Гордеев едва поспевал за прытким спецназовцем под вызывающей кличкой Пиранья. В туфли, не приспособленные для подобных прогулок, давно набралось столько воды, что в иной ситуации адвокат почувствовал бы себя совершенно разбитым и лишенным элементарного комфорта. Но сейчас для подобных пораженческих мыслей в голове не осталось места.

В голове было только одно — найти Федотова.

Не просто найти, а найти, взять и вытрясти из него все, что касается убийства Волкова. Даже теперь, находясь в довольно экстремальной ситуации, Гордеев не переставал быть адвокатом.

У Гордеева было такое впечатление, что с Федотовым он знаком уже добрый десяток лет: об этом человеке за короткое время он узнал столько, сколько, возможно, не знает о себе сам Федотов. Все это было весьма и весьма странно. Они даже никогда раньше не встречались, Гордеева он даже не видел на фотографии. Но взаимная ненависть была настолько сильна, что в конце концов она буквально породнила двух непримиримых оппонентов. И сейчас этот «родственничек» убегал от Гордеева и Пираньи.

Сначала они шли за ним, контролируя его спину, теряя из виду и снова беря его на мушку. Однако вот уже минут двадцать, как они сбились со следа. Теперь они рыскали по колено в воде, заглядывая во все дыры, не обнаруживая ни единой живой души.

Вдруг из-за ближайшего поворота ударил пистолетный выстрел.

Пуля угодила в стену в десятке сантиметров от головы Гордеева.

— А, черт! — И адвокат резко опустился на корточки.

За ним последовал Пиранья, ни на секунду не теряя бдительности. Он направил свой автомат в сторону, откуда вылетела пуля, и сделал одиночный выстрел. Затем еще и еще. После чего направил туда луч фонаря. Это был длинный коридор, конец которого терялся в темноте.

Внезапно Пиранья закричал:

— Ложись!

Гордеев упал там же, где стоял, вляпавшись в топкий ил.

Над его спиной просвистело что-то увесистое, ударилось в стену и… взрыв разнес в клочья тишину, вырвав из стены целую глыбу мелких и крупных камней, от которых Гордееву пришлось укрываться руками. Однако это не помогло. Несколько острых камешков все же зацепили голову. Адвокат почувствовал, как по виску побежал теплый ручеек крови.

Он поднял голову. Что с Пираньей?

Пиранья сидел, привалившись к стене, держась за окровавленный бок.

Гордеев по-пластунски подполз к нему.

— Что с тобой? Ты ранен?

— Зацепило малость, — простонал Пиранья.

— Глубоко?

— Не знаю. Но рация накрылась.

— Черт с ней.

— Мы теперь без связи.

— Убери руку, — попросил Гордеев. — Я посмотрю.

Его взору открылась рваная, но неглубокая рана. Очевидно, от осколка. Крови было предостаточно, чтобы проявить повышенное беспокойство — она так и хлестала.

— Идти сможешь? — спросил Гордеев. — Нужно перебраться на более сухое место.

— Не знаю еще, — сдавленно проговорил Пиранья. — Сейчас попробую.

Пиранья попытался подняться, но тут же с искаженным от боли лицом возвратился на место.

Юрий взвалил на себя тело Пираньи, благо сделать это оказалось легко — его вес вряд ли достигал пятидесяти килограммов. Найдя камень, возвышающийся над водой, он аккуратно усадил на него окровавленного спецназовца.

— Где у тебя аптечка?

— Там, за спиной, на поясе.

Гордеев извлек из-под бронежилета Пираньи миниатюрную коробочку, в которой, тем не менее, он нашел все самое необходимое, применяемое при подобных ранениях: перевязочный пластырь, антисептические микстуры и даже морфин.

Он тщательно промыл рану и залепил ее пластырем. Прикинув, сколько крови мог потерять этот боец, которому, по всей видимости, не было еще и двадцати трех лет, решил, что не так много, чтобы всерьез беспокоиться за его жизнь. «Скоро выкарабкается, — подумал Гордеев. — Этот выкарабкается». Не в состоянии себе объяснить почему, Гордеев был убежден, что Пиранья был из тех, кто благополучно выходит из самых-пресамых безнадежных положений.