6
– Так ты говоришь, что познакомился с Ольгой Мартемьяновой недавно?
– Да.
– А поточнее, когда именно?
– Недели три назад. Я вам это уже говорил.
– Значит, ты с ней учился, учился полгода, а потом вдруг решил познакомиться?
– Да.
– За несколько недель до похищения?
– Выходит...
– Ты знал, что она дочь депутата Госдумы Елены Мартемьяновой?
– Догадывался.
– А когда узнал точно, до знакомства или после знакомства?
– После знакомства.
– Точно после знакомства?
– Не помню. Наверное, я тогда не обратил на это внимания. Когда я знакомился с Ольгой, я не помнил об этом разговоре. После нашего знакомства она сама мне сказала, что ее мать – депутат Мартемьянова. Мне было все равно, кто ее мать.
– Наркотики употребляешь?
– Я? Нет.
– А Ольга Мартемьянова употребляла?
– Не знаю. Думаю, что нет, это на нее не похоже.
– Чем занимаешься в свободное время?
– Конкретно ничем.
– Подрабатываешь?
– Вы что, из налоговой полиции?
– Слушай, мы хотим только одного – как можно скорее найти Ольгу.
– Я вообще не обязан отвечать без адвоката на ваши вопросы!
– А я и есть адвокат. Меня зовут Гордеев, Юрий Петрович.
– Все, что касается похищения, я уже рассказал по пятому кругу. Назвал номер машины, марку, описал внешность того, кто заталкивал ее в машину. Что вы еще хотите услышать? Кем был мой дедушка со стороны двоюродной тети? Я вам говорю, за ее домом следили, я сам видел, как за нами от метро до подъезда шел какой-то тип. Оля сказала, что с недавних пор он каждое утро гуляет с собакой перед ее подъездом. До этого к ней в кафе подсаживался какой-то подозрительный тип, предлагал сняться на телевидении, оставлял ей свою визитку.
– Ладно, ладно, хватит, не сердись... Я тебя сейчас отвезу домой..
...На другой день после разговора с Гордеевым и другим человеком, который не представился, Костя с утра попросил у отца машину и отправился на Рублевское шоссе.
Часа два он прогуливался мимо Олиного подъезда, сворачивал в соседние дворы, прошелся по аллейке мимо гаражей-ракушек до ближайшей булочной. Он внимательно присматривался ко всем встречным мужчинам, в этот ранний час выгуливавшим своих четвероногих питомцев, но парня с овчаркой, о котором рассказывала Оля, он не увидел.
В этот день Костя решил не ехать на занятия, а из ближайшего таксофона позвонил Янке, с которой однажды познакомила его Оля.
– Ты случайно не сохранила визитку с номером того телевизионщика, что приглашал вас в рекламе сниматься?
Яна еще не знала, что случилось с ее подругой.
– Нет, Костя, я сама уже все в своей комнате перевернула, но визитки не нашла, – расстроенным голосом сказала она. – Наверно, выбросила.
Узнав, что он звонит из таксофона возле дома Мартемьяновых, Яна предложила встретиться:
– Можешь зайти сейчас ко мне? Дом рядом с Олиным, номер сто девяносто семь. За булочной, мимо универмага, в сторону метро, поворот в арку. Седьмой подъезд. Может, вместе еще что-нибудь вспомним?
Костя согласился.
К его приходу Янка успела сварить кофе.
– Проходи в мою комнату, – кивнула она, придерживая за ошейник лохматого любопытного чау-чау, торопящегося обнюхать вошедшего незнакомого человека.
– Оля не звонила? – как бы невзначай спросил он. Гордеев и тот, другой, по-видимому милиционер, строго-настрого наказали никому не говорить о том, что Оля похищена.
– Нет... А ты ей не звонил? – удивилась Яна.
– Нет.
– Странно.
– Ничего странного, – небрежно ответил Костя, – может быть, на дачу уехали.
Брови Яны удивленно взметнулись вверх.
– Ты что, серьезно? Среди недели?
– Не знаю. Мало ли, – пряча глаза ответил Костя.
Яна внимательно и пристально посмотрела на него:
– Что-то случилось?
– Н-нет, – неуверенно произнес Костя.
Яна села напротив него.
– Ну давай, колись. Я никому не скажу, обещаю.
Костя вздохнул и выложил ей все, что знал. В конце концов, подумал он, вряд ли от Яны может быть какой-то вред. А вместе они, глядишь, что-то и придумают.
– Ну дела, – выдохнула Яна, когда он закончил, – и что же теперь делать?
– А ничего. Не верю я этим ментам. Они всегда заодно с преступниками.
– Ты им все рассказал?
Костя отрицательно покачал головой:
– Рассказал, конечно. Но не совсем. Не до конца. Спрашивали, когда я с ней познакомился, намекали, почему стал встречаться с Олей за пару недель до похищения? Как у меня с деньгами? Не колюсь, мол, случайно?
– Кошмар, – протяжно вздохнула Яна. – Хорошо, что меня вообще не вызывали, они не знают про ту историю с «телемагазином».
– Не рассказывай им про это, если даже попросят. Мы можем Оле сделать только хуже. Не доверяю я ментам, – повторил Костя. – Кстати, их телефон стоит на прослушивании.
– Это понятно. Если похитители вдруг позвонят...
– Я сам ее найду! – вдруг заявил Костя. – Без всяких ментов.
Яна посмотрела на него с уважением.
Помолчали.
– Ты видела когда-нибудь того парня с овчаркой, что появлялся перед Олиным домом в последние дни?
Яна пожала плечами:
– Нет, никогда. Кстати, я тоже о нем сразу подумала. В принципе все собачники из этих домов друг друга знают, мы же все тут гуляем на плешке между гаражами. Так вот, овчарок у нас здесь очень мало, это не модная порода. Теперь ротвейлеров в основном держат, американских стафордширов, бультерьеров, а овчарок кто держит? Охранники, менты, сторожа, – ну, кому по работе надо, а чтобы так, для себя...
Яна покачала головой.
– А вообще, я уже думала, собака – это самый классный способ, чтобы незаметно следить за человеком. Никто не обращает внимания, пока твоя собачка писает, можешь за кем угодно пристроиться сзади и идти. А писает она у каждого столба.
– Янка, а ты про этого телевизионщика можешь что-то еще вспомнить? Как он выглядел?
– Лет под тридцать, усатый. Рожа солидная. На хохла чем-то похож, усы такие книзу, – изобразила Яна. – И еще он довольно профессионально нас охмурял.
– Что значит «профессионально»? Ты думаешь, он в самом деле с телевидением связан?
Янка задумалась.
– Нет, я не это имела в виду... Сейчас, дай подумать, как бы это тебе объяснить... Он убедительно охмурял. Не на словах, а на доказательствах. Например, у него при себе была солидная кожаная папка, деловая, в ней всякие фирменные документы. Он нам буклеты показывал, такие яркие, цветные, на глянцевой бумаге. Целый набор всяких буклетов этой фирмы, торгующей золотом и драгоценностями по телевизору. Вот это меня больше всего сейчас удивляет. Понимаешь, слишком много пороху для того, чтобы с их помощью просто закадрить двух девчонок в кафе. Ну зачем мы ему сдались, когда, пожалуйста, на каждом углу можно найти, было бы желание. А если он специально за Олей охотился, то опять-таки вел себя слишком профессионально, как будто его работа связана с убеждением... Я читала раньше в газете, что где-то в Новосибирске или Владивостоке был такой случай, когда организовали вывоз девушек в Японию, им наплели, что они получат работу и все такое, ну и уехали всякие учительницы музыкальной школы, студентки вузов... Их, конечно, рассортировали по притонам, но главное не это, а то, как было организовано дело: легально, на широкую ногу, конкурс красоты, проверка дипломов о высшем образовании. Так вот этот мужик, что приставал к нам, напомнил мне туфту с тем конкурсом... Да, я его потом видела на Шаболовской в джипе, синем «ниссане».
Яна вышла на кухню, чтобы сварить еще кофе.
Костя похлопал себя по карманам, ища сигареты. Видимо, они остались в кармане куртки. Он вернулся в прихожую, сунул руку в один карман, другой...
Черт! Как он мог об этом забыть?
Он вытащил из кармана смятую пустую пачку «Кемела», брошенную бандитами на остановке.
Ну конечно, насажал теперь на нее собственных отпечатков, дурак. А ведь могли бы снять с них отпечатки того самого чубастого, похожего на хохла, который заталкивал Олю в машину.
– Яна! У тебя найдется какой-нибудь чистый целлофановый мешок?
– Большой?
– Нет, обычный маленький.
Костя вошел в кухню, держа смятую пачку на ладони.
– Что это?
– Улика. Это выбросили из той машины, – объяснил он. – На ней должны быть отпечатки их пальцев.
Яна уставилась на смятый клочок желтого картона.
– Ничего себе! Настоящая улика, – восторженно сказала она, понижая голос. – Почему ты не отдал ее следователю?
– Хотел отдать, но столько всего навалилось! Сразу дежурный по отделению вообще не хотел в это дело вмешиваться. Я пришел, говорю: у меня на глазах только что девушку в машину затолкали и увезли, а он плечами пожимает: а ты ей кто, брат, сват? Если пропадет, то пускай ее родители в розыск объявляют, а ты вообще иди спокойно себе домой. Ну я и не стал говорить, что Оля – дочка депутата Мартемьяновой из Госдумы. Раз они ради простого человека не зашевелились, то какой смысл вообще с ними дело иметь?.. Даже заявление у меня не приняли. Сколько часов канителились, пока между собой выясняли, похищение это или не похищение. Может, у девушки просто такой способ общения с друзьями? Хорошо, Елена Александровна через свои связи на более-менее приличных людей вышла. Хотя я и им не верю. И не все сообщил.
Костя положил смятую пачку в целлофановый пакетик.
– Интересно, а можно узнать, например, где она куплена? – предположила Янка, глядя как зачарованная на настоящую улику.
И тут Косте в голову пришла странная мысль.
– У тебя найдется пинцет? Щипчики для бровей?
– Ага. Сейчас принесу. А что ты собираешься делать?
– Да так, попробую проверить одну вещь...
Аккуратно придерживая через целлофан край смятой пачки, Костя другой рукой при помощи пинцета пробовал распрямить ее. Когда это наконец получилось, он осторожно приоткрыл пачку и тряхнул ее.
– Есть!
Янка тихо ахнула. На пол упал белый клочок бумаги.
– Товарный чек! – прошептала она, падая на колени и разглядывая смятую бумажку. – Ты знал, что он там будет?
– Случайность. Скрупулезные люди чеки не выбрасывают на землю, а обычно оставляют в коробке на прилавке или на всякий случай засовывают в купленную вещь, чтобы при случае, если тебя надули, можно было потребовать назад свои денежки. По идее, в пачке от «Кемела» вполне могла оказаться обычная «Ява». А судя по тому, как была операция спланирована, люди были скрупулезные, на авось не рассчитывали.
– Слушай, ведь теперь можно вычислить по кассовому аппарату, где были куплены сигареты, – загорелась Янка. – Ты отдашь это тем, кто тебя вчера допрашивал?
Костя задумался.
– Думаю, бесполезно, – решил он наконец. – Станет он терять время, какой-то чек проверять...
– Тогда что? – разочарованно скривила губы Яна. – Все бессмысленно?
Костя подумал и внезапно понял, как можно использовать чек.
– А у тебя случайно нет знакомых в налоговой полиции?
– Ну вообще, если подумать... Аудитор профессия наследственная, может, у кого-нибудь из моих однокурсников отыщется родственник в налоговой? А тебе зачем?
– Все кассовые аппараты зарегистрированы в налоговой полиции. Можно было бы попытаться узнать, где стоит кассовый аппарат, который выбил этот чек.
– Гениально! – воскликнула Янка. – Слушай, Костя, я сегодня постараюсь расспросить всех, кого только можно.
– Я тоже.
– Отлично, созвонимся вечером!
К вечеру знакомый двоюродной сестры Янкиной сокурсницы, имеющий значок налогового инспектора, был найден.
Костя встретился с ним на другой день утром и отдал ксерокопию товарного чека, – оригинал побоялся доверить. За свои услуги налоговый инспектор получил сто долларов и вечную благодарность. Через несколько часов Костя знал, что следы кассового аппарата ведут к подмосковной станции Свистуха, что в сторону Ожерельево.
На следующий день Костя выехал на машине из дому, часов в шесть утра, и через два часа плутаний в серпантине подмосковных шоссе и проселочных дорог добрался до станции Свистуха.
Если только знакомый знакомых ничего не наврал, то выходило, что товарный чек был выбит в кассовом аппарате, зарегистрированном на имя некоего Конюхова С. С., руководителя ТОО «Янта».
Свистуха оказалась обычной маленькой станцией, оживленной летом, когда съезжаются дачники, и почти безлюдной во все остальные времена года. Она раскинулась своими садами и заснеженными крышами по правую сторону железной дороги. Параллельно ей шла единственная главная улица имени Достоевского.
Крашеные деревянные киоски, как домики на курьих ножках, расположились по обе стороны от платформы. Костя оставил машину и отправился искать ТОО «Янта». Он скоро обнаружил три коричневых киоска, стоящих в ряд, над которыми на деревянном щите была витиеватая и гордая надпись «Торговый дом Янта». Все три киоска торговали сигаретами, пивом, водкой и жвачками. Костя еще издали увидел в окошке киоска желтые блоки с изображением верблюда на фоне пирамид.
Он купил пачку «Кемела», который здесь стоил в полтора раза дороже, чем в Москве, спрятал чек в карман и вернулся к машине. Подогнал ее поближе, выключил двигатель, закурил и стал ждать. По его расчетам, рано или поздно нужный парень с выстриженным, как у казака, белобрысым чубом, в короткой куртке на меху должен был появиться у киоска. Даже если ему придется просидеть в засаде несколько дней...
Костя на всякий случай сверил оба товарных чека: тот, что вывалился из смятой пачки, найденной им на университетской остановке, и тот, который ему только что вручил продавец «Янты». Они отличались только датой и временем покупки.
Ночью Костя не выдержал, позволил себе на пару часов уснуть.
Никогда еще собственная затея не казалась ему такой безнадежной, как в то пасмурное зимнее утро, когда, проснувшись в машине, он посмотрел на часы, помассировал затекшую шею и вышел пройтись, чтобы согреться.
В том же киоске «Янты» он купил шоколадку «твикс» и, мысленно повторяя навязшие в зубах бодрые слова рекламы: «Две палочки песочного печенья, густая карамель и великолепный молочный шоколад!» – рысцой потрусил вдоль платформы мимо здания станции и обратно, попутно приглядываясь ко всем встречным белобрысым молодым людям.
Трескучие морозы, стоявшие все последние дни, сменились снегопадом. В мгновение ока небо потемнело, нависло над поселком, посыпались хлопья снега.
Костя представил себе грустную перспективу оказаться в многокилометровой пробке на МКАД, если только этот снегопад не уляжется через пару часов.
Он вернулся к машине, счистил снег с лобового стекла, включил «дворники». В это время на площадку перед киосками влетел на большой скорости синий джип-»ниссан», развернулся, скользя на снегу, и встал поперек. Из него выскочили двое: высокий детина лет двадцати, с пухлыми детскими щеками, и мужчина постарше, сидевший за рулем. Оба со всех ног бросились бежать к платформе, словно боясь опоздать на поезд.
Это показалось Косте странным, тем более что никакого поезда на станции в данный момент не было.
Джип, синий «ниссан». Что-то такое вертелось в голове, связанное с этим джипом... Что? У этого джипа были московские номера.
Костя вылез из машины и побежал к станции. Он увидел двоих в конце платформы, куда прибывала идущая из Ожерельева на Москву электричка. Двое о чем-то энергично совещались, потом разбились, и детина с детскими щеками бросился бежать к зданию вокзала, а водитель джипа нервно пошел по платформе, вглядываясь в пассажиров. Казалось, он кого-то ищет или встречает.
Костя пошел ему навстречу. Водитель джипа скользнул по нему равнодушным взглядом.
«На хохла чем-то похож, усы такие книзу», – вспомнил вдруг Костя описание телевизионщика, данное накануне Янкой.
Лет тридцати... Солидная рожа... Усы... Точно! Синий джип-»ниссан», в котором Янка видела телевизионщика на Шаболовской возле телецентра! Не тот ли самый это мужик, что предлагал Оле сниматься в телемагазине?
Подошла московская электричка. Парень с детскими щеками выскочил из здания вокзала и засуетился, заметался по платформе. Он то вытягивал шею, пытаясь кого-то высмотреть в негустой толпе пассажиров, то бежал в хвост состава, то возвращался.
Водитель джипа торопливым шагом прохаживался по платформе, тоже кого-то высматривая.
Электричка отчалила.
Двое некоторое время потоптались перед зданием вокзала, посовещались и бросились бегом обратно к своей машине.
Костя понял, что ему нужно незаметно следовать за ними.
