Брат
Артем развлекал охранников минут десять – пока Алимджан лично не подошел, не обнял его за плечи и не повел к столу. Моментально возле кресла-трона появился еще один стул и чистые приборы – в знак уважения олигарх усадил Павлова рядом. Артем огляделся, многих он знал – так или иначе, по делам, деловым встречам, вечеринкам или прессе. Но реагировали на него по-разному: Фрост сделал вид, что не замечает, и даже отвернулся, Ротман же, напротив, приветливо махнул рукой. Ну а в самом конце стола Артем заметил пару музыкально-телевизионных деятелей помельче, а рядом с ними не без удивления обнаружил Леню Булавкина.
Впрочем, Леня всегда четко держал нос по ветру: когда кремлевский флюгер даже еще не повернулся, а лишь слегка покачнулся в сторону Алимджана, он уже был рядом и кроил ему костюмы. Почуяв на себе взгляд, Леня быстро отыскал адвоката, заморгал своими бархатными ресницами и, загадочно улыбаясь, кивнул ему.
Артем повернулся к Фархутдинбекову:
– Извини, Алим, что пришел позже всех. Твои парни что-то сегодня чересчур бдительны.
Обычно Павлов не опаздывал никогда и никуда. По крайней мере, старался. И даже сейчас он пришел вовремя; но Алимджан начал вечер на минуту раньше, а после охрана уже не пропускала в клуб никого.
Алим тоже не опаздывал. Наоборот, он любил все начинать на пять минут раньше, чтобы выставить самых пунктуальных. Он тоже обвел взглядом всю компанию и наклонился к Павлову:
– Хорошо, что приехал, брат Артем. Ждал тебя. Как сам? Как отец?
– Папа вышел в отставку. Теперь занялся любимым делом.
– Каким же?
– Пчел разводит на даче. Говорит, всю жизнь мечтал. Знал бы, что так интересно, десять лет назад ушел бы на пенсию.
Алимджан тепло улыбнулся.
– Ай, молодец! Боевая косточка. Дай бог ему здоровья и долгих лет жизни. А мы вот говорим-толкуем. Прямо перед твоим появлением заговорили о шоу-бизнесе, понимаешь.
– Интересно. Я тоже сейчас вроде как занялся…
– Вот как? – хитро ухмыльнулся Алим. – Петь будешь? Плясать?
– Зачем петь-плясать? – серьезно ответил Павлов, пожалуй, даже слишком серьезно для столь праздничной атмосферы. – Я думаю продюсировать нескольких талантливых певцов.
– О! Это похвально. Это меняет дело, – оживился олигарх. – Кто же эти счастливцы?
– А вот один только что выступал здесь перед вами. Федор Климчук.
Алимджан не промедлил с ответом ни секунды.
– Ты ошибаешься, брат, – поучительно произнес он, – перед нами пел Клим Чук. Это – раз. И у него есть уже продюсер. Это – два. Извини, Артем, неудачный у тебя выбор. А кто второй?
Павлов стал еще сосредоточеннее и еще серьезнее.
– Второй? Точнее – вторая. Певица молодая. Зовут Айя Кисс.
Зрачки Алимджана еле заметно сузились.
– И тут ты промахнулся, Артемий Андреич. Ай-ай-ай. Как же так? Такой большой, умный адвокат – и такие ошибки делаешь.
– Алим, я ошибок не делаю, – еще более серьезно возразил Артем. – Моя профессия – ошибки исправлять. Причем чаще всего чужие.
– Тут ты прав. А как же быть с этими детьми? Клима я уже продюсирую. Он и живет теперь у меня. Эту девочку – Кисс – тоже буду.
Глаза Алима загорелись лихорадочным блеском, и Павлов ясно понял, что неожиданно зацепил самую больную струну Алимджана. Выпускать ее смысла не было, приходилось играть хоть какую-то мелодию.
– Интересно. А ты с вдовой Медянской уже все бумаги оформил?
Наступила пауза. Хуже того, Павлов посмотрел Алиму прямо в глаза. Такой взгляд тот не прощал никому. Исключение делал для членов семьи и нескольких ближайших друзей. Павлов в их круг не входил. Именинник чуть сильнее стиснул салфетку, которую держал в правой руке, после того как смахнул капли воды с губ, и равнодушно, даже холодно отвел глаза.
– Бумаги? Артем, ты же знаешь, что бумагам цена – копейка. Главное – люди. Давай-ка мы самого героя и спросим.
Алим повернулся к помощнику, который тенью продолжал стоять чуть сзади и справа, сделал какой-то жест, и тот моментально поспешил за сцену. На самой сцене вовсю продолжали выступать какие-то молодые ребята, объединившиеся в группу со странным названием «Go West!». Они скакали по сцене, пели хип-хоп и рэп, но гостям нравилось, а это было для Алима главным. А через пару минут возле Павлова и Алима появился Клим Чук.
Артем еще ни разу с ним лично не беседовал и не встречался. С первого взгляда он ему не понравился. Полуоткрытый рот, бегающие глаза, расширенные зрачки, козлиная бородка и редкие усики. Вихляющаяся походка, полуспущенные джинсы. Павлов не понимал, что в нем может привлекать стильного, холеного и очень-очень богатого Алимджана Фархутдинбекова.
– Папуля, привет! Ты меня звал?
Певец как-то расхлябанно присел на подлокотник кресла Алима, и тот молча кивнул и улыбнулся адвокату:
– Видишь, брат? Я для него не продюсер, а «папа». Вот тебе и весь ответ. Извини. Твое право против семейного не катит.
– Да уж. Тогда у меня вопрос к «сыночку». Позволишь?
– Конечно. Сынок уже совершеннолетний. Хотя соску все еще сосет. Не могу его отучить никак эту гадость курить! – Алим махнул рукой, но по тому, как напряженно сверлил он из-под полуприкрытых век Павлова своими черными как вишня глазами, было ясно: для него сейчас главное – не «соска» Клима Чука.
– Федор Петрович, – обратился Павлов к Чуку по имени-отчеству.
Тот скривился, но промолчал.
– Скажите, вы подписывали когда-либо, с кем-либо, какой-либо контракт? Имеется в виду продюсерский или авторский договор?
– Ну? Может, и подписывал. А что? Я тебе что? Все должен… – начал, кривляясь, Чук, но его вдруг резко одернул Адимджан.
– Ну-ка, прикуси язык! – схватил он певца за руку и стиснул изо всех сил. – И пасть прикрой!
Клим закусил губу и застонал:
– Уйя-я-а-а! Алимчик, папулечка, больно же! А чего он лезет?
Алим отпустил его и вытер свою ладонь о салфетку. Улыбнулся Павлову как ни в чем не бывало:
– Извини, брат. Молодой. Невоспитанный. Вот и приходится его воспитывать. А ты, – ткнул он указательным пальцем в спину Клима Чука, – ответь уважаемому человеку.
– А что я? Я ничего, – забубнил тот, – я не подписывал ни с кем ничего.
Артем едва заметно приблизился.
– А как же договор с продюсером Иосифом Шлицем и с компанией «Олл старз»? Разве не помните? Всего-то два года тому назад. Ну, как? Припоминаете?
Глаза Клима забегали. Он чувствовал, что этот случай не из тех, когда Алим берет все на себя и решает что-то за него, как за ребенка.
– Ну-у-у… не помню. А что вы мне про Шлица рассказываете? Он вообще умер! Я теперь никому ничего не должен! Ясно?!
Алимджан, видимо довольный решительностью подопечного, улыбнулся.
– Никому и ничего. Видишь, Артем. Ответил он?
Артем кивнул:
– Ответил, Алим. Только он глубоко заблуждается! Со смертью Шлица, хоть она так выгодна оказалась многим, – он обвел рукой вокруг стола, – права не прекратились. Они перейдут Медянской Виктории. Она фактически ими и сейчас должна распоряжаться.
Олигарх всплеснул руками:
– Так пусть распоряжается! Кто ей не дает?
– Не дают, Алимджан Джабраилович! Не дают! Все вдруг решили поделить этот пирог, который Иосиф выпекал всю жизнь. Даже тебе кусок достался.
В подобных юридически значимых случаях Алим должен был знать все как есть, без малейших умолчаний.
– Какой кусок? – насторожился именинник.
– Вот этот! – Павлов указал на все еще сидящего рядом Клима.
Тот уже нацепил неведомо откуда вытянутые наушники и слушал «Ай-под», совершенно не заботясь тем, что два зрелых, много значащих в своих кругах человека говорят о нем. Артем покачал головой.
– Только, скорее, не «какой» кусок, а кусок «чего». Видимо, кусок «г».
– Иди! – столкнул Чука с кресла Алимджан, и тот сразу же убежал.
«Словно собачка», – подумал Артем и глянул на олигарха. Тот улыбнулся:
– Слушай, брат. Ну что нам делить? Я же этого парня взял в дом, чтоб помочь ему. Мне его деньги – тьфу! Сам понимаешь! Хочу из него человека сделать. Певца большого. Отучить от привычек дурных. Чтоб не курил, не пил, не нюхал. Понимаешь? Если вдове этой что надо, пусть сама ко мне придет. Хочешь, с тобой? Приходите. Поговорим. Может, я все решу без бумаг всяких? По-человечески. По-братски. А? – и в знак особого расположения протянул правую руку.
Такое предложение кое-чего стоило.
– Я поговорю с ней. Обещаю. – Павлов крепко пожал протянутую руку и почувствовал такое же крепкое ответное пожатие.
Довольный тем, что и сейчас все прошло не по сухим прокурорским правилам, а по его, человеческим, мужским, восточным, наконец, Алим снова улыбнулся и сказал:
– Артем, давай продолжим наши дела потом. В другом месте. У меня же праздник, – и поднялся перед гостями: – Друзья, предлагаю тост за моего друга. Прекрасного человека и лучшего адвоката на этой земле. Я ему обязан очень многим и дорожу его дружбой. За тебя, мой дорогой брат, Артем Павлов! – Он наклонился и приложился дважды поочередно к щеке Артема своей щекой.
Гости дружно звякнули стаканами, и в тот же миг раздался оглушительный треск и грохот, в дверях что-то вспыхнуло и хлопнуло, и не успел дым проникнуть в зал, как наперегонки с ним внутрь посыпались смешные человечки в черно-белой камуфляжной одежде и масках на все лицо.
