот свет и отправились. Вот бывает же такая судьба у людей. За один день прямо какая-то кровавая вендетта. Однако это еще не все. В следственной камере у преступника началась ломка. Понял, козел, что совершил. Связал из рубашки удавку и отдал богу душу. Нелепость, граничащая с фантастикой. Однако я Жоре верю, он врать не станет. Впрочем, об этом почти весь город талдычит. Народ у нас ушлый, любит посплетничать. Представляешь, сколько с мафией боремся, а она взяла и сама себя за одни сутки устранила. Хотя на смену этим другие придут. Всегда так бывало. Только нам, простым трудягам, нервы портят. — Влад покачал головой, горько усмехнулся и жадно припал к банке с пивом.

Я помолчал, переваривая новую информацию… Потом сказал:

— Слушай, а ты-то сам веришь в такое совпадение? Ведь случившееся, наверно, многим на руку.

— Ты, Леха, наивный. Кто же мог желать смерти столь большим людям? Да если и были таковые, то сами уже давно червей кормят. Мафия любопытных ой как не любит, а с врагами тем более разговор короткий. Только случай и мог произойти. Притом самый нелепый. Такое ни в одни рамки не лезет. Я после этого в Бога верить начну. Честное слово. — Мой собеседник задумался и несколько помрачнел. — Я грязные дела тех, кто погиб, хорошо знаю. Можешь мне верить. Помнишь, со мной когда-то Барышев учился?

Мне показалось, что сейчас земля уйдет из-под ног. Влада даже за язык не надо было тянуть. Где-то среди своих сослуживцев он вряд ли трепался без повода, но меня ему нечего было бояться. Что мог такой мелкий чинуша, как я, выболтать окружающим? Моя персона выходила далеко за рамки его интересов. Но душу излить кому-то очень хотелось.

— А-а, припоминаю. Это тот, которому я когда-то ребра посчитал. Он еще за Викой увивался.

— Дурак ты, Леха. Дураком и останешься. У них знаешь какой роман имел место? Покойный Штрассер, даже женившись на этой шлюхе, ревновал ее к Сереге.

— Странно, я-то думал, что Виктория позабыла этого героя-любовника. У нее ведь после этого столько хахалей было.

— Черта с два позабыла. Впрочем, на первых порах — возможно. Но когда Серега в люди выбился, то ее к нему словно магнитом тянуть стало. Он ведь грозился самого Штрассера за пояс заткнуть. Вот и заткнул.

— А разве с ним что-то произошло?

— Неужели ты правда ничего не знаешь? — изумился мой старый приятель. — Действительно, замкнулся в своей скорлупе… Его уже давно в живых нет, несколько лет назад Серегу пришили, а труп бросили в городской пруд. Мешал он кому-то. Дела большие вертел, вот черная кошка ему дорогу и перебежала. Он первый из наших разработал уникальную компьютерную программу банковских операций. Для меня до сих пор это загадкой остается. Помнишь, нам информатику в универе читали? Знаю точно, что Сергей в этом деле являлся профаном, но у него был братишка. Смышленый такой паренек. Я с ним познакомился однажды на вечеринке у Барышева. Женей его звали. Так вот, этот малый из-за компьютера не вылезал. Голова у него — банк данных. Сдается, без его помощи тут не обошлось. Этой программе цены нет. Ею теперь все наши банки пользуются. Впрочем, тебе это ничего не говорит.

— Почему же? У нас на работе есть старенький «Синклер». Я на нем в интересные игры научился играть. Только кнопки нажимай…

Влад от всей души расхохотался:

— Вот в какие дебри завела нас повальная компьютеризация. Тратим деньги на импортную технику, а сами на ней в морской бой балуемся. Идиотизм. Скажи, Леха, много ты денег сделал на своих интересных играх?

Я пожал плечами и недоуменно уставился на Влада.

— Ага, то-то же. Сергей Барышев, используя свою программу, заработал миллионы. Догадываюсь, что младший братишка тоже руку к этому приложил. Светлая голова у парня была. За такого специалиста сейчас никаких денег не пожалел бы. Штрассер сразу все понял и свое не упустил. Сергея к себе приблизил. Молился на него, как на икону. А младший в армию ушел. В Афган загребли. Там и погиб. Господи, сколько безвестных гениев так и не смогли показать свои способности в этой дурацкой стране.

— Скажи, а сыновей у Барышевых только двое было?

— Конечно, двое. Представляешь, отцу и матери горе какое! Сначала Серега, а потом похоронка на Женьку. Отец после нее так и не оправился. Он и до этого пил безбожно, а потом вообще спился к чертовой матери. Я эту семью хорошо знаю. Мать-старушка и сейчас жива. Если бы ей ребята из Пегас-банка не помогали, не знаю, как бы она концы с концами сводила.

— Ты, наверное, и на похоронах присутствовал?

— А как же. Представляешь, и того, и другого хоронили в цинковых гробах. Ужас просто. Труп Сергея искали долго. В общем, он в пруду несколько месяцев находился. А младшего на войне так изуродовало, что не поверишь… Впрочем, извини, я совсем забыл, что ты тоже «афганец».

Влад снова умолк, задумавшись о нелегкой судьбе своих ровесников.

— Что это мы на такие невеселые темы разговариваем! Давай о бабах, что ли, поговорим. Моя в спальне детей укачивает, небось не услышит.

— Ты меня со своими компьютерами убил, — признался я. — Может, я тоже Unix какой-нибудь самостоятельно изучаю. Вот возьму открою свой банк и составлю свою собственную программу — как из вас, пузатых, деньги выколачивать.

— Этим, дорогой Леха, всю жизнь надо заниматься. Да и без таланта ничего не сделаешь. Барышев-младший — вот это самородок! Хакер от Бога. Помню, я у него в комнате один раз очутился, там кроме новенькой IBM знаешь, сколько литературы по этому делу имелось! Женя — он просто фанат в этой области был, еще тогда! Таких спецов и сейчас днем с огнем не сыщешь. У Штрассера, правда, есть один кадр. Тоже что-то вертит. Везло Максиму Робертовичу на помощников, царство ему небесное.

— Кто же это такой уникальный спец?

— Ну ты любопытный стал. Точно свой банк открыть решил. Наверное, миллион заработать хочешь, а?

— Почему бы и нет? Что я, хуже других? У меня только возраст Христа, можно сказать. Мне бы учителя хорошего. Я горы могу свернуть…

— Ну ты не унимаешься. Есть в Пегас-банке один работник, цены ему нет, хотя до Евгения ему, конечно, далеко. Так вот, с этим парнем можно кашу сварить. Зовут его Дмитрий Семенович Панкин. Он в городе недавно. Учился в Москве, диплом с отличием. Холеный такой, он тебя и близко к себе не подпустит. Ты сейчас прикинут неплохо, стрижка модная, прямо не узнаешь, но тебе до этого Димы — как до Киева раком. Не обижайся, конечно. Наша плебейская натура свое берет. А у того все только голубых кровей. Красивый такой, гад, ручки холеные. Интеллигент. Мата от него не услышишь. Эта сука Виктория возле него долго увивалась. Наверное, потому, что этот парень на Серегу Барышева чем-то похож. Я с ним когда сталкиваюсь — просто дрожь берет. Сходство, правда, почти неуловимое, да и молодой этот Панкин. Однако, ей-богу, что-то есть. Хоть убей. Брехать не стану.

Пока Влад разминал пересохшее горло очередной порцией спиртного, я чувствовал, как медленно начинает проясняться туман в голове.

— Слушай, у тебя случайно фотографии его нет? Может, я действительно найму этого Панкина себе в учителя.

— Какой ты, Леха, странный сегодня! Телевизор смотришь? Ну нашу городскую станцию? Он там каждый день с какой-то кралей рекламирует свой родной до боли Пегас-банк.

— А, это такой с зализанной прической?

— Слушай, Леха, есть идея! — бесцеремонно перебил меня Владислав. — Давай мой фотоальбом полистаем! Ты ведь не частый гость. Чай, интересно будет!

— Гениальная идея, к тому же пиво еще не кончилось.

Владислав исчез на минуту в проеме дверей и вернулся с толстым альбомом, полным фотографий.

Лист за листом я изучал множество изображений, сгорая от любопытства и ожидая самого главного. Приходилось благодарить Бога за столь удачную мысль посетить своего закадычного друга. Улов был богатым. Я увидел то, что хотел. На одном званом обеде Влад снялся на фото со своими коллегами, и среди них находился человек, которого я искал. Улучив момент, когда мой дружок отправился в туалет, я ловко выудил фотографию из альбома. Это, конечно, было не слишком красиво, но я в последнее время уже такого натворил, что угрызения совести не терзали мою душу. И вообще, чистая совесть — первый признак склероза. Когда Влад вернулся, я открыл новые банки с пивом.

— Ты случайно не знаешь, откуда родом этот Панкин? Он мне одного знакомого напоминает, тоже откуда-то из средней полосы.

— Ох и надоел же ты мне! Сдался тебе этот холеный красавчик! Ты прямо как голубой. Лучше о бабах спрашивай.

Владислав, видимо довольный своей глупой шуткой, засмеялся. Я скорчил обиженную гримасу.

— Да не дуйся ты даром. Вологодский он мужик, сам мне говорил. Насколько я понимаю, это уже не средняя полоса.

— Хм. Значит, ошибся. Всяко бывает. Мой сослуживец — тамбовский волк.

— Эх, широка Расея-матушка, да податься бедному крестьянину некуда. Разве что за кордон махнуть. А? После таких ужасов, как тут, хочется чего-то спокойного, надежного. Да разве нужны мы там? Это все равно что в лаптях да по паркету.

— Это точно, — подвел я итог беседы.

Задерживаться далее уже не было смысла. Чопорно попрощавшись, я покинул своего старого друга. Несомненно, у него сегодня от переживаний случилось некоторое словесное недержание. Но я за это был совсем не в обиде.

Выйдя на улицу, я зашагал по безлюдному району. Город отдыхал, но где-то здесь затаился жестокий, безжалостный убийца, и я, кажется, догадывался, как его зовут.

Этой промозглой ночью мне некуда было податься. В любом месте меня могли подстерегать нежелательные приключения. Но я зашел слишком далеко, взяв на себя функции частного детектива и не зная наверняка, будет ли мне по плечу эта непосильная ноша. Как ни крути, я являлся в этом деле вполне заинтересованным лицом. От того, как все получится, зависело очень многое, и прежде всего моя собственная жизнь. Отступать некуда. На руках имелись определенные факты. Я поклялся, что любой ценой дойду до победного конца. Иначе быть не должно.

Нужно было позвонить Виктории. У нее я мог узнать, хоть и слабо на это надеялся, некоторые интересующие меня подробности. Насколько они могли оказаться значительными, пока рано было судить. Но сейчас каждая мелочь, каждая зацепка играли на меня, помогая распутать клубок загадок в одну прямую ниточку.

Я принялся искать действующую телефонную будку. Это оказалось в нашем городе не так просто. Начало двадцать первого века, похоже, сыграло с нами злую шутку, обойдя стороной скромное пристанище провинциалов. А может, и сами провинциалы приложили здесь свою бойкую руку. Не суть важно, но я уже около часа бродил по темным безлюдным улицам, тщетно пытаясь позвонить, и это было горькой действительностью.

Из переулка, к которому я подходил, рассмотрев издалека очередной телефон-автомат, вышел, пошатываясь, какой-то субъект. Он остановился, посмотрел по сторонам и двинулся в моем направлении.

«Это что еще за тип? Только его сейчас не хватало», — подумал я. Любая встреча была для меня нежелательна. Но сворачивать было некуда, а бежать — смешно.

— Браток, закурить не найдется? — глухим голосом спросил незнакомец.

— Не курю, — коротко отрезал я.

— Да? Ну извини.

Он побрел дальше, наверное в надежде повстречать другого, курящего одинокого прохожего.

Я перевел дух и посмотрел на свои руки. Они дрожали.

«Что это со мной? Надо быть спокойнее и увереннее в себе… Крепись, Леха. То ли еще будет!» — подбодрил я себя.

Телефон, как и предыдущие его собратья, молчал. Я в сердцах плюнул и отправился продолжать поиски…

Наконец, еще через полчаса блужданий с трудом обнаружив работающий автомат, я опять набрал номер Виктории Штрассер. Время было не самое подходящее для звонка, но меня, несомненно, ждали. Это уже становилось доброй традицией. На этот раз в голосе давней знакомой я почувствовал нескрываемые нотки раздражения. И еще мне показалось, что она была не одна. Впрочем, это еще ни о чем не говорило.

— Здравствуй, моя дорогая красавица! Заранее извиняюсь за столь неожиданный звонок в такое позднее время.

— Ты просто изверг какой-то! Я ждала тебя почти целый день. Мне страшно. Я не привыкла быть одна по ночам. Не нашлось никого, кто мог бы меня поддержать. Алексей, я буквально в отчаянии! Меня возили в морг на опознание. Кошмар какой-то! Как представлю своего мужа, лежащего на стеллаже, такого чужого, безразличного, в сердце словно что-то обрывается! Это ужасно, Алексей. Приезжай, если можешь. Только ты способен успокоить мои расшатанные нервы. Приезжай, иначе я сойду с ума! Я уже звонила тебе домой, трубку никто не поднимает. Куда ты пропал?!

— Успокойся, крошка. Все будет хорошо. У меня есть кое-какие дела. Вот справлюсь с ними, и мы обязательно увидимся.

— Я не могу больше, это выше моих сил. Неужели ты стал такой бездушный и безразличный? Разве тебе непонятно, что это не пустые слова? Хочешь, я сама к тебе приеду?

— Прости, Вика, но встречу придется отложить по не зависящим от меня причинам. Я говорю очень серьезно. Кстати, можно задать тебе один ненавязчивый вопрос? Он меня давно волнует. Ты случайно не знаешь, кто такой Дима Панкин?

— Как ты можешь спрашивать в такие ужасные минуты о чем-то постороннем? Это жестоко с твоей стороны!

— Не волнуйся, дорогая. Если хочешь, не отвечай. Я все равно узнаю то, что мне нужно, из других источников.

Мне показалось, что голос Виктории слегка задрожал. Возникла пауза. Можно было подумать, что моя собеседница с кем-то совещается. Наконец она ответила:

— Какой же ты, Леха, зануда. Дима — один из сослуживцев моего мужа. Очень образованный, интеллигентный парень, душа коллектива. У него очень трудная судьба. Воспитывался в детдоме, служил в Афганистане, а потом создал себе карьеру собственными руками. На таких людях белый свет стоит.

— Скажи, у тебя с ним хорошие отношения?

— Ты что, с ума сошел?! Еще не хватало, чтобы я имела что-то с простым банковским служащим! Ты — другое дело. Мы ведь не чужие друг другу, правда?

— Конечно, дорогая, в этом не сомневайся. Вика, а кто, на твой взгляд, может вести дела Штрассера дальше? Думаю, это вполне своевременный вопрос.

— Ах! Меня такие дела не особенно интересуют. Впрочем, сегодня уже было совещание. Правление банка избрало директором Илью Рахлина. Кстати, Панкин тоже был кандидатом, но отказался. Он человек тихий и порядочный. Банковское дело для него только работа. Ну а чтобы быть директором, надо пахать все двадцать четыре часа в сутки. Уж мне-то известно.

Я чувствовал, что Вика едва сдерживает раздражение. Еще немножко, и она разразится потоком самой отборной брани в мой адрес. Это обстоятельство меня несказанно забавляло. Я брал моральный реванш за свои собственные переживания.

— Леша, ты какой-то странный! Задаешь идиотские вопросы по телефону в одиннадцать ночи, вместо того чтобы приехать и поговорить обо всем в домашней обстановке. Представляешь, я лежу сейчас в элегантной ночной рубашке на шикарной итальянской двуспальной кровати, изнывая от одиночества. Ты просто жестокий негодяй, понял? Неужели ты оставишь бедную несчастную женщину в ее неутешном горе?! Я плачу, Алешенька…

Мне оставалось только сказать ей:

— Не плачь, родная, — и повесить телефонную трубку.

Думаю, мой совет вряд ли успокоил Викторию. Про Панкина я толком ничего не узнал. Загадка так и оставалась загадкой. Чтобы во всем хорошенько разобраться, предстояло покинуть свой ставший неуютным город.

Через пару часов ночной поезд уносил меня подальше от тревог и переживаний. На неудобной верхней полке плацкарты я подумал, что, увы, Наташа так и не дождется моего визита. Наверное, она уже никогда не простит своего взбалмошного приятеля, разбившего ее надежды…»