Глава 9
Денис явственно видел человека — невысокий, кряжистый, в каком-то длинном пыльном балахоне, он разгуливал по его комнате, трогая зачем-то время от времени висящий у него на груди колокольчик, и колокольчик отзывался на каждое такое прикосновение странно знакомым заливистым звоном. «Прокаженный!» — кричали где-то на улице.
Он открыл глаза — человек в балахоне мгновенно исчез, и только этот, монотонно повторяющийся звук все никак не хотел прекращаться, и не до конца еще проснувшийся Денис, уже ясно понимая, что и прокаженный, и балахон, и колокольчик на нем — все это было во сне, нехотя протянул руку к стоящему у него в изголовье телефону.
— Денис, извини, если разбудил, — услышал он голос Макса.
Денис покосился на свои лежащие здесь же, рядом с телефоном, часы. Похоже, произошло что-то экстраординарное, если Макс звонит в такую рань! Он даже сел в постели.
— Хреновое дело, Денис! — прокричал Макс. — У меня только что побывал этот… ну, который с уральским выговором…
— Что значит побывал? С тобой все в порядке?
— Что значит? А то и значит! Выследил меня и притащился прямо домой… сунул под нос пушку… Но со мной, в общем, ничего страшного, а вот с офисом я связался… там Демидыч сегодня — он говорит, что Витька молчит, Щербак уже готовится ехать на Трифоновскую…
— Круто! — только и сказал Денис. — Давай собирайся, буду около твоего подъезда через двадцать минут!
Насчет двадцати минут он, конечно, погорячился, но, как бы то ни было, почти уложился в обозначенное время — в этот ранний час по Москве еще можно было ехать, почти не обращая внимания на светофоры. Он увидел Макса, ждущего его у бровки тротуара.
— Давай, загружайся в темпе! — Денис сейчас был весь словно сгусток энергии. Макс же, напротив, после ночного происшествия был как-то вял, всю дорогу не мог удержать нервной зевоты, то и дело принимался зачем-то теребить бороду.
— Давай, давай, давай, — не выдержал Денис, — давай рассказывай все по порядку, что мы время-то зря теряем? Как он выглядит?
— Ну, как ты и говорил — высокий, плечистый… сильные руки. Симпатичный, между прочим, внешне, в нормальной жизни, наверно, даже обаятельный… Я бы, честное слово, ничего плохого о таком не подумал… Что еще? Крутой, видать, но с понятием…
— Погоди, погоди! Что ты имеешь в виду?
Макс засунул бороду в рот, пожевал.
— Пугал он меня… информацию хотел получить… Ну, и ты бы пугал, и Щербак, и Демидыч, верно? Пугал, но при этом не бил… почти… Хамил, невежлив был, но в рамках… Да, вот что: пушку под нос сунул для убедительности.
— Убедил?
— Ага, — кивнул Макс и стыдливо поморщился: — Как не убедить, если пушка свежим порохом воняет. Очень доходчивый аргумент, я тебе доложу.
— Та-ак, — протянул Денис. — Ну и какую же информацию ты ему выложил? Что ему нужно было?
— Ты удивишься, Денис, когда услышишь! Его интересовал в основном Леонид Остроумов и все, что с ним связано. Ну, что мы про это знаем…
— И что ты ему рассказал?
— Все! — честно признался Макс. — А что такого? Я подумал, подумал — это же секрет Полишинеля, согласись? Остроумов — достаточно известный человек. Между прочим, этому типу совсем не обязательно было врываться ко мне. Поднял бы подшивки газет, кое-какие журналы…
— Про нас, про «Глорию» спрашивал что-нибудь?
— Нет, почти ничего. Но я так понял, что он про нас и без того много чего знает.
— Как он тебя, интересно, нашел?
— Ну, я думаю, что выследил от самой конторы. Мы поздно расходились. А вообще — надо бы у Вити Ильюшенко узнать, была у него встреча с этим амбалом или нет.
— Так, — сказал Денис, видя, что они уже почти приехали в родную «Глорию». — Все рассказал или еще что было?
— Ну как же! — воскликнул Макс. — Самое главное осталось. Велел он нам сворачивать наблюдения за домом Краснова — буду, говорит, уничтожать все ваши примочки самым безжалостным способом. Назвал себя адвокатом, между прочим. А когда я попросил его показать удостоверяющий документ — как раз и сунул мне пушку под нос. Вот, говорит, мое удостоверение! Короче, просил тебе передать, что все, что мы там делаем, — это незаконно. А главное, говорит, все это страшно не нравится моей девушке, и если, мол, кто из вас к ней ближе чем на пятьдесят метров подойдет… Ну и всякая такая фигня…
— Ты смотри, блин, какой Ромео! — восхитился Денис. — А девушку свою он по имени, случайно, не называл?
— Нет.
— Так что, выходит, это была акция устрашения, так, что ли? — задумчиво произнес Денис. — Похоже, этот Коля бросает нам вызов…
Вбежав в помещение агентства, они обнаружили Щербака, приводящего в чувство бедного Витю Ильюшенко. Николай прижимал к его голове мокрое полотенце и, встретив вопросительные взгляды подъехавших, пояснил:
— Вот, решил съездить на Трифоновскую, посмотреть, что там, и обнаружил Витька вот в таком вот виде. Похоже, его чем-то одурманили — вроде как спал у себя в машине. Я его тормошу, а он ноль внимания. Ладно, хоть живой…
— Неужели и его эта падла достала! — не сдержался Денис. — Коля, есть надежда, что он скоро очухается?
— Кто очухается? Я? — слабо спросил вдруг Ильюшенко. — Уже почти очухался. — Он потянулся, чтобы снять с головы полотенце, но Щербак не дал ему этого сделать.
— Сиди, не дергайся! Говорить можешь?
Витя кивнул и тут же застонал от боли в затылке.
— Ты его видел?
— Толком — нет, — промычал Виктор. — Там темно было. Он меня сперва по затылку приласкал. Я пошел проверить камеру — мне отсюда, из конторы, позвонили — дескать, проверь. Я сунулся и только понял, что какая-то сволочь глазок жвачкой залепила, как меня по кумполу и ошарашили. — Он помолчал, прислушиваясь к себе. — Ужасно рот сушит.
Денис и Щербак переглянулись.
— Слушай, ты не почувствовал, он тебе ничего не колол? — спросил Денис. — А то вон Макс говорит, что ему пообещали для разговорчивости укольчик сделать…
— А хрен его знает! Может, и вколол, я ничего не помню. Только продрал глаза — а он передо мной сидит и не прячется. Я еще подумал: как бы не убил, раз лица не прячет… Лох небось какой-нибудь…
— Какой же он лох, если он тебя, боевого афганца, уделал? Ты в ВДВ служил? — спросил Щербак. — Ну а говоришь! Это, брат, не лох, это профи.
— Так запомнил ты его или нет? — решительно вмешался Денис.
— Смутно. Помню только, что он высокий и говорит будто как-то непривычно. Все спрашивал, от кого я работаю, да кого мы представляем, да кто у нас старший.
— Сказал?
— Сказал. Даже выложил ему, что ты, Денис, племянник начальника МУРа… Может, мне и правда какую дрянь вкололи?
— Действительно, профи какой-то, — еще раз задумчиво сказал Щербак. — А ведь, между прочим, это даже к лучшему, ребята! Если он где-то проходил спецподготовку, его же легко можно будет установить… С помощью дядек, конечно… Слушайте, вы, пострадавшие, он нигде не мог наследить? Оставить отпечатки? Макс, Витя?
Оба напряглись, вспоминая.
— У меня он вроде как ни к чему не прикасался. Разве что ко мне. — Макс вздохнул, потрогал щеку.
— А не пил он у тебя? Компьютер не трогал? — спросил Коля Щербак.
— Да что я, не запомнил бы? — возмутился Макс. — Он, видать, все-таки несовременной выучки. Я уж подумал: чего ему меня мордовать-то — залез бы в компьютер, сразу бы все, что надо, и увидел… — Он оборвал себя, посмотрел на ерзающего в нетерпении Ильюшенко: — Ты чего, Витя?
Витя вспомнил нечто важное.
— Ребята! — сказал он. — Ребята! А жвачка-то! Вот уж где отпечатки так отпечатки!
— Какая жвачка? — не сразу сообразил Денис.
— Ну, которой он объектив-то у телеглаза заклеил! Ведь он же пальцами лепил, этот гад!
— Ну да, а ты небось своими потом все заляпал.
Витя на мгновение задумался, но все равно не сдался:
— Может, малость и заляпал, верно. Но все же она, блямба-то эта, — она со старые три копейки примерно, а может, даже побольше. Что-нибудь там должно было остаться! Я сейчас сам за ней и сгоняю.
Быстренько посовещавшись, решили — стоит. Собственно, других вариантов и не было.
— Может, тебе сопровождающего дать? — задумчиво сказал вслух Денис.
— Да ну! — отмахнулся Виктор. — Это он меня на внезапность взял. А так… Хрен я ему второй раз поддамся!
И пока Виктор ездил за уликой, все, кто оказался к этому часу в «Глории», сели за стол обсудить сложившуюся ситуацию.
— Это Витя правильно сказал, — заметил Денис. — Он потому нас и сделал, этот гад, как первых пионеров, что мы бдительность потеряли. Ладно, проехали! Думаю, больше не нарвемся. Но зато нам стали ясными две вещи. Первая: для чего-то ему нужен Остроумов.
— Ну и для чего? — спросил Макс.
— Книги, — лаконично откликнулся Щербак. — А Марина эта — или его подельщица, или… Или просто подловил ее на чем-нибудь и теперь шантажирует.
— А если это любовь? — предположил Денис.
— Если любовь — это для нас хуже. Тогда эта Никонова может пойти на все ради хахаля. Этого Колю, судя по тому, как он нас уделал, есть за что полюбить — мужик, каких бабы любят… Это он нам может не нравиться…
— А мне вообще-то понравился, — заявил вдруг Макс. — Настоящий мужик. А главное — без подлости. Вот как ни смешно, а какая-то в нем порядочность есть, поверьте мне на слово…
— Ладно, поверим, — усмехнулся Щербак. — Мы же от него по морде не получали, практического опыта общения у нас нету… — И обратился к Денису: — Ну а второе что ты понял? — Перебил сам себя: — Слушай, а может, попросить дядьку… Я имею в виду Вячеслава Ивановича!
— Да о чем мы сейчас можем его просить? У нас же нету ничего! Мол, помогите, ради Христа, сами не справляемся? Дядька, между прочим, и так уже при виде меня нервно икает и в лице меняется, — улыбнулся Денис. — Нельзя же каждые пять минут к нему бегать, у него и без нас дел невпроворот. В общем, чует мое сердце, мужики, что все же ниточка оттуда тянется, из Нижних Болот. Может, туда кому-нибудь смотаться?
— Честно говоря, — заметил Щербак, — пока не вижу необходимости куда-то ехать. Мы ищем книжки, так? Что же мы куда-то еще должны соваться?
— А разве тебе самому не интересно — невинные вроде книжки, а посмотри, что вокруг них творится! Два трупа, нападение на наших сотрудников, да какое наглое… Вот, кстати, об этом я еще и хотел сказать. Как мы все поняли, этот Николай очень заинтересован в том, чтобы мы сняли наблюдение с дома Краснова. Почему?
— Ну, он же объяснил: его девушке не нравится. Марине то есть, как мы предполагаем.
— Ревность — это все фигня. Но как он все же залетел в это дело, с какого бока? Что за горячая такая заинтересованность — вот я чего понять не могу! Хотя, может, он и прав — не нужна нам прослушка, не нужно наблюдение… Может быть. Но ведь он, этот профи, который так очаровал своими оплеухами нашего милого друга Макса — он же нам просто всем вызов бросил, ребята! И неужели же мы ему это так спустим?
— Да… — протянул Демидыч. — Самое замечательное будет, если потом окажется, что он какой-нибудь могучий преступник. Его все ищут, а мы утерлись — и в кусты, потому как ищем только книги, а что другое нас не интересует…
— Слушай, Володя! — набычился Щербак. — Я терплю, терплю, но, сам знаешь, всякому терпению и предел есть!
— О! — заржал довольный Демидыч. — Задело за организм! Ну, хорошо, я тебя не трогаю. А только все равно, по-моему, надо этого гада отследить да выяснить у него напрямую — за каким ему вся эта хренотень. Если он вор — это одно, если он просто свою кралю так защищает, дурак, — это совсем другое. Мы что, не люди, что ли?
Но совершенно новое направление этому странному диспуту придали два звонка, раздавшиеся один за другим на протяжении каких-то пятнадцати минут. Сыскари знают, что так бывает довольно часто: не идет дело, не идет, улики копятся без всякого смысла, версии вспухают, одна заковыристее другой, а дело как стояло, так и стоит на месте. И вдруг — словно прорвет где-то какую-то плотину, и начинают открываться факты, пускающие всю работу, все следствие по совершенно новому руслу, и улики сразу обретают смысл, и начинает казаться, что результат уже совсем близок…
Сначала позвонила Марина.
— Денис Андреевич, здравствуйте! Это Марина Никонова, Марина Ивановна… Даже и не знаю, с чего начать! У нас такая радость…
— Ну, начните, как принято говорить в таких случаях, с начала! — подбодрил ее заинтригованный Денис.
— Я вчера вечером пошла убраться в квартире дяди Антона… простите, в квартире Антона Григорьевича и, вытирая пыль со стекол книжного шкафа — помните, такой из красного дерева? — обнаружила, что все пропавшие книги стоят на полке. Представляете?
У Дениса аж дух перехватило от неожиданности.
— Вы знаете, не представляю. Какие книги, вы говорите, стоят?
— Ну, двухтомник «Птиц Британии», та самая альдина, о которой было столько разговоров, и еще две книги…
— Что, «Левиафан» и Уильям Кинг? — спросил Денис, усиленно пытаясь сообразить, как такое могло произойти.
— Да, именно они, — счастливо засмеялась Марина. — Все те книги, пропажу которых Антон Григорьевич обнаружил перед тем, как с ним приключилось это несчастье.
— А, кстати, как он? — спросил Денис. Неудобно, столько времени уже прошло, а он еще ни разу не справился о деде.
— Спасибо, он чувствует себя намного лучше, насколько это возможно. Врачи говорят, скоро речь восстановится. Он пока не говорит, но все понимает и даже подает глазами знак, когда надо — «да» или «нет»…
— Замечательно, замечательно! Передайте от меня пожелание выздоровления… Да, кстати, Марина. — Внезапное возвращение книг занимало его все сильнее. — А хозяин уже знает насчет книг? Нет? То-то ему будет радость… Значит, книги вы обнаружили стоящими в шкафу, верно?
— Так точно.
— Какая удивительная история, — сказал словно про себя Денис. — Квартира заперта, никого, кроме вас и вашей мамы, в ней не бывает…
— Ах, да главное, что они нашлись! И вам ничего больше уже искать не надо и наблюдать за квартирой — тоже, верно?
Да, странная история… Они уже попрощались, Денис был готов повесить трубку, но тут он вспомнил о Викторе, который должен оказаться там, рядом с квартирой Никоновых, и трубку вешать передумал.
— Марина, Марина, еще одну секундочку! — закричал он. — Там у вас должен будет появиться один наш товарищ — проверить кое-что… Не откажите в любезности, проводите его в квартиру Краснова, покажите ему книги, хорошо? Чтобы у меня душа была спокойна насчет того, что книги на месте и дело можно закрывать… Покажете? Ну вот и спасибо.
Повесив трубку, Денис пересказал коллегам содержание разговора. Те аж присвистнули от удивления. Денис в раздумье прошелся по комнате.
— Выходит, задание Константина Дмитриевича выполнено. Не нами, но с нашим участием… Краснов ведь обратился к нему с просьбой найти украденные у него книги. И вот они на месте… Ух, что-то не нравится мне вся эта хреновина, мужики! Словно кто-то нас дурачит…
— Ага, — подхватил Щербак. — И главное, ты заметил: этот адвокат-то липовый требовал, чтобы мы прекратили наблюдение за домом. И Марина твоя — тоже туда же: незачем, мол, наблюдать, зря силы тратить…
— Это, пацаны… а может, они в связке работают? — вдруг предположил Демидыч. — Хотели старика гробануть — не вышло. Решили: давай все вернем, как будто ничего и не было. А?
— Нет, что-то мне в такое не хочется верить, — признался Денис.
Ему уже пора было ехать на Петровку, на давно договоренную встречу с дядькой, но он решил все же во что бы то ни стало дождаться звонка Вити Ильюшенко.
— Так, может, в таком случае нам действительно лучше на этом завязать? — гнул свое Демидыч. — Поручение большого начальства мы выполнили, лишних вопросов себе задавать не собираемся.
— Ну да, де-юре мы все выполнили, — задумчиво сказал Денис.
— Ага! Сознаешь, значит, что де-юре — да, а де-факто — нет?
— Ну а как по-твоему? Два трупа, да старик еще может помереть. Да еще Николай этот, мать его… Прямо злой демон какой-то… Вот кому бока бы обломать.
— Покойники — ладно, — снова вернулся к своей мысли Денис. — Покойниками МУР занимается — и Завьяловым, и Игорем Альфредовичем. А вот все остальное — этот Николай, и какая-то непонятная роль миллионера Остроумова, — по-настоящему это все наше. И тут еще распутывать и распутывать!
— Скажи уж честно — на Кипр захотелось. Косточки погреть. — Демидыч посмотрел на окно. — Коне-ечно, мы тут, а они там… и у них там… сплошная благодать!
— Слушай, не трындычи, а? — остановил его Денис. Он взглянул на часы. Ну где же этот черт Ильюшенко, почему не звонит? — Ребята, — пробормотал он, — я что-то совсем никакой, не выспался. Можно я чуток покемарю? — И, подогнув свои длинные скакалки, руководитель ЧОП «Глория» свернулся калачиком на диване. — Если Витька позвонит — растолкай меня прямо сразу, ладно? — попросил он Щербака и затих.
Ильюшенко позвонил, когда Денис уже успел снова увидеть начало какого-то сна.
— Значит, докладываю, — с ходу начал Виктор. — Отпечатки…
— Ты откуда звонишь? — строго прервал его Денис, чем, кажется, обидел самого молодого своего оперативника.
— Да что я, глупый, что ли? Конечно из машины, с мобильного!
— Ладно, извини. Валяй дальше.
— Насчет отпечатков, говорю. Во-первых, как я и думал, жвачка оказалась на месте. Во-вторых, я снял камеру — ей сильно досталось, но и на ней, и на оплетке стекловолоконного кабеля, похоже, имеются отпечатки пальцев того же лица.
— А кстати, — усмехнулся Денис, — ты это лицо там не встретил?
— Никак нет, — отбарабанил Виктор. — Только соседку. Молодую. Провела меня в квартиру, показала книги…
— И что, действительно стоят те, которые мы ищем?
— Стоят! Все пять штук, рядышком. Я говорю: может, еще что пропало? А она мне: «Вы можете это установить? Я, например, нет!» В общем, те самые книги — точно на месте. Я их даже в руках подержал.
— Ну ладно, Витя, тогда все. Давай с ходу дуй прямо сюда. Сегодня же и отдадим все, что ты принес, на экспертизу…
Отпечатки успели отправить на экспертизу, а вот встречу с дядькой в итоге пришлось переносить на следующий день, иначе Денис вклинивался в распорядок генерала Грязнова так, что у него летел весь день…
Генерал Грязнов, отбывавший с Петровки по делам, назначил племяннику встречу возле сада «Эрмитаж» — и недалеко от своего родного МУРа, и в то же время не на глазах у сотрудников. Когда Денис появился на Каретной, дядька уже ждал его. Он самолично высунулся наружу, поманил Дениса к себе в машину, и едва тот уселся рядом, с ходу взял быка за рога:
— Что дело завершил — честь тебе и хвала. А дальше… Считаю поездку в Нижние Болота, равно как и всю вашу дальнейшую работу по делу, нецелесообразной. Книги возвращены, так что перед Меркуловым ты, так сказать, чист. Я ему уже позвонил, доложил, он доволен…
— Да ты чего, дядь Слав! — воскликнул Денис. — Неужели ты не понимаешь, что дело тут уже вовсе не в красновских книгах, а в том, кто за всем этим стоит!
— Этим будет заниматься милиция, — твердо остановил его Грязнов. — Константин Дмитриевич о чем тебя просил? Напомнить?
— Да помню я, помню! Книги на месте и… — Он тряхнул своей рыжей шевелюрой. — Но вот если все уж кончилось, скажи мне, например, с какого рожна этот напавший на нас отморозок силой добивается, чтобы мы сняли с дома наблюдение?
— А почему бы и нет? Просто вы обозлились на него, потому что он уделал вас, как желторотых пацанов. Да-а, — протянул генерал, — видать, хорош этот Шлыков, или как там его, в деле, если без проблем справился со специалистом вроде твоего Ильюшенко.
— Так, значит, его фамилия Шлыков? — повторил Денис.
— Совершенно верно, Шлыков, — подтвердил Вячеслав Иванович не без некоторого самодовольства. — Мы ведь тоже без дела не сидим. Ребята из ИЦ «прокачали» этого деятеля почти в полный рост. И, заметь, ничего на него не нашли. Так что можешь отбросить свои подозрения. Шлыков Николай Григорьевич, родился в 56-м в Ельце, закончил восьмилетку, работал на местном заводе по ремонту сельхозтехники, служил в ВДВ. — Грязнов ехидно усмехнулся. — Вот откуда у него навык сворачивать в бараний рог зазевавшихся бывших афганцев, привыкших получать привычные бабки в частных охранных предприятиях… Ладно, ладно, не дуйся! После двух лет остался на сверхсрочную, служил, заметь, в горячих точках. После увольнения работал в охране одного из уральских отделений Союза воинов-интернационалистов, в конце концов перебрался в Москву, в данное время нигде не работает. Имеет временную регистрацию в Западном административном округе Москвы. Ухлестывает, как ты верно заметил, за красновской соседкой, от матери которой мы и узнали его фамилию и много чего еще. Не знаю, почему у тебя с ней не получилось нужного разговора, а моим она даже рассказала, что Шлыков уже предложил ее ненаглядной дочурке руку и сердце, что мужчина он в высшей степени положительный, непьющий, при деньгах и все такое прочее. Имеет машину — серые «Жигули» первой модели…
— Ну а пальчики, которые мы вам направили? Это он, Шлыков?
— Вот тут-то и закавыка: шлыковских отпечатков у нас нет, а на том материале, что вы прислали, обнаружено несколько странных отпечатков с как бы специально деформированными, словно смазанными, папиллярными линиями — фрагменты большого и указательного пальцев, которые пока не идентифицированы. Первое, что заявили наши умельцы в ЭКО, что с такими данными каши не сварить. Но все равно, вы молодцы, что подсуетились. Все-таки этого материала может оказаться достаточно при поиске через центральною картотеку.
— Я чего-то не понял, дядь Слав, — смазанные отпечатки или затертые? Ты как-то так лихо все это изложил…
— Да какая тебе разница, — отмахнулся Грязнов. — Главное, что не очень качественные, что затруднит идентификацию…
— Ну, разница-то есть, — не согласился с ним Денис. — Если плохо отпечаталось — это одно, если затертые — это совсем другое, значит, человек эти отпечатки специально уничтожал, стало быть, ему есть что скрывать. Это, знаешь ли, дядя, попахивает каким-то шпионским профессионализмом…
— Люблю, когда зарвавшиеся яйца начинают учить курицу! — отечески смазал его по макушке генерал. — Рецидивом это попахивает, вот чем! Ха! Одного вырубает ударом по затылку, второго устрашает, сунув пистолет под нос, чуть ли всех вас не шантажирует…
— Не береди раны, дядь Слав! Он нам так в душу наплевал, что ребята готовы в любой момент с ним поквитаться. Но мы не договорили, что там еще у тебя на него есть? Насчет биографии, например, насчет внешности…
— Содержание той хилой бумажки, которая пришла на наш запрос через ИЦ, тебе уже известно. Проблема в том, что часть, в которой служил Шлыков, давным-давно расформирована. Нам со скрипом удалось вытянуть из армейских архивов даже то, что я тебе уже озвучил. Я надеюсь, что найдется что-нибудь в Центральном архиве Министерства обороны, но пока мы до их закромов доберемся — уже и ловить некого будет…
— Но ведь был же у него командир, к примеру…
— Ну ты, пацан, не думай, что мы у себя в МУРе ложку в ухо носим… Был у него командир, да помер в девяносто втором, так что спрашивать не у кого… Поверь, Денис, я сделал пока все, что смог, — насчет этого вашего героя.
— Словом, этого гада еще проверять и проверять. Уж больно внаглую он действует!
— Да что уж ты так, Денис? — недоуменно пожал плечами генерал. — Из-за нескольких ударов по роже…
— Да?! А применение скополамина? — вскричал Денис. — Слушай, может, вы его прокачали бы еще раз, а? Ведь совсем он не простой бывший контрактник. Смотри: скополамин — раз, Максу угрожал пистолетом — два, нам угрожает — три. Да он просто опасен для общества!
— А ну-ка, про пистолет поподробнее, — сразу оживился генерал.
— Ну, я тут толком ничего не могу сказать. Какая-то редкая модель. Думаю, Макс опишет его довольно точно.
Генерал откинулся на спинку сиденья, закурил.
— А я думаю, вряд ли твой Макс опишет: представь себя на его месте в той ситуации. Но, во всяком случае, что-то тут интересное начинает брезжить. И знаешь почему? Потому что Ухтомская тоже рассказывала про какой-то не очень обычный пистолет, только он был у иностранца, прибывшего за книгами.
— Слушай, а вдруг это та же самая пушка? Чует мое сердце, дядя Слава, этот Шлыков — птица большого помета! Приличные люди с пистолетами по улицам просто так не разгуливают!
— Значит, по-твоему, я, Турецкий, да и ты сам — все мы неприличные люди? — усмехнулся Вячеслав Иванович. — А что, если у Шлыкова разрешение на это оружие? Не забывай, что он бывший охранник.
— Ладно, согласен, согласен, — заторопился Денис, — но я ж тебе не просто о пистолете, дядь Слав, не только о нем!
— Конечно, — рассмеялся генерал, выпуская струю дыма ему в лицо. — Шлыков оскорбил твою любимую «Глорию». Лично тебя оскорбил, харкнул всем вам в душу большим зеленым плевком! И хуже того: дал вам всем понять, охломонам, что нужно работать, а не задницу просиживать. Раззявы! Правильно он вас уделал!
Денис даже покраснел. Но сдаваться и не думал.
— А как ты посмотришь на такое вот соображение…
— Что, очередное гадание на кофейной гуще? Ну ладно, излагай, только поживей. — Грязнов-старший взглянул на часы. — У тебя две минуты, Денис, и то я уже опаздываю.
— А что, если предположить, что именно Шлыков позвонил старику Краснову и рассказал тому о смерти племянника? — начал Денис излагать новую версию. — Спросишь — для чего, да? Смотри: чтобы жениться на Марине, у которой есть ключи от квартиры, а потом потихоньку выносить библиотеку, пока дед болеет.
— О, господи! — только и вздохнул дядька. — Что за чушь, Денис. А я-то тебя за взрослого человека держу! Ты еще придумай, что он для этого и племянника сам грохнул! Ну скажи, на кой ляд ему городить такой огород да еще и жениться? Да ему на все хватило бы двух дней, а может — даже и одного. С утра проник в квартиру, упаковал коллекцию, а вечером подогнал «рафик» и вывез все книжки к такой-то матери.
— «Рафик»? — озадаченно переспросил Денис.
— «Рафик», «газель» — какая разница! Ты что, и сегодня не выспался? А звонил, чтобы ты знал, не Шлыков, а ныне покойный Игорь Альфредович Решетников. Установлено.
— Черт! А ему-то зачем?
— Вот ему-то как раз и нужно было вывести старика из игры и выступать перед покупателем от его имени. Или в качестве его самого, так-то вот!
— Дядь Слав, а откуда тебе это известно-то?
— От верблюда, — довольно грубо отрезал дядька. — По-моему, это ты беседовал с Ухтомской?
— Самолично. Но она мне ничего такого не сообщала. — Денис недоуменно пожал плечами.
— А ты ее о звонке и не спрашивал! Небось больше ее ножками любовался, чем в дело вникал…
— Дядь Слав! — укоризненно бросил Денис.
— Ладно, проехали. Короче, звонок был от Решетникова. Но его, увы, уже ни о чем не спросишь. И остается моему несчастному Лагутину распутывать и убийство Решетникова, и убийство Завьялова. Ну и пусть занимается своим прямым делом. А вот что касается тебя… я до сих пор так и не увидел смысла в твоей поездке в эту глухомань, в Нижние Болота. По-моему, прости, опять ты сочиняешь какой-то сериал от слова «серить», — безжалостно скаламбурил дядька. — Но если даже допустить, что тут действительно замешан Алексей Остроумов, если вдруг окажется, что там, на месте, все жестоко ошиблись и Алексей Остроумов остался жив, — мы его все равно найдем и без тебя. Сам посуди, как еще милиция может на него реагировать: на нем и побег из колонии, и зачистка в местном отделении Союза воинов, и перестрелка в тех же Нижних Болотах, и мало ли какие еще художества! Да и вообще — за ним такой хвост тянется, что… Ладно, все же лучше бы ты не лез, куда не надо, — сказал генерал, захлопывая дверцу служебного «мерса».
Денис остался стоять на тротуаре, провожая машину начальника МУРа взглядом.
В конце дня произошло событие, укрепившее Дениса в мысли, что, хотя книжки и нашлись, дело это «Глория» ни в коем случае не должна закрывать. Да и как его закроешь, если оно просто недоследовано? И лишнее подтверждение тому — сегодняшний звонок Марины Никоновой.
— Денис Андреевич, — энергично начала она, — извините, дергаю вас теперь чуть ли не каждый день, но я только что из больницы и с большой радостью: Антон Григорьевич начал говорить! Это такое счастье — верите, я даже заплакала!
— Я ужасно рад, Марина, что Антон Григорьевич пошел на поправку. Даст бог, все будет совсем хорошо…
— Спасибо вам на добром слове, Денис. Да, кстати, я передала ваш привет, и Антон Григорьевич очень растрогался, потому что считает, что это вы вернули книги. Я не стала его разочаровывать, вы не против? Ну и хорошо. Не обижайтесь, не надо! Но знаете, что дядя Антон спросил, когда я перечислила ему, что найдено? Он спросил меня: «А Дюрер?» Я даже не нашлась, что ему сказать — я про Дюрера, если честно, ничего не знала… А вы? Вы в курсе, Денис?
Он был в курсе, но почему-то подумал, что на всякий случай поостережется вдаваться в подробности… А впрочем, это было сейчас неважно, а важно было то, что Дюрера похитили тогда же, когда и книги, и значит, его листы еще предстояло найти, и не кому-нибудь, а им, «Глории», потому что как раз это-то их дело…
