19
До встречи с генералом Штудентом оставалось полтора часа. Прежде, чем вернуться к знакомству с досье операции «Консул», Скорцени вновь подумал о деньгах. Не так уж часто он мог позволить себе вывести «средств не жалеть». А ведь очень скоро ему понадобится огромная масса валюты. Пусть даже фальшивой. И не только фунтов стерлингов.
Совершенно ясно, что в ближайшее время его агентам, очевидно, придется действовать на обширной территории, контролируемой американцами. А значит, давно пора наладить изготовление долларов. Уже сейчас Главное управление имперской безопасности должно обладать миллионными суммами долларовых фальшивок. Но с этим почему-то тянут.
О существовании «конторы Крюгера» Скорцени знал и раньше. Именно оттуда поступали в его отдел, а затем попадали во Фриденталь, все те красноармейские книжки, удостоверения офицеров всех армий антигитлеровской коалиции, паспорта, удостоверяющие гражданство любой страны мира, которыми ему приходилось снабжать своих агентов и диверсантов. Знал он также и то, что тайны отдела технических вспомогательных средств (названия таким отделам всегда давались самые непритязательные) строго охраняются.
Но все же был неприятно поражен, когда, изъявив желание поближе познакомиться с этим заведением, даже он, особо доверенный человек Шелленберга, «первый диверсант империи», как его нередко именовали в коридорах Главного управления имперской безопасности, вынужден был дать подписку о неразглашении государственной тайны.
Только после такой подписки, и еще каких-то дополнительных согласований, очевидно, с Кальтенбруннером, а возможно, и Гиммлером, он был допущен в массивное, тщательно охраняемое здание на Дельбрюкштрассе, где работали обреченные на неизвестность, а в конечном итоге и гибель в крематории, свезенные со всей Европы лучшие граверы, изготовители клише фальшивых купюр и самые искуснейшие подделыватели документов.
Среди них, правда, оказалось немало уголовников, но в таких случаях в СД ценили не за чистоту анкеты, а за истинный талант, пусть даже воспетый статьями Уголовного кодекса.
Так вот, лишь тогда Скорцени открылись истинные масштабы этой крупнейшей в истории Европы государственной аферы по подделке фальшивых денег, приобретшей кодовое название «операция Андреас». Как оказалось, имперское управление безопасности приступило к ее осуществлению еще в 1940 году, сосредоточив при этом все свои усилия на самой влиятельной валюте — английских фунтах стерлингов, которые легко и в огромных суммах можно было обменивать на подлинные во многих странах. Так что следует признать: тогда это было оправдано. Иное дело, что с тех пор ситуация резко изменилась.
В принципе эта операция была задумана лишь для того, чтобы спасти бюджет Германии от разорительной утечки марок. Причем какому-то мудрецу пришла в голову гениальная идея: экономить на кошельках агентов спецслужб. Соответственно и размах ее был вначале довольно скромным. Еще более скромными выглядели темпы: прошло около трех лет, прежде чем фальшивомонетчикам удалось добиться, чтобы крупные банкноты фунтов стерлингов перестали отличаться от настоящих.
Зато, когда в отделе технических вспомогательных средств убедились, что все особенности учтены и производство почти достигло совершенства, в действие вступила следующая акция, названная уже по имени самого Бернхарда Крюгера «операция Бернхард».
Скорцени поднялся из-за стола и нервно прошелся по кабинету. Воспоминания об этой операции способны были разволновать даже его.
Теперь уже речь шла не об оплате мелких услуг разведки, и вообще не о платежах. Перед главным управлением имперской безопасности ставилась задача наладить выпуск фальшивых фунтов в таких суммах, которых хватало бы на закупку за рубежом огромных партий сырья для военной промышленности и которые основательно расшатали бы экономику Великобритании, поставили на грань краха многие английские банки, основательно подрывая при этом курс фунта на мировой финансовой арене.
«А ведь до посещения “конторы Крюгера” тебе и в голову не приходило, что, кроме армейского и партизанско-диверсионного, существует еще один способ войны — фальшивомонетный, — снисходительно рассмеялся Скорцени. —
Как оказалось, наиболее разрушительный. Кто бы мог подумать?» Людей, которые были заняты на «передовой» этого нового фронта, Скорцени с той поры, без всякой иронии, называл «фальшдиверсионен».
Тем временем небольшие кабинеты и подвалы «фальшивомонетного двора» на Дельбрюкштрассе ситуации уже не спасали. Это стало ясно всем. И вот тогда выход подсказал он, Скорцени: лаборатории оставить на месте, а непосредственное изготовление денег сосредоточить в концентрационном лагере Заксенхаузен. Все ахнули от осознания гениальной простоты этого решения. За дело принялись немедленно. В двух отделенных от остальной территории лагеря бараках была устроена специальная типография, в которой учтено было все. Даже то, что группа узников должна специально «замусоливать» фунты под бывшие в употреблении и лишь тогда их упаковывать.
Однако это были все еще фунты стерлингов, а не доллары, и производились они под началом Крюгера. А Скорцени такое положение вещей уже не устраивало. Он твердо решил, что пора брать изготовление денег под свой контроль. В этом он видел основу своего будущего могущества, которое способно будет проявляться даже после неудачного завершения войны. В конце концов пора было подумать о подготовке в новой войне, более «благоразумной».