5
Гордеев ехал в своей машине после встречи с клиентом. Играло радио. Какие-то жизнерадостные молодые люди пели о том, что лето пролетело, все осталось позади, но они-то знают, что у них все, конечно, впереди.
А вот у адвоката Юрия Гордеева впереди были нудный и грязный бракоразводный процесс, замызганная дорога и непредсказуемое, даже по гороскопам, будущее. Кроме того, все еще сильно ныл отбитый неизвестными архаровцами в масках правый бок, а во рту был горький привкус желчи. Потому бодрого настроения переростков-жизнелюбов, знающих, что у них впереди, Юрий не разделял и просто сменил волну.
Передавали последние известия. Диктор профессионально-встревоженным голосом сообщил, что накануне вечером было совершено покушение на директора «Росспиртпрома» Виталия Викторовича Варганова. По его машине стреляли из гранатомета, охранники легко ранены, сам Варганов не пострадал.
«Забавно! Что же это за мастер-то палил?» — подумал Гордеев, сворачивая к месту парковки возле дома.
«Должно быть, не слишком хотел попасть. Или этот директор сам на себя организовал покушение. Хотя это слишком сложно». Юрий закрыл автомобиль и направился к подъезду.
По ходу он обратил внимание на машину, в которой находилось двое мужчин. Они, казалось, смотрели на него и о чем-то переговаривались.
«Нет. Только не сейчас». Гордеев ускорил шаг. Ему совсем не улыбалось встречаться с агрессивно настроенными согражданами. Единственным желанием адвоката было добраться до квартиры и перебить чем-нибудь крепким вкус горечи, который под конец дня стал совершенно невыносим.
Адвокат торопливо набрал код домофона, приложил магнитный ключ и уже услышал знакомый Писк сигнала открываемой двери, когда сзади его окликнули:
— Юрий Петрович!
Гордеев попытался открыть дверь, но та почему-то не поддавалась.
— Подождите секунду!
Гордеев с огромной неохотой обернулся, вернее, заставил себя обернуться. Перед ним стоял один из тех двоих, что сидели в машине, дежурившей возле дома.
— В чем дело? — Адвокат посмотрел на улыбающегося молодого человека и почему-то сразу понял, что на этот раз встреча ему ничем не угрожает.
— Меня зовут Игорь Демарин. Я приехал по поручению Варганова Виталия Викторовича.
«Варганов… — пронеслось в голове у Гордеева. — Это же тот, на кого было совершено покушение!»
— Чем обязан?
— Виталий Викторович приглашает вас к себе на дачу для беседы.
— Мы незнакомы с господином Варгановым, — сказал Гордеев, изучающе глядя на ботинки Игоря. Что-то нехорошее они ему напоминали. — С чего бы ему меня вызывать?
Демарин, проследив за взглядом адвоката, улыбнулся еще шире.
— Не вызывает, а приглашает, — с ударением произнес тот. — Причины я не знаю. Мне не положено. Но он лично просил вас приехать. Очень просил.
— А вы-то, собственно, кто? — поинтересовался Гордеев.
— Сотрудник частного охранного агентства. — Демарин показал удостоверение.
Начищенный, остроносый ботинок отвратительно бликовая, по-прежнему навевая какие-то неприятные мысли. Правый бок заныл еще сильнее.
— Знаете, род моих занятий не позволяет мне быть легкомысленным. Вы не обидитесь, если я сам уточню у Варганова все обстоятельства? — Гордеев достал из кармана пальто мобильный телефон.
— Пожалуйста. — Демарин продиктовал Гордееву номер.
— Аппарат выключен, — сказал Юрий, прослушав сообщение виртуальной барышни.
Демарин засопел. Видимо, это никак не входило в его планы.
— Может, перезвоните по дороге? — неуверенно предложил он.
— Нет. Сделаем по-другому.
Гордеев позвонил знакомому в УВД и попросил узнать, на чье имя зарегистрирован номер. Через некоторое время ему назвали абонента — Виталий Варганов.
— Ну что ж, все правильно.
— Значит, вы поедете? — мигом повеселел Демарин.
— Да, теперь можно ехать, — вздохнул Гордеев.
«Наверное, это как-то связано с покушением. Ну что ж, у меня работа такая: если просят приехать, значит, случилось что-то неприятное. Хоть бы раз пригласили на что-нибудь радостное…»
Юрий уселся на заднее сиденье. Демарин устроился рядом с шофером. Это понравилось Гордееву. Оставляя его у себя за спиной, охранники оказывали ему доверие и имели право рассчитывать на доверие с его стороны. Уже усевшись, Юрий наклонился вперед и заметил, что и водитель в таких же остроносых, видимо форменных, ботинках.
Гордеев наслаждался поездкой. Все-таки неизмеримо приятнее свободно сидеть на заднем сиденье, не дергаться, не нервничать, не нажимать самому на педали, а просто смотреть по сторонам и любоваться дорогой.
Машина остановилась на светофоре. У перехода стояли две девушки в длинных, сильно приталенных пальто. Они смотрели на него и переговаривались. Одна рассмеялась. Гордеев усмехнулся, представив, что они подумали о нем. Едет молодой, да ранний, на шикарном авто с личной охраной, денег, наверное, немерено… Юрий заметил, что в ответ на его усмешку, обращенную к собственным мыслям, девушки с готовностью заулыбались и зашептались еще энергичнее. От этого Гордееву стало немного грустно…
Не положено адвокату ездить с охраной. Он сем защищает и в чужой защите, по идее, не нуждается…
Зажегся зеленый, и машина резво сорвалась с места.
Скоро миновали мост над МКАД. За городом водитель еще прибавил скорости. Автомобиль летел по трассе, казалось, едва касаясь асфальта колесами.
Навстречу, со стороны дачного поселка, мчалась вереница машин с мигалками.
— Вся прокурорская рать, — нарушил молчание водитель.
— От нас едут, — отозвался Демарин.
— Ну да. Катаются взад-вперед. Не знают, то ли им продолжать обвинять, то ли самим извиняться.
— Да там все дело белыми нитками шито, — горячился охранник. — Ройтман его в шесть секунд расколет.
— Прижмусь-ка я к обочине, от греха подальше. — Водитель остановил машину.
Гордеев, услышав фамилию известного московского адвоката, призадумался. Если такой волчина, как Натан Яковлевич Ройтман ведет Варганова, то зачем в таком случае ему он, Гордеев? Непонятно…
Вереница пронеслась мимо. Они продолжили путь. Скоро дорога привела их к развилке. Здесь водитель сбавил ход, объезжая воронку от взрыва. По обочинам на белых сугробах черными языками лежала гарь. Воронка была огорожена желтыми милицейскими лентами, неподалеку стояла машина, охраняющая место покушения.
«Сильно рвануло», — подумал Гордеев, оглядываясь назад.
— Уроды! Двух парней покалечили, — отозвался Игорь.
— А какую тачку загубили! — поддержал водитель.
— Хорошо еще, бронированная была… Если бы обычная, от всех бы мокрое место осталось…
Машина остановилась перед воротами. Из сторожки появился человек, записал номер, помахал пассажирам рукой.
— Вот жизнь устроили: ни днем, ни ночью покоя нет. — Водитель посигналил в знак приветствия.
— Ох, и не говори, Димыч. Мне сегодня как раз в ночь сюда заступать, — сокрушался Демарин.
Машина въехала в ворота поселка. Это были дачи еще советской номенклатурной элиты. Добротные, одинаковые дома стояли на порядочном расстоянии друг от друга, между петель каменных и асфальтовых дорожек, аккуратно очищенных от снега. Над трубами особняков вились сизые столбы каминного дыма, на высоких соснах и мохнатых елях лежал толстыми ватными хлопьями снег. Он сверкал стеклянной крошкой под бледными лучами солнца.
«В гостях у сказки, — подумал Гордеев, вспоминая при этом родительские шесть соток и щитовой домик. — Сказки о свободе, равенстве и братстве Либерте, эгалите, алиготе…»
Машина подкатила к дорожке, ведущей к одному из дворцов. Демарин вышел из машины. Гордеев, которого обуяла пролетарская злость, решил сыграть в босса до конца. Раз привезли сюда, значит, для чего-то нужен. Ну и пусть тогда попляшут.
Охранник помедлил несколько секунд, наклонился, заглянул в салон и распахнул перед Юрием дверцу.
— К хорошему быстро привыкаешь, да? — улыбался он.
Гордееву стало стыдно за приступ жлобства, и он кивнул в ответ, не глядя в лицо Демарину.
Из сосновой рощи к дому вела тропинка. По ней шли два человека, один повыше и помоложе, с непокрытой седоватой головой, второй сухонький старичок в каракулевой шапке фасона «мозги наружу» и в пальто с бархатным воротником. В высоком-человеке Гордеев узнал Варганова, его теперь часто показывали по телевизору, второй человек был ему не знаком. Они свернули с дорожки и подошли к адвокату.
— Здравствуйте, Юрий Петрович. — Варганов протянул руку.
— День добрый, Виталий Викторович, — ответил на рукопожатие Гордеев.
Старичок стоял возле дома, заложив руки за спину, и с усилием шумно дышал. За его спиной в окне мелькнуло девичье лицо, показавшееся Гордееву знакомым.
— Это мой давний друг, Модест Казимирович Штоль, — представил старичка Варганов. — Прекрасный врач. Во многом благодаря ему брежневское политбюро могло хоть как-то передвигаться.
Юрий пожал теплую, сухую ладонь старика.
— Ну пройдемте в дом. — Варганов пропустил гостей вперед, а сам подошел к машине, жестом подозвав к себе водителя.
Гордеев и Штоль вошли в просторный холл. Старик привычно скинул пальто и повесил его на полированную деревянную вешалку. Гордеев последовал его примеру. Когда он, раздевшись, обернулся, Модеста Казимировича уже рядом не было.
— Сосновым бором пошел дышать. — В холле появился Варганов.
Он повесил куртку рядом с одеждой гостей.
— Погуляет по лесу, попыхтит. А потом садится перед камином и дышит смолой. Очень боится от рака умереть старик.
«А вот ты, кажется, ничего не боишься». Гордеев посмотрел на Варганова. Никто при взгляде на этого улыбающегося человека Не мог бы подумать, что на него идет настоящая охота. И каждый день с экрана телевизора и со страниц газет на него льются тонны грязи.
— Пройдемте в мой кабинет. — Виталий Викторович указал на широкую деревянную лестницу. — А то вы уже, наверное, устали гадать, для чего вас вызвал старый взяточник.
— Честно говоря, ума не приложу, зачем я вам понадобился? — Юрий шел по лестнице рядом с хозяином. — Вы меня не вызвали, а пригласили, и я приехал. По доброй воле.
— Да, конечно, простите. — Варганов распахнул перед ним дубовую дверь кабинета.
Здесь, как и во всем убранстве дома, преобладал имперский стиль. Огромный стол со столешницей, похожей на вырезанный кусок темной земли с зеленым квадратом газона, массивные кресла и стулья, гардины из толстой ткани, забранные под шнуры, и все в таком духе.
— Диковато смотрится, не правда ли? — сказал Варганов, заметив любопытство гостя. — И на всем инвентарные номера. Тут немного осталось домов с такой начинкой. Это почти музей. Многие сразу меняют интерьеры, а я вот решил оставить… Присаживайтесь.
Гордеев уселся в кресло с мягкой невысокой спинкой.
— Я попросил вас приехать, Юрий Петрович, для того, чтобы извиниться перед вами за свою дочь и за те действия, которые были предприняты в отношении вас моими чересчур ретивыми сотрудниками.
Гордеев слушал Варганова, с трудом соображая, о чем речь. Какая дочь, какие действия?
И вдруг Гордеев вспомнил остроносые ботинки охранника. Теперь стало ясно, что они ему напоминали! Ведь именно таким башмаком он и схлопотал по печени от гражданина, пожелавшего остаться неузнанным. Может, это и был добрейший Игорь Де-марин собственной персоной? А что? Вчера по печени дубасил, сегодня дверцу машины распахивает. Все изменчиво в этом мире…
Варганов с удивлением смотрел на хохочущего гостя, держащегося за правый бок.
— В чем дело, Юрий Петрович? — улыбнулся хозяин.
— Да я все гадал, кто же эти богатыри, что так здорово меня отделали. — Гордеев плотнее уселся в кресле. — А оказывается, это ваши посланцы.
— Прошу прошения еще раз, — серьезно сказал Варганов. — Они, безусловно, превысили свои полномочия и ответят за это по всей строгости..
Варганов беззвучно пошевелил губами, обдумывая, по всей строгости чего они получат.
«Ну уж не закона, это точно», — решил Гордеев.
— В общем, — закончил Варганов, — они понесут ответственность.
— Я в этом не сомневаюсь, — вежливо наклонил голову Гордеев.
Варганов подошел к окну.
— Знаете, Юрий Петрович, моя дочь иногда ведет себя странно. Даже не иногда, а очень часто… Я не совсем понимаю ее. Вернее, вовсе не понимаю.
— Дети, они всегда такие, — глубокомысленно заметил Гордеев. — Родителям их не понять.
Варганов кивнул:
— Да… Надеюсь, и она сама извинится перед вами и поблагодарит за… достойное поведение в такой скользкой ситуации.
«А он дипломат, — с уважением подумал Гордеев, — находит точные формулировки».
В кабинет постучали.
— Входите, Модест Казимирович. — Варганов повернулся к двери.
— Откуда вы знаете, что это я? — Старичок, улыбаясь и потирая руки, остановился посреди кабинета.
— Ну Лиза вряд ли решится сама сюда прийти, зная о нашем госте. А ее друг Степан прекрасно знает, что ему здесь делать нечего.
— Да, логика, дедукция. — Старик посмотрел на Гордеева. — Как чувствуете себя, молодой человек?
— Нормально. — Юрий с удивлением взглянул на Варганова. Что, и старичку все известно об их делах?
— Модест Казимирович наш семейный доктор. — Хозяин присел на край стола. — Почти духовник. Если вы не возражаете, он осмотрит вас.
— Зачем это? — запротестовал Гордеев, хотя на самом деле чувствовал, что осмотр врача ему никак не помешает — печень давала о себе знать весьма настойчиво.
— Не сопротивляйтесь, пожалуйста, — улыбнулся Варганов. — И вам, и мне так будет спокойнее.
Гордеев пожал плечами, подивившись странной заботе, которую проявлял о нем Варганов.
— Прошу на диванчик прилечь. Пиджак снимите, пожалуйста, — ласково молвил врач. — Так, что-нибудь болит?
— Правый бок. И во рту горечь все время.
— Так, так. — Теплые пальцы старичка осторожно ощупали подреберье. — Внутри не возникает боли резкой?
— Нет вроде.
— Вы, Виталий Викторович, побеседуйте уж с этими головорезами. — Старичок продолжал пальпировать правый бок. — Разве можно так лупить? Хорошо, что молодой человек имеет неплохо развитую мускулатуру. Иначе повреждения были бы гораздо серьезнее… Ну одевайтесь, сударь мой. Ничего особенно страшного нет. Хотя я бы советовал пару недель попить минеральную воду и воздержаться от алкоголя. Советую боржом, только, конечно, настоящий. Правда, где теперь его найдешь, скажите мне на милость?
— А что, алкоголь совсем нельзя?
— Нежелательно.
— Вот те раз! — вступил в разговор Варганов. — Но вина-то можно гостю предложить?
— Хорошее красное вино еще никому не вредило, — назидательно молвил старик и отошел от дивана.
— Тогда прошу спуститься к столу. Ужин в вашу честь, Юрий Петрович.
Гордеев надел пиджак и последовал за Модестом Казимировичем, мимо радушного хозяина, покинувшего кабинет последним.
Когда они втроем вошли в столовую, все было уже накрыто, а возле буфета стояла Лиза и некий молодой человек хлыщеватой наружности со стаканом виски в руке. Лиза, заметив Гордеева, кивнула в знак приветствия, мило улыбнулась и опустила глаза. Ее спутник, который был изрядно пьян, судя по лихорадочному румянцу на бледном лице, посмотрел на адвоката с неприязнью.
— Это моя дочь Лиза, — сказал Варганов Гордееву. — Представляю вам ее, потому что в момент вашей первой встречи она была не в себе.
— Что ты говоришь, папа?! — Девушка мельком взглянула на Гордеева.
— Я говорю правду, — произнес хозяин жестко и повернулся к молодому человеку: — А это друг Лизы и сын своего знаменитого отца Степан Колобов.
Молодой человек кивнул ухоженной головой с нитевидным пробором.
«Франт. Минимум раз в три дня бывает у парикмахера», — определил адвокат.
— Гордеев Юрий Петрович, — представил его Варганов.
— А, нежданный и негаданный спаситель! — протянул Степан с таким явным пренебрежением, что воем стало неловко.
— Прошу к столу. — Варганов поспешил снять напряжение.
Гордеев пропустил слова Колобова мимо ушей. Они расселись за столом. Варганов во главе, по левую руку от него Лиза и Степан, по правую — Гордеев и Модест Казимирович.
— Что-то у вас неважный вид. — Степан посмотрел на Гордеева поверх стакана. — Сильно бока намяли?
— Все выглядит неважно, если смотреть через стакан. — Адвоката начал злить тон молодого человека.
— А у меня привычка такая… — ответствовал тот.
— Но тогда берегите печень, — двусмысленно отреагировал Гордеев.
Лиза едва скрыла улыбку, а Варганов громко рассмеялся.
— Вы лучше о себе побеспокойтесь. — Степан залпом осушил стакан. — А то, знаете, случаи разные бывают…
Гордеев промолчал и принялся за еду. Все приборы на столе были из старого казенного набора, который переходил от одного владельца дачи к другому вот уже несколько десятков лет. На салатнице Юрий прочел надпись «К сорокалетию Великого Октября», а на своей тарелке, под котлетой по-киевски, обнаружил герб Советского Союза. Такой же герб находился на ручках вилок, ложек и столовых ножей.
— Что вы так смотрите на нее, любезный? — спросил Степан. — Я про котлету, — пояснил он окружающим. — Наш дорогой гость, видимо, не знает, как с ней справиться.
— Ты тоже в гостях, Степа, — нахмурился Варганов. — Изволь вести себя прилично.
Гордеев посмотрел на молодого человека и вспомнил, что видел его в тот вечер в ночном клубе. Именно этот хлюст стоял возле бара и надувался джином, пока адвокат спасал девушку от не в меру горячих поклонников.
— Не сомневаюсь, что у вас достаточно отваги, чтобы расправиться хотя бы с котлетой, — сказал Гордеев, ловко орудуя ножом и вилкой. Он проткнул котлету, чтобы вытекло масло, а потом отправил в рот кусочек, наслаждаясь нежнейшей начинкой.
— На что это вы намекаете, сударь мой? — напрягся Степан.
— А разве есть повод для намеков? — многозначительно улыбнулся Гордеев и выразительно посмотрел на Лизу.
Степан перехватил его взгляд, но смолчал. Он даже опустил глаза. Ничего не понимающий Варганов переводил взгляд с Гордеева на Степана и обратно.
Старик же не обращал на происходящее никакого внимания. Он сосредоточенно считал количество жевательных движений, которые тратил на каждый кусок.
— Степа, ты же был с Лизой в тот вечер? Почему же тебя не оказалось рядом с ней? — наконец спросил Варганов.
Колобов нервно посмотрел на Лизу.
— В самом деле — почему? — произнесла она, не давая ему ни единого шанса на спасение.
Колобов напрягся, чуть подумал и сказал:
— Я же уже объяснял. В этот момент я вышел проветриться…
— Неужели возле барной стойки было так душно? — невинным голосом поинтересовался Юрий.
Степан со злобой уставился на него.
— Кажется, господин адвокат хочет меня в чем-то обвинить? — Лицо Колобова стало просто пунцовым.
— Упаси бог. Обвинять — это дело прокурора. — Гордеев с удовольствием отметал, что Лиза смотрит на него с интересом. — А я напротив — адвокат.
— Да уж, это не ваше дело! — грубо рявкнул Колобов. — Занимайтесь лучше своими мелкими бракоразводными делишками. Или чем вы там промышляете, коллега?
— По мне, лучше вести дела о разводах, чем юридически грамотно обворовывать государство, коллега.
— Это обвинение? — прошипел Колобов.
— Повторяю, я не прокурор. — Гордеевым овладела холодная ярость.
— В таком случае вы мне ответите за клевету в присутствии свидетелей, — пригрозил Колобов.
— Каких свидетелей? — весело спросил Варганов. Его явно забавляла эта ситуация.
Степан беспомощно посмотрел на Модеста Казимировича. Тот продолжал жевать с отсутствующим видом.
— Вам положить салата, Юрий Петрович? — обратилась к Гордееву Лиза, старательно игнорируя пьяного Степана, который озирался по сторонам — то ли в поисках дополнительных свидетелей, то ли просто потому, что не знал, как себя вести.
— Не откажусь. — Гордеев протянул тарелку. Лиза, мило улыбнувшись, изящным движением положила ему салат. «Да, — подумал Гордеев, — женщины ухитряются даже салат на тарелку класть так, чтобы показать свой внутренний интерес».
Степан еще раз окинул присутствующих пьяным взором, потом неуклюже поднялся из-за стола.
— Ноги моей больше не будет в этом доме. — Он покачнулся и, едва удержав равновесие, направился к двери. — Приглашают тут разных… Поужинать не дадут спокойно.
— Он не сможет сесть за руль в таком состоянии, — сказал Гордеев. — Его надо проводить.
— Не обязательно, — откликнулся Варганов. — Его дом в ста метрах отсюда.
— А-а… — кивнул Гордеев, — тогда я за него спокоен.
— Да, — весело отозвался Варганов, выразительно глянув на дочь, — вам его на себе тащить не придется.
Лиза не смогла удержаться и захихикала.
Ужин продолжился. Гордеев видел, что Лизе не по себе от произошедшего. Она уже жалела о том, что поверила намекам малознакомого человека, пусть и проявившего себя по отношению к ней очень порядочно.
Варганов был, кажется, доволен уходом молодого прощелыги. Колобов явно ему не нравился. Он поглядывал на Гордеева с насмешливым интересом, то и дело подливая ему вина в бокал. Вино было отменным, и, судя по характерному терпкому привкусу, еще совсем недавно оно наполняло деревянную бочку. Гордеев смаковал с удовольствием и совершенно не чувствовал опьянения.
— Молодой человек, не увлекайтесь, — заметил Штоль, проводив взглядом очередной выпитый им бокал.
— А что такое? — поинтересовался Гордеев. — Опасаетесь, что я дойду до кондиции безвременно нас покинувшего молодого человека? Напрасно… Легкое вино, вкусный ужин, от этого не спиваются.
— Учтите, — продолжил Штоль, — Виталий Викторович щедрый, но лукавый хозяин. Видимо, он хочет задержать вас подольше в гостях. Мне так кажется.
— Почему же? — удивился Гордеев.
— Это молодое столовое вино, именно столовое, оно очень коварное, — постучал ногтем о край бокала Штоль.
— Я совершенно ничего не чувствую. Абсолютно ясная голова… — возразил Гордеев.
— Может быть, даже чересчур ясная, — кивнул Штоль. — Попробуйте-ка встать на ноги.
Гордеев попытался шутя вскочить со стула и вдруг понял, что не может этого сделать, потому что ноги не хотят повиноваться.
Варганов весело рассмеялся, глядя на него:
— Простите великодушно. Модест Казимирович прав. Мне действительно хотелось бы еще немного поговорить с вами.
— Однако, — покачал головой Гордеев, — для этого можно было и не прибегать к столь изощренному способу.
— Способ хоть и изощренный, но приятный, не так ли? — улыбнулся Варганов. — Между прочим, вы играете на бильярде?
— Немного. Но боюсь, что мне будет нелегко до него добраться.
— Это скоро пройдет. Вот если бы вы осушили еще пару бокалов…
— Да-да, — вставил Штоль, — сначала напоить человека, а потом разбить его в пух и прах на бильярде…
— Наш уважаемый доктор никак не может мне простить, что я играю лучше его, — сказал Варганов.
— Это кто лучше? — запротестовал Штоль. — Вы? Не забывайте, что именно я учил вас попадать по шарам!
Все рассмеялись. Варганов поднялся из-за стола. Его примеру последовали и остальные. Гордеев стоял, опираясь руками о стол. Он чувствовал, как постепенно к нему возвращается способность управлять телом, но сознание затуманивается.
— Лиза, помоги убрать со стола, — бросил Варганов дочери.
Она кивнула в ответ. Модест Казимирович направился в сторону холла.
— Вы, Штоль, гулять, что ль? — окликнул старика Виталий Викторович.
Врач, не оборачиваясь, покивал и скрылся из виду. Варганов и Гордеев поднялись на второй этаж, в бильярдную. Здесь находился огромный двенадцатифутовый стол темного дерева, над ним висела длинная, похожая на крышку гроба, лампа. Хозяин зажег ее. Стол осветился, и в сумерках бильярдной стали немного ярче видны желтые шары на специальной полке и несколько полосатых киев на круглой пирамиде.
Варганов подошел к окну и, раскрыв его настежь, жестом подозвал к себе Гордеева:
— Подышите морозом. Вино — напиток юга. Наш холод быстро с ним справляется.
Гордеев прислонился к стене у окна. Варганов сейчас не казался таким веселым, каким был во время застолья. Он задумчиво смотрел в быстро густеющие сумерки.
— Хороший у вас бильярд, — нарушил молчание Гордеев.
— Что? Бильярд? — Да, неплохой. Этому столу полста с лишним лет. Его вывезли во времена гонений на бильярд из парка Горького. Там знаменитый зал был, где Жеглов с Копченым играли, помните?
— Да. Это значит, народу играть запретили, а сами столы по дачам растащили?
— Как обычно. — Варганов начал выкладывать шары на стол. — Мне сторож местный про это рассказал. Стол-то ко мне по наследству перешел, вместе с домом. Ну и я, конечно, его тоже оставил. Тем более таких столов сейчас не делают. Сейчас все больше столы для американского пула приобретают. А это наш, настоящий классический русский бильярд.
— Да, в пул играть легче, — заметил Гордеев, — там лузы шире и шары меньше.
— Точно. Зато мастерство игрока можно обнаружить только на русском столе. Тут сразу видно, кто чего стоит, — убежденно отозвался Варганов.
«Уж не для этого ли он меня сюда пригласил, — подумал Гордеев, — чтобы проверить, чего я стою? Не для того только, наверное, чтобы извиниться и поблагодарить за дочь…»
Гордеев почувствовал, что зябнет. К тому же хмель практически выветрился. Юрий прикрыл окно и принялся помогать хозяину собирать шары для игры.
— Вы мне оказали огромную услугу, Юрий Петрович, — сказал хозяин, выравнивая шары треугольником. — Вам, кажется, удалось отвадить Степана от Лизы.
— Да я, в общем-то, не ставил такой задачи, — отозвался Гордеев, — это произошло случайно. Не привык, знаете ли, молчать в ответ на подколы юнцов.
— Ну и правильно. Я рад, что так случилось. Думаю, теперь с ней будет меньше проблем. У нее не слишком много друзей, да и те остались в Питере. А этот хлыщ взялся ввести ее в московскую, как они говорят, тусовку. Чем это порой заканчивается, вы видели. Разбивайте!
— Не думаю, что это надолго. — Гордеев сильным ударом развалил пирамиду. — Завтра он протрезвеет и явится к ней как ни в чем не бывало.
— Ну Лиза все-таки не ребенок. Сама, наверное, поняла, с кем имеет дело. Он что, действительно видел все это безобразие и не вмешался? — Варганов прицелился и несильным ударом послал шар точно в среднюю лузу.
— Сидел у барной стойки. Я бы и не вспомнил, если бы он так не разозлил меня. — Гордеев восстановил равновесие сил, загнав два шара в лузы.
— Неплохо, неплохо… — Варганов ходил вокруг стола, приседая и прицеливаясь для удара. — Я бы мог приставить к дочери охрану. Но не хочется обижать ее недоверием. И потом, это на самом деле не очень Приятно — находиться под колпаком. Третий от борта в лузу!
Он ударил и аккуратно положил шар в дальнюю лузу, которая на этом столе казалась в прямом смысле этого слова далекой. Гордеев подивился присутствию духа этого человека, который тщательно скрывал ото всех гнетущие мысли.
— А вы и вправду что-то знаете о делах Колобова? — На этот раз хозяин промахнулся и подставил Гордееву шар.
— Подарков не берем. — Юрий стоял, обдумывая сложный удар. — Кто же в нашей стране не знает в подробностях всех дел Колобова? У нас все всё про всех знают. Только это совершенно никому не вредит.
— И про меня тоже все знают… Вот на всю страну взяточником ославили.
Гордеев с сожалением развел руками:
— Простите, я не слишком интересовался вашим делом.
— Я не брал никаких денег, поверьте. — Варганов говорил, будто оправдываясь. Гордееву стало неловко от его тона.
— Я верю, потому что вижу вас вот так, близко, лицом к лицу, — успокоил его Гордеев. — Но для большинства вы просто еще один нечистый на руку чиновник. Понимаете?
Варганов кивнул.
— К этому привыкли, — продолжал адвокат. — И, к сожалению, скорее поверят в то, что вы берете взятки, чем в то, что вы не виноваты. Уж слишком мало осталось честных людей среди нашего родного чиновничества. Это скорее исключение, чем правило…
— То есть, вы думаете, мне уже не отмыться? — Варганов тяжело опирался на кий.
— Повторяю, я не интересовался подробностями. Поэтому ничего сказать не могу. Но одно дело — судебный процесс… — Гордеев быстрым и резким ударом положил свой шар, подождал, когда шары встанут, и сделал еще один, на этот раз неудачный, — и совсем другое — шумиха, которую подняли средства массовой информации.
— Я вас не слишком понимаю, — признался Варганов.
— Вы уверены, что все, о чем говорят журналисты, — правда?
— Совершенно уверен, что большая часть того, что пишут об этом деле, — абсолютная ложь, — пожал плечами Варганов.
— Правильно. И.поэтому запросто можно подать в суд на СМИ, на журналистов. На того же продажного журналюгу Баилова. Пусть отвечают за свои слова. — Гордееву было искренне жаль этого действительно честного, как ему казалось, человека.
— Я обязательно это сделаю. Как только выиграю этот процесс.
— Вы можете быть уверены в результате. Ройтман очень хороший адвокат.
— Откуда вы знаете о Ройтмане? — удивленно поднял брови Варганов.
— Слухами земля полнится, — усмехнулся Гордеев.
Снаружи донесся шум подъехавших к дому машин. Варганов подошел к окну:
— Это ко мне. Рыцари плаща и кинжала, как всегда, являются в ночи.
Несмотря на витиеватость фразы, Гордеев понял, что приехала следственная группа ФСБ. Юрий положил кий на стол.
— Ничего, подождут. Доиграем партию, — неожиданно зло произнес Виталий Викторович.
Они продолжили игру. Однако Варганов заметно нервничал, и Гордеев без труда обыграл его.
— Ну что ж, было очень приятно с вами пообщаться. Я распорядился насчет машины. — Виталий Викторович пожимал гостю руку и улыбался, но Гордеев видел, что мысленно Варганов уже не с ним. — Вас отвезут домой. Еще раз простите, и огромное спасибо за Лизу.
— Огромное пожалуйста. — Адвокат улыбнулся в ответ и направился к лестнице. Проходя мимо двери в кабинет, он увидел внутри двоих мужчин, неподвижно сидящих в кресле. С одним из них он встретился взглядом и торопливо миновал дверной проем.
«Посмотрит — рублем подарит». Гордеев передернул плечами как от озноба, спускаясь по лестнице.
— Вам холодно? — услышал Гордеев голос Лизы и обернулся.
Она стояла в проеме двери, ведущей в гостиную. За ее спиной горел камин, бросая живые блики на цветные стекла двустворчатой двери.
— Нет. На меня скорее холодно посмотрели, — пошутил Юрий Петрович.
Лиза указала глазами наверх. Адвокат, улыбаясь, кивнул.
— Не хотите немного погреться у огня? — спросила Лиза.
— С удовольствием, — кивнул адвокат.
Они вошли в темную гостиную и уютно устроились в креслах возле камина.
— Отец уже извинился перед вами за меня. Но я должна сама…
— Не стоит, — беспечно махнул рукой адвокат.
— Простите, мы уже, наверное, надоели вам своими извинениями?
— Признаться, несколько удивили. Редкая деликатность для людей нашего времени, да еще занимающих такое положение в обществе.
— Да… Положение в обществе, — улыбнулась Лиза. — Папа считает, что высокое положение скорее обязывает, чем дает права.
— Редкая и даже опасная в нашей стране точка зрения. — Адвокат наклонился и кочергой поворошил дрова в камине. Огонь сделался ярче, поленья загудели. Юрий посмотрел на девушку. Она не сводила глаз с пламени, была задумчива и очень хороша в эту минуту.
— Сейчас папе трудно, — произнесла она как бы сама себе. — А я только прибавляю ему забот, вместо того, чтобы помогать.
— Ну чем же вы можете ему помочь?
— Хотя бы научиться не мешать? — усмехнулась Лиза.
— Я не это хотел сказать, — покачал головой Гордеев.
— Теперь я твердо решила — отныне буду вести себя иначе. Со светской жизнью покончено.
— Совсем-совсем? То есть теперь я не смогу рассчитывать на встречу в каком-нибудь ночном клубе или ресторане? — улыбнулся Гордеев.
— Только если сами пригласите меня туда. Напиваться не буду, честное октябрятское!
— Почему октябрятское? — рассмеялся Юрий Петрович.
— А я пока до этого возраста доросла, пионерию отменили. Так что честного пионерского слова дать не могу.
— Хорошо, поверю и октябрятскому. Думаю, что скоро решусь пригласить вас в какое-нибудь злачное место, куда пускают октябрят. Если, конечно, вы не передумаете.
— Не передумаю. — Лиза серьезно смотрела Гордееву прямо в глаза.
«Просто вечер чудес какой-то!» — подумал Юрий Петрович, любуясь красотой девушки, которая, судя по всему, была к нему явно неравнодушна.
Послышались громкие шаги и шумное ритмичное дыхание. В гостиную вошел, потирая руки, доктор Штоль.
Гордеев и Лиза одновременно поднялись ему навстречу.
— Слышали? У нас гости. — Штоль ткнул пальцем в потолок. — О, я узнаю эти черные автомобили за версту. Раньше они были других марок — «паккард», «даймлер-бенц», потом трофейные «хорхи»… Но сущность осталась той же… Это все те же черные автомобили, в которых разъезжают люди особого сорта… Хотел переждать, когда они уедут, но чудовищно замерз. Пришлось вернуться в дом.
Он протиснулся к камину и занял освободившееся кресло.
— Ты посидишь со мною, Лизхен? — спросил доктор у девушки.
— Конечно, Модест Казимирович, вот только провожу гостя.
— Машина уже под парами. Стоит за домом, — сообщил уходящим молодым людям Штоль.
Лиза повела Гордеева к заднему крыльцу. Она шла впереди, и Гордеев все время смотрел на ее шею и по-мальчишески стриженный затылок. Они дошли до двери по узкому коридорчику. У выхода Лиза обернулась:
— Еще раз огромное спасибо!
— Не стоит благодарности, — в тон ей ответил адвокат.
— До свидания. — Лиза протянула руку.
Гордеев поцеловал ее.
— Забыл с доктором попрощаться, — сказал он, выпрямившись и не отпуская руки девушки.
— Это ничего. — Лиза смотрела в сторону. — Он не замечает таких вещей.
Она вдруг порывисто поцеловала его в щеку.
— До встречи. — Девушка направилась в глубь дома. — Звоните.
— Обязательно. — Гордеев проводил Лизу взглядом.
Улыбаясь своим мыслям, он вышел во двор и сел в машину. Водитель, утомленный долгим ожиданием, не сказал, однако, ни слова. Автомобиль мягко тронулся с места.
Только на полпути к Москве Гордеев вдруг вспомнил, что не спросил у Лизы номер телефона.
