42
Штюльпнагель уснул прямо в кресле, сидя лицом к стене, погруженный в философский мрак парижской ночи. Он позволил себе предаться сновидениям уже после того, как убедился, что более тысячи гвардейцев генерала фон Бойнебурга до предела проредили эсэсовские ряды «Большого Парижа», арестовав до полутора тысяч агентов тайной полиции, службы безопасности, гестапо и абвера; и что он, военный губернатор, действительно, оказался теперь «командующим Парижем».
Генерал уснул, чтобы проснуться человеком, имеющим полное право хоть на какое-то время ощутить себя Наполеоном. Во всяком случае, с этого часа под его властью оказывалась вся Франция. И кто знает, возможно, он тоже сумеет продержаться во главе этой неукротимой салонной «европейской дамы» не менее ста дней.
Правда, сон был ниспослан генералу довольно странный: будто он вышел в море на полуразрушенном корабле, очень похожем на ладью викингов. Но тихое, освещенное солнцем море неожиданно разверзлось, разделившись на два огромных водопада, и корабль с последним оставшимся на его борту мореплавателем начал стремительно уходить в закипавшую водоворотами океанскую бездну.
Поглощение это длилось долго, слишком долго, превратившись для генерала в настоящую пытку ужасом. Охваченный им Штюльпнагель не выдержал, вскарабкался на корму и, вознеся руки к небесам, взмолился, закричал, осатанело прорычал что-то среднее между молитвой и проклятием.
Именно в эти минуты страха и отчаяния полусонный адъютант военного губернатора осмелился резко подергать его за плечо.
– Что? Они уже прибыли?! – ошарашенно подхватился Штюльпнагель, затравленно осматривая освещенный лампами кабинет. Однако сообразив, что только что он прокричал нечто несуразное, закрыл лицо руками и принялся нервно растирать его, словно пытался сорвать оставшийся после сна пепельно-восковый налет ужаса.
И был немало удивлен, когда адъютант встревоженно подтвердил:
– Да, они уже прибыли, господин генерал.
– Кто «они»?! Кто прибыл?
– Парламентеры. От адмирала.
– Какие еще парламентеры? От какого такого адмирала? – склонился над приземистым полковником генерал Штюльпнагель. – Что вы несете, черт возьми? Вы что, пьяны?!
– А я решил было, что вы расслышали, как они представлялись, – окончательно стушевался адъютант. – Их там двое: морской полковник и майор. Они прибыли по приказу адмирала Кранке и настроены весьма воинственно.
– Так чего они хотят?
– Пришли с ультиматумом.
– С чем?!
– Ультиматумом.
– Кому?
– Вам.
– А при чем здесь адмирал Кранке? Кто он такой?
Адъютант не ответил. У него хватило ума предположить, что военный губернатор прекрасно знает, кто такой фон Кранке.
Так и не дождавшись его объяснений, Штюльпнагель вновь повертел головой, поскольку все еще не был уверен, что окончательно проснулся. Он ни черта не понимал. Что происходит? Какой адмирал? Какой ультиматум?
– Так зовите их сюда, этих ультиматумщиков, полковник. А то боюсь, как бы у нашего штаба не всплыл весь субмаринный флот рейха.
Нет, это был не сон. Не прошло и нескольких секунд, как перед военным губернатором Франции предстали два морских офицера – худощавые, подтянутые, одинакового роста и телосложения, они показались Штюльпнагелю еще и на одно лицо, словно близнецы.
– Господин генерал, позвольте представиться: капитан первого ранга граф фон Винтерфельд, капитан третьего ранга фон Дарнах.
– Садитесь, господа офицеры. Со времени существования этого штаба нога германского морского офицера в моем кабинете, по-моему, еще не ступала. Я не прав, адъютант? – улыбаясь, спросил Штюльпнагель.
– Так точно.
– Если позволите, мы останемся стоять, – сухо ответил фон Винтерфельд. Благодушие губернатора не произвело на него никакого впечатления. – Это больше приличествует случаю и ситуации.
Офицеры переглянулись и запрокинули головы, словно готовились произносить свою парламентерскую речь оперным дуэтом.
– Адъютант сказал мне, что вы прибыли от адмирала фон Кранке? Чем встревожен наш флотоводец?
– Мы действительно представляем здесь командующего западной группой военно-морских сил рейха адмирала фон Кранке.
– Командующего западной группой? – рассеянно переспросил Штюльпнагель, ощущая, как по груди его пробежал холодок могильного предчувствия. Дьявол, он ведь совершенно забыл, что в Париже дислоцируется несколько сотен военных моряков! Он совершенно упустил из виду, что здесь, на берегу Сены, расположен штаб командующего группой военно-морских сил. – Разве он сейчас в Париже?
Фон Винтерфельд презрительно ухмыльнулся: «Да ведь они здесь, в штабе путчистов, совершенно не принимали нас в расчет! Об адмирале они попросту забыли. Словно его и не существовало».
– В данную минуту господин командующий пребывает в своей штаб-квартире в квартале Мюэт, – вслух произнес капитан первого ранга, – готовя путч, вы, очевидно, совершенно упустили его из поля зрения. Сухопутные генералы вообще крайне редко вспоминают о том, что моряки способны сражаться и на суше. Правда, фронтовики знают это по опыту сражений с русской морской пехотой.
Штюльпнагель зло окинул говорившего испепеляющим взглядом, отошел к столу и демонстративно уселся в свое кресло.
– Так что же понадобилось адмиралу? У нас не так много времени, чтобы выяснять отношения между флотом и вермахтом.
– Только что с адмиралом связались из ставки фюрера. Он получил личный приказ Гитлера взять власть в городе в свои руки и навести здесь надлежащий порядок.
– Я-то думаю, почему нам до сих пор не удавалось навести здесь «надлежащий порядок». Оказывается, за него должен был взяться наш парижский флотоводец.
– Вы прекрасно знаете, о чем идет речь, господин генерал. Адмирал фон Кранке требует немедленно освободить всех арестованных эсэсовцев, являющихся сотрудниками гестапо, СД, полиции и так далее. И прежде всего – генерала фон Оберга. У вашего штаба уже находится до сотни моряков.
Штюльпнагель едва заметно взглянул на своего адъютанта, и тот так же едва заметно кивнул, подтверждая, что сказанное моряками – правда.
– Но в два раза больше появится их сейчас у казарм Военной школы.
– Словом, рассчитываете, что у вас хватит сил?
– У нас вполне хватит их, чтобы блокировать все очаги путча и дождаться подкрепления, которое к утру подкинет нам фельдмаршал фон Клюге. Кстати, это фон Клюге сообщил в «Волчье логово», что вы организовали заговор против фюрера.
«Он умышленно выдал мне эту информацию, чтобы подчеркнуть, что рассчитывать не на что, – понял Штюльпнагель. – И можно не сомневаться, что относительно донесения фельдмаршала Клюге капитан первого ранга не врет».
– Мне не хотелось бы, чтобы вы, а следовательно, адмирал фон Кранке считали это обычным военным путчем. Ситуация в рейхе сейчас сложилась такая, что большая группа патриотически настроенных генералов…
– Нас не интересуют эти подробности, – довольно неучтиво прервал его капитан первого ранга. – О деталях заговора мы узнаем из официального сообщения. Когда все предатели рейха предстанут перед судом.
– Но вопрос в том, кого считать предателями! – вскричал Штюльпнагель.
– Адмирал Кранке дает вам ровно час, – одновременно взглянули на наручные часы офицеры-парламентеры. – Если к тому времени вы не отдадите приказ об освобождении группенфюрера СС Оберга и шефа СД Кнохена, адмирал отдаст приказ об освобождении его силой. Что мы должны сообщить адмиралу?
– Что передали его условия.
Офицеры вновь переглянулись.
– И все? – вырвалось у капитана третьего ранга, до сих пор не произнесшего ни единого слова.
– А чего еще вы ожидали, господа офицеры? Что мы выйдем отсюда с поднятыми руками? У нас достаточно сил, чтобы предъявить вашему адмиралу еще более грозный ультиматум.
Офицеры отдали честь, щелкнули каблуками и, повернувшись кругом, вышли из кабинета. Как только дверь за этими заводными матросиками закрылась, Штюльпнагель метнулся к окну.
– Отсюда их не видно, – предупредил все еще остававшийся в кабинете адъютант. – Но часовой сообщил, что парламентеров сопровождают пять грузовиков с солдатами. То есть моряками.
– Прикажите проследить, уберутся ли они.
– Вряд ли… Слушаюсь!
