Глава одиннадцатая
Ревность

— Десятый год, наверное, уже с тобой катаемся, и все без толку!

Бо случилось месяц назад. Настроение у Светланы было тогда хуже некуда. Накатывало с утра иногда ни с того ни с сего — вечером все было хорошо, приятная усталость после тренировки, бальзам, релаксирующий в душе, очень кстати пришелся. Телевизор даже и включать не стала, решила продолжить повышение интеллектуального уровня, продираясь сквозь мудреный язык Ао. Чтобы хоть страничку осилить, требовалась недюжинная воля к победе. С волей было все в порядке, а потом подъехал Жорка, привез, умница, йогуртов на завтрак. Светлана даже ощутила к нему неясный прилив нежности, что выразилось ночью в постели. Неутомимый сын гор трудился над ней, наверное, час, такого давно уже не было. Чудесный выдался вечер.

На улице взревел мотор грузовика, Света открыла глаза, тут же зажмурилась и опять осторожно открыла сначала один глаз, потом второй. Вот тут-то ее и накрыло. Внезапно она ощутила, в какой неудобной позе лежит — на боку, ноги оттянуты куда-то назад и придавлены тяжелым Жоркой, левое плечо ноет, если рукой пошевелить. Скосив глаза к груди, девушка обнаружила на ней широкую ладонь, и этот, в общем-то, ничего не значащий факт привел ее в ярость. Светлана перевернулась на спину, сбросила с себя чужие руки-ноги и тем самым разбудила Жору. Он промычал что-то вроде пожелания доброго утра и шмыгнул носом.

— Опять ты на меня навалился ночью, слонопотам, ты же знаешь, что я не люблю так, ну жарко мне! — Светлана уперлась взглядом в потолок и вывалила первую порцию претензий.

— Завелась шарманка… — буркнул в ответ Жора, не сознавая еще масштаб своей ошибки.

— Я тебе не шарманка! Ты бы на себя посмотрел. Надо же, еще проснуться не успел толком — и уже начал портить настроение всем подряд. Вот ненавижу, когда ты начинаешь сразу грубить, какой-то грузчик прямо.

— Заткнись, пожалуйста! — Жора вскочил на ноги, отбросив одеяло на Светлану, и поискал взглядом трусы.

Светлана затыкаться не пожелала и продолжила в том духе, что из-за его, Жоркиной, грубой натуры они не могут нормально кататься под классику. Ритм, конечно, Жорка чувствует, танцевать умеет, но не понимает совершенно возвышенности, которая сквозит в музыке того же Шуберта, которого принесла послушать Красовская. Жора мрачно одевался.

— Вот почему Джувелер понимает классику, и Панов понимает классику, и каждый провинциальный Семаков понимает классику, а Сванидзе не понимает?

Ругаться с партнершей Жоре совершенно не хотелось, поэтому он без лишних слов направился в ванную. К тому же он всегда помнил о крылатом выражении: какую бы позу ни принимала женщина, всегда найдется применение в Камасутре.

Светлана резким движением перевернулась на живот, делая вид, что ей безразлично Жорино равнодушие. Это удалось ей без труда, не так уж ее и тянуло к этому волосатому джигиту. В те немногочисленные дни, когда мама жила дома, Света отдыхала — Жора не то чтобы боялся Регину Романовну, но испытывал уважение, поэтому без высочайшего разрешения не смел появляться. О том, чтобы на ночь оставаться, и речи не шло. К счастью для Жоры, суровая Регина Романовна все больше времени проводила в Германии у своего возлюбленного, надеясь, видимо, на благоразумие дочки. Света же была исключительно благоразумна и не портила отношения со старинным другом и партнером, тем более что пока на горизонте алые паруса не маячили и вешаться на шею было не к кому. А мужские руки в доме лишними не бывают. Вот только характер у Жоры Сванидзе не самый легкий, да постоянные намеки насчет свадьбы… Он будто уже и дату знал, а меж тем Светлана замуж пока не собиралась, тем более за него. Нет уж, если и связывать себя узами брака, то только с таким человеком, который поймет ее целиком и полностью. Ну насколько это вообще возможно между людьми. А Жора — не более чем партнер.

Как обычно, полежав в размышлениях минут десять, Света прояснилась лицом и духом, поднялась с кровати и пошла выгонять из ванной Жору. Впереди были часы приятного безделья перед телевизором — нечасто такое выдается за два месяца до чемпионата мира.

День был разгрузочным — только двухчасовая вечерняя тренировка, да и то по облегченной программе. Жора и Света подъехали к спорткомплексу заранее, опаздывать было не принято. В раздевалке никого не оказалось, но голос Красовской доносился с ледовой площадки. Она, видимо, отчитывала кого-то из детей, Леночку или Ирочку. Можно было предполагать, что Трусова в это время молча подмигивала девочкам: мол, не бойтесь, покричит и перестанет.

Светлана осторожно вышла к бортику:

— Добрый вечер, Анна Сергеевна!

Трусова поспешила к ней, радостно приветствуя.

Анна Сергеевна Трусова очень нравилась Светлане — добрая, веселая, еще относительно молодая женщина, способная выслушать и понять, в нужную минуту подать совет или, напротив, воздержаться от комментариев. Ее стремление сблизиться с учениками отпугивало некоторых, например того же Георгия Сванидзе, но Света нашла в ней близкую подругу. Смущало только то, что Анна Сергеевна всегда старательно избегала разговоров о своей жизни и не очень умело давала понять, что эта тема является пока что запретной. Это немного обижало Светлану — рассказываешь и рассказываешь, приятно, конечно, что тебя слушают, но если со стороны посмотреть — человек о тебе все знает, а ты о нем ничего. Коробит такая замкнутость.

Была еще одна особенность у Трусовой, вызывавшая у многих уважение. Анна Сергеевна на протяжении всех тренировок не снимала коньков и каталась за своими детьми по всей арене, показывала, как правильно исполнять тот или иной элемент — превосходно знала все технические тонкости, хотя сложные прыжки, конечно, ей уже не давались. Ее знание техники катания и тяготение к «физике» долгое время мешали ей достигать со своими учениками спортивных вершин, но случай вовремя свел Трусову с Ольгой Анисимовной Красовской.

Вот с Ольгой Анисимовной, мрачной тигрицей из Сибири, Света Рудина ладила похуже. Уж очень Красовская была похожа на ее маму, причем с худшей стороны — тяжелым и непреклонным характером. Да еще и надоедающая ворчливость… Никогда ей ничто не нравилось, всем она была недовольна, даже собственными решениями. Она «специализировалась» по музыке, по элементам танца, сама брала на себя всю хореографию и непрерывно находилась в творческом поиске. Если бы не Трусова, умевшая вовремя останавливаться, Ольга Красовская, наверное, так и не выставила бы на соревнования уровня выше, чем первенство Москвы, ни одну пару.

Зато дуэт Красовская — Трусова уже был известен во всем мире своими громкими успехами. К примеру, четвертым местом на прошлогоднем чемпионате мира — когда совсем молодые, за пределами России почти непоявлявшиеся, малоопытные Рудина — Сванидзе откатались так, что потом в прессе еще долго ходили слухи о подкупе судей, отдавших бронзу Вайт и Джувелеру.

Светлана намотала несколько разогревочных кругов, когда наконец-то изволил появиться ее партнер. Стало понятно, почему он так задержался, — встретился в раздевалке с Лешкой Пановым, заболтался с главным конкурентом. Вообще-то Панов и Инга Артемова тренировались на одном из катков «Динамо», но что-то у них разладилось в морозильной установке. К сожалению, в Москве было всего две площадки, на которых можно было ставить программы высокого уровня. Красовская не очень хотела подпускать опасных соперников на такую близкую дистанцию и выдавать им секреты своего тренерского мастерства. Однако она упиралась несильно, в конце концов, и тренеры, и фигуристы прекрасно знакомы друг с другом, Артемова вообще когда-то рассматривалась как замена Свете Рудиной. Ольга Анисимовна до сих пор считала, что Артемова — Сванидзе — самая перспективная пара в отечественном фигурном катании за последний десяток лет, а мелкие недостатки вроде нелюбви Георгия к классической музыке устранимы. Но раз есть пара Рудина — Сванидзе, значит, надо работать с ней. Но и другим незачем мешать — пусть покатаются у нас пару дней миниатюрная Инга Артемова и изящный Алеша Панов.

Светлану догнала Анна Сергеевна:

— Давай-ка, Светочка, ускорим темп, ты опять слегка сбиваешься с шага на резких поворотах. Следи за ножками, считай шаги, если хочешь.

— Анна Сергеевна, ну не могу я все время следить, я сбиваюсь на другие мысли. Я лучше просто буду кататься и на автомате запомню.

— О чем же таком ты думаешь, что отвлекает тебя от дела?

Светлана несколько секунд сомневалась, стоит ли ей откровенничать с Трусовой. Хорошая женщина, душевная, но все-таки тренер… У нее всегда на первом месте спорт, медали, борьба. Личная жизнь — побоку. Конечно, она никогда так не скажет, всегда очень сочувствует. Но все равно подозрительно это. Расскажешь что-нибудь, а она потом еще использует… В педагогических целях. Ну а кому еще?

— О маме. О Жорке. О молодых людях вообще. — Светлана как крючок закинула: мол, какую из наживок проглотит любимая тренерша. Самое сокровенное — мама, самое легкое — мальчики, самое наболевшее — Жорка.

— Что с Жорочкой такое? Вы не понимаете друг друга на льду? Как же так, я знаю, вы отлично друг друга чувствуете. Что ты такое говоришь?

— Да на льду нормально все. А вот без коньков, так сказать… Ну вы знаете, когда мама улетает, он практически живет у меня, но это ерунда. Проблема в том, что ему самому этого мало. Он хочет обязательно жениться на мне, притом как можно скорее, уж не знаю почему. Что он приобретет, если я выйду за него замуж, — не понимаю. Детей до окончания спортивной карьеры никаких у меня не будет, да и ему они ни к чему. И я не знаю, как ему это объяснять. Я не хочу совсем ссориться с ним, вот как сейчас все есть, так меня устраивает. Что мне с ним делать?

— То есть вообще ты не против того, чтоб выйти за него замуж? — Трусова искоса следила за выражением лица Светы.

— Да что вы! Вот уж за кого я не хотела бы выйти, так это за Сванидзе. Очень надо. — Выражение лица вполне соответствовало эмоциям. — К счастью, у меня есть хорошее лекарство против Жорки — мама. Он ее, по-моему, просто боится.

— Да, мамочка у тебя кого хочешь нагнет. Как наша Анисимовна. — Анна Сергеевна засмеялась. Красовская как раз ругала за что-то десятилетнюю Ирочку, чуть ли не держа ее за ухо. — А если она как-нибудь возьмет да и останется в Германии?

— Бо будет лучшим вариантом для меня самой! — ответила Света. — Я сразу же к ней уеду и вас с собой возьму. Там такой классный лед, с ума сойти, мягонький, никаких хоккеистов не пускают, у них свои катки, с твердым льдом. Нет, я совсем не против Германии. А вы поедете с нами?

— С вами? — ехидно спросила Трусова. — Жору с собой возьмешь?

— Ой! — Света даже начала краснеть. — Об этом я не подумала. Хотя что тут думать — возьму. Там я буду в полной безопасности — мама и дядя Джафар в обиду меня не дадут. Найдем Жоре там невесту получше меня.

— Вряд ли ему понравится твой выбор, — усмехнулась Анна Сергеевна.

…Они проезжали мимо Красовской, и та остановила Свету, а затем подозвала Жору. Нахмурив брови, она сказала:

— Хватит разъезжать, пора делом заняться. Силовухи сегодня почти не будет, но немножко все-таки придется попотеть. Насколько я помню — Анна Сергеевна подтвердит, — проблемы, Георгий, у тебя были с поддержкой через левую руку. Как-то ты Свету нехорошо держал. Давайте-ка несколько раз попробуйте сделать этот элемент, а потом займемся только музыкой. Надеюсь, Панов и Артемова вам не помешают?

Жора и Света, взявшись за руки, понеслись по кругу, Трусова держалась поодаль. Проехав несколько десятков метров, Жора притянул Свету к себе, несколько быстрых движений — и девушка вытянулась у него над головой, опираясь на руки. Так они проехали несколько секунд, после чего Светлана элегантно соскользнула по спине партнера, и они продолжили скольжение, держась за руки.

— Вот молодцы! — догнала их Трусова. — Вот сейчас все правильно, чистенько, как надо. Чтоб точно так же было на чемпионате! На этот раз вы должны быть первыми. К счастью, все обстоятельства за вас. Пока ситуация такова, что вы на первом месте…

— А Артемова — Панов? — удивился Георгий. — Их же все фаворитами считают?

— Леша и Инга на втором, поверьте мне, я вижу: у них сейчас небольшой спад. Американцы — на третьем. Мы можем взять и возьмем золото. Есть очень сильная китайская пара, вы знаете, но это не их год, возможно, в следующем пустят их на подиум или еще позже. А потом Олимпиада… Нет, не будем так далеко загадывать. Но чемпионат мира в ваших руках.

— Анна Сергеевна! — Светлана и Жора произнесли это одновременно и тут же замолчали, улыбаясь совпадению. Жора продолжил:

— Мы, конечно, постараемся, Анна Сергеевна, но нельзя же требовать сто процентов.

— Нет уж, Жорочка, сейчас нам надо требовать, а вам — требования выполнять. Осталось времени как раз столько, чтобы вы и технически были лучше всех, кстати, обратите внимание на тренировку Леши и Инги, и артистизмом блеснули. Анисимовна тут придумала методику — на месяц работы. Может быть, со следующей тренировочки будете с ней работать. За счет артистизма наши всегда выезжали, и сейчас такой козырь нельзя не использовать. А техника у вас на уровне. Так, мы заболтались, давайте еще несколько раз поддержку.

Трусова снова отстала, следя за тем, как Света резко взмывает в воздух и потом плавно опускается на лед. Пока ребята не сделали ни одной ошибки, но сейчас уже должны были начать уставать.

— Жорка, ты как думаешь насчет чемпионата, там все уже куплено и продано, что мы первыми будем? — Света тихонько, чтобы никто не услышал, обратилась к партнеру.

— Не знаю. — Жора был лаконичен.

— Я так боюсь, что нас назовут бесперспективными или еще хуже как-нибудь, если мы провалимся.

— Бо вряд ли.

— Вряд ли провалимся или вряд ли назовут?

— Да возьмем мы чемпионат, что ты, просто надо постараться. — В голосе Жоры послышалось раздражение. — Ну давай поддержку.

Светлана и Жора намотали уже достаточно и подъехали ко входу отдохнуть. Света присела на бортик и осмотрела площадку. В левой части кружились совсем юные одиночницы, надежда Трусовой и Красовской — Ирочка и Леночка, рядом с ними стояла Красовская и что-то строгим голосом объясняла. В правой части тренировали сложные прыжки Инга Артемова и Леша Панов. Их тренер Карпов наблюдал за ними из центрального круга. Что-то в этой картине было новым для Светы, какая-то мысль крутилась в голове, причиняя уже почти физические неудобства. Девушка опустила взгляд и обнаружила, что часть неудобств явно причиняет горячая и влажная рука Жоры, пробирающаяся под костюм в районе талии. Светлана положила на коварную лазутчицу локоть, зафиксировала ее в таком положении и продолжила размышлять над необычностью ситуации. Помог разрешить загадку как раз Жора:

— Впервые вижу, кстати, как Панов и Артемова тренируются.

— Точно! — обрадовалась решению проблемы Светлана. — А я думаю, что-то странное. Просто я тоже никогда не видела Лешку, Ингу и Карпова вместе на льду. Ну-ка посмотрим, пошпионим, что можно интересного из них вытянуть?

Света внимательно стала следить за действиями конкурентов. Через две минуты она тихо сказала, не отрывая взгляда от фигуристов:

— Жорка, смотри, как Панов ласково с Ингой обращается! Как будто это его малолетняя дочка! Она, конечно, махонькая сама, но он и так ей поможет, и этак, и улыбается так обаятельно! Вот видишь, они стоят, тебе не видно, наверное, но он так на нее смотрит… Я бы растаяла, наверное.

— А она и растаяла, — заметил Жора. — Без ума от него. Вешается на шею буквально. Конечно, такой сексапильный блондинчик. На самом деле неплохой, конечно, парень, с чувством юмора. Но хиляк и романтик. Такие долго не выдерживают.

— Ну зря ты так, Жорка. — Свете уже было обидно за Панова. — Не такой уж он и хиляк, все-таки силовые элементы на ура у них проходят. А романтик — это же хорошо!

— А что это ты защищаешь его? Понравился блондинчик? — спросил Жора, изображая ревнивую агрессивность.

— А хоть бы и понравился! — Света продолжила игру. Мимо прокатилась Трусова, окинула взглядом бортик и подъехала к Красовской. — Очень изящный, но и сила в нем есть, признай. За собой следит явно. С головой все в порядке — тоже важно.

— Все в порядке! — Жора даже фыркнул. — Да он не знает, с какого бока к жизни подступиться. Он когда-то мне рассказал свой взгляд на мир. Книжек перечитал — это точно. Он пацифист. Он романтик. Еще, заметь, из него слова не вытянешь про семью. Но все прекрасно знают, что все его призовые уходят на родителей. Он почему-то этого стесняется.

— Ты, Жорка, грубый и злой, — принялась защищать Панова Света. — Я тоже пацифистка, да и романтичная, кстати. И про папу моего ты тоже мало знаешь, и не потому что стыдно, а потому что не стоит об этом говорить.

— Пойдем работать. — Жора оборвал дискуссию и увлек Светлану за собой к тренерам.

Тренировка продолжалась, а Света с удивлением осознавала, что голова ее занята только Лешей Пановым. Она все время норовила бросить взгляд в его сторону, особенно когда они с Жорой проносились мимо. Через несколько минут Светлана поймала взгляд Панова и прочитала в нем, по ее собственным ощущениям, нечто большее, чем интерес к опасному конкуренту. Еще через несколько минут она совершенно в этом убедилась. Панов смотрит на нее при каждом удобном случае! Тут ей пришло в голову, что она сама смотрит на него при каждом удобном случае. Это наводило на исключительно приятные, но неожиданные мысли.

— Ну ты, девочка моя, прямо летать стала под конец тренировки! — Из грез Свету вывел неожиданно довольный голос Ольги Анисимовны. — Только так высоко взлетаешь, что не успеваешь в такт опуститься с небес на землю. Жора уже устал тебя стягивать вовремя, чтобы ты попадала в музыку. О чем таком прекрасном и возвышенном задумалась? Неужели о диетическом питании?

Услышать некое подобие шутки от Красовской — это была фантастика, причем антинаучная. А вот глаза Жоры обещали возврат к суровой правде жизни. Похоже, что он проследил за переглядываниями Светы и Алексея, после чего, недолго думая, сделал выводы, достойные настоящего абрека. Сейчас он выйдет в раздевалку, достанет кинжал, подождет Панова и зарежет его. Чтоб не засматривался блондинчик на кого не надо. Света уже в красках представила окровавленное тело на кафельном полу и Жору с кинжалом. Жора почему-то представлялся в длинном меховом кафтане с золотым шитьем и папахе, а кинжал был усыпан драгоценными камнями. С клинка стекала бурая кровь, Жора скалил зубы и говорил женским голосом:

— Света, ты совсем замечталась, ты слышишь, что тебе говорят?

Светлана очнулась и тревожно закрутила головой, не произошло ли чего. Ничего не произошло, только Красовская и Трусова в один голос говорили об окончании тренировки, о том, что Свете надо еще немного отдохнуть, а завтра прийти со свежей головой, накопив сил за ночь, прямо с утречка (голос Трусовой), часов в десять, как можно раньше (голос Красовской)…

На улице, подходя к машине, Света ткнула Жору локтем в бок:

— Слышал? Ночью я коплю силы, понял? Завтра ответственный день! Пятница — это лучший день недели, потому что за ним будет суббота. А в субботу надо придумать, что делать.

— Надеюсь, я войду в твои планы? — поинтересовался Жора. — А насчет ночи — копи силы, пожалуйста. Играй в бревно. Все равно не получится. Я только к своим смотаюсь, а потом к тебе.

— Насчет планов я подумаю еще. Я тебя и так всю неделю вижу. Отдохнуть хочу.

— Разговорчики! — пробурчал Жора, открывая машину.

Пока они ехали домой, Светлану обуревала жажда деятельности. Вся предполагаемая деятельность касалась Алексея Панова. Думая о нем, Света называла его про себя последовательно Пановым, Алексеем, Лешей и Алешей. Когда дело дошло до Лешечки, девушка ущипнула себя и задала мысленный вопрос: «Что со мной такое? Разберемся! Есть известный мне фигурист Алексей Панов, которого я видела миллион раз на льду. Есть известная мне фигуристка Инга Артемова, которая вешается на шею Панову. Есть известный мне фигурист Георгий Сванидзе, который готов убить из-за меня любого, в том числе и себя, и опять же меня. Что же делать с ними со всеми?» Одна и та же мысль предательски вкрадывалась в подсознание, стараясь завладеть мозгом Светланы. Несколько попыток отогнать эту мысль не увенчались успехом. Когда автомобиль остановился перед подъездом, Света перегнулась через рычаг коробки передач, чмокнула Жору и вышла из машины. Через несколько шагов по направлению к двери она остановилась на ступеньках, закрыла глаза и внятно произнесла:

— Кажется, я влюбилась. Кажется, у меня есть шансы на взаимность. Кажется, я очень хочу увидеться с мамой и все ей рассказать!