Наталия

Палец Наталии нерешительно завис над выпуклой черной кнопкой звонка. Нажать или нет?

Литературное агентство «Сфинкс» располагалось где-то на окраинах столицы, в районе Алтуфьево, в желтом здании с аркой, в котором размещалось сразу несколько фирм.

Наталия отвела руку, еще раз взглянув на табличку с изображением крылатого сфинкса с короной-змеей на голове. Так и есть, здесь заседали эти самые личности, с которыми она планировала плодотворное сотрудничество – они должны были поставлять ей триллеры, которые бы она позднее публиковала под своим именем.

И это же агентство снабжало романами Олесю, и Олеся, выдавая их за свои, продавала их Наталии, которая, в свою очередь, сбагривала их под видом уже собственных шедевров «орфушникам».

«Орфушников» Наталии не было жаль ничуть, только себя и свои деньги, которые она извела на Олесю. И на ее, нет, выходит даже не на ее романы, а на романы тех, которые сидели за закрытыми дверями.

Писательница Хрипунова все же нажала кнопку, однако ответа не получила. Что же, этого и следовало ожидать – ведь общалась она с неким господином Смирновым (что за редкая фамилия!) исключительно по электронной почте, а потом, когда поняла, что имеет дело с серьезными людьми, по телефону и по скайпу. Однако адреса у литературного агентства «Сфинкс», казалось, не было в помине.

И вот, оказывается, где располагалась их резиденция!

Наталия позвонила снова, но опять никто не открыл. А ведь было утро пятницы – выходные, конечно, на носу, но все же они еще не наступили. Что же, на другое она и не рассчитывала. Хотя, если честно, рассчитывала, но все равно наведалась по адресу, указанному на посылке с рукописью, пришедшей на имя Олеси.

Погуляв пару часов, Наталия вернулась на прежнее место и снова позвонила – никто так и не открыл. По телефону она никого застать не могла: как выяснилось, номер этот был отключен. Она послала по скайпу сообщение с просьбой связаться с ней, а также два по электронной почте, но реакция была одинаковая: нулевая.

А ведь она имела право знать, что за игру они с ней ведут! Наталия снова погуляла пару часов и вернулась уже под вечер, не рассчитывая, что на кого-то наткнется. Однако на этот раз домофон после ее звонка ожил, и голос, принадлежащий то ли женщине, то ли мужчине, произнес:

– Ну чего?

– С вами говорит писательница Наталия Хрипунова. Я хочу, чтобы вы меня впустили, мне требуется кто-то из вашего начальства, чтобы…

В динамике что-то хрюкнуло, и связь прервалась. Наталия принялась остервенело звонить, но никто не отзывался и не думал открывать дверь. Тогда она решила проникнуть в здание любым способом, даже если для этого придется залезть наверх по водосточной трубе.

Она зашла в арку и оказалась во внутреннем дворе, осмотрелась, прикидывая, какие окна принадлежат этому самому литературному агентству «Сфинкс», и вдруг увидела, как с улицы туда же, под арку, сворачивает фургон.

Наталия почувствовала, что у нее волосы становятся дыбом – это был тот самый фургон, который едва не переехал ее накануне около дома Олеси. Тот же идиотский логотип, тот же заляпанный грязью номерной знак.

И тот же водитель в натянутой по самые глаза бейсболке.

Писательница Хрипунова спряталась за мусорные баки и принялась наблюдать за тем, как фургон припарковался, из него вышел невысокий тип в комбинезоне, очках и бейсболке и направился к входной двери в здание.

Наталия даже знала, куда лежит его путь. В литературное агентство «Сфинкс».

Она выждала немного, потом любопытство пересилило, и она вылезла из-за баков. Подойдя к фургону, она стала со стороны, которая не была видна из окон здания, осматривать транспортное средство. И, подпрыгивая, все пыталась разглядеть хоть что-то сквозь тонированные стекла.

Внезапно раздался звук открываемой двери, Наталия только успела сесть на корточки и схорониться за колесом. Она видела, как водитель вернулся, раскрыл заднюю дверцу фургона и, лихо передвигая ручную тележку, извлек из фургона большой ящик.

Оставив при этом дверцу настежь открытой.

Наталия, дрожа, выждала, пока водитель снова скроется в здании, и, выйдя из своего убежища, заглянула внутрь фургона.

Внутри она заметила бесформенный куль, поблескивавший черным пластиком. Писательница залезла в фургон, проползла к кулю и попыталась его раскрыть, что не получилось. Тогда она с трудом надорвала пластик – и увидела сине-белую человеческую руку.

Не без внутреннего торжества Наталия освободила от пластика лицо трупа, покоившегося в куле. Это была Олеся – бледная, словно высосанная вампиром, с перерезанным горлом и, разумеется, совершенно мертвая.

– Вот что бывает с плохими девочками, которые пытаются меня надуть! – пробормотала Наталия и извлекла из кармана мобильный телефон, а затем стала делать серию снимков мертвой Олеси. Нет, не для глумления над жертвой или их размещения на просторах Интернета, а чтобы иметь неопровержимые доказательстве ее кончины.

Ее насильственной кончины.

Она так увлеклась процессом, что потеряла счет времени и, повернувшись, вдруг заметила водителя в комбинезоне и бейсболке, стоявшего в дверях фургона. Около него располагалась пустая ручная тележка.

Взвизгнув, Наталия швырнула в него тем, что первым подвернулось под руку, – это был ее собственный мобильный телефон последней модели, дорогущий, в украшенном стразами футляре.

Тот ударил водителя в лицо, тип охнул и отшатнулся в сторону. Воспользовавшись этим, Наталия попыталась было выпрыгнуть наружу, однако водитель оперативно преградил ей дорогу тележкой.

Однако она все же рискнула здоровьем и выпрыгнула из фургона, удачно приземлившись на асфальт и ничего себе не повредив. Кто-то с топотом двинулся на нее, и Наталия, схватив тележку, изо всей силы двинула ею по коленям водителя.

Тот заорал благим матом и повалился наземь. Писательница, чувствуя себя героиней одного из своих – ну, или не своих – триллеров, метнулась вдоль фургона к арке – и заметила, что из дверей здания высыпали несколько человек. Причем, судя по их напряженным лицам и движению в ее сторону, это были сотрудники литературного агентства «Сфинкс».

Наталия обернулась – с другой стороны к ней, подволакивая ногу, ковылял водитель. Со стороны арки ее брали в кольцо три человека: два молодых мужчины и средних лет женщина. Писательница затравленно оглянулась и поняла, что находится в западне. Отчего-то ей вспомнилось белое бескровное лицо Олеси с перерезанным горлом, которая покоилась в фургоне. Нет, эти субъекты живой ее не выпустят.

Прижавшись к фургону, Хрипунова решила, что будет бороться до последнего. Она услышала щелчок и увидела в руке водителя длинный тонкий нож. Кажется, лезвие было чем-то испачкано, вероятно, кровью Олеси.

Понимая, что пощады не будет, Наталия рванула на себя дверцу фургона со стороны водителя – и та поддалась. Она искала монтировку или нечто подобное, что помогло бы ей противостоять окружавшим ее молчаливым и желавшим ей явно всего самого нехорошего личностям.

И тут она увидела, что в замке зажигания все еще торчат ключи. Решение пришло немедленно: Хрипунова прыгнула на сиденье и завела автомобиль.

Она была готова переехать к чертовой бабушке всех тех, кто намеревался ее убить, в первую очередь водителя в бейсболке и с ножом, однако это делать не пришлось: работники литературного агентства бросились врассыпную, когда поняли, что Наталия готова задавить их.

Фургон, скрипя колодками, вылетел из арки на улицу. Наталия, высунув в открытое окно руку с оттопыренным средним пальцем, с торжеством продемонстрировала его тем, кто остался позади. И увидела, что женщина бежит к припаркованной на улице иномарке.

Они не желали упустить ее и бросились в погоню. Однако не на ту напали! Наталия наплевала на все правила движения, удирая от автомобиля, который преследовал ее. Потому что понимала: если они ее поймают, то она окажется в фургоне по соседству с Олесей.

Также мертвецки-мертвой.

Проскочив на одном из светофоров на красный, Наталия с удовлетворением заметила, что автомобиль преследователей врезался в такси. Так им и надо! Конечно, тем, кто гнался за ней – работникам литературного агентства, которое, оказывается, промышляло еще и убийствами, а не тем, кого угораздило быть пассажирами такси.

Ей удалось уйти, на хвосте не было ни преследователей, ни гаишников! Наталия была ужасно собой горда – что же, она обскакала любую из героинь своих по праву любимых, несмотря на катастрофически падающие тиражи, читателями триллеров.

Ах, ну да, как она могла забыть – не своих. И даже не Олеси. Интересно, а кто на самом деле кропал книжонки, которые выходили под именем Наталии Хрипуновой? Это, похоже, ей было так и не суждено узнать.

Писательница Хрипунова рассмеялась и, довольная, что удалось уйти от убийц, принялась даже насвистывать какую-то старую мелодию.

И вдруг до нее дошло, что в фургоне у нее находится труп. Труп Олеси.

Но разве не об этом она уже давно мечтала? И вот ее желание претворилось в жизнь – правда, посредством безымянного убийцы.

Ему Наталия была даже благодарна, посчитав, однако, что тот вряд ли поймет, потому как она только что едва не угробила его и уж точно знатно покалечила при помощи ручной тележки.

Той самой, на которой он транспортировал тело Олеси.

Наталия спокойно, не превышая скорости и никого не обгоняя, катила по МКАД, будучи абсолютно уверенной, что ни убийца, ни работники «Сфинкса» не объявят фургон в розыск.

На то были веские, прямо-таки тяжелые основания, килограмм так за восемьдесят – Олеся в последнее время, налегая на сладости, расплылась.

– И что мне с тобой делать? – произнесла писательница Хрипунова и вдруг расхохоталась. Она ведь знала, что именно!

И более того: у нее уже имелась заранее вырытая в лесополосе для ее ненавистной литературной зомбячки, не чуравшейся пользоваться услугами других литературных зомби, могила.

Вот там она ее и закопает.

Правда, требовалась лопата, а ее у Наталии в данный момент не было, однако писательница приобрела ее, заехав в попавшийся по пути огромный торговый центр. На всякий случай захватила Наталия и рулон черных пластиковых пакетов.

Попивая в фургоне купленный в ресторанчике торгового центра кофе, писательница наткнулась на пачку документов под сиденьем и, не рассматривая, небрежно засунула их в свою сумочку. Потом посмотрит.

Покружив, она прибыла на место последнего упокоения Олеси, когда уже смеркалось. Далее все прошло так, как она уже множество раз проигрывала в своем воображении. Она загнала фургон вглубь, затем извлекла тело и потащила его к вырытой могиле, которую замаскировала при помощи веток и валежника.

Олеся была на редкость тяжелой. Отдуваясь и сопя, Наталия спихнула труп в яму и сказала назидательно:

– Прощай, моя неверная подруга! Послужила мне – послужи и червям!

Эту фразу она долго выдумывала и была ею страшно довольна. Цинично, но зато отражает сущность жизни. Точнее, смерти.

А вот рукавицы она купить в спешке забыла, поэтому, засыпая яму сухой землей, сразу же натерла себе мозоли. Но делать было нечего, не бросать же начатое на полпути.

Точнее, на полмогилы…

Наконец все было кончено и Наталия, утрамбовав место последнего упокоения Олеси, закидав его ветками и прошлогодней листвой, отправилась к фургону.

Однако фургона нигде не было. Она не поверила своим глазам – она что, забыла, где его припарковала?

Нет, не забыла, но, выходит, его за то время, пока она закапывала Олесю, угнали. Наталия испугалась – значит, могли быть свидетели?

Однако она себя успокоила: угонщики обрадовались одиноко стоявшему фургону и в лес, конечно же, не углублялись. Плохо, что она осталась в темноте где-то в области без средства передвижения, однако это даже к лучшему.

Пусть проблемы с фургоном, в котором перевозили труп, будут не у нее, а у тех, кто им теперь завладел.

Вдруг Наталия похолодела. Неужели и ее сумочку с портмоне, в котором были деньги и кредитки, тоже увели? Однако нет, сумочку она прихватила с собой в лес.

Наталия усмехнулась и потопала к трассе. Придется «голосовать» ночью, но вероятность того, что она напорется на неадеквата, была ничтожно мала.

Если что, припугнет тем, что едет из леса, где только что похоронила девицу с перерезанным горлом. Что ни слово, то правда.

Желая проверить, сколько у нее денег, Наталия запустила руку в сумочку и наткнулась на документы, которые, просматривая, автоматически прихватила из фургона. В свете фар мчавшихся мимо автомобилей она разорвала плотный бумажный пакет – и остолбенела.